4
– Замуж? Ты собралась замуж?
В голосе матери слышалось серьёзное удивление, и даже непонимание. Маша дала ей минуту на это удивление, выслушала вопрос несколько раз, в это время разглядывая узор на кухонных обоях, после чего рискнула вклиниться в тираду матери о том, что она не понимает, из-за чего вдруг такая спешка.
– Мама, никакой спешки нет, не нужно выдумывать. Мы со Стасом встречаемся не первый месяц, и я тебе про него рассказывала.
– Рассказывала, – согласилась Галина Ивановна, тон её оставался настороженным. – Но мы даже незнакомы.
– Познакомитесь, – успокоила её Маша. – Обязательно познакомитесь. В ближайшее время.
Галина Ивановна перевела дыхание. Раздумывала над словами дочери. Затем пожаловалась:
– Всё равно это неожиданно. Я не думала, что ты соберёшься замуж.
Маша невесело хмыкнула.
– Странно, но почему-то никто так не думал. И все удивлены. Со мной что-то не так?
– Всё с тобой так, – раздосадовано проговорила Галина Ивановна. – Но ты была так нацелена на карьеру, а теперь…
– А что теперь?
– Маша, от таких вопросов мне ещё больше не по себе. Семья – это не погулять выйти. А дети пойдут?
– Так сразу они не пойдут, мама.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что мы живём не в средние века. И появление детей не только от Господа Бога зависит. Мы сами не плошаем.
– Маша, – голос матери зазвучал расстроено, и Маша знала, чем именно она расстроена. Её речами. Пришлось извиняться.
– Прости. Я больше не буду. Я совершенно не хочу ругаться с тобой, я ведь звоню сообщить радостную новость. Ты за меня не рада?
Мать помолчала.
– Рада, – проговорила она, в конце концов. – Если ты рада.
– Я рада, – поторопилась успокоить её Маша. – Я его люблю, он замечательный, хороший, красивый, талантливый. С ним у меня начнётся совсем другая жизнь.
– В этом дело?
– И в этом тоже, мама. И я не вижу в стремлении жить лучше, стать лучше, ничего плохого. Да, Стас – человек обеспеченный.
– Он слишком молод, чтобы быть обеспеченным.
– У него богатые родители, – пришлось признаться Маше.
– И что, они спят и видеть заполучить тебя в невестки?
– Вот зачем ты портишь мне настроение?
– Значит, я угадала, они не слишком рады?
– Это не так. Мы только познакомились, и нужно время, чтобы узнать друг друга… получше.
– Ты только что познакомилась с его родителями, мы не встречались с твоим Стасом ни разу, ты не горела желанием привести его к нам в дом, но вы женитесь. Сколько ему лет?
– Двадцать семь.
– И когда свадьба?
– Дату мы ещё не обговаривали. Мама, вам с папой нужно приехать. Анна Александровна хочет с вами познакомиться.
– Ты уверена?
– Мама!
– Что? Паша, ты слышишь? Маша собралась замуж, и нас богатые родственники знакомиться приглашают.
– Машка замуж собралась? – Маша услышала взволнованный голос младшей сестры. Светка, кажется, запрыгала вокруг матери, пытаясь отобрать у той трубку. – За кого замуж? – И тут же визг. – За Стаса Тихонова? Мама, мама, скажи, за него?
– Перестань кричать, – твёрдым голосом попросила её Галина Ивановна, и Маша поняла, что всё плохо. Она не ждала, что мама воспримет её новость, как главную новость года, зная её природный скептицизм и настороженность, но хотя бы не в штыки. Похоже, что надежды не оправдались.
Светка всё-таки выхватила у матери телефонную трубку, и заголосила Маше прямо в ухо:
– Скажи мне, скажи! За Стаса?
На энтузиазм сестры Маше не могла не улыбнуться, хотя настроения это совсем не подняло.
– Да, за Стаса.
– Какая круть, Машка! Все умрут от зависти!
– Кто?
– Да все! Ой, что будет, когда я в училище расскажу!.. Блин, мне же не поверит никто! А ты фотку можешь прислать?
– Свет, тебе надо папарацци стать. Ну, какую фотку? Чтобы ты тыкала её под нос всем и каждому?
– А на свадьбу мы поедем?
– Конечно, поедете. Только нужно для начала определиться, всё обговорить…
Галина Ивановна трубку у младшей дочери отобрала.
