Часть II
Архитектор Краснов
1
Следующий мой приезд в Крым состоялся через полгода. На короткие зимние каникулы я приехал в Севастополь, где жила тётка моего отца. Меня она всегда привечала и была рада неожиданному приезду. Но долго я у неё не задержался.
Я желал сразу же поехать на базу, где отдыхал в прошлом году, и разыскать инструктора, с которым ходил в горы. А через него выйти на Илью. Уж очень мне хотелось поговорить с этим человеком. Я чувствовал, что он знает гораздо больше о замке Юсупова, чем рассказывал нам. Да и я теперь знал столько всего!
Моё желание подогревалось не только вскрытыми предыдущим летом подземельями и обнаруженным там архивом князя Юсупова, но и ещё двумя немаловажными обстоятельствами.
Во-первых, я наконец-то прочёл тетрадку из числа тех бумаг, которые на одну ночь притащил из подземелий и которую по случайности забыл на кровати. А сведения в ней оказались прелюбопытнейшие!
Во-вторых, я проявил плёнку и сделал фотокопии тех схем и карт, которые успел переснять в прошлом году. Лишь сейчас, внимательно рассматривая их, я увидел, что тогда, в спешке, многое просмотрел, не обращая внимание на очевидные вещи. Но об этом я скажу позже…
Конечно, я пытался списаться с Ильёй напрямую. Но никакого ответа не получил. Либо он уже не работал в Соколином, либо письма мои до адресата не доходили по какой-то причине. Писал я и на адрес нашей турбазы, пытаясь разыскать своего инструктора, но и здесь результат был нулевой. Что они там, вымерли все?
И только приехав в Крым, я сумел сам во всём разобраться. Оказалось, инструктор работал на базе только в летнее время, а его домашний адрес никто открывать мне не стал, сочтя меня за подозрительную личность. Никакие уговоры, увы, не помогли.
На следующий день я поехал в Соколиное и, естественно, Илью там не нашёл. Он и в самом деле уволился и вернулся в Симферополь. Зато мне вернули моё же письмо, которое я направлял сюда, пытаясь разыскать этого человека. Но в Соколином мне повезло больше – здесь я хотя бы узнал фамилию бывшего директора.
А ещё через сутки состоялась встреча с Ильёй. Надо сказать, он очень удивился, когда меня увидел. Надо же, какой-то юнец сумел его разыскать! И зачем? Но когда меня выслушал, своё мнение изменил. Конечно, он тоже слышал о подземельях, но найти их не смог. Выходит, моё случайное появление в прошлогоднем сентябре оказалось сверхудачным. Раз – и в цель.
– Ты либо счастливчик, – резюмировал Илья, – либо именно тебе предначертано свыше открыть тайны юсуповского замка.
Я вовсе не был уверен, что «счастливчик». Поэтому склонялся ко второй части трактовки Ильёй моей миссии.
– Но почему именно мне предначертано?
Илья лишь вздохнул и развёл руки в стороны.
– Но я так мало знаю, мои силы так ничтожны… – заныл я. – Без вас мне вторично в подземелья не попасть. Как же я смогу открыть тайны Юсупова?
Но Илья меня не утешил. Теперь и ему в замок Юсупова путь был заказан. Новое руководство старого директора и на дух не переносило. К тому же Илья наконец нашёл работу на одной из горных баз Приэльбрусья и уже в ближайшее время должен выехать на Кавказ.
Я искренне расстроился. По всему выходило, что наша встреча – последняя. Во всяком случае, в обозримом будущем новой не предвиделось. Да и вообще, это просто удача, что я успел застать Илью до отъезда в Приэльбрусье. К тому же в подземелья я вторично не попаду…
– Что же делать? – Я умоляюще посмотрел на Илью.
Но бывший директор лишь хлопнул меня по плечу.
– Не печалься! Жизнь – длинная штука…
Конечно, я всё понимал. Возможно, в таком деле торопиться нельзя. Но моя молодая кровь требовала действий. Знать бы только каких… Я стал лихорадочно соображать, как поступить дальше, но единственное, что пришло в голову, это спросить у Ильи, есть ли в Крыму пирамиды.
– Нет, – ответил мой собеседник, – мы ведь не в Египте живем.
