Глава первая
Принц Рун
Эйлонви, девушка с сияющими золотыми волосами, Эйлонви, дочь Ангарад, дочери Регаты из королевского Дома Ллира, покидала Каер Даллбен. Так распорядился сам Даллбен. И хоть на сердце у Тарена было тяжело, он понимал, что возражать старому волшебнику бесполезно.
Весенним утром в день отъезда Эйлонви Тарен взнуздывал лошадей и выводил их из конюшни. Принцесса, выглядевшая отчаянно-веселой и беззаботной, собрала свои немногочисленные пожитки в котомку и повесила ее на плечо. На шее у Эйлонви красовалась серебряная цепь с полумесяцем, на пальце мерцало кольцо старинной работы. В складках плаща скрывалась самая большая драгоценность – золотой шар, который по ее желанию начинал светиться ярче, чем пылающий факел.
Даллбен вышел из своей хижины. Лицо его было озабоченным, а плечи ссутулились, как под тяжелой ношей. Он обнял девушку.
– Для тебя всегда найдется место в Каер Даллбен, – сказал он. – А место в моем сердце ты заняла навсегда. Но, увы, воспитание молодой леди – тайна, которая лежит за пределами мастерства волшебника. Хватит с меня и того, – добавил он с улыбкой, – что я претерпел, пока ставил на ноги Помощника Сторожа Свиньи.
Он взглянул ей прямо в глаза.
– Желаю тебе счастливого пути на остров Мона, – продолжал Даллбен. – Король Руддлум и королева Телерия добры и милостивы. Они очень хотят заменить тебе семью и послужить надежной опорой. А от королевы Телерии ты узнаешь, как подобает вести себя принцессе.
– Что? – вскричала Эйлонви. – Да не желаю я быть принцессой! А поскольку я уже молодая леди, то как еще я могу себя вести? Это все равно что требовать от рыбы, чтобы она научилась плавать.
– Гм, – улыбнулся в усы Даллбен, – никогда не видел рыбы со сбитыми коленками, в рваном платье и босой. Да, хороша была бы рыбка, будь она похожа на тебя! – Он ласково потрепал девушку узловатой рукой по плечу. – Эх ты, дитя. Время меняет нас. Но запомни: у каждого есть свой срок. Не пропусти его. Завтра стань больше, чем ты есть сегодня. – Затем он повернулся к Тарену: – Оберегай принцессу. Я немного тревожусь, отпуская тебя и Гурги сопровождать ее. Но если это облегчит вам расставание, пусть будет так.
– Не волнуйся. Принцесса Эйлонви доберется до Моны благополучно, – отвечал Тарен. – С нами она будет в безопасности.
– А вы, – сказал Даллбен, – благополучно возвращайтесь, я не успокоюсь, пока не увижу вас снова.
Он опять обнял Эйлонви и быстро скрылся в хижине.
Было решено, что Колл проводит их до гавани Великой Аврен и приведет назад лошадей. Крепкий старый воин уже сидел в седле и терпеливо ждал. Гурги, встряхнув кудлатой головой, влез на своего пони и мрачно, будто больная сова, поглядывал по сторонам. Карр, прирученная ворона, уселась на луку седла позади Тарена. Никто не произносил ни звука. В полной тишине Тарен помог Эйлонви взобраться на спину ее любимой лошади Ллуагор и запрыгнул на своего среброгривого коня Мелинласа.
Оставив позади Каер Даллбен, маленький отряд двинулся через гряду пологих холмов к долине реки Аврен. Впереди всех бок о бок ехали Тарен и Колл.
– Она не умолкает ни на минуту, – улыбнулся Тарен. – Без нее в Каер Даллбен будет потише.
– Будет, будет, – печально подтвердил Колл.
– И беспокойства меньше. Она вечно попадала то в одну дурацкую историю, то в другую.
– И это тоже, – подтвердил Колл.
– Да, да, все к лучшему, – не унимался Тарен. – Эйлонви, в конце концов, принцесса из Дома Ллира. А это, как ни верти, не то что Помощник Сторожа Свиньи.
– Очень верно, – сказал Колл, глядя на бледные в утреннем тумане холмы.
Некоторое время они ехали в молчании.
– Мне будет ее не хватать, – вдруг выпалил Тарен почти что сердито.
– А ей ты это сказал?
