Глава 2
– Вы хотите спросить что-нибудь о путешествии? – осведомился Чарльз.
– Нет. Я насчет полковника Уинстона. Почему он вам так не нравится?
Дружелюбное участие в его глазах уступило место жесткому выражению.
– Сейчас моя неприязнь к нему не имеет значения, полковник Уинстон меня не интересует. Вы могли хотя бы проявить благодарность человеку, который пытается вам помочь?
– Да, конечно, я вам очень благодарна, и с моей стороны дурно было не сказать об этом. Я прошу прощения, но, пожалуйста, не говорите при мне плохо о полковнике Уинстоне.
– Я не буду этого делать и не стану оскорблять вашего слуха вещами, которые вы просто не способны понять. Но я убедительно рекомендую вам не выходить за него замуж.
Мария вспыхнула от гнева.
– И это говорите вы – человек, которого я совершенно не знаю! – Заметив в его глазах негодование, она высокомерно выпрямилась и ожгла его презрительным взглядом. – Мой отец отлично разбирался в людях и считал его порядочным человеком. В противном случае он никогда бы не согласился на нашу помолвку.
– А вы, мисс Монктон? Насколько хорошо вы знаете вашего жениха?
– Мне пришлось узнать его по письмам.
– Вряд ли это можно сравнить с личным знакомством.
– Для меня и этого достаточно.
Чарльз вздохнул и отвернулся.
– Кто способен понять, что руководит женским сердцем? Во всяком случае, – продолжал он сурово, оглянувшись на нее, – ваш жених не достоин того, чтобы стать супругом девушки, принадлежащей к древнему аристократическому роду, но, разумеется, это не мое дело. Я свое мнение высказал. И в данный момент больше ничего не могу сделать.
Красивое лицо ее побледнело от гнева, она подняла руку, намереваясь дать ему пощечину, но он мгновенно схватил ее за кисть. Мария не ожидала такой молниеносной реакции, и, к ее крайнему возмущению, он вдруг рассмеялся, видя ее растерянность.
– Я вижу, что недооценил вас. Вероятно, вы станете очень подходящей парой полковнику Уинстону. – Выпустив ее руку, он круто повернулся и зашагал к выходу.
– Еще одно, сэр! – вслед ему сказала она, ладонями пытаясь остудить пылающие щеки. – Я слышала, вы сказали тете, что я питаю к полковнику Уинстону романтически-детскую привязанность. Как вы смеете это утверждать?
Чарльз стиснул челюсти, добродушное настроение его сразу сменилось раздражением. Эта девица возомнила, что сумеет подчинить его своей надменностью! Обозленный больше на себя, чем на нее, он нашел выход в гневе.
– Больше я ничего вам не стану говорить, но тем хуже для вас. Доставлю вас в Англию, сдам с рук на руки полковнику Уинстону, и делайте с ним, что хотите. Но только не ждите от меня пожелания счастья в этом браке!
Охваченный холодным бешенством, Чарльз решил больше не пытаться помешать этой свадьбе. Он несколько лет провел на военной службе в Индии и вынужден был вернуться в Англию, получив известие о смерти отца. Его возвращение по времени совпало с началом беспорядков во Франции. Тревожась о своих французских родственниках, мать просила его навестить их и узнать, не нужна ли им помощь. Узнав об этом, один известный член оппозиции из партии вигов предложил ему выполнить секретное поручение: собирать информацию и посылать сообщения о ходе событий в соседней стране. Чарльз был рад услужить старому другу и согласился.
Пребывание в охваченной бунтами и мятежами стране показало ему всю серьезность опасений политиков за стабильность в Европе, на этом фоне проблема невесты полковника Уинстона не могла полностью поглотить все его внимание. Он выполнил данные ему поручения, сделал солидный крюк, чтобы забрать в Эльзасе мисс Монктон, и поступил так, как диктовал ему долг – сообщил ее опекунше о некоторых сомнительных чертах характера полковника Уинстона. На этом он считал свой долг выполненным, и совесть его была чиста. Сейчас он понял, что, несмотря на юный возраст, мисс Монктон обладает сильным характером и решительностью, так что сумееет разорвать помолвку и без посторонней помощи, если сочтет это нужным.
С первыми лучами солнца Мария прибыла на постоялый двор на своей любимой лошади, которую затем грум должен был вернуть в замок. Она спустилась на землю и увидела темный силуэт человека, молча приближающегося к ней. Сегодня Чарльз показался ей выше ростом, более худощавым, стать и движения его вкрадчивыми и одновременно решительными. Если бы не уверенная властность тона и не презрение в холодных глазах, Мария сочла бы его очень привлекательным.
Проведя Марию в пустой еще общий зал гостиницы, Чарльз внимательно оглядел ее и убедился, что в скромном черном платье, которое отдала ей горничная вместе с другими необходимыми вещами, аккуратно уложенными в дорожный саквояж, она не привлечет к себе нежелательного внимания.
– Идемте, уже пора.
Их уход остался незамеченным. Как только они вышли наружу, обрушившийся на них порыв ветра с дождем привел Марию в радостное возбуждение. Ветер нес с собой запах свободы, Англии и дома, и неожиданно ее побег приобрел особый смысл.