Тогда я рассказал о странной схеме-чертеже из тех же юсуповских подземелий, на которой отдельные населённые пункты были отмечены значками. Тот же замок Юсупова обозначался как глаз – но это понятно, ведь старое название Соколиного – Голубой глаз. Над селом Счастливое находился значок, который походил на футбольные ворота. Над Ливадией схематично расположили корону. Здесь всё понятно – в прошлом это была летняя резиденция русских царей. А на запад от Соколиного, на весьма значительном расстоянии значилась пирамида.
– Ах вот ты о чём? – рассмеялся Илья. – Пытаешься выявить аналогии. Это похвально! Ты мыслящий молодой человек. Жаль только, не знаешь многого… На запад от Соколиного, если следовать карте, находится Севастополь, из которого ты сейчас ко мне и приехал. Выходит, там тебе и надо искать пирамиду. Хотя…
Илья на мгновение задумался, а затем произнёс:
– Хотя, кажется, я смогу тебе помочь. В Севастополе, действительно, есть пирамида. Хотя сейчас об этом факте мало кто вспоминает.
Илья рассказал мне, что на Северной стороне, куда можно попасть, переплыв на пассажирском катере бухту, есть храм, который внешне очень напоминает пирамиду. Вполне вероятно, что те, кто рисовал её на схеме, имели в виду Севастополь или же сам храм. По крайней мере, никаких других пирамид он не знает.
Я удивился. Надо же! Я ничего об этом храме не слышал. Неплохо бы наведаться туда. Илья лишь головой кивнул.
– Скажи, – поинтересовался я напоследок, – а почему над Счастливым изобразили футбольные ворота? Насколько я знаю, сто лет назад этот вид спорта в России был очень слабо развит. И что футболистам делать в этой горной глуши вообще? Да и о спорте ли здесь идёт речь?
Илья лишь отрицательно завертел головой.
– Здесь я тебе не помогу, увы. Сам разберёшься. Если сможешь.
И добавил:
– В Счастливом я бывал, и не раз. Там, кстати, живёт один старичок занятный. Он был из числа строителей юсуповского замка.
– Это тот, кто рассказывал о зелёной крыше?
– Какой зелёной крыше? – не понял Илья.
– Ну, зелёной крыше юсуповского замка.
– А, вот ты о чём… Да, это он мне рассказывал. Но откуда тебе известна такая подробность?
Я напомнил Илье его же собственную экскурсию по замку и о том, что он сам сообщил мне этот факт.
– А я и забыл… – рассмеялся мой собеседник. – Ну, ты и цепок на память!
Он вдруг предложил:
– А знаешь, было бы хорошо с ним поговорить. Он многое помнит. Крепкий ещё дед. Ты к нему поезжай и от меня привет ему передай заодно.
Я неуверенно пообещал. На следующий день ожидался мой отъезд из Крыма. В институте начинается очередной семестр, а преподаватели к посещаемости занятий относились очень строго. И по всему выходило, что поездка в село Счастливое откладывалась на неопределённое время.
2
Следующий раз в Крым я смог попасть лишь в сентябре, когда у меня вновь были каникулы. И снова – по путёвке на уже облюбованную после прошлогоднего посещения турбазу. Вовка, к сожалению, поехать не смог – в это время у него была производственная практика. Зато поехал мой друг детства – Сенька. Перед самой поездкой мы приобрели кроссовки с красно-зелёным замшевым верхом. И когда вместе шли, то некоторые прохожие оборачивались, принимая нас за братьев. Такое «родство» через обувь нас весьма веселило.
У нас были и общие увлечения. И я, и мой товарищ уже несколько лет ходили на секцию штанги и всегда были в хорошей форме. Кроме того, мы любили музыку, скопив достаточное количество иностранных дисков. Не скажу, что мы считались профессионалами, но многочасовое прослушивание пластинок выработало у нас определённый слух и вкус. Уже по первым нотам каждый из нас мог определить не только исполнителя или группу, но и название конкретной песни. А если не изменит память – то и год выхода данного альбома, а то и какая по счёту эта песня и на какой из сторон диска записана.