– Н-нет… не совсем, – пролепетал заикаясь Тарен. – Наверно, надо было. Но… но каждый раз, когда я начинал этот разговор… я чувствовал себя как-то странно. А кроме того, никогда не знаешь, что она сказанет, когда ты стараешься быть серьезным.
Колл улыбнулся:
– Меньше всего мы дорожим тем, что по-настоящему для нас дорого. Но когда мы вернемся, дел у нас будет больше чем достаточно. И ты узнаешь, мой мальчик, что ничто так не успокаивает сердце, как работа.
Тарен печально кивнул:
– Наверное, так оно и есть.
После полудня они повернули коней на запад, где вереница холмов бежала вниз, к долине реки Аврен. У последней гряды холмов Карр сорвалась с плеча Тарена и полетела вперед, возбужденно каркая. Тарен поторопил Мелинласа. Внизу открылась великая река. Здесь она была намного шире. Солнечные блики играли на воде в излучине. Там, в тихой гавани, покачивался на воде длинный узкий корабль. Команда тянула тросы, поднимая белый квадратный парус.
Эйлонви и Гурги вслед за Тареном въехали на гребень холма. У Тарена сердце забилось сильнее. На его спутников вид гавани и корабля подействовал словно морской ветерок, отгоняющий всякую печаль. Эйлонви тут же принялась весело болтать, а Гурги так замахал лохматыми руками, что чуть не вывалился из седла.
– Да, да! – кричал он. – Смелый, доблестный Гурги рад следовать за добрым хозяином и благородной принцессой на этой волнокачке, волноплавке и волнопляске!
Они быстрым галопом проскакали к реке и спешились у кромки воды. Увидев их, моряки перебросили на берег сходню. Едва они это сделали, некий молодой человек перебрался на зыбкую доску и заспешил навстречу подъехавшим, однако почти сразу потерял равновесие и с громким плеском плюхнулся в воду. На его счастье, здесь было мелко.
Тарен и Колл подбежали, чтобы помочь, но молодой человек поднялся сам и неуклюже побрел к берегу. Он был, как видно, одних лет с Тареном. Круглое, как луна, лицо его сияло веселой беззаботностью, голубые глаза излучали простодушную радость, прямые соломенные волосы намокли и прилипли к пухлым щекам. На поясе, сплетенном из серебряных колец, висели меч и кинжал с богато изукрашенной рукоятью. Но плащ и куртка, расшитые серебряными и золотыми нитями, теперь промокли насквозь и потеряли свой праздничный вид. Тем не менее незнакомец ничуть не был смущен ни своей оплошностью, ни намокшей одеждой. Он весело и широко улыбался, будто ничего и не произошло.
– Привет, привет! – прокричал он, махая рукой, с которой веером разлетались брызги. – Неужто я вижу принцессу Эйлонви? Ну да, так и есть!
Он так низко изогнулся в учтивом поклоне, что Тарен уже опасался, как бы этот недотепа снова не бухнулся в воду. Но тот выпрямился и торжественно провозгласил:
– От имени Руддлума, сына Рудда, и Телерии, дочери Таннвен, короля и королевы острова Мона, приветствую принцессу Эйлонви из королевского Дома Ллира и… э-э… всех остальных. – Спохватившись, он смущенно заморгал. – Простите, я должен был узнать ваши имена прежде, чем произносить приветствие.
Тарен, обескураженный и несколько раздраженный этим наскоком и легкомысленной небрежностью незнакомца, вышел вперед и сдержанно представил своих спутников. Но не успел он спросить у незнакомца его имя, как тот перебил:
– Восхитительно! Но лучше вы представитесь мне попозже и по одному. Иначе я все позабуду и перепутаю. О, я вижу, шкипер этой посудины нам машет. Наверное, из-за прилива, не иначе. Он об этом только и беспокоится. Я впервые командую кораблем, – с гордостью добавил он. – Это так просто! Только и надо – сказать матросам…
– Но кто ты? – перебил его Тарен.
Молодой человек удивленно поднял брови.
– Я что, забыл упомянуть? Я принц Рун.
– Принц Рун? – недоверчиво оглядел его Тарен.
– Совершенно верно, – ответил Рун, приятно улыбаясь. – Король Руддлум – мой отец. Ну, само собой, королева Телерия, моя мать. Так мы идем на корабль? Не стоит огорчать шкипера. Он так суетится из-за этих дурацких приливов.
Колл обнял Эйлонви.