– Маша, я тебя учить не собираюсь, но мне не нравится ситуация.
– Мама, что именно тебе не нравится? Я же сказала, что познакомлю вас. Но лучше всего, если вы приедете, и здесь познакомитесь не только со Стасом, но и с его родителями.
– То есть, приедем дочку им с рук на руки передавать? Даже отец против.
– Правда? – не поверила Маша, начиная впадать в раздражение. – Он оторвался от телевизора и сказал, что он против? Или ты додумала за него и решила?
– Не говори со мной так. Я беспокоюсь, а не упрямлюсь. Это ты упрямишься.
– В чём?
– Ты мне ничего не сказала вовремя.
– Вовремя – это когда?
– До того, как пришло время ехать знакомиться с его семьёй. Так не поступают, Маша. Наше мнение тебя совсем не интересует?
Маша даже зажмурилась.
– Мама, зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, что это неправда.
Галина Ивановна вздохнула, смиряясь.
– Знаю. Но со стороны это выглядит именно так. Мы заявимся всем семейством, дочку замуж выдавать, да?
– И что ты предлагаешь?
– Приезжайте вместе. Он же познакомил тебя с родителями, вот и ты познакомь его со своими. А уж дальше будет видно.
– Привезти его к нам?
– А в чём дело? Или тебя что-то смущает?
– Мама, он же… Стас Тихонов! – Маша даже голос понизила для выразительности. – У него совершенно другие представления о жизни.
– Значит, его кругозор значительно расширится. И это, как раз, будет честно. Ты так не считаешь?
Мама была непреклонна. Маша в какой-то момент поняла, что спорить с ней бесполезно, и на этом они простились. И отец вряд ли её поддержит. Он в таких вопросах всегда полагался на жену, как Галя скажет, так он и поступит. Зря Маша надеялась, что родители приедут в большой город, порадуются за неё, познакомятся со Стасом и его семьёй, и всё закончится свадьбой. Мама была недовольна её решением, и Стаса заочно не одобрила. Скорее всего, её смущал завидный статус её жениха. Она начиталась про него в журналах, за это следует сказать «спасибо» Свете. Та, как узнала, что Маша встречается со Стасом Тихоновым, окончательно на нём помешалась. Вырезала его фотографии в журналах, собирала статьи и вступила, кажется, во все фан-группы в социальных сетях. Она мечтала познакомиться с ним, и, видимо, мама наслушалась от неё лишней информации, и такому родственнику не обрадовалась. Надо же, а. Анна Александровна ей, в качестве невестки, не слишком обрадовалась, казалось бы со Стасом должно быть всё наоборот, он же мечта, но и он не ко двору пришёлся. Дмитрий Александрович точно повеселится, если узнает об этом. И заявит, что это полностью Машина вина. Она неудачно преподнесла информацию, не смогла убедить. Поэтому она плохой адвокат. А ведь дело, по сути, плёвое. Как на блюдечке с голубой каёмочкой преподнести золотой слиток. Казалось бы, что может быть проще? Все должны быть счастливы. Но не тут-то было.
Стас над её расстройством посмеялся.
– Наверное, она не хочет отдавать тебя замуж.
– Причём здесь хочет или не хочет? Просто упрямится. А говорит, что упрямлюсь я.
– А я тебе давно предлагал, говорил, что надо съездить к твоим.
– Надо было, – проговорила Маша, устраиваясь у Стаса под боком на диване. Тот смотрел спортивный канал, с интересом следил за баскетбольным матчем, а Маша подумала о том, что с её отцом Стасу, возможно, найдётся, что обсудить. Отец тоже бесконечно смотрит спортивные каналы. Всё, что его интересует – это выпуски новостей и спорт. Сериалов и криминальных разборок он категорически не признаёт.
Она помолчала, понаблюдала за действием на экране, Стас молчал, увлёкшись не на шутку, и Маша в какой-то момент дёрнула его за руку.
– Стас.
– М-м.
– Твоя мама в чём-то права.
– Моя мама во многом права. Что именно ты имеешь в виду?
– Разницу в нашем социальном положении.
Стас презрительно фыркнул.
– Маш, я не признаю таких разговоров, ты знаешь.
– Знаю. И я люблю тебя за это. Но даже если не признавать… Ты ведь не представляешь другой жизни, кроме своей. А за пределами большого города другая жизнь.