Когда Чарльз Осборн сообщил ей о предстоящем путешествии, прежде всего она обрадовалась возможности вернуться домой. Но теперь, подставляя лицо ветру и струям дождя, она бурно ликовала, что отныне порывает все связи с замком Феро, с его угрюмыми и самодовольными обитателями, с Францией, которую она так и не смогла полюбить и где ее никто не любил. Закинув голову назад, она весело засмеялась, готовая лететь в милую Англию на крыльях этого буйного ветра.
Чарльз изумленно посмотрел на нее:
– Я думал, что вы боитесь. Нас ждет не увеселительная прогулка, а опасное и утомительное путешествие.
– Меня это не пугает, – с беспечным смехом откликнулась она. – Я люблю ветер. И я счастлива! Ведь я возвращаюсь домой, о чем так долго мечтала.
Суровое лицо Чарльза потеплело.
– Понимаю. Идемте уж… женушка.
В его глазах появились лукавые искорки, и Мария кинула на него настороженный взгляд.
– Только на время поездки до Кале! – строго предупредила она, возмущенная тем, что Чарльза совершенно не трогает ее явно недоброжелательное отношение к его персоне.
Но, несмотря на все ее старания сохранять холодный и неприступный вид, сердце у нее взволнованно заколотилось.
– Надеюсь, вас не слишком огорчает мысль, что вам придется быть со мной наедине не один день, – сказал он, беря ее за руку, чтобы подсадить в экипаж.
– С какой стати? – Мария задержалась на ступеньке и насмешливо взглянула на него. – Конечно, если только вы не какой-нибудь тайный разбойник.
– Что вполне возможно, – признал Чарльз и, поднеся ко рту нежную, изящную ручку своей фиктивной супруги, коснулся ее теплыми губами.
У Марии на мгновение перехватило дыхание. Резко выдернув руку, она подхватила платье и поднялась в коляску, в то время как он почтительно поддерживал ее под локоть. Стараясь овладеть собой, она опустилась на сиденье.
– А вы можете оказаться в опасном положении. Давно уже я не встречал столь соблазнительной женщины, – с дразнящей улыбкой произнес он своим сочным баритоном.
На мгновение Мария невольно поддалась очарованию этой улыбки и мелодичного голоса. Затем внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что стоит за его заявлением, и многозначительно подняла брови.
– Пожалуй, следует предостеречь вас, что в случае необходимости я сумею за себя постоять.
Чарльз в этом не сомневался – это доказывала ее вчерашняя, правда неудавшаяся, попытка дать ему пощечину. Желая успокоить ее опасения, он рассмеялся:
– Убежден, вы отлично с этим справитесь, так что спешу вас заверить в моих исключительно благих намерениях. И с вами я буду вести себя так же, как вел бы со своей настоящей женой – с крайним уважением и почтительностью.
Мария настороженно следила за тем, как он поднимается в коляску, но, к ее облегчению, он уселся напротив. Поймав ее взгляд, он усмехнулся:
– Опасаясь, что близость к вам совершенно расстроит мои благие намерения, я почел за лучшее расположиться здесь.
Видя, что Чарльз не собирается подвергать испытанию ее стойкость, девушка удобно прислонилась к высокой мягкой спинке сиденья.
Экипаж был скромным и неброским, помимо наемных почтовых лошадей ничто не указывало на богатство седоков. Возница Пьер Ламон, который знал их под вымышленными именами и получил солидную сумму денег за дорогу до Кале, чмокнул губами, взмахнул кнутом, и лошади тронулись с места. Они выехали за ограду постоялого двора, и их долгое путешествие в Грейвли началось.
Мария без сожалений оставляла замок Феро. Однако, несмотря на холодную сдержанность своих родственниц, она испытывала легкие угрызения совести. Тетка до самой последней минуты не проявила никаких чувств и даже не обняла племянницу на прощание, но Констанс ее неожиданно поразила.
Кузина порывисто бросилась к ней и со слезами на глазах замерла у нее на груди. Мария почувствовала, как она дрожит, и только тогда поняла, что бедняжка отчаянно боится оставаться в замке и с радостью поехала бы с ней в Англию.
В то краткое мгновение Мария увидела в Констанс не свою эгоистичную кузину, которая меч тала только о том, чтобы своим хорошеньким личиком заманить жениха из знатного и богатого рода, а просто испуганную молодую девушку. Мария прижимала ее к себе, удивленная тем, что у нее самой стиснуло горло и слезы подступили к глазам.
– Мне хотелось бы уехать с тобой, – шепотом призналась Констанс, подтвердив ее догадку, – но мама не хочет об этом и слышать.
– Тогда не слушай ее, Констанс.
– Я не могу! Не могу уехать без нее.
– Мне тоже хочется, чтобы ты уехала со мной, – взволнованно сказала Мария. – Если тебе удастся убедить ее и вы сможете выбраться из Франции, приезжайте ко мне в Грейвли. Обещаешь?
Констанс с плачем еще раз прижалась к Марии, затем оторвалась от нее и убежала в дом.