– Боюсь, встретив, мы не узнаем тебя, – сказал он. – Ты станешь настоящей прекрасной принцессой.
– Но я хочу, чтобы меня узнавали всегда! – топнула ногой Эйлонви. – Хочу всегда оставаться собой!
– Уверен, у тебя это получится, – сказал Колл, отводя повлажневшие глаза. Он повернулся к Тарену. – А тебе, мой мальчик, доброго пути. Когда будешь возвращаться, вышли вперед Карр. Я встречу тебя здесь, в гавани Аврен.
Принц Рун, предложив руку Эйлонви, повел ее по сходне. Гурги и Тарен последовали за ними. Тарен, уже имевший возможность полюбоваться ловкостью Руна, не спускал с принца глаз, пока Эйлонви не вступила на борт.
Корабль оказался на удивление просторным, крепким и удобным. По обеим сторонам длинной палубы выстроились лавки для гребцов. Над кормой высился квадратный навес, прочная кровля которого была превращена в открытый помост.
Матросы опустили на воду весла и вывели корабль на середину реки. Колл ехал рысью вдоль берега и махал им рукой. Когда корабль обогнул излучину и вышел на широкий речной простор, старый воин исчез из виду. Карр тут же вспорхнула на верхушку мачты. Ворона взмахивала крыльями, удерживая равновесие, свежий бриз посвистывал, перебирая ее жесткие блестящие перья, и она с петушиным высокомерием поглядывала вокруг. Берег удалялся и в туманной дымке казался серым. А корабль уже спешил в устье реки, к морю.
Если при первой встрече Рун вызвал у Тарена лишь неясное раздражение, то теперь юноша уже негодовал, что принц вообще возник у него на пути. Тарену хотелось хоть эти последние часы побыть с Эйлонви наедине, поговорить с ней. Так много ему нужно было сказать! Но каждый раз, когда он отваживался это сделать, перед ним возникал принц Рун.
– Привет, привет! – неизменно восклицал тот, и это назойливое приветствие приводило Тарена в бешенство.
А принц Моны не унимался. Он вдруг притаскивал пойманную им рыбу и под восхищенные возгласы Эйлонви и Гурги хвастливо тыкал ею чуть ли не в лицо Тарену. Мгновением позже, оставив негодующего Тарена с противной скользкой рыбой в руках, тащил их всех на корму или нос корабля, путано объясняя его устройство. В другой раз, перегнувшись через борт, чтобы указать им на стаю дельфинов, принц чуть не упустил в море свой меч. К счастью, Тарен успел перехватить его в то самое мгновение, когда клинок выскользнул из ножен.
После того как судно оказалось в открытых водах, принц Рун попытался управлять кораблем. Но лишь только он ухватился за румпель, тот вырвался у него из рук. И пока Рун пытался поймать деревянную рукоять, судно резко накренилось и повернулось так круто, что Тарен едва не полетел за борт. Бочка с пресной водой опрокинулась и покатилась по палубе. Парус захлопал и стал бешено рваться с мачты, потому что курс корабля внезапно изменился и ветер ударил с обратной стороны. Один ряд весел чуть было не сломался, но рулевой успел выхватить румпель у перепуганного принца. Шишка на голове Тарена не прибавила ему доверия к морскому опыту Руна.
Попыток собственноручно вести корабль принц больше не предпринимал. Зато он взобрался на помост и оттуда выкрикивал приказы команде.
– Крепить парус! – восторженно кричал Рун. – Так держать!
Тарен сам не был моряком, но видел прекрасно, что парус и без того надежно закреплен, а судно скользит себе по воде, вовсе и не собираясь никуда сворачивать. Вскоре он понял, что моряки тихо делают свое дело – ведут корабль нужным курсом – и никакого внимания не обращают на беспорядочные выкрики принца.
Голова Тарена болела от удара, куртка была мокрой и насквозь пропахла рыбой. И когда наконец представилась возможность поговорить с Эйлонви, он был уже не в духе.
– Тоже мне принц! Настоящий принц Моны! – ворчал Тарен. – Да он не больше чем какой-то захудалый князек! Бестолковый, неуклюжий и нелепый молокосос! Командует кораблем? Как бы не так! Да если бы моряки хоть разок его послушались, мы давно уже сидели бы на мели или пускали пузыри на дне. Я никогда не плавал на корабле, но и то бы получше справился. В жизни не видел такого растяпу!