Не удивительно, что возле нас с Сенькой стала собираться молодёжь, особенно из числа тех, кто только что приехал на турбазу. Я, как сторожил, рассказывал, где вечером устраиваются танцы, где можно купить бутылочку недорогого, но хорошего крымского вина. И даже – где имеется магазин, в котором есть… кефир. Почему-то в те далёкие времена считалось зазорным рядом с базой отдыха открывать магазины и их отодвигали в сторону и прятали, как нечто неприличное. По крайней мере, в случае с нашей турбазой дело обстояло именно так.
Конечно, я разыскал моего знакомого инструктора, и он узнал меня, а также вспомнил перипетии прошлогоднего похода с досадной травмой моей ноги. Договорились, что он обязательно возьмёт меня и Сеньку в очередной поход. Я стал умолять его слегка изменить маршрут, чтобы, спускаясь из Ай-Петринского плато в Бельбекскую долину, пройти через село Счастливое.
– А мы через Счастливое и идём, – сказал инструктор, – разве ты в прошлом году этого не заметил?
Я не заметил. Но был рад новому открытию. Поход был намечен на ближайшую среду, и в моём распоряжении было три свободных дня. Чем их занять? И мы с Семёном махнули в Севастополь. Я, конечно же, хотел увидеться со своей престарелой родственницей, нанеся ей визит вежливости и порадовав рассказами о собственном житье-бытье. Но главное – хотелось попасть в храм-пирамиду, о котором рассказывал мне Илья. Неужели такой имеется на самом деле?
Из Ялты в Севастополь мы плыли пассажирским катером на подводных крыльях. В своё время такие «Кометы» и «Метеоры» были весьма популярны и престижны. Но нам откровенно не повезло. На море начался шторм, и катер резко сбросил обороты. Началась настоящая болтанка. Вместо двух мы плыли четыре часа, к тому же, вступили на севастопольскую землю в «разобранном» виде. Обратно в Ялту мы уехали на автобусе, которые в те годы тоже, впрочем, не блистали комфортом.
Но всё это – мелочи. Главное, я действительно увидел в Севастополе пирамиду. Теперь мне даже странным кажется, что, и прежде бывая в этом городе, понятия не имел о таком рукотворном шедевре.
Почему-то я представлял себе встречу с храмом-пирамидой как сказочное действо: вокруг шастают разодетые индусы, сидят на корточках факиры, а вереницы верблюдов, гружённые тяжёлыми тюками, спускаются к ближайшему причалу.
Действительность оказалась несколько иной. Место индусов и факиров заняли строители, а верблюдов заменили самосвалы и грузовики. Оказывается, я попал на реконструкцию этого храма. Во время Великой Отечественной войны снаряд попал в верхнюю часть пирамиды и разрушил её. И таким невзрачным храм простоял несколько десятилетий, пока не пришла очередь восстановить его в первозданном виде.
Вообще-то посторонних на строительную площадку не пускали. Но я нашёл какого-то прораба и убедил его, что мне, как будущему строителю, крайне почётно находиться рядом со своими коллегами и учиться у них, познавая мастерство через конкретные результаты их труда. Моя лесть возымела действие. И вот уже мы с Сенькой обходим храм, а затем в сопровождении всё того же прораба проникаем вовнутрь пирамиды.
К своему удивлению, оказавшись в чреве пирамиды, таковой не обнаружили. Я поднял голову и увидел… купол православного храма с мозаичной росписью. Впереди был алтарь, справа и слева – пределы. В обычных православных храмах я прежде бывал, так что общее представление об устройстве подобных культовых сооружений у меня имелось. Но вот как архитектор умудрился вписать в пирамиду христианский храм, для меня было загадкой.
В тот же миг моё сердце яростно забилось, как будто бы я прыгнул со скалы вниз. Я почему-то вспомнил, как годом раньше стоял в замке Юсупова и смотрел через глаз витражного окна на кучу вынесенной из подземелья земли. Такое же было состояние… Мне даже показалось, что между замком Юсупова и храмом-пирамидой, действительно, существует какая-то связь. Конечно, к подобному выводу я пришёл под влиянием карты-схемы, обнаруженной в известных мне подземельях. Но почему моё сердце так бурно реагирует при посещении этих мест?