Мария отвернулась, стараясь не думать о том, что ожидает кузину.
Лошади побежали рысью, коляска стала сильно раскачиваться, и Мария схватилась за ременную петлю, свисавшую сбоку от окна. Поглядывая на своего спутника, она вдруг сообразила, что впервые в жизни ей предстоит находиться наедине с мужчиной, к тому же молодым, очень красивым, сильным и дерзким, что внушало ей тревогу.
Она ничего не знала о Чарльзе и вдруг задалась вопросом: собственно, что он делает во Франции в такое время? Она не очень понимала, почему доверилась ему и почему этот незнакомец настолько в ней заинтересован, что проехал пол-Франции, чтобы найти ее. Не руководят ли им какие-нибудь скрытые мотивы? Уж не шпион ли он? Но британский или французский? Она не могла решить, поскольку не имела никакого представления о шпионаже.
Возможно, за время поездки ей удастся вовлечь его в разговор о себе. Этот таинственный англичанин одновременно и привлекал, и интриговал ее. Она взглянула ему прямо в глаза и смутилась. Он понимающе улыбнулся.
– Впереди у нас долгий путь, – сказал он, – так что советую вам не осложнять его ненужными опасениями. Эти несколько дней нам придется провести вместе, и вам лучше просто примириться с этим. Не заключить ли нам перемирие на время поездки?
– Да, пожалуй, это имеет смысл, – согласилась Мария.
– И еще мы должны забыть о церемониях и называть друг друга нашими новыми именами. Вы понимаете, что это из соображений безопасности.
– Разумеется. – Она сняла капор и положила его рядом на сиденье.
– Мне очень жаль, что графиня и ее дочь отказались ехать с нами.
– Вы думаете, на замок могут напасть? – встревожилась Мария.
– Я в этом почти уверен, вопрос только – когда это произойдет. Но ваша тетушка удивительно упряма.
– Да, да, вы правы. Я так надеюсь, что с ними ничего не случится! – Мария перевела взгляд на знакомые окрестности. Но скоро они окажутся в местах, где ей не приходилось бывать. – Не нравится мне Франция, – уныло призналась она.
– Мне кажется, вы не были счастливы в замке Феро?
– Не хочу показаться неблагодарной и бессердечной, но я действительно дождаться не могла, когда его покину. Там не было ни тепла, ни радости, ни веселья, ни смеха.
– А вы любите посмеяться, не так ли?
– Да, хотя я так долго жила в замке, что, боюсь, даже забыла, что это такое.
Глаза Марии весело вспыхнули, и она вдруг засмеялась, просто потому, что никто ее за это не осудит, и внезапно почувствовала, как спадает угнетавшее ее напряжение.
Чарльзу было приятно, что она оказалась такой храброй, непосредственной и милой. Несмотря на юность и неискушенность, она была не из пустых и легкомысленных девиц, легко теряющихся перед первым же препятствием.
– Вам следует чаще смеяться, – добродушно посоветовал он. – Это вам идет.
Мария вздохнула:
– Теперь во Франции нечему радоваться. Как вы думаете, насколько опасна ситуация? Вы были в Париже?
Он кивнул.
– Там очень плохо?
– Я видел много жестоких и кровавых схваток между людьми. И задавался вопросом: куда девались достоинство, самообладание и твердость французов? Но недовольство народа очень велико, и для этого есть серьезные основания – высокие цены на продукты, на жилье и непосильные налоги. То, что они добиваются изменений, вполне естественно и справедливо. Должен признаться, я с ними полностью согласен. Требования людей должны быть услышаны и выполнены. Нужно отменить привилегии, установить налоги в соответствии с достатком людей.
Мария с интересом смотрела на него.
– А что еще?
– О, многое. Еще многое необходимо сделать.
– Вы говорите как политик. Вы и есть политик?
– Нет, – улыбнулся он.
– Что же вы тогда делаете?
– А я обязательно должен что-то делать?
– Думаю, безделье вам не по душе. – Она выглянула в оконце. – У вас должно быть какое-нибудь дело.
– Так оно и есть.
– Какое же?
– Да, так, то одно, то другое, – небрежно повел он плечами.
– Вы хотите сказать, что имеете свое дело?
– В некотором роде.
– А оно достойное?
Ее вопрос заставил Чарльза весело улыбнуться.
– В высшей степени достойное, – заявил он, – но если я все сразу расскажу, то нам больше не о чем будет говорить, а впереди еще долгий путь.
– Может, вам мой вопрос покажется странным, но мне очень важно услышать ответ. Раз уж меня доверили заботам совершенно незнакомого мне человека, вполне естественно, что я хочу знать о нем как можно больше.
Он иронически поднял бровь.
– Так уж и все? – вкрадчиво уточнил он, и Марии показалось, будто в нем проснулся спящий зверь.
Не ожидая такой реакции, она смутилась и отвела взгляд в сторону, но затем справилась с собой и снова прямо посмотрела на него.
– Не хочу вас обидеть, но я вас совсем не знаю, как же мне узнать, могу ли я вам доверять?
– Чего именно вы опасаетесь? Что я не достоин чести сопровождать вас в Англию?
