4
По сути, любой режим всегда трудился над одной и той же проблемой: как надо правильно думать. Разумеется, имелась в виду подконтрольная популяция, предполагалось, сам режим таким высшим знанием уже наделен и в силу данного обстоятельства обременен миссией имплантирования оного знания в остальное поголовье, которому еще лишь предстояло увидеть свет и вместе с ним смысл жизни. Как и можно было предположить, главный принцип, на который опиралось такое высшее знание, был: «Думать Правильно нужно с выгодой для него». И каждый из режимов, в меру своих возможностей и отпущенного времени, напряженно работал над одним и тем же вопросом, не жалея аргументов, колючей проволоки и гор трупов. Но даже сваливая их бульдозерами в «братские захоронения», никто из них не сомневался, что ответ может быть только один. А когда обнаруживалось, что все несколько сложнее и ответов на деле может быть больше, гораздо больше, они работали над другим: сделать так, чтобы ответ был только один. Мечта любого режима, на которую тот не жалел подручных ресурсов, всегда имела известный конец. Впрочем, это их останавливало мало. Они как москиты: чужой опыт их ничему не учит.
Социология, которую особенно не любят известные приоритеты, несет на себе прикладной аспект. Ответ на вопрос «чего боятся русские» выглядит как сюжет к сценарию фильма ужасов. «Больше всего руссияне и их президент боятся остаться одни: побега от них неруссиян, и они убивают каждого, кто делает такую попытку. Потом свой главный страх превращают в главный закон – для всех. И страх наказания – в главный приоритет». Побег здесь – прежде всего в смысле социокультурном. К сожалению, оборот «убивают» тут не фигура речи. Это – проблема для современной цивилизации и свободного мира. Их отличие от Boko Haram и ISIS2 лишь в том, что у них есть ядерное оружие, а у тех пока нет. «Русская цивилизация», как они теперь с наслаждением себя называют, была вновь вынуждена вернуться к идеологии. Все три открыто – официально – объявили своим главным противником ценности цивилизации Запада (это буквальный перевод «Boko Haram») и, прежде всего, самую первую из них: свободу. И на наш взгляд, гораздо большую опасность для современной цивилизации и остальной планеты представляют именно «эти», а не те. Тезис так же выглядит спорным, и мы сделаем попытку быть аргументированными, сдержанными и последовательными. Разумными.
Параноидальный характер страха перед «иностранными шпионами» диктует весьма узкие рамки выбора реальности, в которой жить. ISIS3, публично расстреливая «шпионов» и «предателей», устанавливая главным приоритетом, понятно, расширение территориальных границ и практически во всех мельчайших деталях воспроизводя послевоенный «русский образ жизни», делают известные тезисы истории наглядными.
Но даже они не решились на введение в строй главного русского изобретения: концентрационных рабочих лагерей.
Концентрационные рабочие лагеря – или просто: «лагеря», в будничном обиходе руссиян – формально выполняя функцию перевоспитания не научившихся думать правильно, служили и до известной степени продолжают служить важным институтом их культуры, как бы ни жестоко это звучало, четко обозначая достаточно прагматичную функцию селекции вполне конкретного генофонда подконтрольной популяции.
И такая селекция у них, безусловно, получилась.
Приглядитесь и обратите внимание на то, как ими построены последние законы для самого опасного для них элемента: политзаключенных. Им нужно не просто наказать не умеющих думать правильно, далеко нет. Им нужно их унизить, и прежде всего в собственных глазах. Разумеется, за этим без труда читается едва спрятанный страх. В целом, такая рабочая схема должна быть продуктивной.
Тематику тотальной принудительной русификации коренного населения и сознания в беспрецедентных масштабах 8-мичасовой континентальной географии даже на уровне чисто социологического явления массовых феноменов трудно назвать актуальной для свободного мира, и там зачастую просто плохо понимают, о чем речь. Этот пресловутый «феномен» так торопится, что опрокидывается на всех поворотах. Мы ведь с самого начала не претендовали на многое, жизнь и в самом деле лишь эксперимент познающего, но чтό им одна жизнь – они изуродовали и замучили насмерть у себя в концентрационных лагерях миллионы жизней.
