Западная публицистика о казахах в период царизма. 1. ИЗУЧЕНИЕ КАЗАХСТАНА ПО МАТЕРИАЛАМ ПУБЛИЦИСТОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА (А. Б. Альжанова, 2011)

1.1. Зарождение и развитие национальной публицистики в контексте влияния русской прессы

Зарождение ядра казахской журналистики пришлось на вторую половину XIX века. Стоявшие у ее истоков просветители пытались заложить в ней лучшие качества: свободомыслие, национальное своеобразие, стремление к многообразию точек зрения.

В настоящее время существуют все необходимые предпосылки для развития полноценной и всесторонней национальной журналистики. Но для этого необходимо творчески переосмыслить опыт предшественников, адаптировать сформированные столетиями назад идеалы к современности, осмыслить богатство их разностороннего творчества, чтобы идти дальше.

Изучение истории Казахстана по материалам публицистов второй половины XIX века связано с процессом всероссийского исторического развития, поскольку зарождение казахской демократической публицистики многими существенными сторонами теснейшим образом связано с расширением и углублением русско-казахских общественно-литературных отношений.

В период зарождения публицистики утверждалось и национальное ее своеобразие. Использовались различные виды и жанры литературы, стремясь к обогащению ее национальной специфики.

В таких социальных условиях большое значение приобретали призывы русских революционных демократов к развитию национальной периодической печати как необходимой базы для становления казахской публицистики.

В конкретно-исторических условиях того времени публицистика оказывалась наиболее сильным и доступным средством общественно-политической деятельности, наиболее массовой и эффективной формой борьбы за демократическое переустройство жизни.

Жизнь казахского народа, полная острых классовых противоречий и усиливающейся ломки прежних социально-бытовых устоев, выдвигала и властно требовала незамедлительного обсуждения и посильного разрешения ряда больших актуальных проблем. Эти социальные потребности и предназначена была удовлетворять новая казахская литература, и в первую очередь – ее наиболее оперативный жанр – публицистика.

Публицистика использовалась как важное и эффективное оружие в отстаивании общенародных интересов, прав и стремлений казахского кочевого населения, как средство критической оценки окружающей действительности с демократической точки зрения.

В публицистике поднимались такие наболевшие проблемы и вопросы, как приобщение к русской культуре, противодействие колонизаторской политике царского самодержавия, переход казахов-кочевников к земледелию и оседлости, развитие народного просвещения, создание своей национальной интеллигенции, отношение к административно-реформаторским мероприятиям царского правительства, раскрепощение женщины-казашки.

В то время, когда под влиянием русской культуры созрели необходимые предпосылки для создания новой казахской письменной литературы, публицистика, без всякого преувеличения, приобрела первостепенное значение. Использование ее как своеобразного вида общественно-литературной деятельности позволяло ставить, обсуждать и решать самые наболевшие вопросы, организовать народные силы на борьбу за осуществление важнейших задач развития казахского народа.

В 50-60-х годах XIX века в Казахстане преобладало небольшое количество газет и журналов, и это неизбежно приводило к необходимости использовать жанр писем для выражения своих мыслей. В письме можно было вести душевный разговор о самом наболевшем, рассчитанный не только на прямого адресата, но и на широкий круг. Первоначальную форму казахской письменной публицистики представляли выступления Чокана Валиханова и Ибрая Алтынсарина. Письма были публицистичны по содержанию, стилю и по своей общественной функции. На первых порах свою общественную переписку Валиханов и Алтынсарин вели преимущественно по-русски. Лишь в 70-80-е годы публицистические выступления, в том числе и переписка на казахском языке, стали распространенным явлением.

Особенность публицистики Алтынсарина проявляется в выборе темы для выступлений и ее разработке. Большинство статей, вышедших из под его пера, являют собой нравственно-педагогическую оценку актуальной действительности.

Публицистика Алтынсарина отличается глубокой простотой, четким пониманием вещей, образностью мыслей и стройностью языка. Его произведения можно отнести к истокам нравственно-педагогической публицистики Казахстана. Несмотря на то, что большинство написанного было на русском языке, он фактически является зачинателем казахского литературного языка. Ибрай понял, что уникальность любого языка состоит в его неповторимости, формировании собственной стройной системы. Оценив мощь и силу печатного слова, будучи инспектором школ Тургайской области, он ходатайствует перед всеми инстанциями об издании казахских газет.

Журналистика, несмотря на постоянные трансформации, не перестала быть хранителем духовных ценностей, принадлежащих народу, мировой общности, причем – как в устной, так и в письменной ипостасях. Именно эпистолярное наследие Ибрая являет собой уникальное сочетание квинтэссенции многовековой мудрости и педагогики Степи и зачатки печатной публицистики, плоды которых столь востребованы на настоящем этапе. Событие, не зафиксированное в слове, могло навсегда исчезнуть из исторической памяти, в то время как устное народное творчество донесло до нас отголоски величайших событий и деяний предков.

В первую очередь именно эпистолярное наследие Ибрая Алтынсарина представляет особый интерес для исследований в области современной казахстанской журналистики. Фактически творчество великого просветителя представляет собой совокупность произведений, чье изначальное узкое направление переросло в масштабные обобщения и в совокупности, получило форму общественной публицистики. Именно из эпистолярного наследия как журналистика, так литература и публицистика восприняли много творческих особенностей и форм, узаконив их в письменной речи. Ибрай Алтынсарин с удивительным мастерством придавал публицистическую окраску своей «Киргизской хрестоматии», этнографическим публикациям [1, с. 73].

«Киргизскую хрестоматию» по праву можно считать одним из праисточников казахской публицистики, поскольку именно в ней разработаны такие актуальные темы конца позапрошлого века как классовые различия в обществе, вопросы кочевничества и оседлости, пропаганда просвещенности и гуманизма. Таким образом, мы видим здесь четко определенные ориентиры для современников, пути развития, интеграции и возрождения казахского общества. Его публицистика – образец на многие столетия для развития отечественной журналистики.

Чокан Валиханов помимо писем включал публицистические рассуждения в научно-географические статьи, путевые очерковые описания, в официальные докладные записки.

Стремление к работе профессионального журналиста наиболее сильно обнаруживаются у Валиханова в начале 60-х гг. XIX века, после возвращения из Петербургской поездки и обострения отношений с местной знатью. Он также интересовался возможностью сотрудничества в журнале «Отечественные записки», которому он предлагал для опубликования свои фольклористические и этнографические материалы.

Сила и новаторство публицистических произведений Валиханова заключаются в том, что он впервые в истории казахского народа подошел к освещению действительности с точки зрения общенациональных интересов.

Анализ большей части произведений Валиханова свидетельствует о его большом кругозоре. Его мышление не ограничивалось узкими рамками, а охватывало и осмысливало факты в больших всемирно-исторических масштабах. Называя Чокана одним из основоположников казахской демократической публицистики, необходимо отметить великолепное использование русского языка, к которому он обращался в связи с неразвитостью в тот период казахской письменности [2, с. 24].

Первым в Казахстане Валиханов обратился к жанру очерка. Обращение именно к этому жанру диктовалось публицистическими интересами и стремлениями Валиханова. Именно публицистика Чокана Валиханова, предстающая перед нами тематически разнообразной, целеустремленной и стилистически выверенной, дала качественный толчок в развитии как национального самосознания, так и собственной публицистики. Валихановская публицистика утвердила традиции, проложенные другими видными публицистами, учеными и просветителями, дала толчок к зарождению, развитию и углублению нашей публицистики.

Объединение, пробуждение глубоких общественных и затем государственных интересов, развитие просвещения и культуры, теснейшее единение с русским народом, преодоление патриархальной косности, – вот как рисовался казахским просветителям путь спасения и возрождения казахского народа.

Молодая национальная публицистика опиралась на традиции своеобразной публицистичности устно-поэтического народного творчества и вбирала в себя богатейший опыт передовой русской литературы. Она отвечала самым насущным народным потребностям. С зарождением и становлением национальной публицистики создается и казахская периодическая печать, которая вызывала радостные отклики аульных читателей. Приветствовали в аулах и возникновение местных русских газет, так как в них постоянно освещались казахские темы. Так разработка казахской тематики русскими авторами раскрылась в своей социальной действительности.

Еще более тесный и постоянный контакт устанавливался между русскими и казахскими авторами местных периодических изданий. Русские журналисты и литераторы, хорошо знакомые с жизнью казахского народа, с развитием его общественной мысли, внимательно следили за всем новым в степи и поддерживали его в борьбе с реакционными тенденциями.

Поближе познакомить широкие круги читателей России с казахской степью, содействовать взаимопониманию и постепенному сближению народов, по возможности противодействовать царской политике – такие основные задачи выдвигала демократическая русская публицистика и журналистика.

Литература на казахскую тематику в жанровом отношении была весьма разнообразна: романы, повести, рассказы и очерки. Особенно распространены были очерки, в которых удачно сочетались приемы беллетристики и публицистики.

Казахские темы сравнительно разносторонне освещались на страницах знаменитого «Современника», «Отечественных записок», сатирической «Искры». В конце пятидесятых годов «Современник» решительно отстаивал право всех народов и самого русского народа на просвещение, немыслимого без его первоначальной ступени – элементарной грамотности. Опираясь на авторитет «Современника», казахские просветители и развертывали самоотверженную борьбу за эту первую потребность населения родной степи.

В 1864 году в «Современнике» был опубликован очерк К. Губарева «Киргизская степь» [3, с. 361-378]. Свой очерк русский ученый посвятил Ч.Ч. Валиханову.

Очеркист сочувственно описывал каторжный труд казахских рабочих на соляных промыслах, отмечал классовые противоречия в кочевых аулах и, в частности, верно отмечал существенное отличие казахов в отношении к религии ислама от других азиатских народов.

Очерк Губарева является плодом знакомства автора с жизнью и положением казахов в окрестностях Омска, Корякова, Баян-Аула, Каркаралинска и других регионов Казахстана.