– Мою осторожность можно понять. Будь вы на моем месте, разве вы не потребовали бы каких-то гарантий своей безопасности? Мне непонятно, с каких это пор деловой человек рискует своей жизнью, прибыв в страну, раздираемую бунтами и мятежами?
– А если у него здесь родственники, за судьбу которых он волнуется?
– Ваша семья живет во Франции?! – удивленно распахнула она глаза.
– На юге – на Лазурном Берегу. Моя мать француженка.
– Вот в чем дело! Теперь понятно, откуда у вас такое отличное владение французским. Вам удалось повидаться с родными?
– Да.
– С ними все в порядке?
– Когда я уезжал, все были живы и здоровы. – Он нахмурился. – А теперь – кто знает!
– Почему? Чего вы боитесь?
– Они принадлежат к аристократии. А одно это может привести их к гибели – впрочем, как и меня. Если обнаружат, что я помогал людям, подозреваемым в сочувствии роялистам, меня осудят на жестокую смерть. Сейчас во Франции жизнь дворянина ничего не стоит. Я думаю, что все дворянство и богатые буржуа обречены на гибель, если останутся в стране.
– И ваша матушка?
– К счастью, ей это не грозит – она живет в Англии.
– А у вас есть братья или сестры во Франции?
Он покачал головой:
– У меня две сестры, и обе вышли замуж за англичан и живут в Англии.
– И… вас тоже ждет жена в Англии?
Он засмеялся и хлопнул себя по колену:
– Нет. А этот вопрос был очень важен для получения ваших гарантий?
Мария смущенно улыбнулась:
– Простите. Ваш упрек справедлив. Видите ли, я так долго не разговаривала с англичанами, если не считать тетушки и Констанс, что совсем забылась.
Чарльзу очень нравилась улыбка Марии Монктон – она вспыхивала у нее в глазах и освещала лицо, придавая ему особую пленительность. Девушка все больше интересовала его, но он этого не показывал. Как ни соблазнительно было воспользоваться ее юной неопытностью, приходилось думать о той цене, которую пришлось бы за это заплатить.
– Пожалуйста, не затрудняйте себя извинениями. Я вовсе не обижен. Даже напротив: хотя наш путь в Англию будет долгим и трудным, теперь я вижу, что с вами не придется скучать.
– Вы сказали, путь будет долгим. И мы все время должны разговаривать только по-французски?
– Да. Чем меньше внимания мы к себе привлечем, тем будет спокойнее. И если мы в присутствии Пьера будем называть друг друга Шарль и Мари, он ничего не заподозрит.
Марию не беспокоил кучер. Его широкое лицо и простодушный взгляд говорили о доброте и честности.
– Я думаю, ему можно доверять. А вы как считаете?
Он пожал плечами:
– Кому сейчас можно доверять? Ни в ком нельзя быть уверенным. Впрочем, он производит впечатление надежного человека, кроме того, он об радовался возможности заработать. Это его экипаж, я заплатил ему приличные деньги и пообещал добавить, если он благополучно доставит нас в Кале.
– Чарльз, я вам очень благодарна. Скажите, у вас есть еще какие-нибудь причины помогать мне – помимо того, что наши отцы были друзьями?
– Да, у меня есть личная причина почитать память сэра Эдуарда.
– Вот как?
– Он спас нам жизнь – мне и моей матери. Это случилось во время сезона дождей, когда мы с матушкой ехали к отцу в Бенгалию. Мы переправлялись через реку, которая из-за наводнения стала глубокой и бурной. Гребцы не справились с веслами, наша лодка потеряла управление, и ее стало подбрасывать и вертеть на волнах, как скорлупку. Было очень страшно, в любую минуту она могла перевернуться вверх дном. Ваш отец увидел все это с берега и поспешил на помощь. Пока он пытался нас спасти, сам едва не погиб. Мама удержалась в лодке, а меня и еще несколько человек выбросило за борт. Ваш отец прыгнул в воду и с трудом втащил меня в лодку. Тем временем остальные утонули. – Лицо Чарльза затуманилось воспоминаниями. – Я обязан ему жизнью. Вы должны им гордиться.
– Я и горжусь. Теперь я понимаю, почему вы пришли мне на помощь.
– Конечно. Это самое малое, что я могу сделать для сэра Эдуарда – благополучно доставить домой его дочь. Таким способом я хочу отблагодарить его за исключительную отвагу.
– Да, я понимаю вас. И спасибо, что вы рассказали мне об этом, ведь я ничего не знала.
– Не стоит благодарности.
Уже знакомая легкая улыбка играла у него на губах, взгляд красноречиво задерживался то на ее волосах, то на свежих губках.
Мария вдруг вспыхнула румянцем и неожиданно для себя сказала:
– Я очень сожалею… о том… Ну, когда хотела ударить вас по щеке. Это было непростительно, мне стыдно за себя.
– Но это вполне объяснимо, – серьезно ответил Чарльз. – Не думайте об этом, я уже все забыл.
Мария ожидала, что теперь, когда она завела разговор об этом инциденте, он извинится за сказанное о полковнике Уинстоне, но он молчал.