Давайте поговорим о справедливости, предмете, составлявшем особую любовь для руссиян (больше он ее у них не составляет). Я попытаюсь опереться здесь лишь на один инструментарий, с самых лучших сторон зарекомендовавший себя в практике тысячелетий, миров и цивилизаций: на инструментарий логики. И если что-то пойдет не так, пусть меня поправят.
Всю паутину информационных каналов держит в руках только один паук.
В этом простеньком постулате – суть всех несогласований времени, крови и гор костей и трупов.
Сейчас мы уйдем в сторону от горячих живых обсуждений того, могут ли у паука быть руки и почему их у него быть не может, если они у него есть, здесь кое-что важнее.
Верно ли будет сказать, что, опуская всю философию за скобки, восприятие мира любой конкретно взятой популяции определяет тот поток информации, что мягким (или не очень) ворсом омывает их мозги? Теперь мысленно воссоздайте перед собой Кусок Континентальной Географии размером в девять часовых поясов.
Верно ли будет утверждение, что, также опуская философию за скобки, ЦЕЛИКОМ ВСЮ паутину информации на том Куске держит в руках только и исключительно одна точка той географии, Москва, включая интернет? Речь, конечно, идет о буквах фразеологических сложений, но не только. Уверен, не один я слышал о поразительном явлении избирательного затирания в глобальной Сети для того самого Куска, когда отдельный сайт, не содержащий ничего криминального, вдруг «исчезает» – тихо отключается для поисковиков, и его больше «нет».
И вот главный вопрос. Как быть, если на том самом пресловутом Куске географии в 9 (девять) часовых поясов помимо руссиян живут и жили задолго до появления русси на их Географии еще 140 тех самых non-Russian этнических культур?
То, что 140 этнокультур тотально обязаны в рамках целых исторических отрезков созерцать только мужественные русские выражения и всегда только их, предполагалось как бы само собой разумеющимся. Неплохо, правда?
Утомительно навязчивое подчеркивание превосходства русской нации над всеми другими в принципе возможными расами, народностями и этническими группами не открывало никакой новой страницы в клинике их отношений. Это была самая настоящая условно-рефлекторная реакция.
Другие варианты не предполагались.
Делают они это так: попросту не дают другим говорить. Держа в руках монопольный доступ к паутине информационных каналов, они буднично, непринужденно поправляют собой реальность. Горцы ценой своих и чужих жизней попытались такое положение изменить, но все оказалось даже хуже, чем выглядело. И происходит до скуки заезженная история. Когда слышишь только самого себя, совсем скоро то, что говоришь, проходит уже не только как общепринятый факт: это теперь уже что-то вроде почти закона природы.
О том, что они еще недавно делали с теми, кто пробовал бороться с установленными ими «законами природы», все хорошо помнят.
Так они с топотом, опрокидывая все едва слышные возражения, приходят к концепции о «русской цивилизации», о чем-то, не имеющим аналогов в истории миров и анналах эволюции. Вкусная глупая птица глухарь весьма счастлива именно в моменты своего мыслительного онанизма.
О том, что саму пресловутую «концепцию» они без тени смущения сдернули ни у кого иного, как автора Легенд… и Диалога о Стене, – нигде не было даже мимолетного упоминания.
Таким образом, приоритетность одной конкретно взятой нации, равно как и ее «всемирно-историческая миссия» (это дословный диагноз), определяется не положением звезд и завещанием небес, а той самой тривиальной паутиной с назойливым пожеланием как надо всем другим правильно думать.
Именно по этой причине москва и, прежде всего, ее президент, бдительно следят, чтобы, кроме них, доступа к ней больше не было ни у кого.
