Глава пятая
– Зрадр!
– Да, милая? – Дракон удивленно изогнул бровь и доверительно шепнул: – Неужели ты хочешь… раздеться сама?
– Я не собираюсь раздеваться! – возмущенно отрезала тень. – И вообще не разрешала тебе прикасаться к моей одежде!
– Но ведь купаться в одежде очень неудобно, – ласково проворковал дракон, не прекращая своего занятия.
А в следующий миг Таэль услыхала, как звякнул о край бассейна один из ее кинжалов, отстегнутый хозяином так ловко, словно он прошел обучение в воровской шайке.
– Ты ведешь себя как лесовик в полнолуние, – попыталась урезонить дракона тень, но он только довольно усмехнулся.
– Лучше скажи, как типар, милая. У тебя такая кожа, нежная как лепесток розы, хочется коснуться ее губами… но сначала тебя нужно умыть, пробовать на вкус гоблинские зелья я пока не готов. Да и запах их мне не нравится. Взгляни на эту воду, в ней настои лучших цветов, самые тонкие и свежие ароматы, они, как хорошая оправа, оттенят нежную прелесть твоего тела.
Зрадр шептал на ушко тени непривычные ей комплименты, странным образом одновременно нежные и неприличные для девушки ее круга, а она неустанно пыталась найти слова, какими можно остановить это безобразие. Ведь не пытаться же с ним драться? Даже представить страшно, чем это может закончиться, видела она, на что способен его сородич. Однако все ее усилия оказались тщетны, нужные слова все никак не находились, зато в груди постепенно разрасталась смешанная с отчаянием обреченность.
Звякнул металл, и тень вдруг поняла, что дракон сумел расстегнуть и снять ее пояс с оружием, а она даже не заметила когда. И браслет оставался таким же прохладным, словно его и не было и словно это не его хозяйку так бесцеремонно разоружал и раздевал окаянный нахал. В душе девушки внезапно полыхнула огнем незнакомая прежде паника, да что же это происходит?
Заворожил он ее, что ли?
И вдруг светлым солнечным лучом сквозь сгущающиеся над ее головой тучи вспыхнуло ясное понимание – так ведь и в самом деле заворожил! Ведь Зрадр слышит каждую ее мысль и чувствует эмоции, вот и пользуется растерянностью пленницы нагло, как если бы вел ее на поводке, то отпуская, то подтягивая ближе. Таэльмине вспомнились мимолетно услышанные слова о том, что драконы позаботились о собственной безопасности, и она больше не сомневалась, каким именно способом.
– Красивая и умная, – страстно шепнул ей над ухом мужчина, – дивная смесь…
Подхватил девушку на руки, крепко, почти жестко прижал ее к груди, затем резко отстранил и швырнул в бассейн.
А уже в следующий миг, легко перемахнув через борт, прыгнул туда следом за нею.
– Дурак! – сообразив, какую глупость сотворил этот самоуверенный детина, мгновенно рассвирепела тень.
У нее же все оружие чем-нибудь промазано или пропитано, и большая его часть находится вовсе не на поясе! Разумеется, от случайностей оно защищено особым составом, но это зелье наносится тончайшим слоем и отнюдь не рассчитано на купание в горячей воде.
– Милая… – Крепкие ладони поймали талию девушки, а в следующее мгновение к ее спине прижался дракон и ловко потянул назад с плеч промокшую одежду.
А Таэльмина вдруг очень ясно поняла, что через миг ее руки будут связанными не до конца снятой курткой и она окажется в объятиях дракона совершено беспомощной. И это будет конец всем ее планам и мечтам, вряд ли драконы выпускают свою добычу, после того как им удастся ее пометить.
Все в душе тени мгновенно восстало против такой судьбы и такого будущего, и ее рука сама, опережая приказ разума, отработанным жестом выхватила из потайного кармана иглы, смазанные мощным парализующим зельем.
Не задумываясь ни на секунду, Таэль нанесла несколько стремительных ударов, надеясь, что Ганти не ошибся и у них с драконами действительно полное совпадение жизненных процессов.
– Милая! – прорычал Зрадр, крепко вцепившись в пленницу и разглядывая выступающие на своей смуглой руке капельки крови. – Тебе нравится причинять боль тем, кто тебя любит?
– Это не любовь! – яростно глядя в его потемневшие глаза, бесстрашно заявила тень, уповая на чудо. – Любовь – это когда чувства взаимны. А у тебя детский каприз, прихоть избалованного ребенка, ни в чем не знающего отказа!