Прораб попросил нас долго в храме не находиться. Мало ли, вдруг начальство нагрянет, а здесь – посторонние. Мы с Сеней послушно вышли на свежий воздух и уже собирались распрощаться с приветившим нас строителем. Как вдруг мне ни с того ни с сего пришла в голову странная мысль. Если эти два объекта как-то связаны и эта связь в виде двух значков закреплена на бумаге, значит…
– Скажите, а здесь есть подземелья? – спросил я.
Прораб явно удивился моему вопросу, но сделал вид, будто бы это само собой разумеющееся любопытство и так его вопрошают все, кто приходит посмотреть на реконструкцию пирамиды.
– Да, – ответил он, – конечно, есть. Во времена, когда сооружался храм, было модным почти под каждым подобным строением рыть подземелья.
– И куда они ведут? – уточнил я.
– Не знаю… Сейчас большинство из них закрыты для посещения. А зачем тебе?
Я неопределённо пожал плечами.
– Так, интересуюсь…
В моих словах не было обмана. Я действительно интересовался. Ведь если два архитектурных строения тайно связаны между собой, то, возможно, эта связь под землёй проявлена более открыто? Другими словами, мне пришла в голову мысль, что когда-то был прорыт подземный ход из Соколиного в Севастополь. С другой стороны, я отлично чувствовал шаткость такого предположения. Ибо логического обоснования я, конечно же, найти не мог. Это же так дорого! Да и зачем? Сел на коня – и через пару часов ты проскакал от храма к замку. Или от пирамиды к «глазу». Что едино…
3
На базу мы вернулись около одиннадцати вечера и тут же завалились спать. Поездка в Севастополь дала много пищи для размышлений. Прав был Илья, рекомендуя посетить эту пирамиду хотя бы для общего развития. Здесь бы я добавил: «развития темы».
А утром… Когда я открыл глаза, то увидел рядом с кроватью соседа, который толкал меня в бок. Он явно будил меня. Но зачем? К завтраку – ещё рано. Мы с Семёном ели во вторую смену, которая начиналась в половине десятого. А сейчас…
Я посмотрел на часы и воскликнул:
– Семь часов! Такая рань…
Но сосед был настойчив. И у меня не оставалось другого выхода, как открыть глаза. Стало ясно, что от меня он не отстанет. Ну что за люди!
Надо сказать, мы с Сеней относились к нашему соседу по комнате с доброй долей иронией. Он принадлежал к совершенно иному кругу людей. Во-первых, был стар – не менее шестидесяти лет, а то и все семьдесят. И для нас, студентов, выглядел личностью из совершенно иной исторической эпохи. Во-вторых, уверял, что до ухода на пенсию работал чуть ли не у Брежнева. Что нас искренне веселило. Зачем такому человеку отдыхать на турбазе, где собираются в основном молодые люди и в почёте активный образ жизни, спорт и многодневные походы в горы. Ему бы до столовой дойти…
У нашего соседа была особенность – он очень громко храпел. Но о своём недостатке этот пожилой человек не просто догадывался, а знал преотлично. И, как мог, боролся. Эту борьбу мы с Сеней наблюдали ежедневно. Точнее сказать – еженощно, когда возвращались с танцев или дружеских посиделок. Не включая свет, пробирались к своим кроватям и тихонько на них усаживались, ожидая «аттракциона».
Как правило, сосед не заставлял себя долго ждать. Вскоре слышалось легкое похрапывание, затем его сила возрастала, и наконец-то он начинал храпеть во всю мощь своего горла. Но длилось это недолго – всего несколько секунд. Каким-то неимоверным усилием воли старик сжимал ладонь в крепкий кулак и бил им себя по голове. Храп тут же прекращался. Причем проделывал он этот трюк во сне, не просыпаясь. Вот где самодисциплина, вот стальная воля! Человек даже во сне умудрялся себя контролировать.
Но со стороны подобное прерывание храпа выглядело очень смешно. По крайней мере, с высоты наших малых лет так казалось. Мы падали в подушки и давились от смеха, не в силах себя сдержать. И в наступившей тишине слышались лишь наши истошные похрюкивания. А через минут пятнадцать наш сосед снова начинал храпеть и снова слышался его мощный удар кулаком, и в комнате наступала тишина. Мы же, не успев угомониться после первого приступа смеха, снова с хрюканьем утыкались в подушки. Лишь вволю насмеявшись, я и Сеня блаженно засыпали, мысленно поблагодарив нашего соседа за предоставленное наслаждение.
