Глава III
– Ия Аркадьевна! Вас какой-то военный спрашивает. Меня послал сказать. За дверью магазина дожидается.
И Яша, говоря это, таращил на кассиршу удивленные глаза.
Что Ию спрашивал кто-то, да еще то, что спрашивающий был мужчина, да еще военный мужчина, для всех являлось большой новостью, неслыханным до сих пор происшествием. К молодой девушке никто не заходил на службу, никто не вызывал ее в служебные часы из её клетки-кассы и не мудрено поэтому, если все барышни продавщицы смотрели теперь на Ию во все глаза с плохо скрытым удивлением.
Не успела сама Ия опомниться от неожиданности, как, звеня шпорами, в магазин влетел князь Валериан Вадберский.
– Ия Аркадьевна, сколько лет! Сколько зим! – запел он со сладкой улыбочкой, – тысячелетие, целое тысячелетие я не видел вас! Как вы посвежели, похорошели за это время. Parole d'honneur! Не ожидал вас видеть такой отдохнувшей, поздоровевшей! Очевидно, жизнь вне общества моей любезной сестрички приносит вам пользу. Я вижу грозы на ваших щечках! Прелестно! Charmant! Charmant!
Он сыпал целым фейерверком слов и тряс изо всей силы руку Ии. Барышни продавщицы, занятые с покупательницами, поглядывали на молодого, франтоватого юнкера, хихикали и шептались:
– Пальто с иголочки… фуражка по моде… A усики-то как закручены! Воображает о себе, должно быть, ужасно!
Между тем, лицо Ии хранило строгое, суровое выражение. Она холодно протянула руку Валерьяну. Девушка не могла еще забыть поступка молодого Вадберского с Катей. Не могла простить молодому человеку его возмутительной небрежности по отношению к её сестре. И сейчас с ледяной холодностью она ожидала от него пояснения причины его визита.
Со дня отъезда её из дома брата, князь Валерьян не виделся с ней. Больше того, молодой Вадберский как будто умышленно, избегал свиданий с ней и с Катей после неудачной поездки в ночь бала. И вот, теперь, этот неожиданный визит!.. Что он мог означать? Ия, положительно, терялась в догадках.
– Чем я обязана видеть вас, князь? – ледяным тоном спросила она молодого человека.
Юнкер смутился. Глаза его забегали, как пойманные мыши в клетке. Губы сложились в виноватую улыбку.
– Собственно говоря, собственно говоря… – начал было он и, окинув смущенным взглядом наблюдавшие за ними издали посторонние лица, понизил голос до шепота и уже чуть внятно произнес: – Вот видите, Ия Аркадьевна… Я… Я… Собственно говоря, хотел бы поговорить с вами без свидетелей и высказать вам мое горе…
– Горе? – Ия удивленно подняла темные брови. – Какое же может быть однако, y вас горе, Валерьян Юрьевич?
– Mille diables, как говорит мой товарищ Дима Николаев. Не могу же я говорить о моем горе публично! – вспыхнув до корней волос, произнес с досадой молодой человек. – Вот если вы разрешите мне встретить вас нынче после закрытия магазина и проводить до дома, я поделился бы им с вами.
Ия нахмурилась. Она терпеть не могла Валерьяна и перспектива провести в его обществе хотя бы самый короткий срок совсем не улыбалась молодой девушке.
Ho взглянув на смущенное, сейчас взволнованное лицо последнего, поймав его растерянную улыбку, она вдруг почувствовала, что, действительно, какое-то горе или неприятность, по крайней мере, случилась с юношей и, по свойственному её натуре великодушию, пожалев его, дала ему, скрепя сердце, разрешение подождать её выхода из магазина.
Вадберский заметно расцвел при этих словах; лицо его озарилось улыбкой. Он крепко сжал и сильно встряхнул руку Ии и, еще раз рассыпавшись в комплиментах по её адресу, выпорхнул, звеня шпорами, за порог.
– Басланова, кто это?
– С кем вы говорили, Басланова?
– Какой интересный, кто он такой? – градом посыпались вопросы на Ию, лишь только высокая фигура кавалерийского юнкера исчезла за дверью. И чуть ли не все продавщицы модного магазина окружили крошечное помещение кассы.