Ценность произведения К. Губарева заключается не только в описании природы различных уголков Казахстана, что, кстати, и до него делали многие русские исследователи, а определяется той объективной характеристикой тяжелого положения казахских трудящихся на соляных промыслах и медных рудниках, которое до него не являлось предметом изучения и публикации в русской печати.

На К. Губарева тяжелое впечатление произвело положение казахов на соляных промыслах вблизи Корякова. В знойный полдень, когда солнечные лучи, отражаясь от зеркально-блестящей поверхности соляного озера, ослепляли глаза и беспощадно жгли все тело, казахские рабочие ценою неимоверных мучений добывали соль, за которую получали буквально гроши… Автор указывает, что «кишащие как в муравейнике» казахи выламывают ломами соль и затем выбрасывают лопатами на поверхность. При этом многие рабочие трудились «совершенно голые» или «в одних сорочках». И неудивительно, что у «многих на теле красные пятна», разъеденные солью язвы, «кожа сморщена и покрыта как бы слоем соли, лица напряженные», и все работающие показались автору «седыми…» [3, с. 362].

Не только сами казахи, занятые на изнурительной работе по добыче соли, но даже их лошаденки «тощие, почти без шерсти, с облезшей от соляной воды…» и верблюды тоже наполовину лысые, с шершавыми клочками шерсти на груди» носили на себе печать крайней нищеты и тяжелого труда. Вся эта тяжелая атмосфера подневольного труда создавала впечатление «дикой гармонии», которая «оглушала» и отталкивала стороннего наблюдателя… [3, с. 368].

Не менее тяжелые условия для рабочих были созданы и на медеплавильном заводе и свинцово-цинковых рудниках капиталиста Попова. Ознакомившись с заводом и рудниками, автор убедился, что условия труда везде одинаково тяжелы для рабочих; эти предприятия были оборудованы крайне примитивно, да и сами руководители не имели почти никаких технических навыков по разработке руд и плавке меди. Тем не менее, администрация жестоко эксплуатировала рабочих, особенно казахов, с «которыми большей частью обращались не совсем добросовестно» [3, с. 372].

Остановившись на административном устройстве в казахской степи,

К. Губарев критически оценивает деятельность правителей-султанов, которые, борясь за власть в роде и за чины от русской администрации, вовлекают в постоянные междоусобицы простой народ.

Казахская аристократическая верхушка по-своему воспринимала некоторые стороны русской культуры, подражая зачастую светским манерам русских дворян. Так, один из султанов в Баян-Аульском округе любил носить офицерский мундир, французские перчатки и даже танцевал на званых обедах. При этом, стремясь подчеркнуть важность своей особы, султан, как правило, приходил с опозданием на вечера и объяснял это тем, что «порядочные люди» не «показываются раньше»…

Касаясь взаимоотношений между коренными жителями и переселенцами-казаками, К. Губарев удивляется, что представители казачьей верхушки материально благоденствуют, хотя «хозяйством не обзаводятся» и «как птицы небесные не сеют, не жнут, но бывают сыты». Царские чиновники и казачья верхушка действительно были «сыты» за счет угнетения казахского населения, постоянных насилий над народом, за счет грабительских поборов. Однако автор не увидел классовой сущности во взаимоотношениях между царской администрацией и трудящимися казахами, а попытался объяснить их отсутствием… достаточной культуры, образования у царских чиновников и представителей казачьей верхушки.

Таким образом, автор выступает как поборник гуманизма и просвещения, как сторонник дружбы между казахским и русским народами. И, несмотря на известную ограниченность своего мировоззрения, К. Губарев сумел дать важные факты, объективно свидетельствующие о глубоких классовых противоречиях в казахской степи.

Как и во многих других работах того времени, очерк К. Губарева посвящен разнообразным сторонам жизни казахов. В нем наряду с приведенными данными указаны и сведения, характеризующие быт, обычаи и нравы кочевников.

В частности, в подтверждение факта растущей дружбы между казахами и русскими автор приводит следующее свое наблюдение. В одном из аулов Прииртышья состоялся праздник (той) по поводу свадьбы молодых. На этот той был приглашен русский – друг хозяина, который прекрасно знал язык, а также обычаи казахов и блестяще провел обряд обручения (неке киу) молодых.

На подобных фактах, умело подмеченных автором, показана характерная линия сближения простых людей двух народов: русского и казахского.

К. Губарев отметил, что ислам прививается среди казахов весьма слабо и у казахского населения «муллы и ахуны не имеют… той святости и непогрешимости, какие приписываются этим лицам».

Взгляды К. Губарева на положение в казахской степи во многом перекликаются со взглядами Ч.Ч. Валиханова. К. Губарев отмечает, что казахи «очень охотно учатся грамоте и вовсе не имеют предубеждения против нея». И далее: «Вообще киргизы, (казахи) очень доступны к цивилизации, потому что они не такие фанатики, как прочие мусульмане» [3, с. 363].

К. Губарев критикует «местное начальство 50-х годов», которое постоянно «стесняло и вмешивалось в самоуправление» казахов, «навязывало своих кандидатов, которые смотрели на своих собратьев, как на крепостных» [3, с. 361-378]. Назначенные царской администрацией местные марионеточные правители соперничали в поборах с заседателями областных управлений.

Демократическая публицистика и журналистика отнюдь не являясь идейно монолитной и во всем последовательной, установила определенный взгляд на действительное положение казахского народа. Они во многом затрудняли систематически повторявшиеся попытки реакционной печати представить царскую колонизацию, насильственную русификацию как сплошное благо, исказить картину жизни на окраинах страны, разжечь межнациональную рознь и пропагандировать великодержавный шовинизм. В то время, когда официальные органы пользовались всяческой поддержкой эксплуататорских классов и представляющей их интересы государственной власти, публицистам демократической ориентации работать было куда труднее. Поэтому роль их не может быть преувеличена и тем более принижена.

Наблюдались интересные факты, когда даже публицисты противоположного лагеря вынуждены были рассказывать и некоторую частицу правды, хотя в главном оставались на своих классовых позициях. В 1891 году на страницах журнала «Русский вестник» с пространной статьей «Итоги 27-летнего управления нашего Туркестанским краем» выступил Ю. Южаков. Позиция публициста, тесно связанного с царскими колонизаторскими кругами Туркестана, характеризовалась стремлением доказать государственную мудрость первых военных губернаторов только что присоединенного края.

С точки зрения буржуазно-колонизаторской публицистики автор в отдельных критических замечаниях по вопросам управления и переустройства жизни национального населения добивался лишь осуществления частных преобразований с целью укрепления царской власти на восточных окраинах. Но Ю. Южаков непосредственно наблюдал практику колонизации, процесс общения русских людей с узбеками и казахами, изучал факты реальной жизни, что и позволило ему выступать не оголтелым поборником самодержавно-колонизаторской политики, а либерально-буржуазным культуртрегером. В результате статья наполнилась фактическим содержанием, позволяющим помимо авторской тенденциозности объективно представить некоторые стороны положения казахского народа.

Довольно точно характеризуется Ю. Южаковым тяжелое положение казахов Южного Казахстана и бывшей Сыр-Дарьинской области. Среди кочевого населения неограниченно «царствовал родовой патриархальный быт». Внешне независимый аул управлялся аксакалами, главой семьи, и фактически находился в полной материальной зависимости от него. Патриархальные устои прикрывали резкое классовое расслоение, о котором не говорил Ю. Южаков, но очевидность которого явствует из всего изложения. И обычное право, адат, и сношения с кокандскими властями, и взимание податей, – все, в конечном счете, использовалось в интересах богатых аксакалов и родоправителей. Спорные вопросы выносились на суд биев, но их решения часто не выполнялись. Возникла родовая месть, барымта, разорявшая аульную бедноту.

Публицистическая тенденциозность Ю. Южакова, не склонного вскрывать теневые стороны царской колонизации, особенно ясно обнаруживается в панегирическом восхвалении цивилизующего влияния русской буржуазии на социально-экономическое развитие народов Центральной Азии, прежде всего, казахского и узбекского народов.

Ю. Южаков в либеральном духе подвергал критике принцип соединения военной и гражданской власти в одних руках, что, по его мнению, оправдывалось в первые годы управления Туркестанским краем, но не отвечало задачам последующих лет, и подвергал критике проект положения 1868 года об управлении степными областями. Введение самоуправления «через своих выборных по всем делам, не имеющим политического характера» вызвало коренную ломку национальной жизни и фактически отстранило народные массы от участия в нем. «…Вместо ожидаемого цивилизующего влияния на общественный быт, – писал он, – вместо правильного развития общественной жизни, выборы в настоящем их виде внесли в их жизнь лишь порчу нравов, разврат и разорение»

[4, с. 584-600].

Опасаясь пробуждения народной активности, царская администрация допускала для участия в выборах только привилегированную часть населения казахских аулов и узбекских кишлаков. Возникла борьба за выборные должности, сопровождавшаяся подкупами, интригами, взаимными клеветническими доносами, а нередко и ожесточенными драками.

Когда дело доходило до конструктивных выводов и предложений, либерализм и некоторый объективизм наблюдений Ю. Южакова оборачивались самой настоящей монархической благонамеренностью. В противовес принципу царских колонизаторов – «разделяй и властвуй», казахские просветители убеждали народ в необходимости сплочения для отпора всем, кто жил за его счет. Поэтому на вопрос, как же избавить казахов от раздоров, взяток, поборов, притеснений, связанных с выборами волостных, либеральный буржуазный публицист и подлинные выразители народных интересов давали принципиально противоположные ответы [5, с. 84].

Ю. Южаков выступал защитником отживающего родового жизнеустройства. Ему представлялось, что до основания разрушенный выборной системой родовой строй можно совместить с новыми государственными началами, «несколько согласовать выборы с родовым бытом, примирить эти два, хотя в существе своем противоположные, начала» [4, с. 750-776].

Основной смысл рассуждений и предложений Ю. Южакова, в конечном счете, сводился к доказательству необходимости усиления русификаторской политики, чтобы разбить замкнутость мусульманского Востока и активизировать развитие буржуазных отношений.