– А! – едко и яростно ухмыльнулся дракон. – Значит, я – капризный мальчик? А ты – злая девчонка, и стало быть – мы пара!
Мужчина молниеносно провел по обнаженному девичьему плечу резко прорезавшимся когтем и сразу приложил к отозвавшейся острой болью царапине свое окровавленное запястье.
Тень невольно охнула от неожиданности и резкой боли и схватилась пальцами за ближайшую точку, отключающую чувствительность, однако это не помогло. Нестерпимое жжение утихать не желало, наоборот, разгоралось жарким пламенем, словно ранку посыпали перцем. А вдобавок запоздало начал нагреваться фейский браслет, обещая сжечь руку тени на медленном огне, если она немедленно не покинет опасную зону.
– Негодяй… – с ненавистью прошипела Таэльмина, тщетно пытаясь вырваться, однако дракон ей больше не отвечал.
Да и вообще перестал шевелиться, хотя так и не разжал крепких объятий, в которых, как в тисках, продолжал держать свою добычу.
Не переставая про себя проклинать Зрадра, тень сумела невероятным усилием извернуться и заглянуть в его лицо, чтобы в следующий момент осознать, как бесполезно к нему взывать. Зелье все же подействовало, и застывший бесчувственным изваянием дракон не мог сейчас сделать ни единого движения. И если верны ее расчеты, то останется в таком же положении по меньшей мере полчаса.
Пленница размышляла всего мгновение, затем осторожно отстранила его руку и рванула пуговки своей блузы. Ей пришлось извиваться ужом, однако тень выскользнула-таки из объятий хозяина, оставив взамен куртку и блузу. Стремительно, словно убегая от пожара, выпрыгнула из бассейна, подхватила валявшееся на полу оружие и рубаху дракона и, чувствуя, как постепенно начинает мутиться разум, затравленно огляделась в поисках хотя бы мало-мальски надежного убежища.
Крохотная ручка, махнувшая тени из щели тяжелого коврового занавеса, скрывающего дверь в соседнее помещение, сначала показалась настороженно озиравшейся девушке плодом воображения собственного страстно жаждущего спасения сознания. Но она все же направилась в ту сторону, только потому, что больше идти было некуда.
Каждый шаг давался Таэли с большим трудом, чем предыдущий, сознание мутилось, а комната плыла перед глазами, как обманчивый дым иллюзий Бенфраха. Девушка отлично понимала – это действуют ее собственные зелья, попавшие ей в рану вместе с водой или кровью дракона, но останавливаться и искать противоядие не стала. Боялась не успеть, хотя уже абсолютно не надеялась на чудо.
Тень еще успела отодвинуть полу занавеса, с трудом сделать последний шаг ставшей вдруг невыносимо тяжелой ногой, но плохо слушавшееся тело ее подвело. Она не сразу заметила небольшой порожек, неуклюже дернулась, пытаясь его преодолеть, но все же споткнулась и полетела головой вперед в темноту, понимая последним всплеском разума, что на этот раз она проиграла.
Эту горькую мысль сознание Таэльмины, начинавшее возвращаться из мрака забытья, припомнило первой, и невольная гримаска боли искривила губы девушки, еще не успевшей полностью получить власть над своим телом.
Неподалеку кто-то жалобно всхлипнул, и этот звук насторожил и встревожил тень, заставил собрать всю силу воли и поторопить собственный пробуждающийся разум. Все вложенные в нее наставниками правила безоговорочно утверждали: самое главное в любой ситуации – это сохранить ясность мысли и контроль над происходящим. И при этом не выдать врагам своих истинных возможностей и состояния тела. В некоторых случаях значительно выгоднее казаться болезненнее и слабее, чем ты есть на самом деле.
Таэльмина и на самом деле чувствовала себя отвратительно, но если в другой ситуации она постаралась бы не показать свою слабость, то сейчас не собиралась ничего скрывать. Страдальчески кривя губы, тень медленно подняла отчего-то ставшие тяжелыми веки и с трудом оглядела тонущее в полумраке помещение.
Рядом снова раздался горестный стон, и тень осторожно повернула в ту сторону голову, попутно обнаружив, что та теперь почему-то опутана плотными повязками. Неужели дракон рассвирепел так сильно, что избил потерявшую сознание пленницу, возникло в сознании мрачное подозрение. И почти сразу появилось еще более мерзкое предположение, и она поспешила прислушаться к собственным ощущениям, пытаясь понять, пора уже объявить наглому рабовладельцу смертельную войну или еще рановато?