Он глаза к её лицу опустил. Едва заметно усмехался.
– И какая?
– Обычная. Маленький город, старые улицы, многоквартирные дома с тесными квартирами. А в них люди, живущие своими маленькими жизнями, иногда с большими проблемами.
– Ты на работе этого наслушалась?
– Нет. Я выросла в таком городе, в такой квартире. И я пытаюсь тебе объяснить.
– Маш, зря ты думаешь, что я такой жизнью не жил. Мы тоже не из царской династии, и я не родился в том доме. Мы тоже жили в обычной квартире, в обычном доме.
– Когда?
– Давно. Но я помню…
– Ничего ты не помнишь.
Он улыбнулся.
– Помню. А ты что, стесняешься этого?
– Да нет же. Просто я думаю, что ты сильно удивишься…
– Ты меня и без того удивляешь. Я знаю, что ты у меня отъявленный молодец. Я и матери это сказал.
– Что?
– Что ты умница. Всего сама добиваешься.
– А она? – Маша дыхание затаила, в ожидании ответа.
Стас же плечами пожал.
– Сказала, что рада твоим успехам. Кстати, она просила, чтобы ты к ней заехала. Она хочет с тобой поговорить.
Маша в растерянности моргнула. Снова схватила Стаса за руку, когда он к телевизору отвернулся.
– О чём поговорить?
– Откуда я знаю? Наверное, о свадьбе. Хочет узнать тебя получше. – Он руку поднял, погладил Машу по щеке. – Я же тебе говорил, что всё будет хорошо. Мама успокоится, обдумает всё и начнёт строить планы.
– А когда… когда я должна с ней встретиться?
Стас потянул себя за ухо.
– Думаю, тебе стоит ей позвонить и самой спросить.
Маша взволнованно хмыкнула.
– Взять и позвонить твоей матери? Просто взять и позвонить?
– Малыш, хватит так волноваться из-за одного её имени. Она тебя не съест.
– Хорошо тебе говорить…
– Откуда мне знать, хорошо или нет, – рассмеялся Стас. – Ты меня с будущей тёщей не знакомишь.
– Познакомлю, – пообещала Маша. Снова к нему придвинулась, обняла, и пока Стас отвлёкся на баскетбольный матч, принялась строить планы.
Надо признать, что второй визит в дом Тихоновых, Машу страшил не так сильно. Она знала, что её ждёт, не надеялась на большее, что могла от Анны Александровны получить или услышать. К тому же, в этот раз они ехали со Стасом к его матери с определённой целью, по крайней мере, определиться с днём свадьбы. Они и в машине, по дороге к Тихоновым, обсуждали дату. В пятницу у Маши выдалась свободная половина дня, и этим стоило воспользоваться.
– Иначе с твоим графиком, мы никогда не поженимся, – смехом жаловался Стас.
– Обычно на это женщины жалуются.
– Обычно женщины, но в нашей семье трудоголиком, чувствую, будешь ты.
– А ты не трудоголик?
– Я себя люблю больше. В отличие, от вас с Диманом. Так что, тебе повезло, я буду тебя притормаживать. А вот представь, если бы тебе в мужья достался бы кто-то вроде моего дяди? Вы бы даже не встречались неделями.
– А почему ты об этом говоришь?
Стас кинул на Машу весёлый взгляд.
– Не знаю, просто к слову пришлось. А ты что так удивилась?
Маша постаралась справиться со смятением. Стасу улыбнулась.
– Наверное, потому, что тоже не представляю.
Но, слава Богу, о Харламове они долго не рассуждали. Снова переключились на возможную дату бракосочетания.
– Мама говорит, что раньше сентября нечего и думать. Говорит, что не успеем.
– Сентября? – Маша разгладила подол юбки на коленях. Очень бы не хотелось появиться перед Анной Александровной помятой.
Стас вздохнул.
– Я тоже не знаю, чем мы будем заниматься три месяца, но, думаю, она знает лучше.
– Стас.
– Что?
– Скажи мне честно, она недовольна?
– Из-за нашей свадьбы? – Он посмотрел на неё, встретил Машин пристальный взгляд, и понял, что она до сих пор переживает. Руку протянул, потрепал Машу по щеке. Шутливо нахмурился. – Маша, я тебе клянусь… Мама уже успокоилась. И о свадьбе думает больше, чем мы с тобой. Кажется, она уже всё распланировала. Вот сейчас приедем, и она тебе всё расскажет в деталях.