Приведенные два примера – публицистика К. Губарева и Ю. Южакова явно противоположные друг другу. Если первый критиковал царскую политику в казахской степи, то второй наоборот поощрял всякие усиленные действия царской России. Он считал полезным оставить казахский народ в положении пассивного и покорного объекта самодержавно-колонизаторских притязаний, использовать родовые начала для укрепления царской власти на местах. Публицистическая позиция Ю. Южакова вообще характерна для буржуазной колонизаторской идеологии.

Но какими ни были их мотивы, ясно одно – казахская тематика в русской публицистике поднималась, развивалась.

Казахская публицистика запечатлевала движение современности и одновременно служила оружием политической борьбы за интересы народа, за идеалы русско-казахского содружества.

Первые казахские публицисты находили главные ориентиры в своей борьбе за разрешение первостепенных задач национального прогресса. В процессе формирования казахской демократической публицистики возникали идейные искания, рождались творческие силы, оплодотворенные тесным русско-казахским содружеством на новом историческом этапе.

Появление и развитие казахской демократической публицистики можно расценивать как одно из действенных средств, способствовавших процессу начавшегося формирования казахской буржуазной нации. Прогрессивная публицистика стремилась ставить и решать актуальные вопросы, связанные с общенародными интересами. Но вместе с тем казахская публицистика на начальном этапе далеко не всегда оценивалась по достоинству.

1.2. Казахская тематика в русских периодических изданиях конца XIX века

Значительная роль в упрочении русско-казахских литературных связей принадлежит и периодической печати России.

На страницах журналов и газет публиковались материалы о русско-казахских общественно-экономических и социально-культурных взаимосвязях. Им посвящались небольшие очерки и толстые повести на страницах «Современника» и «Отечественных записок».

Положительным явлением стало зарождение местной печати в Средней Азии и Казахстане. В газетах, сборниках, альманахах Туркестанской, Оренбургской, Западно-Сибирской генерал-губернаторств, выходивших в Ташкенте, Оренбурге, Омске часто публиковались материалы, посвященные жизни казахских степей.

Так, казахская тематика не сходила со страниц «Ежегодника туркестанского края», «Туркестанских ведомостей», «Русского Туркестана», «Окраины» (последняя выходила в Самарканде 1890-1895), «Оренбургских губернских ведомостей», «Оренбургских епархиальных ведомостей», «Оренбургского листка» и так далее.

В разных областях Казахстана начинают выходить на русском и казахском языках «Киргизская степная газета», «Акмолинские областные ведомости», «Семипалатинские областные ведомости», «Степной край» и другие.

В 50-60 гг. ХIХ века русско-казахские общественно-экономические и социально-культурные взаимоотношения находят отклик, широкое отображение на страницах «Современника» и «Отечественных записок», «Библиотеки для чтения» и «Газеты для сельских хозяев», а также научные и научно-популярные статьи в журналах Российского географического общества (РГО) – «Записки РГО», «Известия РГО» и «Вестник РГО», в изданиях военного ведомства – «Военный сборник» и другие.

Политическая позиция этих журналов характеризуется крайней разноречивостью: на одном полюсе революционные демократы – «Современник» и «Отечественные записки», а на противоположном – газета Ф. Булгарина и Н. Греча «Северная пчела».

В 60-х годах на страницах «Современника» появляется ряд весьма ценных материалов о положении русских и казахских рабочих на рудниках и заводах Сибири и Казахстана.

На страницах научных журналов РГО в 60-х годах публикуются материалы, посвященные развитию отдельных городов Казахстана. Так, в 1861 году в «Записках РГО» появилась статья Н. Абрамова «Областной город Семипалатинск». Исполняя обязанности советника при областном управлении, Н. Абрамов прекрасно знал социально-экономическое положение различных слоев населения Семипалатинска.

В периодических изданиях Русского географического общества («Вестник РГО.», «Записки РГО» и «Известия РГО») в 60-х годах XIX века печатается множество научных статей, популярных очерков, художественных заметок, посвященных Казахстану и казахскому народу. Так, в 1861 году в «Записках РГО» был помещен очерк А. Голубева «Отрывок из путешествия в Среднюю Азию, Заилийский край» [6, с. 77-130].

Свое путешествие по Заилийскому краю А. Голубев начал в 1859 году, когда он прибыл в крепость Верный. Путешественник отметил, что «Верное еще называется Алматы. Это киргизское слово Алма-Тау – яблочные горы».

А. Голубев описал местность, состояние торговли и хозяйства коренных жителей края. В частности, он указал, что главным «промыслом» жителей является земледелие, к которому «поощряют плодородные почвы».

Растущее взаимопонимание между казахами и русскими нашло свое выражение даже и в тех незаметных, но весьма знаменательных явлениях, как большое желание кочевников сопровождать русские экспедиции по казахской степи в качестве проводников. При этом, как отмечает А. Голубев, некоторые казахи не только с великой охотой принимали обязанности провожатых экспедиций, но и хвастались тем, что русские отдают им «преимущество перед другими». Проводник-казах придавал своей обязанности при экспедиции (или отряде) «особенную важность, даже в собственных глазах», и он был рад сообщить всякому, что «вот и он имеет» казенную службу.

Обычно проводники экспедиций могли надеяться и на определенное вознаграждение после окончания работ. При этом, как пишет А. Голубев, «почтенные киргизы» могли рассчитывать на получение не только чинов, но и халата, сабли, похвального листа за оказанное содействие экспедиции. И лица, отмеченные русской экспедицией, пользовались среди населения «большим почетом» и кое-кто из них чуть ли не «барином выезжал в аул…» [6, с. 84].

А. Голубев довольно близко ознакомился с жизнью коренного населения. В частности, исследователь уделил известное внимание семейно-правовому положению казахской женщины.

В шестидесятые годы как никогда зримо обнаруживается влияние революционно-демократического подхода к решению национального вопроса, в частности, к разработке казахской тематики. В этом убеждают публицистические статьи и очерки на страницах периодических изданий, далеких от направления «Современника». Они представляют познавательный интерес для современных читателей тем, что эти статьи и очерки запечатлевали новые явления в казахской действительности, не допускали экзотической романтизации и в разной степени противодействовали всяческим нелепым предубеждениям в отношении к населению далеких окраин России.

В «Вестнике РГО» за 1865 год (№ 8) появилась статья Салтыкова-Щедрина за подписью С-вь «Этнографические заметки о Зачуйском крае».

В ней автор основное внимание уделил процессу завершения присоединения Казахстана к России. Казахи Большого жуза, писал он, проживающие к северу Ташкента, являются представителями наиболее беднейших казахских родов. В течение многих лет они подвергаются жестокому гнету и ограблению со стороны феодальной верхушки Коканда. Эти роды неоднократно поднимали восстания против кокандцев, и они с большой охотой вступают в русское подданство. К югу от Ташкента расположены богатые казахские роды, которые хотят сохранить свою самостоятельность и потому возражают против присоединения к России.

Действительно, в присоединении Казахстана к России прежде всего были заинтересованы наиболее беднейшие слои казахского народа, положение которых резко ухудшалось с каждым годом от беспрестанных феодально-родовых междоусобиц и гнета иноземных завоевателей.

Д.И. Романовский в 1866 году в «Известиях РГО» опубликовал очерки «О географических исследованиях в киргизской степи и в Туркестанской области в 1865 году и несколько слов о торговом значении Ташкента» [7, с. 9-23]. Автор увидел то новое, что возникло в жизни народов Средней Азии, в частности казахов, живших в окрестностях Ташкента, часть былых кочевников стала переходить к оседлости и заниматься хлопководством, садоводством. Во всем этом автор предугадал будущее кочевого народа. Он справедливо замечает, что оседлость народа «в настоящее время еще весьма ограничена», что связано «не… природными наклонностями и привычками», как пишет Д.И. Романовский, а с социально-экономическими недостатками, задерживающими «развитие их благосостояния». Здесь автор, несмотря на то, что был представителем колониальной администрации, сумел правдиво показать положение казахского народа.

Д.И. Романовский был одним из близких знакомых первого казахского ученого Ч.Ч. Валиханова. В 60-е годы он исполнял обязанности редактора «Русского инвалида» – органа военного министерства.

В 1862 году в Санкт-Петербурге было опубликовано сочинение П.П. Пекарского «Наука и литература в России при Петре Великом» [8, с. 350-362]. В этой работе автор использовал некоторые рукописные материалы («извлечения») Д.Г. Мессершмидта, исследователя разных провинций, в том числе и казахской части России.

В рукописях Д.Г. Мессершмидта (1685-1735 гг.), хранящихся в архиве Академии наук РФ, содержатся материалы по географии, этнографии, истории и праву народов Сибири, в том числе и казахского народа. Среди материалов имеются рисунки автора и карты Прикаспийского края, района Прииртышья, Туркестана, Бухары и др.

Весьма ценные данные о бедственном положении рабочих на рудниках и приисках Казахстана в 50-60-е годы приведены в «Заметках о беглых и бродягах России и Сибири», опубликованных в 1863 году в «Современнике» [9, с. 85-120]. Автор за подписью X. (X. – псевдоним Михаила Ларионовича Михайлова, поэта-переводчика, революционного демократа. Сын горного чиновника и киргизской княжны Ураковой (1826-1865 гг.). Первые произведения М.Л. Михайлова печатались в «Иллюстрации» в 1845 году. С 1852 года жил в Санкт-Петербурге и сотрудничал в «Современнике» и «Отечественных записках».) указывает, что наемные люди, преимущественно из ссыльных, на частных приисках бедствуют, испытывая постоянные «притеснения от хозяев-промышленников и управляющих». Рабочий день этих несчастных тянется с 3-х часов утра и до 11 часов ночи – и за это получают мизерную плату, которой едва хватает, чтобы одеться и обуться, между тем все дорого, да и платье, и обувь скоро носятся на работах, потому, что кругом галька и кремень…

В 1865 году вышла работа В. Долинского «Об отношениях России к среднеазиатским владениям и об устройстве киргизской степи», в которой автор довольно подробно осветил взаимоотношения России со среднеазиатскими ханствами и вмешательство английских агентов в русско-среднеазиатские дела.