Для тех, кто не понял, то же самое в других словах. Как быть, если кто-то из тех 140 культур вдруг не захочет больше созерцать мужественные русские выражения, ни в книгах, ни на обложках, ни на экране – ну не хочет он больше, уже подташнивает, так бывает, – а захочет он увидеть поучительные, грамотные и мудрые легенды об истории собственных древних корней, увидеть лица Аттилы Вождя Гуннов и Хана Тохтамыша, причем без редакции, тесного обязательного соавторства и тотального контроля Москвы, как это и предусмотрено в рамках ценностей современного свободного мира – в книгах и на экране? И как быть, если те же лица он вдруг захочет увидеть в виде больших-больших гранитных изваяний, как это принято в истории миров и цивилизаций, – их еще принято иногда называть монументами?
Разумеется, никак. Такой вариант попросту не предусмотрен. Видимо, даже уже бестолковый понял, кем. Хороший вопрос, кто это купит. На любой географии, испачканной вниманием москвы, реальность предполагается только одна.
То есть их восприятие мира должна определять исключительно паутина желаний Москвы. Как раз для того, чтобы подобных желаний не возникало. В восприятии 140 non-Russians мужественными могут быть только достаточно русские выражения. Тотальная принудительная русификация сознания делает картину мира.
Но что реально – не в теории и не в виде гипотетических экскурсов – случается с таким текстом или сюжетом, вроде упомянутых, случись ему оказаться в издающих корпорациях москвы (а других на той Географии не предусмотрено)?
…Если только сказать, что они навязывают коренному населению в сто сорок культур русскую литературу и свой язык, чтобы держать их под контролем – в подчинении, то это было бы слишком просто. Потому что чтобы избавиться от того, что кто-то кому-то навязывает, сразу сделав жизнь прекрасной, достаточно одного желания – и немножко здравого смысла. Здесь – система, и она крайне ревниво относится к попыткам сделать ее достоянием остального мертвого прошлого. И тем не менее.
Понаблюдаем, как они интересно сделали. Для всех географических карт мира и всех его измерений кусок, который заняли, они крупными буквами, доступно и непринужденно обозначили: «Русская Федерация» («Russian Federation») – на всех возможных языках мира. Разумеется, все континенты того же мира так же недвусмысленно, кратко и убедительно поставлены в известность, что проживать на том куске могут только и исключительно «Russians» – без вариантов.
Но как только они переходят на отношения внутренние, то же самое вдруг моментально становится «Российской Федерацией». Реальный оборот вы попросту нигде не найдете. Правда, хорошо?
Но в самом ли деле одной буковки, выделенной «этим» (которые неприоритетные), достаточно, чтобы пользоваться их национальным газом (с монопольным доступом) и эшелонами вывозить нефть под стоимость в $60—100 за баррель – или же ее все-таки будет чересчур немного?
Другими словами, возможно ли такое, чтобы провести в жизнь вот этот самый простенький сценарий, не прибегая к услугам инструмента диктатуры? Это хороший вопрос, и мы сделаем попытку на него ответить.
***
Русская литература, как можно догадаться, в широком ассортименте и с утомительными подробностями трудится, по сути, лишь над одним сюжетом, настойчиво предлагая убедиться, насколько, поистине, весомо большую ценность собственно русские представляют в сравнении со всеми остальными расами, нациями, культурами и этническими группами. Теперь все усилия в данной области ими благополучно сведены к одному небольшому, сдержанно-содержательному тезису: «О русской цивилизации».
Как можно ожидать, трактаты на эту тему совсем скоро будут с негромким мужеством предваряться «Еще раз к вопросу о русской цивилизации…», «Снова к вопросу о русской цивилизации…» и т. д. Но о том, откуда ими эта «цивилизация» содрана, никто не найдет ни слова, что и составило тему известного политического анекдота. В качестве беспристрастных социологов мы также обратимся к нему своим взором. И не только к нему.
Система вынуждена подсовывать суррогаты. И когда только это происходит, значит, есть тема для внимательного взгляда специалиста и всего лишь одного детского вопроса. «Почему?»