– Это один мой родственник, – спокойно ответила девушка.
– A правда – он князь? Мы слышали, как он говорил Яше: «Доложи m-lle Баслановой, что ее хочет видеть князь Вадберский». Неужели правда? – выходила из себя от изумления Илочка.
– Ну, да! Князь… Конечно. Что же, однако, следует из этого? – спокойно обратилась к ней в свою очередь с вопросом Ия.
– Ню, Боже мой! Князь, богатый… Знатный… Из аристократической семьи… Из высшего светского общества! Надо дорожить таким поклонником, Басланова. – подхватила Машенька.
Ия вспыхнула:
– Во-первых, он вовсе не мой поклонник, – строго взглянув на говорившую, оборвала она, – a во-вторых, я и не знала, госпожа Иванова, что надо судить о достоинствах людей по их титулу и фамилии.
– A в вас еще прочно сидит классная дама, Басланова. Вы нет-нет начинаете читать нотации, – обиженная замечанием, съязвила Машенька Ию.
– И очень сожалею, что эти нотации не приносят вам пользы, – спокойно и без тени гнева отпарировала её удар Ия.
Машенька забормотала было что-то себе под нос, но Ия занялась в эту минуту новой плательщицей и не обратила никакого внимания на её слова. Когда же в восемь вечера приказчицы веселой гурьбой снова высыпали за порог магазина и ожидавший за этим порогом её, Ию, Валерьян подошел к молодой девушке, Илочка. Машенька, Тина и другие продавщицы проводили их саркастическими улыбками и насмешливыми взглядами.
– Наша-то смиренница поклонника себе нашла! – шептали они.
– В тихом омуте, знаете…
– Это она с виду такой скромницей прикидывается только, a на самом деле эта прелестная Иечка – презлейшая кокетка.
Не смущаясь, спокойно и гордо Ия пошла рядом с Валерьяном. Она отлично сознавала, что служит мишенью насмешек своим сослуживицам, но ни мало не обращала на это внимания.
– Ну, говорите скорее, какое горе стряслось y вас, – обратилась она к своему спутнику, быстрым шагом направляясь знакомой дорогой к трамваю.
– Но куда же мы идем, однако? – изумился Валерьян.
– К трамваю, конечно, – ответила Ия.
– Ho, mon Dieu, я никогда не езжу на этой адски глупой машине, – запротестовал юноша и, вдруг остановившись перед франтоватым лихачом, y Гостиного двора, бросил по его адресу:
– Свободен, братец?
– Так точно, ваше сиятельство.
– Но… – начала было Ия.
– Садитесь, m-lle, он прокатит нас отлично; – засуетился Валерьян, – воля ваша, но в трамвае я не смогу вымолвить и двух слов. Когда все соседи и визави уставятся на нас глазами разварной рыбы и будут ловить каждое слово со вниманием, достойным лучшего применения. Да и потом таким способом передвижения, какой я выбираю, вы достигнете дома значительно быстрее.
Тут Валерьян с манерой истинного джентльмена распахнул кожаный фартук перед девушкой, помог усесться Ии и, снова застегнув фартук, вскочил в пролетку и сел подле девушки, лаконически приказав лихачу: – Трогай, братец!
Легкий экипаж быстро понесся, увлекаемый сытой и бодрой лошадкой. Ии было не по себе, неприятно было ехать рядом с несимпатичным ей человеком, не хотелось уезжать на виду y сослуживиц в таком нарядном экипаже, неприятно было чувствовать на себе их взгляды, горевшие, конечно, насмешкой и завистью.
Стало как-то значительно легче, когда пролетка, миновав Невский, вылетела на Дворцовую набережную.
До этого мгновения молчавший все время Валерьян неожиданно схватил за руку Ию:
– Дорогая сестричка! Спасите меня! – вырвалось y него горячо и искренно и он до боли крепко стиснул пальцы Ии.
– Почему сестричка? И от чего мне надо спасти вас? – спросила удивленная девушка.
– Сестричка, потому что вы родная сестра моего милого André, моего брата, мужа моей сестры, – зашептал, торопливо бросая слова, юноша. – Да, да, вы моя милая, хорошая, добрая и великодушная сестричка. И вы должны спасти меня или… Я погиб!
Конец ознакомительного фрагмента.