В книге В. Долинского отмечается, что занятие русскими войсками в 1864 году Туркестанской области «возбудило общественное мнение не только в России, но и во всей Европе». Автор подчеркивает, что каждый шаг России в Средней Азии вызывал не только подозрительность Англии, но находил отзвук и «на европейской внешней политике». Так, занятие в 1853 году Кокандской крепости Ак-Мечети (Кзыл-Орда) совпало с Крымской войной.

В. Долинский считает необходимым проведение в новом крае ряда мероприятий, расходы на которые «в несколько лет окупятся сторицею». По мнению автора, крайне необходимо «позаботиться о ближайшем и удобнейшем сообщении с центром государства», расставшись «навсегда» с Омском и Оренбургом.

Далее В. Долинский предлагает в тех местах, где будут проходить почтовые и торговые дороги, «предоставить в полную собственность» земельные участки «желающим там селиться русским и киргизам, без различия». В связи с этим автор подчеркивает необходимость «устранить всякие стеснительные условия, в особенности в отношении киргизов (казахов), желающих обзаводиться прочною оседлостью и сделаться земледельцем».

К переходу казахов на оседлость в более ранний период, по Долинскому, мешали действия казачьих войск Оренбургской и Сибирской укрепленных линий, отрезавших огромные «пространства земель… от киргиз», что «постоянно возбуждало нескончаемые споры…». Причиной «возмущений», казахов было желание («домогательство») «спокойно пользоваться землею». Если иногда «споры» и «возмущения» принимали «грубые» формы, то против них нужно было бороться, по автору, не оружием, а распространением образования.

В. Долинский считает недопустимыми «казачьи порядки», когда земля отводится «по занимаемой должности» различным чинам войска. Так, в долине СырДарьи, где хлеб не родится без орошения и где «трудолюбивый» казах «употребил огромные по его состоянию пожертвования и труды на возделывание участка, с проводом канав и устройством поливочных снарядов»,– там эти обработанные участки переходят в собственность чинов казачьего войска.

К «разряду стеснительных» мер, препятствующих переходу казахов к оседлости и земледелию, В. Долинский относит также запрещение правительства «селиться в одних деревнях или аулах русским и инородцам». Это запрещение исходило из основной линии политики царизма – держать народы разобщенными, из политики культивирования вражды между народами России.

Вопросами укрепления русско-казахских взаимоотношений интересовались не только «солидные» столичные журналы и газеты, но и различные периодические издания многих провинций России.

В 1850 году на страницах «Саратовских губернских ведомостей» появляется очерк Алеопольдова «Отношение русских к киргизам».

В нем автор довольно подробно писал о роли и значении русско-казахских торговых сношений в укреплении дружбы между народами, в проникновении передовой русской культуры в повседневную жизнь и быт кочевников через торговлю и обмен.

Вопреки царской администрации складывались дружеские отношения между простыми людьми русских и казахских народов, чему в немалой мере способствовали торгово-экономические и культурно-бытовые связи между ними.

В 1851 году офицер генерального штаба А.И. Макшеев в Записках РГО опубликовал свое «Описание Аральского моря» [10, с. 30-61].

Характеризуя Аральское море, автор указывает, что казахи и соседние с ними племена (то есть народы) называют его Арал-Денгиз. Внимание А.И. Макшеева привлек остров Кос-Арал, где была расположена ватага рыболовов и устроен редут для обороны судов, плавающих по морю.

В 1856 году в «Морском сборнике» появилась статья А.И. Макшеева «Описание низовьев Сырдарьи» [11, с. 448-527].

В 1852 году в журнале «Библиотека для чтения» появились «Записки о киргизах» саратовского купца Я.П. Жаркова [12, с. 123-144]. Непосредственной причиной поездки его в «киргизскую степь» явилась болезнь жены, которая нуждалась в кумысолечении… Автор описал картину встречи с казахским аулом: из каждой юрты вился синий дымок; и взрослые («начальники с бритыми головами») и дети («полные ребята и девчонки с всклокоченными волосами нагие или едва прикрытые какими-нибудь лохмотьями») смотрели на прибывших русских с «изумлением».

Я.П. Жарков видел семью нищенствующего казаха («байгуши»). Эти бедняки зачастую попадали в кабальную зависимость не только от «своих» баев, но и казачьих кулаков. Уральские казаки, по автору, «лет полтораста с лишком существуют только тем, что… во все возможные работы нанимают киргизов. Они и… косят, и… пашут, и двор стерегут, и за скотом ходят – всюду поспевают; а надо отдать справедливость, – подчеркивает автор, – киргиз здоров на работу».

В работе Я.П. Жаркова почти впервые в русской журналистике достаточно объективно показана одна из социальных прослоек казахского общества – байгуши.

В 1853 году в журнале «Москвитянин» были опубликованы два материала, имеющие отношение к казахам: работа священника А. Сутоцкого «Киргиз на поклонении святым местам русским и палестинским» и статья А. Терещенко «Следы Дешт-Кипчака и Внутренняя киргиз-кайсацкая орда».

Эти работы почти не содержат новых данных по сравнению с материалами предыдущих авторов. Однако они характеризуют всеобщий интерес в русском обществе к казахам, к казахской степи: этот интерес захватил в свой круговорот даже православного священника.

В «Очерках киргизов Оренбургского ведомства» Ф.И. Лазаревского приведены наблюдения автора над некоторыми сторонами жизни казахов. В частности, Ф.И. Лазаревский уделил известное внимание обряду оплакивания, погребения, поминок покойника у казахов и т.д.

В целом в «Очерках…» Ф.И. Лазаревского мало содержится оригинальных данных о жизни и быте казахского народа. Но сама публикация даже подобных посредственных очерков на страницах «Русского дневника», несомненно, свидетельствует о наличии общественно-читательского интереса к казахам, к их жизни и быту.

На протяжении весьма длительного времени казахстанскую тематику в самых разнообразных аспектах разрабатывали Н.Г. Потанин, Н.М. Ядринцев, В.В. Радлов, М.И. Венюков и др.

Знаменитый русский ученый-географ П.П. Семенов-Тян-Шанский в 1856-1857 гг. совершил путешествие в горы Тян-Шаня. Впоследствии путешественник с искренней признательностью описал гостеприимство казахов, нравы и обычаи, историю и культуру казахского народа. П.П. Семенов-Тян-Шанский был первым наставником Ч.Ч. Валиханова и Г.Н. Потанина, которым горячо рекомендовал поступить в Петербургский университет. В 1868 году в книге «Путешествия по окраинам русской Азии и записки о них» появилась обширная работа М.И. Венюкова «Очерки Заилийского края Причуйской страны».

В своих очерках М.И. Венюков много внимания уделил социально-экономическому и политическому положению казахов. Русский путешественник побывал на месте окончательного разгрома Кенесары Касымова.

К началу 70-х годов XIX в. М.И. Венюков считается специалистом по вопросам Средней Азии и Казахстана. С 1871 по 1875 г. в официальном органе военного ведомства «Русский инвалид», где он вел хронику событий в Азии, им опубликовано более 200 статей, посвященных этому региону. В 1873 г., по сообщению «Санкт-Петербургских ведомостей». В 1868 г. увидела свет его книга «Путешествие по окраинам Русской Азии и записки о них». Поэтому именно ему Генеральный штаб поручает описание русско-азиатской границы. Позднее в воспоминаниях он отметит: «Как только я был прикомандирован к Главному штабу для составления военного описания русско-азиатских окраин, так передо мной открылся длинный ряд фактов, которые невольно приводили к вопросу: имеет ли правительство ясное понятие о странах, которыми оно управляет» [13, с. 154].

С 1872 по 1876 г. он занят этой работой, результатом явился капитальный труд «Материалы для военного обозрения русских границ в Азии». Частично он был опубликован в пяти номерах «Военного сборника» за 1872-1873 гг., затем вышел отдельной книгой. Описание различных районов Средней Азии и Казахстана давалось по разделам: географическое положение, пути сообщения, экономика, характеристика населения, административное устройство.

Двадцать четыре года прожил М.И. Венюков в эмиграции. Но его не переставали волновать вопросы, связанные с Отечеством, в том числе с историей Средней Азии и Казахстана. Редакции ведущих русских периодических изданий охотно предоставляли страницы журналов и газет для статей общепризнанного авторитета в среднеазиатских делах.

М.И. Венюков много путешествует и одновременно ведет напряженную исследовательскую работу. Был написан четырехтомный труд «Исторические очерки России со времен Крымской войны до заключения Берлинского договора», запрещенный в России.

Представляя во введении свой труд «Исторические очерки России», М.И. Венюков отмежевывается как от лже-патриотов, считающих, что «грязное белье не следует стирать на виду у всех», так и от космополитов, отрекающихся от национальной точки зрения на те или иные события. Эта точка зрения характерна для всех его трудов как нелегальных, так и опубликованных.

М.И. Венюков стремился к максимально достоверному изложению фактов. В рукописном варианте «Исторических очерков России» имелось большое количество ссылок на источники.

В работе «Общий обзор расширения русских пределов в Азии и способов обороны их» М.И. Венюков предлагает свою периодизацию присоединения Средней Азии и Казахстана к России. Начало этого процесса он относит к 20-м годам XVIII столетия [14, с. 198, 203].

Чтобы лучше понять точку зрения М.И. Венюкова, остановимся на взглядах, бытовавших в русской публицистике во второй половине XIX века по вопросу вхождения Средней Азии и Казахстана в состав России. Их можно разделить сообразно причинам: военно-стратегическим (установление стабильной границы на естественных рубежах – горы, реки и т.д.); политическим (борьба со среднеазиатскими ханствами, противовес влиянию Англии); экономическим (торговля и сырье).