Собственно, это и были единственные контакты с доставшимся мне в соседи пожилым человеком. И тем более удивительно, что он с такой настойчивостью меня будил, да ещё после такого многотрудного дня. Но, может, что-то стряслось?
Я непонимающе уставился на старика, а он, показывая на какие-то бумажки, вопрошал: «Это ты, это ты нарисовал?» Мне ничего не оставалось, как кивнуть, не понимая толком, куда клонит сосед. Дело в том, что я сделал небольшой чертёж храма-пирамиды, когда мы ждали автобуса на Севастопольском вокзале. И чуть-чуть заштриховал его, введя небольшие полутени, для наглядности. Получилось, в общем, неплохо…
Перед сном я этот чертёж оставил на прикроватной тумбочке. А рядом с ним – ещё два, сделанных раньше. Это замок Юсупова и замок Кичкинэ, находящийся рядом с нашей базой отдыха. Два последних я показывал вчера Сеньке, уже и не припомню с какой целью.
– Я смотрю, – послышалось пояснение соседа, – вы, юноша, серьёзно интересуетесь архитектурой?
Мне ничего не оставалось, как кивнуть головой.
– Интересуюсь, а что?
Дело в том, что я опасался любых косых взглядов в направлении моих собственных изысканий. Одно дело – промышленное строительство, которое я изучал в университете, и совсем иное – мой интерес к храмам и замкам. Это уже идеология, это скатывание в ряды врагов советского строя. А мой сосед, судя по всему, принадлежал к числу, как тогда говорили, «старых большевиков» и, скорее всего, был враждебно настроен ко всему, что хоть как-то напоминало бывший царский режим.
Мне не оставалось ничего, как быстро пояснить старику, что я учусь на строителя, а данные «строительные объекты» меня интересуют лишь как образцы каменной кладки.
– А я думал, что вас интересуют лишь девушки и вино.
Такие слова пожилого человека мне были неприятны. Уж не знаю почему… Поэтому я слегка покраснел и не нашёлся с ответом. А мой сосед продолжил:
– Да вы, молодой человек, не смущайтесь! В ваши годы лично меня интересовало именно это.
Выдержав паузу, он вдруг предложил:
– А знаете что? Не съездить ли нам в Ливадию?
– В Ливадию?
– Конечно. В царский дворец. Там действительно архитектура. Там есть что посмотреть.
Я напрягся.
– Но в Ливадию же не пускают…
Мне было известно, что в Ливадии располагался большой санаторий. А одним из его корпусов стал именно царский дворец. Это был санаторий для избранных, и к нему посторонних не подпускали на пушечный выстрел.
– Не пускают, а нас пустят! – уверенно заявил сосед.
– Но… – не сдавался я.
Мой собеседник безапелляционно рубанул по воздуху ладонью руки.
– Если хочешь увидеть дворец, быстро вставай!
Я хотел. Я с прошлого года мечтал об этом. Но давно уверил сам себя, что подобное невозможно. И вдруг такой поворот…
– Сеня! – крикнул я. – Быстро просыпайся, мы едем в Ливадию!
Мой друг засучил ногами.
– С вами тут выспишься… Вечером храпят, утром кричат. Никакого уважения.
4
Надо сказать, наш сосед оказался личностью сверхинтересной. Жаль, мы сразу его не «раскусили». Очевидно, на Южном берегу он бывал не раз. Потому что многое здесь знал. За то короткое время, пока добирались из базы отдыха в Ливадию, я узнал столько для себя интересного, что вмиг переменил своё несколько предвзятое отношение к этому человеку.
А вот и дворец. Великий, белый, плывущий в облаках. Царственный. Я как вкопанный остановился, не в силах отвести глаз от этого великолепия.
– Ну как? – усмехнулся наш проводник.
– Нет слов…
– То-то… – он улыбнулся. – А ты не хотел идти…
И многие годы спустя, вспоминая тот микроскопический эпизод из своей жизни, я невольно попадаю в состояние эйфории, в котором тогда оказался. Это, действительно, был царский подарок. Такое увидеть!