Она украдкой окинула взглядом своего спутника. Темно-синий камзол плотно облегал его широкие плечи, серые панталоны обтягивали крепкие мышцы ног. Его красивое мужественное лицо выдавало в нем человека сильного, смелого и уверенного в себе, и Мария с огорчением поняла, что невольно будет сравнивать с ним своего жениха.
Внезапно тучи разошлись, выглянуло солнце, озарив лицо Марии своим мягким золотистым светом. Она знала, что Чарльз продолжает смотреть на нее, потому что его взгляд обжигал ей щеку сильнее, чем луч солнца. Окрестности не смогли ее заинтересовать, поскольку ее мыслями целиком завладел Чарльз, по губам которого по-прежнему скользила легкая улыбка.
В спутнике Марии была некая особенность, которая заставляла думать, что он не так прост, как кажется. Казалось, его взгляд пронизывал ее насквозь, рождая в ней смятение и настороженность. Она начинала думать, что рядом с ним никогда не будет чувствовать себя легко и непринужденно.
Вскоре им пришлось влиться в плотный поток людей с ручными тележками и лошадей с повозками. Их экипаж оказался стиснутым со всех сторон, продвижение замедлилось. В этой густой толпе уставших и голодных крестьян и разного рода бродяг то и дело вспыхивали ожесточенные перебранки и потасовки, грозившие перекинуться на седоков удобного экипажа с сытыми конями. Мария опасалась нападения и испытала огромное облегчение, узнав, что Чарльз запасся оружием и достаточным количеством зарядов.
К счастью, все обошлось благополучно.
В середине первого дня путешествия колеса экипажа загрохотали по булыжным мостовым маленького городка. С трудом спустившись на землю, Мария бродила по извозчичьему двору, разминая затекшие ноги, пока распрягали их лошадей, от которых валил пар после стремительного бега, а вместо них ставили свежих.
Снова поднявшись в экипаж, Мария ожидала Чарльза, который разговаривал с Пьером. Она придвинулась к окошку, чтобы посмотреть на своего спутника, и вдруг ею овладело неведомое прежде чувство, отчего зеленые глаза ее потемнели, нежное лицо порозовело и свежие губки приоткрылись от частого, прерывистого дыхания.
Словно почувствовав ее взгляд, Чарльз неожиданно обернулся, и выражение его светлых глаз заставило Марию поспешно отпрянуть от окна и запылать от возмущения. В его взгляде читался дерзкий вызов, он привел ее в состояние непонятного возбуждения, пронизывающего все тело какими-то токами. Она рассердилась на себя, а еще больше – на Чарльза, считая, что причиной этому был именно он.
Чуть позднее они снова пустились в путь.
Уже стемнело, когда они добрались до постоялого двора, где им предстояло провести ночь. Пьер с багажом своих пассажиров последовал за ними в дом. Внутри было чисто и уютно, в воздухе витали аппетитные ароматы. Общий зал был полон людьми, в основном мужчинами, которые пили вино и обсуждали положение в Париже. Появление путешественников привлекло настороженные взгляды исподтишка. Мария трепетала, опасаясь, как бы ей не пришлось вступить в общение с этими страшными людьми. Чарльзу удалось снять две комнаты.
– Я пойду сразу к себе, – сказала Мария. – И предпочла бы, чтобы мне принесли еду, если это можно устроить. С самого утра я ничего не ела и просто умираю с голода.
Чарльз сочувственно улыбнулся, понимая, что долгий путь изнурил девушку.
– Я об этом позабочусь. Мы с Пьером поужинаем внизу, а вы идите, горничная покажет вам комнату. Я зайду к вам позднее.
Мария последовала за горничной к лестнице, как вдруг изрядно подвыпивший, неряшливо одетый крестьянин тяжело поднялся из-за стола и с плотоядной ухмылкой встал перед нею.
– Ты чья же, милашка?
– Мадам, – вспомнив свою роль, холодно поправила она и брезгливо отвернулась.
Человек хотел сдвинуться с места, но ноги отказывались ему повиноваться. Едва не упав, он рухнул на ближайший стул. Затем поднял глаза, но вместо изящной молодой девушки увидел перед собой ее высокого разгневанного супруга и растерянно заморгал.
«Супруг» стоял с застывшей на губах ледяной улыбкой.
– Эта милашка – моя жена. Так что советую поберечь свое здоровье – не вздумай к ней приставать. Понял?
Крестьянин что-то хмуро пробормотал и отвел глаза. Чарльз проводил Марию взглядом, пока она не поднялась на второй этаж, и только потом вышел во двор позвать кучера.
Утолив голод, Мария уселась у ярко полыхающего камина, то беспокоясь об оставшихся в замке тетке с кузиной, то мечтая о своем доме в Англии. Постепенно все вокруг стихло. Она умылась и скользнула под одеяло, думая, что долго не сможет заснуть, но усталость после долгой поездки и уютная теплая постель сделали свое дело, и она сразу погрузилась в глубокий сон.