Но кроме головы, больше нигде не нашлось ни болезненных, ни незнакомых ощущений, и тень временно оставила свои изыскания, пытаясь рассмотреть того, кому, судя по стонам, было еще хуже, чем ей. А едва разглядела, всей душой рванулась к нему – утешить, обнять, поблагодарить.
– Тук! – Голос тени почему-то звучал непривычно слабо, но она вложила в этот зов все тепло души, и маленькое существо немедленно подняло заплаканное личико. – Тук, золотце мое! Ты почему плачешь? Мы ведь в безопасности?
Теперь, когда взору Таэльмины был доступен не только потолок, но и часть стены, она наконец-то узнала собственную спаленку в дриадском домике, который домовой научился так ловко прятать в свой безразмерный чуланчик.
– Недосмотрел я, хозяйка, прости, – снова горько всхлипнул домовой. – Упала ты на крылечко головой…
– Пустяки, – мгновенно все сообразила тень, – забудь, это мелочи! Зато ты спас меня от ошалелого дракона… спасибо тебе огромное! Иди сюда…
Таэльмина осторожно подвинулась к сидевшему на краю постели малышу и нежно вытерла его слезы платком, который тот мял в ручках. Судя по влажности тряпицы, домовой плакал уже давно, и, поняв это, тень ощутила, как на глаза невольно навернулись ответные слезы. Очень немногие за всю ее жизнь так искренне жалели юную графиню, не может она вспомнить ни одного случая, кроме старенькой няни да теперь еще Харна. Отец, хотя и сделал все для ее безопасности, всегда презирал такие проявления чувств, как слезы, мать всю себя отдавала маленькой Корви, наряжая ее как куколку и потакая всем капризам, а Ганти никогда не выказывал жалости, предпочитая подсказать новый способ, как избежать ловушек.
– Я так испугался, – виновато признался Тук, – ты очень долго не приходила в сознание, и мои умения не помогали… А твой браслет накрыл тебя коконом…
– Ничего, – успокаивающе улыбнулась ему тень, – теперь все уже хорошо. Я успела прихватить свой походный пояс, там у меня есть нужные зелья. Главное, ты меня оттуда забрал, и этого я никогда не забуду. Если ты согласен взять меня в друзья, я буду рада считать тебя своим другом.
– Спасибо. – На личике домового расцвела такая счастливая улыбка, что тени даже неловко стало.
И досадно – ну почему она не догадалась сказать эти слова раньше? Ведь в душе давно считала его не просто другом, а еще и родственным существом.
– Значит, – осторожно продолжил он, – ты не рассердишься… я позвал на помощь.
– Никогда я не стану на тебя сердиться, – твердо заявила тень, – и твоим друзьям всегда буду рада. Я абсолютно уверена, все твои друзья очень добрые и достойные существа. Просто не могут быть иными.
Ее заявление не было просто словами, Таэль на самом деле была в этом глубоко уверена. Но все равно слегка растерялась, услыхав прозвучавший из пустоты мягкий и глубокий голос:
– Спасибо.
– Это вам спасибо, – вздохнула тень, сообразив, что друзья домового не желают ей показываться, – спасибо огромное. Как видно, я сильно расшибла лоб, если он до сих пор замотан.
– В твоей крови было сильное зелье, – так же мягко сообщила пустота, – поэтому ты потеряла сознание. Откуда оно взялось?
– Думаю, с моего собственного оружия, я вам сейчас все объясню, – невесело усмехнулась Таэльмина и попросила успокоившегося домового: – Тук, а водички нет? Во рту пересохло.
– Я поил тебя, – подавая кружку, доложил домовой, – понемногу, чтобы не захлебнулась.
– Спасибо, ты настоящий друг. Так вот, на моих иглах было сильное парализующее зелье, когда Зрадр бросил меня в бассейн и начал раздевать, я воткнула ему в руку свои иглы. Тук, а ты не знаешь, как он себя чувствует? Мне бы очень не хотелось, чтобы дракон утонул.
– Драконы не тонут, вода их третья стихия, – задумчиво сообщила пустота, – но они никому об этом не рассказывают. Эта тайна не раз их спасала.
– Камень с души, – вздохнула тень, и в самом деле почувствовав облегчение, – он не плохой, но, как намекнул Грард, пока не совсем взрослый. А убивать или даже строго наказывать детей нельзя, наставники давно мне это объяснили. Я всего лишь хотела на время его остановить, силой мне было не справиться.
– А откуда у тебя на плече царапина? – осторожно спросил невидимка.