Корю себя за то, что моя память весьма избирательно отнеслась к данной ситуации. К сожалению, она стёрла имя этого пожилого человека. И я вынужден, говоря о нём, прибегать к иносказанию. Конечно, я называл его не «старик» или «сосед», тем более не «старый большевик», но вот как…
Мы подошли к северному фасаду, где находился центральный вход во дворец. Дальше прохода не было. На асфальте стояли высокие металлические стойки, по которым была протянута верёвка. В некоторых местах она свисала, доходя мне до пояса, но ясно было, что это черта, которую переступить или обойти невозможно. Путь в сам дворец для нас был закрыт.
Рядом с ограждением толпились люди. Это были обыкновенные зеваки, такие же, как и мы. Мне вскоре наскучило пялиться на этот вход, и я стал выбираться из толпы. Но тут же услышал голос старика:
– Куда пошёл! Вернись немедленно назад. Сейчас начнётся самое главное.
Я ничего не понял, но послушно встал на прежнее место. А через минуту-вторую к стойкам подошла представительная делегация, и её тут же пропустили во дворец.
Старик вдруг скомандовал нам:
– За ними!
Он первым перешагнул через верёвку своими длинными ногами-циркулями и оказался по ту сторону загородки. Сенька как завороженный последовал его примеру. А я замешкался. Вокруг толпились люди. Многие с удивлением и непониманием следили за нашими действиями.
Надо сказать, мы выглядели по-клоунски.
Я быстро перешагнул через верёвку, и мы втроем устремились вслед за делегацией. Сенька, смеясь, шепнул мне:
– При иных обстоятельствах нас могли расстрелять на месте, как диверсантов или провокаторов.
– Молчать! – прорычал наш старший товарищ. – Потом ещё спасибо скажете.
Войдя через тяжелые двери, мы нос к носу столкнулись с этой самой делегацией. Люди натягивали на обувь белые матерчатые тапочки без задников – обычная «униформа» посетителей музеев. Нам ничего не оставалось, как последовать их примеру. В белых тапках я почувствовал себя пингвином. Причём – русским пингвином. Дело в том, что все члены делегации говорили по-немецки. И мне они казались немецкими пингвинами. Не выдержав, я снова засмеялся. А немцы посмотрели на меня с удивлением – кто такой?
Сама экскурсия по дворцу была чрезвычайно интересной. Я с огромным наслаждением вдыхал воздух дворца, ощущая все его запахи. Мне вспомнилось прошлогоднее посещение замка Юсупова в Соколином. При всех различиях, явно что-то их объединяло. Я внутренне это чувствовал, но внятно объяснить возникшую в моём сознании общность не мог.
К сожалению, экскурсия велась на немецком языке, поэтому я ни слова не понял. Мне с Сенькой приходилось лишь строить сосредоточенные рожи и делать вид, как сильно нам нравятся пояснения экскурсовода. Со стороны подобное зрелище выглядело комедийно. И я представил себя со стороны – в белых тапках и с умной миной на лице, и ни слова не понимающий по-немецки, но как попугай повторявший за всеми: «Я… я…»
Не выдержав, я снова рассмеялся, уткнувшись в грудь Сеньки, который тоже едва сдерживал смех. Конечно, моя несдержанность выглядела как мальчишество. Но в юные годы она была простительной. Немцы покосились на меня, но ничего не сказали. Скорее всего, они подумали, что нас троих внедрили в немецкую делегацию в качестве сотрудников КГБ, чтобы наблюдать за их поведением. Но почему мы (точнее один из нас троих) вдруг начал смеяться? Может быть, он (то есть я) уловил в словах экскурсовода какой-то подтекст, игру слов или нечто такое, что действительно заставляет смеяться? Выходит, они, немцы, чего-то недопонимают…
Вслед за моим сдавленным смехом послышались смешки и с немецкой стороны. Уж не знаю, я ли был тому причиной… Опешившая экскурсовод, очевидно, решила, что смех имеет прямое отношение к её пояснениям, но, не поняв, к чему именно, решила поддержать весёлое настроение собравшихся экскурсантов. Она рассказала какую-то смешную историю (это мне потом наш старик сосед перевёл) и первой засмеялась. Немцы дружно загоготали. А я, уже ничем не сдерживаемый, смеялся во всю мощь молодых легких. Не ведаю, знал ли дворец прежде такое веселье, но успокоиться я долго не мог. Стоило представить себя в качестве пингвина в белых музейных тапочках, глупо повторявшего по-немецки: «Я… я…», как неудержимый прилив смеха заставлял содрогаться мои плечи и утыкаться лицом в Сенькину футболку.