М.И. Венюков был сторонником «военно-стратегических» доводов. Сделав первый шаг – приняв в подданство Средний и Младший жузы, самодержавие поставило себя перед дилеммой: пройти степь и выйти на естественные рубежи (горы, реки) или отступить к Иртышу и Уралу. Правительство пошло по первому пути, что привело к вхождению в состав России огромной территории Средней Азии и Казахстана. Процесс шел поэтапно, с помощью возведения на новых территориях военных линий. М.И. Венюков высказал соображение о «двух государственных границах». Суть в следующем. На окраине новых земель закладывались военные линии, а между тем на присоединенной ранее территории сохранялись старые порядки, т. е. «киргизы повиновались разным султанам, биям и батырам, которые не стеснялись производить всевозможные беспорядки и грабить наши караваны в степи… [14, с. 219]. Несоответствие между «действительной и фиктивной» государственной границей, по мнению М.И. Венюкова, и толкало русское правительство на продвижение вперед. Он считал такие действия нецелесообразными.

Больший интерес представляют корреспонденции М.И. Венюкова, напечатанные в герценовском «Колоколе». Известны две его статьи из этого журнала. Возможно, их было больше. Михаил Иванович был постоянным корреспондентом «Колокола» и публиковал в нем письма о Сибири, Кавказе, Китае. Казахстанский автор Я.К. Духин заинтересовался этой вольной русской прессой в лице М.И. Венюкова и посвятил данной стороне его деятельности статью, в которой проанализировал и дал положительную оценку запискам «Из Сибири» [15, с. 219-220].

Что касается вопросов, поднимаемых М.И. Венюковым, то мы можем выделить следующие: деятельность местной администрации; положение коренного населения, роль казачества в освоении края, меры исправления сложившегося положения. Возникает вопрос, чем был обусловлен его интерес к деятельности. С одной стороны, это направление «Колокола», издатели которого считали достаточным разоблачения критикой, чтобы правительство сделало соответствующие выводы. Иногда это давало ожидаемые результаты. Так, после статьи Г.Н. Потанина «К характеристике Сибири», в которой резко критиковалась деятельность генерал-губернатора Западной Сибири Г.X. Гасфорта, высокопоставленный чиновник был вынужден покинуть свой пост. Но это случай исключительный.

С другой стороны, М.И. Венюков глубоко верил, что все беды исходят от местной администрации. Во время путешествий по Сибири и Казахстану он постоянно наталкивался на злоупотребления чиновников распространенную на всех уровнях коррупцию. Единственная цель, которую они преследовали – «наживаться и составлять карьеру всеми правдами и неправдами».

Его стремление дать происходящим событиям свое объяснение, нередко расходящееся с официальным, научная добросовестность в использовании фактов заслуживают всяческого уважения. К тому же материал, введенный М.И. Венюковым в научный оборот, и сегодня представляет ценность и привлекает к себе внимание исследователей.

Благотворное влияние на развитие русско-казахских отношений оказало длительное пребывание в казахских степях политических ссыльных.

Политические ссыльные оказали влияние и на становление периодической печати в крае. Они готовили многие материалы «Ведомств», издаваемых в областных центрах. Ф.И. Зобнин, М. Зенков, а особенно Н.Я. Коншин активно способствовали развитию местной печати. Деятели освободительных движений, привлеченные к журналистской работе, находясь под контролем губернаторов, смогли опубликовать такие труды по истории, культуре, экономике Казахстана, которые не потеряли своего научного значения по сей день.

В борьбе за переустройство общества революционные народники большое внимание уделяли нелегальной и легальной печати. На территории Казахстана в ряде случаев они были организаторами периодических и продолжающихся изданий, принимали участие во всех местных изданиях. «Туркестанские ведомости», «Оренбургский листок» на своих страницах публиковали множество материалов на казахскую тематику. По казахской тематике публиковались материалы в газете «Восточное обозрение», которую редактировали Н.М. Ядринцев и И.И. Попов.

В 1882 г. Н.М. Ядринцев основал газету «Восточное обозрение». Это первое периодическое издание по сибиреведению. С 1888 г. она стала выходить в Петербурге, ее редактором до 1890 г. оставался Н.М. Ядринцев. В ней освещались разнообразные темы: состояние сельского хозяйства, положение русских крестьян и «инородцев», народный быт, переселение крестьян, народное образование, медицина. На страницах газеты печатались статьи по истории, географии, этнографии, экономике Сибири и сопредельных регионов. В основном они обличали эксплуататорскую сущность царской политики. Немало корреспонденций, публиковавшихся в газете, содержало критический материал о положении казахского народа [16, с. 46].

В корреспонденции из Оренбурга рассказывается о казахах-бедняках Уральской и Тургайской областей, которые батрачат за «какие-то помои с черным хлебом – пищу, едва ли годную для барской собаки», у кулаков-казаков, захвативших их землю.

Через некоторое время газета возвратилась к проблеме о том, что среди казахов, лишившихся в результате джута скота, увеличилась смертность, начались эпидемии тифа, черной оспы и других заболеваний, что совершенно не интересовало администрацию. «…С наступлением теплого весеннего времени для моциона и аппетита вся крупная и мелкая администрация киргизов, присасываясь как пиявка к истощенному организму инородческого населения, предпринимает увеселительные прогулки по степи, заполучив прогоны, полугодовые оклады и разные суточные деньги и развалясь в дормезах, за которыми едут походные кухни и палатки».

В последующих номерах объясняется, к чему это приводит. Чиновники Туркестана исповедуют догмат «рука руку моет», коммерсантов здесь в полном смысле слова нет, а есть «двуногие волки», «разные Колупаевы и Разуваевы». Они-то и составляют туркестанскую интеллигенцию – «цивилизаторов», пионеров прогресса. «Все они живут, едят, откармливаются и набивают карманы за счет киргиза, который при таком порядке вещей скоро сделается выморочным, начнет вырождаться…». Не отстают от чиновников и купцы в Семиречье, они беспощадно грабят казахов.

В 1881 г. правительство утвердило «Временные правила о переселении крестьян на свободные казенные земли». Н.М. Ядринцев выступает в газете с большой статьей «Заселение киргизских степей». На конкретном статистическом материале он показывает нищенское состояние казахских аулов. Он не против переселения крестьян в казахскую степь, он против того, что при этом забывают жизненные интересы кочевников, «которые тоже наши подданные».

На страницах «Восточного обозрения» печаталось немало материалов о мздоимстве уездных начальников в казахской степи, учебно-воспитательной работе в интернатах для казахских детей, о медицинском обслуживании казахского населения и др.

В дореволюционной историографии тема побега была популярной. Не обошел ее и Н.М. Ядринцев. Этой проблеме он посвятил несколько работ [17, с. 57]. «Народный протест,– писал он,– вследствие тяжелого положения народа то проявляется общей оппозицией и сплачивается в широкие поголовные восстания, то дробится в мелкие преступления, проявляющиеся бегством, разбоями, воровством».

Народнические материалы попадали и на страницы газеты «Сибирь». Основание и первые годы издания Омской газеты «Степной край» целиком обязаны деятельности народовольцев. Народнические материалы на казахстанскую тематику публиковались и в «Астраханском вестнике». Значительное количество материалов в казахском народе и русских крестьянах-переселенцах публиковал газеты «Оренбургский листок» и «Туркестанские ведомости», «Тургайская газета». Многие корреспонденты этих изданий находились под гласным и негласным надзором полиции.

Наиболее подготовленные к научной работе ссыльные с исследовательской миссией принимали участие в работе выездных экспедиций. Для изучения земельного вопроса в Казахстан прибыла группа в составе Н.Ф. Дмитриева,

В.А. Владимирского, К.А. Вернера и других политических ссыльных во главе с видным деятелем освободительного движения Федором Андреевичем Щербиной. Выполняя указания властей, эти исследователи изучили хозяйственное развитие края, организовали и осуществили сложную работу экспедиции по степным областям Казахстана.

Многотомное издание «Материалы по киргизскому землепользованию», первый том которого вышел в 1898 году, является весьма ценным в науке исследованием. В сборе, систематизации казахских материалов и написании текста активное участие принял казахский ученый Алихан Бокейханулы. Исследования Н.Я. Коншина, Л. Чермака, В.Р. Кочаровского по экономическим вопросам, А. Леонтьева, А. Блек по законодательству и быту, Е.П. Михаэлиса по изучению Тарбагатайских гор и Калбинского хребта были большим вкладом в науку.

В конце 50-х годов XIX в. стали выходить «Тобольские» и «Томские» губернские ведомости, на страницах которых широко освещалась казахстанская проблематика. Так, в «Томских губернских ведомостях» с большой подборкой актовых и других материалов о Казахстане в нескольких номерах выступил Н. Русанов, часто печатали свои интересные статьи о Бухтарминском крае Н. Костров, В. Данилевский, А. Ивановский.

В 60-х годах XIX века Главное управление по делам печати распорядилось подвергать цензуре неофициальную часть ведомостей. В то же время было разрешено публиковать политические, юридические и другие материалы, но только заимствованные из официальных источников. В 1871 г. утверждается программа для неофициальной части ведомостей. Газеты были обязаны: «в неофициальной части заниматься главным образом разработкою местных материалов – статистических, этнографических, исторических и т.п., и сообщать разнородные полезные для местного населения сведения и известия – судебные, земские и сельскохозяйственные и т. п., сообразуясь с характером и направлением «Правительственного вестника». За ним в этих изданиях отнюдь не должны иметь места статьи, заключающие в себе неуместно резкие заявления и суждения о рассматриваемых фактах и вопросах, статьи полемические, юмористические, перепечатки из частных изданий известий и слухов о предполагаемых мерах и распоряжениях правительства.

В 1871 г. вышел первый номер «Семипалатинских областных ведомостей», вокруг них сгруппировались немногочисленные краеведы. Краеведение формировалось вокруг печатных органов, детищем которого они были. Исключение составляют «Семипалатинские областные ведомости», инициатива издания которых исходила от администрации. Организатором был Семипалатинский статистический комитет. Но содержание газеты, особенно ее неофициальной части, в основном определяли политические ссыльные, в большинстве своем активные краеведы. Одним из первых мероприятий комитета в области краеведения была организация однодневной переписи населения города Семипалатинска.