– Он и поцарапал… дракон. После того как я его уколола. И прижал свою раненую руку к моей царапине, пекло как огнем. – Тень невольно коснулась пальцами еще помнившее эту пытку место и нахмурилась, ощутив под пальцами едва прощупывающийся шрам. – Ну надо же, уже зажило! Тук? Это ты вылечил?
– Я тоже немного лечил, – уклончиво сообщил домовой и подвинул к тени блюдо с едой, явно его собственного приготовления.
На тарелочках лежали горки маленьких румяных булочек и пирожков, а в мисочке переливался янтарем ароматный бульон.
– Спасибо, – признательно улыбнулась ему тень, – но я почему-то не голодна, боюсь, это действует драконья кровь. Ганти сказал, они привязывают к себе девушек таким способом, и дал мощное отвращающее зелье. Да только оно на этого взбалмошного детину не очень-то подействовало, хотя запах ему не понравился. Потому-то он и потащил меня купать.
– А как ты у него оказалась? – выслушав Таэльмину, все так же деликатно поинтересовался незнакомец или незнакомка, пока тень точно не сумела определить.
– Сейчас расскажу, – пообещала девушка, осторожно садясь, – только схожу умоюсь. Ты не против?
– Подожду, – пообещал невидимка и как-то неуверенно добавил: – А твою голову мы лечить нарочно не стали. Подумали, если ты захочешь вернуться, это будет неплохим доводом в твою пользу. Сам себе такую рану никто не сможет нанести, кроме огров.
– А они могут? – заинтересовалась тень. – Надо же, не подозревала…
– Они много чего могут, хотя тоже не всем это показывают, – загадочно обронил друг домового, и тень почему-то чувствовала, что теперь он улыбается.
– Но они все равно хорошие, – сочла она нужным сообщить, прежде чем скрыться за дверью.
В умывальне, как и во всем доме, властвовал густой полумрак, и тень невольно пожалела о том времени, когда дриадский домик стоял на берегу ручья и в окна заглядывали солнечные лучи, а в столовой висел под потолком фейл Ительса.
Хотя Таэльмина и без яркого света сумела понять, насколько плачевный у нее теперь вид – темное пятно синяка выползало из-под повязки и заливало верхнюю часть лица. Однако девушка ничуть не огорчилась, признавая правоту незнакомца. Ей сейчас крайне невыгодно быть красивой и здоровой, по крайней мере до того момента, пока она не окажется как можно дальше от Драконьей долины. Тень помнила осмотрительные объяснения Тука и догадывалась, что выходить из его волшебного чулана ей придется в комнаты Зрадра.
Наверняка он ее уже ищет, внезапно вспыхнула в душе тени острая тревога, и, скорее всего, не один. Ох, темные силы… И как с ними теперь разговаривать? А ведь она даже не знает, сколько прошло времени и вышли ли уже из лабиринта ее спутники.
Назад в комнату Таэльмина почти бежала и по дороге успела обдумать примерный план действий, точный ведь все равно составлять бесполезно. Не подчиняются драконьи привычки и поступки человеческой логике, какой учили тень наставники.
– Тук, а сколько времени я тут провалялась? – первым делом спросила домового тень и замерла в ожидании ответа.
Ведь от него будет зависеть очень многое. И чем меньше времени она провела в этом уютном домике, тем лучше для Таэльмины и для ее друзей.
– Не очень много, – мягко ответил за домового невидимка, помолчал и вдруг добавил: – Об этом не волнуйся, мы тебе поможем. Лучше расскажи про дракона. А еще лучше все с самого начала.
– Самое начало было давно, – печально усмехнулась тень, – еще в моем детстве. Если бы мой отец не решил выучить меня на советника и телохранителя для старшего брата, которого он мечтал видеть в герцогском поясе, никогда я не попала бы не только сюда, но и в замок Крисдано.
– Вот оттуда и начни, – кротко посоветовал незнакомец, – и ни о чем не беспокойся, я свои обещания держу.
– Спасибо, – печально улыбнулась тень, отлично понимая, что другого выхода у нее нет. Либо надеяться на помощь невидимки и доверить ему все свои тайны, либо уйти сейчас и попытаться самой переубедить дракона. И вот во второй вариант тени совершенно не верилось, пробовала она уже с ним разговаривать. А если после того, как этот самодур смешал их кровь, тень соединена с ним такой же связью, как с Харном, или еще сильнее, то вмиг окажется в его постели. Если он еще не посадит ее сначала в подвал – или куда там драконы сажают провинившихся рабынь?