Почему на деньгах – на всех – при наличии у вас в стране 140 этнических культур показана всегда лишь одна приоритетная; или почему при формальной представленности других религиозных конфессий на 9 часовых поясах той же географии на тех же банкнотах дана лишь одна, нетрудно догадаться, какая? И почему при наличии тех 140 non-Russians язык на деньгах указан только один? Или как объяснить, что при наличии все тех же 140 этнических культур на той же географии в 9 часовых поясов в официальном названии страны представлена только одна? Или в силу чего 140 этнических культур упомянутой географии в русском правительстве представляет только одна? Понятно, что на протяжении очень долгого времени москвой делалось все, чтобы элементарные вопросы вроде этих нигде никем не произносились вслух.
Или по какой причине русское правительство и русская федерация широким движением сбывает на экспорт исторические национальные ресурсы коренного населения, нефть и газ, снимая проценты и торопливо набивая длинными нулями личные счета в банках Швеции, Швейцарии и Флориды, но все те ресурсы, нефть и газ обозначены для западного пользователя исключительно только как «русские» («Russia/Russian Federation» – официальная регистрация Москвы в ООН.). Тот, кто сталкивался с этим хотя бы раз, уже знает, что происходит дальше. Вопросы вроде этих они бегом проводят по своей новой категории «разжигания межнациональной и межэтнической розни». Смысл вы уже поняли: от вас им нужно только одно: чтобы вы молчали.
Так как же данный тотальный феномен русского мирового господства соотносится с придуманной ими и торжественно написанной ими же конституцией, громко, суровым тоном запрещающей кому бы то ни было какую бы то ни было идеологию делать единственно возможной?
О том, что их конституция – действительно только пустая стопка бумаги, имитация главных ценностей свободного мира, не имеющая никакой собственной ценности или силы, в свободном мире поняли очень быстро. И моментально сориентировались. Прагматизм прежде всего западной банковской структуры объяснялся крайне просто: любые отношения с диктатурой реально обещают в конце концов остаться ни с чем.
Если какое-нибудь юное дарование где-нибудь в обычном классе задаст один разумный детский вопрос как объяснить, что представители тех же этнических культур у себя дома не просто должны – обязаны загружать в анналы своего сознания русскую литературу, то скорее всего его родителей вызовут в школу. Более того, почему и свой сугубо этнический, имеющий древнюю историю национальный язык они также обязаны загружать туда же исключительно в русских буквах? А если его любопытство к этой области ампутировать не удастся, то его ожидает длительный спрятанный процесс, призванный научить как надо правильно думать с дилеммой на всю последующую жизнь, где с одной стороны будет лежать обычный эквивалент полной сытной тарелки, а с другой прозрачные намеки на возможные проблемы с получением от властей известного комплекта сертификатов и определением образования вообще.
…Совершенно неверно было бы также категорично здесь заявить, что запрет на публикацию книг распространяется на любого автора коренного населения – это не соответствовало бы действительности. Более того, в ретроспективе представлений современной литературы массовому наблюдателю Москва самым абсолютным, самым кровным образом заинтересована, чтобы время от времени на свет поставлялись безусловные серые свидетельства за таким авторством – что, собственно, вот это и есть все, что способно произвести на свет то же коренное население вообще в попытке сказать, понять и сотворить, что даже под нежным, заботливым, любящим крылом приоритетной нации вот это для них и есть предел мыслительного напряжения, «закономерный потолок» расовой принадлежности и этнической культуры, что при всем желании здесь никто не найдет что-то ценное… Стоит только однажды кому-то в этом усомниться, и ситуация может запросто выйти из-под контроля.
Как раз именно вот этот «серый фонд» – вопрос жизненных интересов москвы и вопрос ее национальной безопасности.
В понимании режима данный аспект крайне важен по одной причине: тот же принцип касается не только современной литературы.