Проснувшись в полной темноте, Мария не сразу поняла, где находится. Она лежала, прислушиваясь к шуму ветра, ударявшего в окна, затем различила слабые звуки, похожие на тихое дыхание. Встревоженная, она неподвижно лежала, и звук повторился – еле слышное сопение. В комнате был еще кто-то. Она быстро села и оцепенела при виде открывшейся ей картины: тлеющие угли слабо осветили ее спутника, который расположился в кресле, протянув длинные ноги на стул.
У нее вырвалось возмущенное восклицание.
Она пропустила без внимания его обещание зайти к ней позднее. И в суматохе приезда совсем забыла, что женатые люди располагаются на ночь в одной комнате и даже в одной постели. Она понимала, что, хотя их брак был фальсификацией, они должны играть роль супругов, чтобы избежать нежелательных вопросов, но неужели нужно изображать это так буквально?
Постепенно оцепенение уступило место ужасу и панике. Она поднялась с кровати и на цыпочках приблизилась к Чарльзу. Он снял сапоги и камзол, оставшись в панталонах и белой батистовой рубашке. Она всматривалась в него, не зная, что и думать. Черные волосы его спутались, одна прядь упала на высокий лоб, резкие черты лица смяг чились во сне. Без своей обычной высокомерной усмешки он выглядел удивительно юным и беззащитным.
Для человека, предпринявшего полное опасностей путешествие в Кале, он выглядел возмутительно спокойным и беззаботным.
Видимо, он почувствовал ее рядом и внезапно открыл глаза. Встретив ее недовольный взгляд, он удивленно поднял брови, а на его губах появилась легкая, одобрительная улыбка.
Марии было приятно увидеть эту милую улыбку, за что она рассердилась на себя, а еще больше на Чарльза.
– Очевидно, вы не понимаете, насколько неприлично проникать в спальню дамы в такой час, иначе вряд ли осмелились бы постучать, не говоря уже о том, чтобы войти без разрешения!
– Когда я вошел, вы так сладко спали, что мне не хотелось вас беспокоить.
Мария возмутилась, представив, как он наблюдает за нею, спящей. Не зная, как вести себя в такой ситуации, она отвела взгляд в сторону, чтобы успокоиться, но это ничего не дало, потому что близость Чарльза вызывала в ней трепет каждого нерва.
Он обвел взглядом всю ее, с головы до ног, и хотя на ней была длинная ночная сорочка, она испытала настоящее потрясение – никогда еще ее девическая скромность не подвергалась такому унизительному испытанию!
– Из-за вашего требования оставить мои вещи в замке мне даже нечем прикрыться! – обняв себя за плечи, сердито пробормотала она, жалея, что у нее нет хотя бы шали.
Чарльз незаметно усмехнулся ее смущению. Если бы она знала, сколь долго он ею любовался, то поняла бы, что уже поздно спасать свою стыдливость.
– Это напоминает мне ситуацию, когда люди в спешке закрывают ворота конюшни, в то время как лошадь уже давно умчалась. Уверяю вас, из моей памяти уже никогда не изгладится воспоминание о той прелестной картине, которой я имел счастье наслаждаться, войдя сюда.
Мария залилась краской до корней волос.
– Неужели у вас нет совести? И сколько вы за мной наблюдали?
Чарльзу стоило труда оторвать взгляд от ее стройной фигуры с соблазнительными женственными формами, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Достаточно долго, чтобы это дивное зрелище пробудило во мне спящего дракона, которого, боюсь, будет не так-то легко усмирить.
Невольно поежившись под его красноречивым взглядом, Мария вздрогнула, когда он машинально сжал рукоятку пистоля.
– Вы всегда спите с оружием? – со страхом спросила она.
– Только в том случае, когда считаю это необходимым.
– То есть в данный момент, я правильно вас понимаю?
– Думаю, да. Не хочу вас пугать, но лучше постоянно быть наготове. – Он положил пистоль рядом с собой на столик.
– Чарльз, вы должны уйти. Вы не можете здесь спать. Это… это просто неприлично.
Он уселся, опустив ноги на пол и откинув волосы со лба.
– Прошу меня извинить, Мария. Я не стал вас пугать. Я же сказал, когда я вошел, вы крепко спали. И я не хотел вас будить.
– И все-таки вы меня разбудили! – негодующе воскликнула она, не подозревая, как очаровательно выглядит с рассыпавшимися по плечам роскошными волосами. – Как вы осмелились на такую дерзость? Если вы и дальше будете вести себя так безрассудно, вы погубите мою репутацию!
Он слегка улыбнулся:
– О нет, мое поведение отнюдь не безрассудно. Если бы вы могли видеть чуть дальше своего очаровательного носика, то поняли бы, что мною руководит исключительно стремление помочь вам. Не забывайте, я нахожусь здесь, чтобы защищать вас.
Но Мария продолжала сокрушаться:
– Когда мы отправились в эту поездку, признаюсь, я даже не подумала, как будут устроены наши ночлеги. Мне просто в голову не пришло спросить об этом. Моя тетушка пришла бы в ужас, если бы узнала, что мы ночью находимся в одной комнате.