И вдруг я увидел русского царя. Экскурсовод подвела немецкую делегацию к одной довольно большой фотографии. Позже мой сосед, уже задним числом, расскажет мне, что эту фотографию специально достали из каких-то запасников, чтобы показать немцам. Советским людям тогда видеть её не полагалось.
Я смотрел и удивлялся. Подобное фото я уже видел. Правда, тот снимок был гораздо меньшего формата, да и точка съёмки, как мне показалось, была чуть иной. Как будто бы одних и тех же людей снимали одновременно двумя фотоаппаратами. И один из этих снимков попал в царский дворец. А другой…
Как тут не вспомнить моё прошлогоднее посещение замка Юсупова и вскрытые мной и Вовкой подземелья. Именно там я обнаружил альбомы с фотографиями, в том числе и той, которую видел сейчас в царском дворце. Конечно, конечно, не той, но очень похожей…
Выходит, я тогда не ошибся, принимая одного из сфотографированных людей за Николая II? Значит, он точно бывал в юсуповском замке. Ведь на других фото, связанных с охотой, отдыхом или трапезой, действия происходили рядом с замком. Это было хорошо видно. Спутать юсуповский замок с любым другим я не мог.
Тут же пришла в голову мысль: «А что, если я держал в руках не юсуповские фотоальбомы, а царские?» Просто не понял этого сразу. Или они были сложены вперемешку, как история двух родов, спрятанная от лихолетья подальше в подвалы…»
Но почему царские альбомы оказались у Юсупова? Это случайность либо точный расчёт? А может быть, я просто ошибаюсь, принимая за царский фотоальбом то, что принадлежало Юсуповым по праву…
– Рот закрой! – прошипел Сеня.
Я автоматически закрыл рот, который непроизвольно у меня приоткрылся в тот момент, когда я увидел фотографию с царём. Да, нельзя одновременно размышлять о чём-то сокровенном, глубоко погружаясь в свои размышления, и находиться при этом в толпе людей. Можно попасть в глупую ситуацию.
5
Опомнился я лишь на улице. Немецкую делегацию вывели через какой-то боковой выход. Здесь, сбросив белые тапки, я из русскоговорящего пингвина вновь превратился в обычного студента. И первое, что я услышал, были слова нашего старшего проводника:
– А я и не знал, что ты такой смешливый.
– Да просто нашло, – попытался оправдаться я, хотя это вовсе и не требовалось. В словах моего соседа вовсе не угадывалась укоризна.
Мы обошли дворец, оказавшись возле Крестовоздвиженской церкви, пристроенной с западного фасада. Здесь можно было подойти к кованым ажурным железным вратам, через которые просматривался внутренний дворцовый дворик, который именовался «итальянским». Я обратил на него внимание ещё во время экскурсии. К сожалению, мы не задержались там более одной минуты. Зато теперь…
Я сжал в руках черные железные прутья дверной решётки и стал неотрывно смотреть внутрь двора. В его центре возвышался красивый фонтан. Правда, он не работал, но и без воды, безусловно, обращал на себя внимание. Мне почему-то показалось, что под фонтаном находилось какое-то убежище или тайник, а возможно – вход в подземелья. Должны же быть здесь подземелья, или я ошибаюсь?
Затем моё внимание привлекли белые колонны, установленные по периметру итальянского дворика. Сверху они завершались арками, на которых держалось крыло галереи, с четырёх сторон опоясывающей внутреннюю открытую часть дворца. Я стал считать колонны – одна, две, три… Мне казалось, что они играют какую-то таинственную роль. И на самом деле, на них держится не потолок галереи, а небесный свод. Свод…
– Что задумался! – К действительности меня вернул мой старший сосед.
– Да вот, смотрю… – неопределённо ответствовал я.