Спрятанное, скрытое, осторожное, но требовательное подчеркивание приоритетов всюду сохраняет один вид.
Несколько больший интерес для исследователя представляет вариант того же явления, коротко определяемый как запрет на обсуждение: когда ввиду тех или иных причин откровенный запрет на публикацию требует некоторого анального напряжения и предполагает смущенные улыбки очевидцев, невозмутимо вводится следующий этап защиты. То, что не представляется возможным опровергнуть обычным путем чистоплотных логических умозаключений, просто нельзя обсуждать. Всё. Эффект достигается тот же самый: не вполне удобный компонент вновь счастливым образом оказывается «несуществующим». И принимая во внимание то, что все же имеет случай «существовать», а именно в широком ассортименте навязанные установки, эффект благополучия, так сказать, принимает хронический характер. Именно по этому принципу работает любой искусственный психоз вокруг смены символики русских денежных единиц «на новые» и родственные тому мероприятия. Суетиться вокруг русских денег нужно заставить как можно больше «не тех» этнических групп – но москва, прыская в кулачок, помнит одну единственную имеющую смысл вещь: что бы те ни делали, за какой бы результат горячо ни болели и какой бы результат на исходе ни получили, деньги все равно будут русскими. Кидая объедки «неприоритетным», они не пытаются быть предусмотрительными: они лишь действовуют на уровне рефлексов. Автор по этому поводу произнес одну фразу, и она стоит дословной цитаты. «Удивительно, какой дешевкой быть нужно, чтобы настолько дешево отдать то единственное, ради чего еще стоит жить – свободу». Вообще, тема того, как действует механика режима, когда заканчивает свою работу один ржавый механизм телеги и затем без тени смущения вступает в силу другой, больше всего напоминает бесстыдные сказки С. Лема. Как хотите, тут уж невольно пробуешь свои силы в роли пилота Пиркса, со всеми вытекающими последствиями.
Автор всласть наиздевался над исполинскими комментариями все тех же пресловутых хомячков из числа «людей будущего» к одной из книг Лема, когда напряженным вниманием по тексту обнаруживается заключение с неоднозначным смыслом и потом тут же ниже торопливо дается «авторитетная сноска» – как надо правильно думать, но весело было далеко не всем.
Неудивительно, что книгу автора было запрещено обсуждать, а его имя где-либо открыто упоминать.
Разумеется, думать надо в соответствии с их идеологией. И разумеется, в этом нет ничего нового или способного кого-то удивить; автор был лишь несколько озадачен, что идеология теперь их носила религиозно-сексуальный характер. Я не совсем уверен, насколько такие вещи вообще сочетаются, однако все обстоит именно так.
Проблема же была вот в чем, и в силу своей клинической природы она лежала далеко от области смешного. За всё той же торопливой сменой одной идеологии на идеологию другую стоял не просто страх попробовать однажды подняться на ноги и сделать хотя бы несколько неуверенных шагов на пути эволюции самому – в конце концов, это их собственное дело, куда идти и каким способом передвигаться; но «не имея совсем ничего», они самым банальным образом зависят от естественных ресурсов, исторически локализованных в пределах географии ПН4 – всех тех ста сорока этнических non-Russian культур девяти часовых поясов континента, – и ту же самую идеологию навязывают им. Все они теперь в ее рамках называются «русскими», любое сомнение по этому поводу определяется «разжиганием межэтнической розни», а все их ресурсы называются «наше». Особенно болезненной всякая открытая дискуссия на эту тему оказалась для их президента, для которого вопрос величия его нации за чужой счет как раз и стал отправным элементом «новой» идеологии. Независимое мышление в буквальном смысле запрещено. Неподдающийся перевоспитанию элемент закономерно становится врагом русского народа – без всяких кавычек.
Утверждение русского превосходства над всеми остальными этническими группами носит вынужденный характер: за ним не слышно сомнений. Собственно, как тема исследований данный характер вынужденности может быть весьма полезен для тонкого наблюдателя.