Геолог – интеллигент
Будучи студентом, я в летние каникулы, вместо популярных в ту пору стройотрядов, три сезона отработал в геологических экспедициях. Повидал всякого, ни в сказке сказать, ни на клавиатуре описать. Геологи, в силу своей опасной и физически тяжелой работы, люди, мягко говоря, малоинтеллигентные. И в глаз могут с разворота запросто заехать, и обматерить так, что даже бывалого сапожника в краску вгонят. И все же в любой профессии встречаются «белые вороны». Вот и мне довелось видеть одного геолога, о котором на Джугджуре ходили легенды.
Джугджур – горный хребет где – то между Хабаровским краем, Магаданской областью и Якутией. Места эти таежные, нелюдимые и опасные, где хозяин – бурый медведь и его величество – случай.
Фамилия у геолога была Соловьев, имя его и отчество уже давно стерлось в моей памяти. А знаменит он был тем, что никогда, ни при каких обстоятельствах не ругался матом. Многие полагали, что так он играл в интеллигента, но неожиданно выяснилось, что и в геологической среде бывают исключения.
У геологов, людей большей частью суеверных, существует примета: нельзя прикуривать от свечи – это к большой беде.
И вот однажды Соловьев в палатке на виду у всех, не найдя в кармане спичек, машинально прикурил от пламени свечи. Все ахнули. А самый старый геолог по прозвищу Бочман едва слышно произнес:
– Кранты. Это он насмерть себе сделал…
А через некоторое время Соловьев отправился в недельный маршрут. Отправился в одиночку, что было запрещено всеми инструкциями по безопасности. Взял он с собой лишь самое необходимое: карабин, патроны, палатку, спальник, котелок, рыболовные снасти, ветровые спички, примус, несколько пачек махорки и чая. Ушел налегке, без рации и сухого пайка.
Но Соловьев был не только опытным геологом, но и бывалым таежником. Для таких как он, тайга и горы – дом родной.
И вот в один из дней своего маршрута, когда он возвращался с объекта, и до палатке, разбитой на берегу ручья осталось менее километра, разыгралась ужасная непогода. Небо затянули низкие фиолетовые тучи. Порывистый ветер сбивал с ног. Со стороны Тихого океана надвигался шторм, который в горах особенно опасен. В небе засверкали огромные молнии, сопровождаемые оглушительными громовыми. Вот – вот должен был начаться проливной дождь.
Соловьев спешил в спасительную палатку. Если в ней разжечь примус, то можно относительно благополучно пережить любой ливень. Но, когда до палатки оставалось всего несколько десятков метров, небо озарила гигантская молния. Полыхнуло так, будто рядом взорвалась атомная бомба. Соловьев моментально ослеп и со страху рухнул на землю. Последующий гром еще и оглушил его. Геолог на какое – то время потерял сознание…
А когда от нахлынувшего ливня он очнулся, то обомлел. Его палатка сгорела от ударившей в нее молнии.
«Пронесло», – подумал Соловьев, не зная, какому Богу молиться.
Эту историю он рассказал коллегам, вернувшись из маршрута.
– Она не отстанет, – сделал вывод Бочман. – Это он насмерть себе тогда прикурил.
Опытные геологи с ним тут же согласились.
Полевой сезон подходил к завершению. Самопроизвольно собрался консилиум из опытнейших таежников. Было решено, что в следующем году Соловьеву не стоит выезжать в экспедицию, стоит пересидеть год в Москве, чтобы обмануть судьбу. Так он и сделал.
Соловьев первый раз за 20 лет остался на лето в городе. Он ужасно мучился. Был недоволен липким асфальтом и теплой газировкой. Его раздражали снующие туда и сюда люди, автомобильная копоть, еда в столовой геологического управления и многое другое, к чему в начале весны, поздней осенью и зимой он был меланхолично равнодушен. Летний сезон он привык проводить в таежных просторах.
Как – то в пятницу после рабочего дня Соловьев решил съездить к себе на дачу. Хоть там побыть в одиночестве среди, хотя и жалкой, но растительности. Он сел в автомобиль и отправился за город. Погода вдруг начала резко портиться. По небу поползли тучи. Соловьев прибавил газу, чтобы успеть приехать на дачу до дождя. Он уже въехал в дачный поселок, когда на небе засверкали молнии. И в отдалении загромыхало. Начинал накрапывать мелкий противный дождь. Соловьев вылез из автомобиля, подошел к забору своего дачного участка. Калитка была заперта на надежный замок. Геолог порылся в карманах и с ужасом отметил, что забыл ключи дома. Он крепко задумался. Нужно было либо возвращаться домой, либо к чертовой матери свернуть замок и таким образом проникнуть на собственную дачу. Но его затяжные размышления прервала молния. Яркая вспышка озарила небо, а следом запылала дача Соловьева. Не забудь он дома ключи, стал бы вместе с дачным домиком жертвой стихийного бедствия. Был бы убит разрядом молнии.
Соловьев разумно рассудил, что от судьбы ему не уйти коли, даже в Москве за ним охотится электрическая убийца. Что два раза его пронесло мимо смерти только по счастливой случайности. Соловьев уверил себя, что третий случай будет роковым. И пусть уж он произойдет в тайге, подальше от близких друзей и родственников.
На следующее лето он с обреченным спокойствием отправился на суровый Джугджур.
Но полевой сезон на редкость складывался удачно. Все лето стояла прекрасная сухая погода. Как на лучших курортах. Только в конце сентября зачастили мелкие противные дожди. Геологи, во главе с Бочманом, засуетились, ожидая трагического финала.
И вот наступил тот день, когда небо заволокло тяжеленными черными тучами. Поднялся ветер, и засверкали жуткие молнии. Соловьев сидел в своей палатке и мысленно прощался с жизнью. В какой – то момент мужество его покинуло. Он выскочил из своей палатки и с сумасшедшим криком ворвался в шатровую палатку рабочих. В этот момент сверкнула гигантская молния. А Соловьев с разбегу ударился лбом в центральную стойку палатки. Из глаз его посыпались разноцветные искры. И тут грянул оглушительный раскат грома.
– Настигла, проклятая, – прошептал Соловьев и потерял сознание.
Все обошлось относительно благополучно. И все даже здорово посмеялись над этим, в общем – то нервозным случаем. Но геологов удивил больше всего тот факт, что даже в момент смертельной опасности Соловьев не заругался по матери.