Уже в начале научной деятельности комитета на страницах «Ведомостей» печатали свои интересные исследования П. Зенков, Н. Золотов, Н. Земляницын, А. Шайтанов.

За неимением другого печатного органа «Семипалатинские областные ведомости» до 1902 г. были главным и оперативным издателем краеведческой продукции. Она была весьма разнообразной по содержанию: древняя история края (Н. Коншин); присоединение Казахстана к России, его социально-экономическое развитие в XVIII – начале XX в. (Н. Золотов, Ф. Зобнин, Н. Земляницын, А. Шайтанов, М. Чорманов, Б. Герасимов, Н. Коншин, Ф. Андреев, В. Бенкевич, И. Пахомов, М. Федоров и др.); культура и быт народов, населяющих край (Б. Герасимов, В. Плотников, М. Чорманов, Ф. Зобнин, В. фон-Герн, В. Никитин, В. Маевский, и др.).

В «Семипалатинских областных ведомостях» из номера в номер печатались и большие исследования, такие, как «Очерки экономического быта киргиз Семипалатинской области», «По Усть-Каменогорскому уезду» Н.Я. Коншина, «Свадебные обряды и обычаи среди казачьего населения Усть-Каменогорского уезда» Ф. Зобнина, «Податное и хозяйственное устройство киргиз Семипалатинского уезда» Г. Сопетова, «Некоторые сведения о бывшей западно-сибирской военной границе в минувшем столетии» Н. Золотова, «Построение г. Семипалатинска» Н. Земляницына. Языком цифр и документов краеведы знакомили читателей с состоянием экономики и культуры области. Из отдельных изданий комитета следует назвать «Материалы для изучения юридических обычаев киргизов». Этот капитальный труд увидел свет в 1886 г. и не потерял своей научной значимости и в наши дни.

Не только газетными публикациями характеризуется научная деятельность краеведов. Статистический комитет был обязан ежегодно издавать справочные календари или «Памятные книжки». Таковых в Семипалатинске вышло шесть. Первая опубликована в 1897 г. В них также печатались научные работы, затрагивавшие важные вопросы экономики и быта края. Например, «К вопросу о переходе киргиз Семипалатинской области в оседлое состояние», «Переселенческие поселки Усть-Каменогорского уезда», «От Павлодара до Каркаралинска», «Материалы для истории Степного края» Н.Я. Коншина; «К вопросу о невольниках, рабах и тюленгутах» Ф. Зобнина; «Из записной книжки. Этнографические заметки», «Киргизские пословицы и поговорки» В. фон-Герна. Нетрудно заметить, что авторы в основном развивали проблемы, поднятые в «Семипалатинских областных ведомостях».

Из-за недостатка средств на шестой книжке издание прекратилось. В 1899 г. вышел «Сборник статей по Семипалатинской области», составленный из материалов, опубликованных в «Памятных книжках» за 1897-1899 гг.

История Казахстана нашла отражение на страницах почти всех периодических изданий дореволюционной России, но особенно активно исследовало край Русское географическое общество. Одно из старейших в мире, оно было основано в 1845 г. в Петербурге. Всемирную известность получили экспедиции по изучению Средней и Центральной Азии, Сибири П.П. Семенова-Тян-Шанского, Н.М. Пржевальского, Ч.Ч. Валиханова. Кроме того, в изданиях общества публиковались десятки трудов по истории, этнографии и статистики Казахстана.

В 1877 г. был открыт Западно-Сибирский отдел Русского географического общества. Огромна его роль в изучении Казахстана. Подсчитано, что за 50 лет своего существования (1877–1927) подотдел участвовал в организации 150 экспедиций и поездок с научной целью. Из них более 40 были направлены в Казахстан; более 40 на Алтай, но в основном в его казахстанскую часть. В «Записках Западно-Сибирского отдела» было опубликовано немало интереснейших материалов.

Члены статистического комитета использовали все возможности для публикации своих исследований. Прав А.М. Кимасов, относя к научным изданиям комитета также отчеты и протоколы его заседаний. В них рассмотрены различные проблемы, над которыми работали краеведы, программы будущих работ, содержатся небольшие статьи. В протоколе собрания за ноябрь 1887 г. имеется статья П.Е. Маковецкого о джатаках; в отчете за 1894 г. помещена подворная перепись, проведенная В. Никитиным в переселенческом поселке Карповском, приведены статистические данные; в отчете за 1899 г. охарактеризован быт казахов, живших на казачьих землях [18, с. 182].

Мы назвали в основном труды, опубликованные в местной печати. Но семипалатинские краеведы широко публиковались в изданиях Русского географического общества, его отделов, столичной и сибирской периодической печати.

Краеведы постепенно собрали довольно значительную коллекцию по археологии и зоологии, что в свою очередь явилось толчком к основанию в Семипалатинске музея. Для руководства музеем была организована специальная комиссия, в состав которой вошли члены статистического комитета Е.П. Михаэлис, В.Н. Филиппов и М.Н. Суворцев.

Благородное начинание семипалатинских краеведов было высоко оценено. Посетив библиотеку и музей, Н.М. Пржевальский отметил, что «учреждения эти заслуживают внимания, можно поздравить с ними город и пожелать дальнейшего их преуспевания; важны они в том отношении, что интеллигентный человек, заброшенный в такую далекую окраину, не чувствует себя совсем оторванным от родины и, желая заняться изучением окружающей жизни, в музее находит в собранном виде готовый материал». Откликнулась на это событие пресса. «Семипалатинские областные ведомости» постоянно информировали общественность о деятельности музея и библиотеки.

Активная деятельность краеведов способствовала открытию Семипалатинского подотдела Западно-Сибирского отдела Русского географического общества. С предложением о его образовании выступил на страницах «Семипалатинских областных ведомостей» Н.Я. Коншин. Предложение было горячо поддержано.

Подробности об открытиях и деятельности подотдела впоследствии были изложены в статье Н.Я. Коншина «Очерк деятельности Семипалатинского отдела Русского географического общества за 25 лет его существования».

В творчестве Н.Я. Коншина нашли отражения все достоинства и недостатки дореволюционного краеведения. Наиболее характерны для него две статьи – «Переселенческие поселки в Усть-Каменогорском уезде» и «По Усть-Каменогорскому уезду. Путевые заметки», напечатанные после поездки в 1898 г. по этому уезду. В первой статье автор дает характеристику девяти поселкам крестьян-переселенцев, которые он обследовал по довольно обширной программе. Она включала: краткую справку об истории образования поселка, его расположении, сведения о числе хозяйств, местах выхода, составе переселенцев по полу, возрасту, грамотности, причинах переселения, наличии сельскохозяйственного инвентаря, размере посевов различных культур и урожае за несколько лет, количестве скота, промыслах.

Даже в самых лучших своих статьях Н.Я. Коншин остается собирателем и систематизатором фактов, в основном информатором, а не комментатором.

Он намеренно избегает каких-либо выводов и обобщений, и сам пишет об этом в предисловии к данной статье. «…Я не счел себя вправе делать общие выводы впредь до знакомства со всеми поселками в Семипалатинской области. Это раз, а затем почти каждый поселок, где мне удалось побывать, представляет из себя, по составу жителей, истории их скитаний и проч., такой оригинальный мирок, что не говорить о нем особо было бы очень жаль: стерлась бы масса весьма важных деталей» [19, с. 11]. Недостаточность важных деталей не позволяла Н.Я. Коншину делать четкие выводы и обобщения.

Труды Н.Я. Коншина иногда выходят за рамки краеведения по широте проблематики, углубленной научной разработке тех или иных вопросов. Большинство из них посвящено истории казахского и русского крестьянства Семипалатинского края. По возможности он пытался простой констатацией фактов обратить внимание правящих на бедственное положение вверенного им населения.

Труды семипалатинских краеведов (от газетных до солидных публикаций) отличает многообразие тем. В целом это биография края: древняя история, быт казахского и русского населения, жизнь и труд крестьян-переселенцев, развитие скотоводства и земледелия, взаимосвязи земледельцев и кочевников и др. Общее для семипалатинских краеведов – тесная связь со своим временем, его проблемами. Выбором тематики исследователи выражали свои пристрастия. Но главной в ней оставались жизнь и быт русских и казахских трудящихся. В каждом труде мы обнаруживаем россыпи важнейших для нас деталей.

Социально-экономическое развитие Казахстана имело не только много общих черт с развитием России, но также и свою специфику, которая не могла не отразиться в деятельности народников среди местного населения. Эти вопросы привлекали внимание исследователей и раньше. В 20-х годах появились работы В. Пищулина о народнических кружках в Оренбурге и Н. Коншина о политических ссыльных в Степном крае [20, с. 90-116]. К ним по теме и содержанию примыкают воспоминания С.П. Швецова [21, с. 88-105]. Однако к работам Н. Коншина,

С.П. Швецова и В.Пищулина следует подходить строго критически. Источниковедческая основа их крайне неудовлетворительна, а самое главное – они содержат мировоззренческие ошибки.

В последние годы появились работы, затрагивающие, в разной степени вопросы связей русских революционеров в Казахстане. Авторами их являются экономисты, философы, литературоведы. Большинство из них [22, с. 9-103] исследуют взаимоотношения революционных разночинцев [23, с. 39-41] с Чоканом Валихановым и Абаем Кунанбаевым [24, с. 5]. Вопросу отражения казахстанских событий в «Колоколе» посвятил статью Я. Духин [25, с. 181-191]. Интерес представляют работы Р.Г. Круссера и И.Л. Мазаевой о народнической ссылке в Западной Сибири и Туркестанском крае.

Литература на казахскую тематику в жанровом отношении была весьма разнообразна: романы, повести, рассказы и очерки. Особенно распространены были очерки, в которых удачно сочетались приемы беллетристики и публицистики.