Первые слова дались тени нелегко, не привыкла она никому рассказывать о событиях своей жизни, столько лет считавшихся строжайшей тайной. Но невидимка слушал молча, а Тук смотрел с таким живым интересом и участием, что постепенно тень перестала беспокоиться и начала рассказывать более свободно и пространно. Про Ганти и брата, про Хатгерна и случайно замкнувшиеся браслеты, и про бегство от Меркелоса… и историю создания отряда.
– А сейчас они проходят испытания, и, как только Харн выйдет оттуда, сразу начнет за меня волноваться. Он хорошо знает мои способности и никогда не поверит, будто я могу бродить по лабиринту дольше всех, поэтому мне нужно его предупредить. Тук, если я напишу записку, всего два слова… ты ведь сможешь ему подбросить?
– Мы сделаем по-другому, – не дал открыть рот домовому невидимка, – но ответь еще на один вопрос… нет, на два. Кого ты любишь – своего герцога или тебе все же больше нравится дракон? Некоторые гоблинки от них без ума – сильные, уверенные в себе мужчины, которые ни в чем не отказывают своим подругам.
– Не подругам, а рабыням, – не согласилась тень, – и мне не важно, как они сами их называют. Меня для него украл горгул, прямо из зала, где я проходила испытание. И ни один дракон его не остановил, хотя они почти всемогущие и к тому же легко распознают ощущения людей. А мне было больно и страшно, ведь случилось это внезапно. В тот миг подо мной рушились ступени, и я приготовилась падать с высоты…
Таэльмина смолкла, успокаиваясь, рассказ живо всколыхнул пережитую боль и панику.
Домовой и невидимка молчали, но тень откуда-то знала, что друг Тука никуда не исчез, просто ждет, пока она успокоится и сможет ответить на его вопрос. Даже не догадываясь, как не хочется тени сознаваться в своем уродстве. Хотя она уже поняла, что никуда ей от этого признания не деться, если хочет, чтобы ее поняли правильно.
– А любить я не могу ни одного из них… вообще никого, – обреченно вздохнув, очень тихо призналась девушка, – всем теням проводят ритуал отказа от любви. Иначе мы слишком уязвимы перед теми, кто умеет управлять чувствами. Какой твой второй вопрос?
– Зачем ты решила выполнить задание драконов?
– Совет высших рас обещал за это отпустить нас домой, в прибрежные герцогства. А еще я надеялась попросить фею помочь Харну вернуть наследство, отнятое у него обманом. Но не потому, что он мой напарник, нет. Я ведь изучила всех правителей побережья и точно знаю – Крисдано из них самый справедливый и честный. Без него жителям герцогства станет намного хуже жить.
– А разве он сам не сумеет за себя попросить?
– Смог бы, но не станет, я его уже пыталась уговорить. Но этот упрямец хочет просить фею, чтобы сняла с меня действие гильдейского ритуала.
– А ты этого не хочешь? – Невидимка задал этот вопрос с особой осторожностью, Таэльмина почти видела, как он затаил дыхание в ожидании ответа, и вдруг сказала то, в чем до сих пор не признавалась даже себе:
– Очень хочу… но боюсь, как не боялась ничего в жизни. Он меня любит, так тепло и нежно на меня смотрела только старая няня. А вдруг ритуал исчезнет, а я не почувствую, не знаю, как объяснить…
– Не нужно объяснять, – мягко остановил тень странный собеседник, и снова тени показалось, будто она ощущает его добрую улыбку, – это обычное сомнение, то есть я хочу сказать, ничего странного в нем нет. Но об этом мы поговорим потом, сейчас тебе пора возвращаться. Тук – вернее, его брат – нашел этот зал испытаний, и там уже вышли из лабиринта эльф и вампир, их посадили на один из балконов. Ты хочешь оказаться рядом с ними?
– Спасибо… – выдохнула Таэль и, не зная, как еще поблагодарить незнакомца, горячо шепнула: – Ты самое лучшее из чудес!
– Тогда поторопись… – донеслось уже издали, и в душе девушки сквознячком скользнуло огорчение. Разговаривать с другом Тука оказалось на удивление приятно.
Но домовой не дал тени долго раздумывать, торопливо положил перед ней одежду, в которой девушка проходила испытание, и виновато вздохнул. Но Таэльмину ничуть не огорчила необходимость надевать слегка сыроватые вещи с оторванными пуговицами, она и сама понимала, насколько это надежный способ отвести подозрения от маленького друга.
– Ты ничего не помнишь, – заговорщицки шепнул Тук на прощанье, приоткрывая скрывающий выход полог, и еще тише пообещал: – Я буду следить за тобой.