Разговоры
Разумеется, на следующий день то ли от выпитого, то ли от увиденного (переборщили мы, старые дуры!), Дарья даже не шевелилась. Екатерина, вызвав утром Елену, поручила ей (не только как медику, но и как главной совратительнице молодых домработниц с пути истинного), привести Дарью в чувство любыми средствами. Сама же она упорхнула отобедать со своим редактором в одно милое и уютное местечко в самом центре Москвы, в котором любят сидеть, пить, жевать и болтать те, кто может позволить себе выложить за обеденный перерыв приличную сумму денег и чей кошелек от этого никак не пострадает. Правда, есть и те, у кого «финансы поют романсы». Их сразу можно отличить не только по одежде, от которой веет дешевыми торговыми рядами «Лужники» («Тушинский рынок», «Динамо» и т.д.), но и по их, как им кажется, непринужденному поведению. Приходят они сюда только ради одного – посидеть в атмосфере роскоши и богатства и увидеть тех, чьи имена частенько мелькают в светской прессе. Что не сделаешь ради того, чтобы чуть позже, как бы невзначай, среди своих коллег или знакомых небрежно бросить что-то типа: «Ах, я сегодня обедала там-то и там-то и, ах, напротив меня сидела эта (или тот) и, ах, я должна вам сказать, что на экране он (или она) выглядят намного моложе», – и понеслось…
Я тоже люблю иногда, посетив это местечко, выпить в нем чашечку-другую ароматного чая и послушать разговоры, которые обволакивают со всех сторон. Вот напротив восседают три дядечки. Обсуждают нас, женщин.
– Я ее вызвал к себе и спрашиваю, – говорит один из них, вытирая салфеткой рот. – «Вы каждый день собираетесь опаздывать, дорогая, или как?» А она мне отвечает: «Ну, так ведь рабочий день только начался». А я ей говорю: «Начался. Два часа назад». А она в ответ: «Все равно все женщины сначала марафет наводят, новостями делятся. Как раз два часа и уходит. Так какая разница, здесь я буду свое лицо в порядок приводить или дома?».
– Это мне знакомо, – соглашается второй и скользит взглядом по своим ручным часам «Patek Philippe». – Только у меня они почему-то марафет целый день наводят. Хоть вешайся.
– Во-во, – поддерживает третий, – одна на звонок не может ответить, видите ли, ногти накрасила, другая курит все время, третья из бутиков не вылезает, а четвертая затычки по сорок минут в туалете меняет. Я, между прочим, женат и знаю, сколько на это времени требуется. А работать кто будет?
Да, я всегда догадывалась, что мужчины только делают вид, что не понимают женщин. Просто им это дешевле обходится. А вот столик справа. За ним восседают две полногрудые блондинки неопределенного возраста. Одна из них, вынув из сумочки под «Pollini» зеркальце, громко вещает:
– Ты представляешь, он ей заявил, что у всех женщин после естественных родов там все растянуто и у мужчин из-за этого не бывает прежних сексуальных ощущений! Ну не дурак ли?!
– Ты права, – отвечает ей подруга.
– А Маринка завела роман с кубинским дипломатом…
«Бедная женщина», – подумала я, вспомнив о том, как в свое время одна моя сокурсница, встречаясь с кубинцем, получила письмо от его матери на шести листах. Все бы ничего, но в конце послания родительница написала: «С революционным приветом, Гортензия!».
– И вообще, – говорит одна из блондинок, внимательно рассматривая двух новых посетителей, – согласись, тот, кто занимается домашним хозяйством, быстро деградируют. Я не собираюсь этим заниматься никогда! Я должна совершенствовать свою духовность. А вчера сказала своему любовнику, что он просто обязан отправить меня в Швейцарию жить. Я что, зря ему сына родила? Он обязан теперь подумать о его будущем. Он ведь думает о своих других отпрысках. И вообще, как ты думаешь, что лучше – Швейцария или Штаты?
А вот в кафе, грациозно и не спеша, вплывает еще один персонаж – невысокая, ярко накрашенная женщина с пышными формами, лет пятидесяти. На ней – длинная узкая юбка до щиколоток, поверх которой болтается удлиненная рубаха с широкими рукавами. Все это дополняет длинная безрукавка, очень смахивающая на таджикский халат, у которого отрезали рукава. В руках она держит удлиненные перчатки от «Gloves» и яркий зонт от «Jean-Paul Gaultier». На шее женщины болтается огромное количество металлических цепочек, больше смахивающих на якорные цепи, а на голове покоится шляпа с широкими полями, из которых торчат перья, очень похожие на вороньи. Поля шляпы настолько велики, что вошедшая на несколько секунд умудряется застрять в проеме дверей. Сразу видно, что эта дама явно не страдает отсутствием экстравагантности. Насколько я знаю, женщины носят на себе не меньше одежд, чем их прабабушки, но ведь не одновременно! Только «городская сумасшедшая» может позволить себе такую роскошь: выглядеть в этом хаосе цветов и фасонов эффектно и богато. Где-то я ее раньше видела. Кажется, на бывшей улице Герцена. Она еще там шимпанзе выгуливала.