Следующей ступенью в развитии этого процесса следует считать появление в русской литературе переводов образцов казахской поэзии (Д.Л. Иванов,

Е.П. Ковалевский и др.), в начале в виде вольного перевода, переложения, а в последующем более близких к оригиналу.

Несомненно, огромную пользу в изучении и записи образцов казахской устной поэзии, сказок, загадок, пословиц, поговорок принесли русские ученые-ориенталисты Н.И. Веселовский, В.В. Григорьев, Г.Н. Потанин, Харузин, В.В. Радлов, И.Н. Березин, А.А. Диваев и другие. Их труды получили всеобщее признание демократической части русского общества и дали материал для раздумий многим писателям России.

Своеобразие русско-казахских литературных связей первое время заключалось в том, что русские писатели, поэты, ученые, находясь в казахских степях, собирали и записывали из уст народа его поэтическое творчество, сохраняемое в памяти многих поколений. Но чуть позже мы наблюдаем не только «созерцательное» изучение жизни казахского народа, но и создание первых художественных произведений (повести, поэмы и т. д.), в которых главными героями являются казахи, выходцы из среды трудового народа.

Казахская тематика получила широкое освещение в творчестве Н.Н. Каразина, Н.Д. Ильина, П.И. Пашино, Н.П. Стремоухова, Н. Уралова и П. Инфантьева.

Так, большую известность Н.Н. Каразину доставили его многочисленные романы и повести, очерки и рассказы, посвященные русско-казахским отношениям, первым шагам России в Туркестане. Среди них романы «На далеких окраинах», «С Севера на Юг», «Двуногий волк», «Погоня за наживой», повести «В камышах», «Атлар», «Тьма непроглядная», очерки «От Оренбурга до Ташкента» и другие.

Необходимо подчеркнуть, что творчество Н.Н. Каразина, несмотря на серьезные его недочеты (поверхностная, недостаточно глубокая психологическая характеристика героев; любовь автора к нагромождению событий и усложнению ситуации, вызывающих «острые» ощущения у читателя и т. д.) ценно именно тем, что на страницах его романов, повестей, рассказов и очерков запечатлена история первых шагов становления русско-казахских отношений. Следуя методу критического реализма, Н.Н. Каразин создал убедительные типы первых капиталистических хищников в Туркестане, показал их звериную сущность в эксплуатации «туземцев». Вместе с тем писатель художественно правдиво показал (роман «С Севера на Юг» и др.) корни деловых и дружеских отношений, возникших на почве совместного труда представителей двух народов – русского и казахского. Это создавало условия для их взаимосвязи и взаимообогащения во всех областях жизни.

Одной из важных особенностей произведений Н.Н. Каразина является их интернациональный дух. В его романах и повестях, рассказах и очерках много представителей разных наций и народов: русские и казахи, узбеки и туркмены, киргизы и англичане и другие. Рисуя положительные или отрицательные черты характера того или иного персонажа, он был далек от мысли приписывать их национальным особенностям героя. Вот почему среди галереи отрицательных каразинских образов можно встретить и хищную капиталистическую акулу Перловича и грабителя мурзу Кадргула. Один из них приехал из далекого Петербурга, а другой – абориген степей.

Вместе с тем Н.Н. Каразин создал удивительно запоминающиеся образы честных и гуманных людей, как Назенова в «Тьме непроглядной» или Касаткина «В камышах». Эти русские люди разделяют боль и радость с местным населением – казахами, пользуясь их огромным уважением и любовью.

Замечательной особенностью творческого почерка Каразина являлась его любовь к описанию подробнейших деталей быта казахов, их внешних портретных данных, одежды, головного убора, обуви и т. д. Подробно описывалась вся обстановка в юрте, предметы утвари.

Наряду с этим следует отметить гуманизм Каразина по отношению к беднейшим представителям казахского и узбекского народов. В его произведениях сохранилось живое дыхание далекой эпохи, когда стали складываться дружеские взаимоотношения народов Казахстана, Средней Азии и России в рамках единого государства. В них широко представлены картины быта, нравов и обычаев казахов и узбеков.

Автор романа «В новом краю» (1913) Н. Ильин был одним из прогрессивных деятелей Туркестана. Русская критика в свое время отметила публицистический характер этого произведения и указала на его злободневность.

Произведение Н. Ильина «В новом краю», как и романы Н.Н. Каразина «Двуногий волк», «С Севера на Юг» и другие, сыграли весьма положительную роль в дальнейшем расширении и углублении русско-казахских отношений. В них русские писатели впервые вплотную подошли к решению важнейшей проблемы – созданию реалистических образов представителей казахского народа. Однако ни Каразину, ни Ильину эта задача оказалась не под силу. Поэтому в их романах мы видим лишь разумную попытку создания реалистических, самобытных образов казахов. Историческая же ценность произведений Каразина и Ильина заключается в том, что в них зафиксирован определенный отрезок в жизни казахского народа, показаны его взаимоотношения с представителями русского народа.

Автор романа «На верблюдах» (1897) Н. Уралов испытал значительное влияние Каразина. В его книге есть и «степные разбойники», и «господа – ташкентцы», и любовь между русским и «туземкой» и т.д. Сюжеты его произведений «завязывались» по-каразински. Не случайно Алекторов считал, что Н. Уралов пытался «подделаться под тон и манеру, писать» казахские рассказы, повести и романы, как Каразин.

Тем не менее, произведения Уралова на казахскую тему, имеют большое познавательное значение. Он с пониманием писал о бедных казахах, отмечая их тяжелую жизнь, интересовался поэзией народа, бытовыми особенностями и хозяйственным укладом.

Талантливый писатель и ученый, дипломат и путешественник П.И. Пашино внес определенную лепту в русско-казахские отношения. В работе рассматривается книга П.И. Пашино «Туркестанский край в 1866 году (путевые заметки)» (1868), а также другие произведения, посвященные казахам.

Казахской теме посвятил также несколько крупных произведений известный путешественник, дипломат и писатель Н.П. Стремоухов, имя которого ныне предано забвению. В работе анализируется содержание трилогии: «В Бухару», «В Бухаре. Среди басурман» и «Домой из Бухары», а также рассказ «Чуть-чуть не попался».

В произведениях писателя – этнографа П. Инфантьева нашла яркое отображение дружба казахского и русского народов. Таковы рассказы «Свирель маленького Кытлыбая», «Детство Якуба» (1909), «Тамыр» (1912), повесть «На родине первых людей» (1912), рассказ «Беркут Галея» (1916).

В произведениях Н.Н. Каразина, Н. Ильина, Н. Уралова, П.И. Пашино, Н.П. Стремоухова и И.П. Инфантьева представлена широкая панорама русско-казахских отношений. Именно в этом заключается историческая ценность творчества указанных писателей.

Таким образом, в документально-художественных произведениях русских писателей, ученых и путешественников, а также в публикациях зарубежных авторов нашли отражение важнейшие стороны быта и нравов казахского народа. Выдающиеся ученые-востоковеды России проявляли постоянную заботу о развитии просвещения среди казахов. Они способствовали также сохранению на страницах русской печати лучших образцов их устного творчества.

Русские прогрессивные деятели помогали зарождению казахской национальной интеллигенции, открывая тем самым путь к цивилизации.

В 1845 г. В.Г. Белинский высказал свое мнение о создании произведений, «которые бы в форме путешествий, поездок, очерков, рассказов, описаний знакомили с различными частями беспредельной и разнообразной России, которая заключает в себе столько климатов, столько народов и племен, столько вер и обычаев… Какая пища для ума наблюдательного…». В. Белинский очертил маршруты предполагаемых путешествий, назвав Украину, Белоруссию, Крым, Кавказ, Сибирь. Такой жанр литературы существовал во времена В.Г. Белинского. Рассказов о путешествиях было немало, но они не имели успеха у читателей. Великий критик определил причину «неуспеха»: «Отсутствие верного взгляда на общество, которое взялись изображать…». Но к концу 50-х годов XIX в. положение изменилось. Н.Г. Чернышевский отвечал, что путешествия стали самой популярной частью литературы. В этих описаниях, по его мнению, соединены элементы истории, статистики, государственных наук, естествознания. Он охарактеризовал и главные черты распространенного жанра: многоплановость материала, научность, популярность, живость стиля. К такому типу можно причислить и труды А.К. Гейнса.

В 1865 г. для «исследования на месте и составления проекта общего управления киргизами» была создана Степная комиссия. В нее вошли представители министерств внутренних дел и военного, чиновники Оренбургского и Западно-Сибирского генерал-губернаторств. А.К. Гейнс представлял в ней военное министерство.

Два года путешествия по Средней Азии и Казахстану сделали его знатоком и приверженцем этих регионов. Он принял активное участие в составлении проекта Положения об управлении Семиреченской и Сырдарьинской областями, к которому приложил свои работы: «Объяснительная записка к положению и штатам военно-народного управления Семиреченской и Сырдарьинской областей» и «Управление Ташкентом при кокандском владычестве».

В 1867 г. его как специалиста по Средней Азии и казахским степям приглашает на должность правителя канцелярии туркестанский генерал-губернатор Кауфман. Находясь на этом посту, А.К. Гейнс устраивает в Петербурге на материалах Туркестана естественноисторическую и этнографическую выставку.

Обратимся теперь к его произведениям, которые также являются своеобразными фактами его биографии, тесно связанными с краем. Они известны в основном как литературные труды. На самом деле «Киргизские очерки», «Дневник 1865 г. Путешествие по киргизским степям» и «Дневник 1866 г. Путешествие в Туркестан» – свидетельства очевидца событий, а точнее их участника. Это достовернейшие источники по истории Казахстана второй половины XIX в. Сразу заметим, что «Дневник 1865 г.» во многом перекликается с «Киргизскими очерками», что вполне естественно, так как материалы этого дневника легли в их основу. Вот запись в дневнике о первых впечатлениях края: «Я не без любопытства смотрел на тушу мяса, называемую Дюгамелем, которая, т. е. туша, пользовалась когда-то репутацией ученой… Из разговоров Дюгамеля я узнал, что он знает край не лучше меня, что он апатичен, равнодушен ко всему и враждебен нашему поступательному движению в Средней Азии» [26, с. 208].