– Не сомневаюсь, хотя я предупредил ее, что мы будем путешествовать под видом супругов. Сейчас вас меньше всего должна беспокоить ваша репутация. А вообще мне кажется, – продолжал он, притворно нахмурив брови, – вы только пытаетесь проверить, способен ли я вас защитить.
– Вовсе нет… То есть, разумеется, я вам очень благодарна… Но… О! Ну почему вы не устроили так, чтобы я считалась вашей сестрой или кузиной… но только не вашей женой!
– Потому что в качестве вашего супруга я имею право постоянно оберегать вас. Какой от меня был бы толк, если бы тот деревенщина вдруг вздумал найти себе подружку в вашем лице? Насколько я могу судить по тем непристойно раскрашенным женщинам, которых мы видели в общем зале, вы – самая красивая и соблазнительная, так что его не за что винить. Вы – воплощенная мечта любого мужчины, Мария.
Говоря все это, он не отрывал взгляда от ее лица, но вот он посмотрел чуть ниже, в глазах его вспыхнул огонь, и Мария, вспомнив о своем виде, украдкой проследила за направлением его взгляда. Страхи ее оправдались, когда она увидела, что под тонким батистом четко обрисовываются холмики ее грудей. Подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза и, стараясь скрыть свою растерянность, пробормотала:
– Дверь запирается, поэтому он не мог бы войти.
– Ну, для такого пройдохи было бы желание, а уж способ проникнуть к вам он всегда найдет.
Увидев, как она обхватила свои плечи в жалкой попытке прикрыться от его взгляда, он только теперь сообразил, каким пугающим должен был показаться его поступок Марии, которую всю ее жизнь оберегали от общения с представителями грубого пола, да и от остального мира.
Он встал и с высоты своего роста посмотрел на ее встревоженное лицо.
– Вы вели скромную жизнь под строгим оком вашей тетушки, с ее непоколебимыми правилами относительно воспитания благородных девушек. Могу я дать вам один совет, Мария? Запомните: благоразумнее прислушиваться к голосу здравого смысла, чем рабски следовать требованиям приличий.
Неожиданно для нее самой совет Чарльза заинтересовал ее.
– Как же так? Ваш совет полностью противоречит всему, чему учила нас с Констанс тетушка и гувернантки!
– Да, я придерживаюсь такой точки зрения, потому что она тысячу раз оправдала себя. А если бы я следовал правилам приличия, забыв о здравом смысле, – как вы думаете, что стало бы с вами, если бы я не задержал вашего обожателя, когда он приблизился к вашей двери?
Глаза ее наполнились ужасом, а рука взлетела к горлу.
– Неужели он действительно хотел войти в мою комнату?! Но… но ни один мужчина не рискнет войти к женщине, зная, что там его встретит разгневанный муж!
– Вот именно! – серьезно кивнул Чарльз. – Но он был пьян, поэтому ничего не соображал и хотел сюда вломиться, пока я… словом, не убедил его хорошенько подумать.
– И пистоль… Вы думали и его применить против… против этого деревенщины?
– Если пришлось бы, в чем я сильно сомневаюсь. – Глаза его сурово сверкнули. – Этот тип больше не сможет подняться по лестнице, не говоря уже о том, чтобы приставать к молодой женщине в ее спальне.
– Почему? Что вы с ним сделали? – с тревогой спросила она.
– Скажем просто, сейчас он спит как младенец. – Он сощурил глаза и насмешливо усмехнулся. – Вы оставили дверь незапертой, а иначе как бы я сюда проник?
– Но вы не имели права войти ко мне.
– И где же, по-вашему, я должен был спать – может, у ваших дверей, чтобы навести людей на подозрения? – с кривой усмешкой недоумевал он. – А если вас тревожит мнение вашей тетушки, – он понизил голос до трагического шепота, будто эта грозная особа могла в любую секунду материализоваться в комнате, – то успокойтесь. Ей не обязательно знать об этом.
Поразмыслив, Мария признала его правоту.
– Я никогда не была о тетушке слишком высокого мнения. Просто мне и в голову не приходило подвергать сомнениям ее авторитет и разумность ее неукоснительного следования правилам приличия и этикета.
– Это и понятно. В образцовой Франции, как и в Англии, юные девушки не сомневаются в старших. Но сейчас не те времена. Зачастую люди оказываются в самых непредвиденных и даже рискованных ситуациях. Не сомневаюсь, что ваша тетушка считала бы скандальным то, что мне представляется самым разумным поведением.
– А меня приравняла бы к падшим женщинам. Какой ужас! С ее твердыми понятиями о приличиях, она предпочла бы, чтобы вы оставили меня на милость этого неотесанного деревенщины, чем провели со мной всю ночь в одной комнате.
– Значит, вы согласны, что моя точка зрения намного разумнее, чем взгляды вашей тетушки?
Мария кивнула и весело улыбнулась, и на ее свежих щечках обозначились очаровательные ямочки.
– Да! – прошептала она, чувствуя, как с нее словно спали железные узы, связывающие ее с замком Феро.
Чарльз был рад видеть ее искреннюю, чистосердечную радость, но не ответил на ее улыбку. Казалось, она как-то сразу повзрослела, появившиеся под глазами тени делали их еще больше. На белом батисте рубашки резко выделялась черная масса густых кудрей, упавших на плечи, в сумраке комнаты отливающих синевой.