– Ну не совсем растяпа, – заговорила Эйлонви, – но выглядит действительно туповатым. Зато, я уверена, у него доброе сердце и делает он все с лучшими намерениями. И вообще он мне кажется милым.
– Ну конечно, – процедил Тарен, уязвленный словами Эйлонви, – он же любезно подал тебе руку, чтобы ты могла взойти на корабль. Прямо царственный жест! Счастье, что он не уронил тебя в воду.
– По крайней мере, он вежлив, – заметила Эйлонви. – От Помощника Сторожа Свиньи этого вряд ли дождешься.
– Да, я Помощник Сторожа Свиньи, – огрызнулся Тарен, – это мое звание и мой удел в жизни. Таков я по рождению, как и этот жалкий князек рожден быть властителем Моны. Он сын короля, а я… я даже не знаю имен своих родителей.
– Ладно, – примирительно сказала Эйлонви, – не можешь же ты обвинять Руна только за то, что он родился принцем. То есть можешь, но это ничего не изменит. Это все равно что пытаться голой пяткой разбить камень.
Тарен фыркнул:
– Осмелюсь заметить, что отцовский меч, прицепленный к его поясу, он вытаскивал, разве что гоняясь за кроликами. А я ношу свой собственный меч и, надеюсь, заслужил это право. И все же он принц. Неужели только по рождению он уже может считаться столь же достойным, как Гвидион, сын Дон?
– Принц Гвидион – величайший воин в Придайне, – ответила Эйлонви, – и не каждый может сравниться с ним. Но мне кажется, что если Помощник Сторожа Свиньи станет вести себя достойно, то разницы между ним и принцем не будет. Они сравняются.
– Сравняются? – воскликнул обиженный Тарен. – Ты меня равняешь с этим Руном?
– Тарен из Каер Даллбен, – резко сказала Эйлонви, – я начинаю думать, что ты ревнуешь. И жалеешь себя. Это так же нелепо, как… как выкрасить нос зеленой краской!
Тарен больше ничего не сказал. Он отвернулся и мрачно уставился на воду.
Погода портилась. Ветер похолодал. Море вздымалось. Волны бились о борта корабля и раскачивали его так, что Тарен с трудом удерживался на ногах. Голова у него кружилась, и он опасался, что суденышко вот-вот опрокинется. Эйлонви, смертельно бледная, ухватилась за поручни.
Гурги жалобно выл и поскуливал:
– Бедная, слабая голова, ее мучают кружилки и вертилки. Гурги больше не любит эту волноскачку. Ему хочется домой!
Принц Рун ничуть не страдал от жуткой болтанки. Он с аппетитом поел и был в отличном настроении, в то время как Тарен дрожал, съежившись в своем плаще.
Море не успокаивалось до самого заката. С приближением ночи корабль встал на якорь в тихой бухте, чему Тарен был несказанно рад. Эйлонви достала свой золотой шар. В ее руках он засветился, и луч его упал на черную воду.
– Ой, что это? – восхитился принц Рун, спустившийся с помоста на палубу.
– Это моя игрушка, – сказала Эйлонви – Я с ней не расстаюсь. В любой момент она может пригодиться.
– Изумительно! – воскликнул принц. – Ничего подобного в жизни не видел.
Он с интересом разглядывал золотой шарик, но стоило ему взять игрушку в руки, как свет погас.
– Кажется, я его сломал! – испуганно сказал Рун.
– Нет, – успокоила его Эйлонви, – просто не каждого он слушается.
– Невероятно! – восхищался Рун. – Ты должна показать его моим родителям. Мне бы хотелось, чтобы у нас было несколько таких штучек. Мы бы развесили их вокруг замка.
С любопытством повертев шарик в руках, Рун вернул его Эйлонви. Упала ночь. Принц настоял, чтобы Эйлонви спала с удобствами, под навесом, а сам улегся на груду рыболовных сетей прямо на палубе. Гурги свернулся клубком рядом с ним. Карр, презрев приказание Тарена спуститься с мачты, нахохлилась на самой ее макушке. Рун, мгновенно уснувший, храпел так громко, что раздосадованный Тарен постарался найти уголок подальше. Он растянулся на палубе у другого борта. Когда Тарен наконец уснул, ему приснилось, будто они по-прежнему живут в Каер Даллбен и никогда его не покидали.