А.К. Гейнс изложил свой план изучения края. Он считал необходимым поселиться в каком-нибудь ауле с целью «узнать до конца все элементы киргизской жизни».

В ходе путешествия А.К. Гейнс побывал на Карагандинских копях, Спасском заводе, в Семипалатинске, Кокпектах, Аягузе, Лепсинске, не проехал мимо ни одного встречного аула. Все больше и больше утверждался он в мысли о необходимости знакомства с «киргизской жизнью не на почтовой дороге и вообще не на дороге, не в городах, где видим одних официальных лиц с официальной ложью на губах, но среди аулов, далеко расположенных от главного тракта» [26, с. 15].

В следующем 1866 г. он посетил юго-западную и западную части Казахстана. Во время поездки вел подробнейший дневник. Его путевые заметки содержат самые разнообразные записи. Сначала описан путь пароходом от Нижнего Новгорода до Самары, затем на почтовых до Оренбурга; не менее подробно рассказано о добыче соли на Илецкой защите; о беседах с уральскими казаками и «спорах с киргизами», которые «обыкновенно кончаются мировою сделкою» [26, с. 43]. Наряду с основательными экскурсами в историю того или иного события имеются бытовые зарисовки чаепития у губернатора или в степи.

Но вот запись совсем иного рода – встреча с бедным казахским аулом. «Дети бегали нагишом и с лютым аппетитом грызли сухари, которые мы им давали. Это они делали почти с тем же аппетитом, с каким теленок, которого я видел, трепал и рвал пустое вымя коровы. Везде голод и нищета. Везде горе и бедность сопровождают киргизов в их кибитках» [27, с. 111-112]. Он удивлен, чем кормится скот аула, расположенного в пустынном месте. Изможденные байгуши отвечают ему, что они счастливы, так как живут сейчас у свободных колодцев, а скоро «придут богатые люди, тогда мы будем принуждены уйти на кряж». Такие записи не единичны. А.К. Гейнс заключает: «Пусть не предполагают наивные люди, что вследствие несложности киргизских потребностей; бедность в степи переносится легче, чем на улицах Парижа и Лондона. Все то же самое» [26, с. 44].

Внимательно изучив степные колодцы, Гейнс отмечает, что это обыкновенные ямы, кое-где наполненные весенней дождевой водой, к середине лета от них остаются одни выбоины. Это зрелище наводит его на мысль об артезианских колодцах. Он записывает: «Это нужно бы обдумать для будущего законодательства» [26, с. 46].

А.К. Гейнс шел в бедную юрту послушать, посмотреть, понять душу народа. Он писал: «Во время наших разговоров киргизская знать, набившаяся в юрту, посмеивалась тихонько себе в бороду. По их мнению, нужно было, вероятно, расспрашивать о важных людях, о родословной султанских родов, а мы говорили, аллах знает что – про окраску шерсти, про доение овец и коров, про то, что стоит платье, надетое на детях» [26, с. 109].

В «Дневниках» и «Киргизских очерках» имеются лестные записки о Ч. Валиханове, с которым А.К. Гейнс лично не был знаком. Но он внимательно изучил его труды и знал отзывы о нем передовых людей России. К личности Ч. Валиханова в своих дневниках и трудах он обращается неоднократно. Знакомясь с материалами о Средней Азии, А.К. Гейнс столкнулся с трудностями в понимании некоторых событий, в частности, причин дунганского восстания в Западном Китае. Ответ на данный вопрос он нашел в трудах Ч.Ч. Валиханова. Он пишет: «…Изучив путешествие Валиханова в Кашгар… многое, оставшееся для нас неясным, после знакомства с историческою частью этого замечательного труда, стало понятно» [28, с. 187].

Исключительность записок А.К. Гейнса в том, что они представляли собой историческое исследование, очерк истории казахской степи, выполненный на основе документов и личных впечатлений. В центре его внимания находился казахский народ с его нуждами и заботами, как понимал их автор.

Путешествуя по казахским степям, А.К. Гейнс не ставил перед собой исследовательских целей. Научные изыскания были следствием его административной деятельности. Тем не менее, он близко познакомился с громадным краем и его населением, сделал немало важных в научном отношении наблюдений. В дневниках, путевых очерках, статьях звучит честный голос прогрессивно мыслящего человека. Причиной обращения к истории казахского народа было глубокое понимание служебного долга: надо хорошо знать народ, которым управляешь. В этом стремлении проявлялась гуманная черта в личности А.К. Гейнса – уважение к народу, который ему доверили.

Развитие и формирование казахской национальной литературы происходило в условиях весьма разносторонних и всеобъемлющих связей с русской литературой. В зависимости от конкретных социально-исторических условий развития России и Казахстана русско-казахские литературные связи проявлялись по-разному. Они оказались благотворными источниками именно для казахской литературы, где под прямым влиянием русской литературы формировались новые жанры, значительно расширялись традиционные представления о тематике и рождались новые типы литературных героев.

Первоначальной, но очень важной формой литературных связей России и Казахстана явились изучение, запись и использование русскими писателями произведений казахского фольклора. Песни, предания, легенды, пословицы служили им основой при создании ряда оригинальных произведений. И здесь весьма важным можно считать то положение, что русские писатели, в свою очередь, широко использовали художественно-выразительные средства устного поэтического творчества казахов, различные стороны их жизни, что вело к обогащению новыми красками традиционных жанров русской литературы, к расширению ее идейно-художественного, творческого диапазона.

Одним из пионеров развития русско-казахских литературных связей был В.И. Даль (1801-1872). В его повестях «Майна» и «Бикей и Мауляна» главные герои – казахи, типичные национальные характеры. Писатель показал тяжелую их жизнь, познакомил русских читателей с широко бытовавшим среди казахов обычаем насильственного брака, ввел в текст много инонациональных слов и выражений, использовав их для речевой характеристики персонажей. Казахские мотивы нашли отражение в ряде других произведений Даля: «Уральский казак», «Полуношники», «Письма из похода в Хиву» и др.

В.И. Даля глубоко интересовали многие стороны жизни казахского народа, но особенно его устное поэтическое творчество. Отличное знание казахского языка помогло писателю отметить сходство духа казахских сказок с богатырскими былинами русского народа. Тщательно собранные материалы фольклора не только русского, но и казахского, украинского, башкирского и других народов оказали В.И. Далю неоценимую помощь в подготовке им знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка». Именно этот период в деятельности Даля отмечен благотворным пушкинским влиянием. Оно выразилось прежде всего в реалистическом и гуманистическом изображении жизни казахского и других народов России.

Исследование многочисленных литературных источников показывает, что во второй половине XIX в. русско-казахские литературные связи достигли еще более широкого размаха, обусловленного рядом важнейших факторов.

К 70-м годам XIX в. завершился процесс присоединения Казахстана к России. Он вызвал существенные изменения в экономике, общественно-политической и культурной жизни края. Были созданы известные условия для постепенного освоения в казахских степях культуры земледелия, перехода кочевников к оседлости, строительства первых предприятий обрабатывающей промышленности, оживления торговли, зарождения новых производственных отношений, распространения культуры и просвещения. Кроме того, мощная держава гарантировала безопасность и защиту казахского народа от иноземных захватчиков. Все это благотворно сказалось и на развитии взаимосвязей русской и казахской литератур.

В рассматриваемый период появились и первые реалистические произведения на казахскую тематику. Например, известный путешественник и писатель

Ф.С. Ефремов в своей книге «Странствование Филиппа Ефремова в киргизской степи…» подробно описывает жизнь казахов, обращает внимание и на естественные богатства края, его климат, реки, леса, животный мир. Книга Ф.С. Ефремова интересна и тем, что она основана на непосредственных впечатлениях самого автора.

Достоверное описание казахской степи, жизни ее населения дал в своих «Записках» Савва Большой. Они ценны и обилием тех деталей в обрисовке быта, которые очень оживляют историческую ткань повествования. Необходимо также отметить, что автор «Записок» впервые ввел в русскую литературу значительное количество казахских слов в почти правильном написании.

В становлении и развитии художественного наследия казахского народа огромную роль сыграла русская классическая литература. Однако казахская литература не только воспринимала художественный опыт русской литературы, но и сама в известной мере воздействовала на русскую литературу. Обогащение последней шло по линии возникновения и появления в ней новых тем и необычных образов, взятых из жизни казахского народа. Русских писателей и поэтов восхищало своеобразное, поэтическое видение мира у казахов. И прав

Г.И. Ломидзе, который отмечал, что «национальные художники слова не только учатся у великой русской литературы, но и вносят свою дань в ее развитие».

Наличие и результаты взаимовлияния и взаимодействия литератур сказываются в методах типизации явлений действительности, способах создания характеров героев, общей идейной основе произведений и т. д.

Своеобразие русско-казахских литературных связей первое время заключалось в том, что русские писатели, поэты, ученые, находясь в казахских степях, собирали и записывали из уст народа его поэтическое творчество, сохраняемое в памяти многих поколений. Но чуть позже мы наблюдаем не только «созерцательное» изучение жизни казахского народа, но и создание первых художественных произведений (повести, поэмы и т.д.), в которых главными героями являются казахи, выходцы из среды трудового народа.

Русско-казахские отношения в области литературы меняются, начиная со второй половины XIX века. Здесь следует указать на значение нескольких факторов. Длительное пребывание в казахских степях политических ссыльных (среди них выдающиеся русские писатели и поэты А.Н. Плещеев, Ф.М. Достоевский, С.Ф. Дуров, Д.Л. Иванов и др.), которые оказывают глубокое влияние на развитие общественной мысли и национального самосознания казахского народа.

Русско-казахские литературные связи во второй половине XIX века ознаменовались появлением значительного числа художественных и художественно-документальных произведений русских авторов, а также публикацией на страницах русской печати первых сочинении молодой казахской интеллигенции.

Конец ознакомительного фрагмента.