– Красиво?
Я кивнул головой. Хотя в тот момент мои мысли занимала вовсе не красота, а нечто иное. Колонны… Они выстроены по периметру… Как будто вбиты во что-то… Они проводники к небесным сводам…
Меня тронул за плечо Семён.
– Кир, сколько ты будешь здесь стоять? Пошли дальше.
Но мне идти никуда не хотелось, и я упрямо смотрел, как по итальянскому дворику летают красивые бабочки. Они садились на цветы, которые были высажены возле фонтана, и сами становились цветами.
– Да, – послышалось рядом, – увлекающийся ты человек…
Это был голос моего соседа. И, конечно же, я понимал, что вечно у железной ограды стоять нельзя, надо действительно идти дальше.
Я отвёл глаза от решётки, а Семён рассмеялся.
– Э-ге-ге! Дружище, вернись на землю! Где ты витаешь?
В свою очередь рассмеялся наш сосед.
– Вишь, как чары Краснова на тебя подействовали…
Я потёр ладонями виски.
– Краснова… Какого ещё Краснова?
– Ну, архитектора, который построил этот дворец. Ты чем слушал пояснения экскурсовода?
– Ничем… – сознался я. – Мы в школе и институте английский учили. А по-немецки…
Я махнул рукой. И в этот момент вдруг подумал об этом Краснове, что я уже где-то о нём слышал раньше. Но где? Впрочем, наверное, сейчас подобное уточнение никакого значения не имеет. Краснов так Краснов…
Мы прогулялись по Солнечной тропе, которую ещё называют «Царской», но совсем немного, ибо наши молодые организмы требовали еды. Да и обед в турбазе уже приближался. Кто же хочет его пропустить?
А вечером я уселся на кровать и, открыв свой блокнот, стал делать по памяти зарисовки ливадийского дворца. Мне хорошо удалась башня возле северного фасада, где мы долго стояли у столбиков с верёвками и я мог вволю налюбоваться ею. Попытался изобразить главный, южный фасад, но из-за множества мелких деталей, которые я не запомнил, рисунок получился скучным и не похожим на настоящий.
Лишь после этого я приступил к итальянскому дворику. Сделал несколько вариантов, но все они казались мне неполноценными, не соответствующими истинной пышности и тайной значимости этого внутреннего помещения дворца. В чём дело? Мне показалось, я недооцениваю роли мраморных колонн. В них вся суть.
Я попытался увидеть дворец сверху, в центре которого зияла пустота в виде итальянского дворика. Если в этой пустоте по периметру расположить колонны, то внешне этот дворик будет играть роль короны. А сам дворец окажется огромным коробом, в который эта корона уложена на сохранение, подальше от людских глаз.
Моё предположение казалось фантастическим. Но всё же не хотелось от него отказываться. Если архитектор Краснов и желал каким-либо образом запечатлеть в формах дворца царскую корону, то сделал он это очень стилизованно.
Мало кто может догадаться, что итальянский дворик скрывает в себе нечто большее, его реально можно увидеть.
Предположение сравнить его с царской короной у меня появилось ещё по одной причине. Как я уже говорил, в подземельях юсуповского замка мною был обнаружен чертёж, на котором Ливадия (а значит и царский дворец) были обозначены значком, очень похожим на царскую корону.
Выходит, всё сходится? Или я просто хочу, чтобы так сходилось? В тот момент противоречивые мысли блуждали в моей голове. Как вдруг я явственно увидел треугольник. Такой, как в «подземном» чертеже: Счастливое – Соколиное – Ливадия. Он был обозначен как «врата» – «голубой глаз» – «корона». Три сильных места, три тайных знака, тайная логика прошлых времён…
Этот треугольник не был соединён воедино, но явственно прослеживалась связь, существующая между данными населёнными пунктами. И сердце моё яростно забилось, как тогда, в замке Юсупова в момент созерцания кучи земли через витраж с голубым глазом.
Я стал лихорадочно вспоминать, что же интересного в тех подземных архивах, которое могло пригодиться именно сейчас. В голове мелькали схемы подземелий, рабочие чертежи самого замка, строительные сметы, акты… Всё не то! И вдруг…
Конец ознакомительного фрагмента.