Внезапно Чарльзу вспомнился ее жених, этот подлец и развратник Генри Уинстон. Он представил, как он запускает свои лапы в эти мягкие, источающие нежный запах локоны, обхватывает ее обнаженные плечи, впивается привыкшими к грязной лжи губами в этот нежный, невинный рот. Он круто отвернулся и уставился на слабо тлеющие угли.
– Советую вам снова лечь спать. Завтрашний день мы опять проведем в пути, так что вам нужно хорошенько отдохнуть и набраться сил. Можете мне поверить, вас никто не потревожит.
– А вы? – робко сказала она. – У вас тоже был трудный день. Вы не сможете как следует отдохнуть на этих стульях.
Он обернулся и посмотрел на нее с опасным огоньком в глазах.
– Где же прикажете улечься? Может быть, с вами?
Он пристально смотрел ей в глаза, пока она не отвела в сторону растерянный взгляд. Улыбнувшись, он наклонился и прошептал ей на ухо:
– Кажется, мысль разделить со мной постель не очень вас пугает, не так ли, Мария?
– О нет, нисколько! – Она поспешно шагнула назад. – Но об этом не может быть и речи.
– Этого и не нужно.
– Прошу извинить, что я приняла вас за джентльмена, – язвительно сказала Мария. – До сих пор вы сделали все, чтобы доказать, что вы самый настоящий распутник, в добавление к вашим дерзким влюбленным взглядам и предложении, чтобы я усмирила вашего… вашего дракона!
Чарльз криво усмехнулся:
– Не беспокойтесь, Мария, вы находитесь в полной безопасности. Но если вы однажды смените гнев на милость, обещаю вам такое наслаждение, которое вы даже не в силах себе представить.
– Не угодно ли прекратить эти глупые разговоры? – возмущенно вспыхнула она и подняла на него глаза в тот момент, когда он устремил взгляд на ее грудь. – Кажется, вы забыли, что я помолвлена с другим. Вы ведете себя так, будто в самом деле мне муж!
Чарльз тихо засмеялся:
– Кто знает, чем закончится наше путешествие? Я могу забыть о том, что я джентльмен, забыть про полковника Уинстона и действительно вести себя как ваш муж – хотя бы для того, чтобы показать вам, какое наслаждение могут подарить друг другу муж и жена.
– Но мы не супруги. Насколько я помню, вы получили две комнаты.
– Да, вторую для Пьера. – Склонив голову набок, он смотрел на нее полунасмешливо-полусерьезно. – В ней достаточно места и для меня, если вы желаете спать одна. Вы хотите этого?
Мария закусила губку. Казалось, теперь можно было смело прогнать его, но ей мешало опасение, что в комнату станет снова ломиться тот пьяный крестьянин.
– Нет, будьте добры, останьтесь. – Мария подошла к кровати, сняла одно одеяло и положила его на кресло.
– Чтобы вам было тепло спать. Благодарю вас, Чарльз. Вы очень добры ко мне, когда не пытаетесь меня соблазнить. – Она сама не понимала, почему не злится на его дерзкое поведение.
В его светлых глазах отразился слабый огонек из камина.
– А почему бы мне и не быть к вам добрым? Ведь наши отцы дружили. По-моему, нам ничто не мешает тоже подружиться.
– Нет, конечно нет.
Мария смотрела на стоящего рядом Чарльза, стараясь не показать своего восхищения им, и вдруг кровь забурлила в ее венах, сердце забилось неровными, судорожными толчками. Она вздрогнула, и Чарльз это заметил.
– Вы простудились? – с тревогой спросил он.
Он схватил ее за руку, и на тыльной стороне его ладони Мария заметила маленький бледный шрам. Откуда он появился? Господи, ведь она совсем ничего о нем не знает! Но откуда ей знать? А может, лучше и не знать?!
Она высвободила свою руку. Внезапно оба почувствовали себя скованными и напряженными. Она смутилась, ощутив его запах и тепло его тела. Марию немного раздражала та легкость, с какой он сломил притворное высокомерие, которым она вооружилась против него. Но при этом ее неудержимо влекло к нему.
– Нет, не простудилась, – нарочито сухо ответила она.
– Тогда ложитесь.
Она послушно забралась под теплое одеяло, и вскоре ее одолел сон.
Чарльз сидел перед камином, рассеянно следя за последними искрами в тлеющих углях, мысленно возвращаясь к своей уснувшей подопечной. Перед ним возникала спутанная масса ее иссиня-черных волос, зеленые глаза, отливающие всеми оттенками, как драгоценный изумруд. И ее надменный, изящно очерченный носик с чувственно трепетными ноздрями. Выразительные и свежие губки. Он вспомнил, как в начале их путешествия эти прелестные губки изгибались от смеха.
Если бы так было всегда, думал он, но знал, что этого не будет.
Размышляя о долгом и трудном пути, он от души надеялся, что они благополучно доберутся до Англии. Мария ему доверилась, и он не мог ее подвести.