– В деталях, – повторила за ним Маша негромко. Будь ситуация немного иной, то она вряд ли бы обрадовалась тому, что кто-то малознакомый в деталях планирует её свадьбу. Всё-таки это её день, один из самых важных дней в жизни, и он должен стать красивым и удивительным именно для них со Стасом. И детали должны продумывать они. Но интуиция подсказывала, что спорить с Анной Александровной не стоит. Тем более из-за этих самых деталей. А если рассуждать критически, то ей и, правда, некогда обдумывать мелочи, подыскивать декораторов, музыкантов, выбирать цветы и скатерти. А их свадьба со Стасом не может быть абы какой. Она должна стать событием, и, наверняка, станет событием, ведь несмотря на окончание громкой спортивной карьеры, у Стаса осталось немало поклонников, за его личной жизнью и успехами следят таблоиды, и поэтому Стас Тихонов не может тихо расписаться, выпить шампанского у ступеней городского загса и закончить этот день в заштатном ресторане. Анну Александровну даже «Мартиника» вряд ли устроит. И Маша, соглашаясь на предложение Стаса, понимала и осознавала свой выбор. По крайней мере, должна была осознать сразу же после того, как перестала задыхаться от восторга. Поэтому сейчас и едет в дом к будущей свекрови, сдавать, так сказать, свои позиции. Анна Александровна, на самом деле, лучше неё знает, какая свадьба должна быть у её единственного сына. В конце концов, будет немало гостей, и большинство из них со стороны Тихоновых. А там в кого пальцем не ткни, всё какая-нибудь шишка или нужный для бизнеса человек. Поэтому ей стоит смирить свои сомнения и пожелания, и прислушаться к тому, что говорят старшие. Может, это пойдёт на пользу их отношениям с Анной Александровной. Если та поймёт, что Маша готова к ней прислушиваться и уважать её мнение.
В этот раз Анна Александровна их лично встретила, и даже улыбкой. Выглядела безукоризненно, Маша бы подумала, что готовилась к их приезду, но что-то подсказывало, что Анна Александровна всегда так выглядела, без всяких исключений. Маша же, проходя мимо большого зеркала в холле, постаралась успеть кинуть на себя взгляд. Особо ничего рассмотреть не смогла, но надеялась, что выглядит прилично, по крайней мере, будущая свекровь сочтёт её внешний вид приемлемым. Хотя, ничего приличного она увидеть не могла. Утро Маша провела в суде, одета была по деловому, как и положено адвокату. Костюм и шёлковая блузка. Стильно, со вкусом, и не перебарщивая со скромностью. Как говорил Харламов: «Никакой скромности, забудь это слово, только вперёд, не отступать». В последние дни она без конца вспоминала его нравоучительную речь. Хотелось бы почувствовать возмущение, но вместо этого она её наизусть заучила, и, кажется, собиралась выстраивать по ней если не жизнь, то карьеру. Смущало только то, что установку ей Дмитрий Александрович дал. Ведь вместе с его напутствием вспоминались и взгляды – насмешливые и даже чуточку ехидные.
Но сейчас не о нём.
– Мама, ты прекрасно выглядишь.
Анна Александровна сыну улыбнулась, у неё даже глаза загорелись при виде него, Маша заметила, но решила, что правильнее отвести взгляд, хотя бы на минуту, дать возможность матери и сыну поздороваться без чужого надзора. К тому же, про неё довольно скоро вспомнили.
– Маша, здравствуй.
Анна Александровна сына от себя отпустила, повернулась к Маше и той улыбнулась. Руку для приветствия не подала, и Маша сочла это хорошим знаком. Рукопожатие – приветствие весьма формальное, будущим родственникам формальности ни к чему.
– Рада вас видеть, Анна Александровна.
– И я вас обоих рада видеть. Пойдёмте, я попросила накрыть стол. Стас, ты обедал?
– Обедал, мам. А отца нет?
– Нет, он на работе. А Дима был утром. В общем, я одна.
Стас взял Машу за руку, и они пошли за его матерью в столовую. Он улыбнулся.
– А Афанасий?
– Афоня – единственное моё развлечение. И он никогда со мной не спорит и от меня не убегает.
– Люся тоже уехала?
– Ещё позавчера. Её дома ждут дети, муж. Как мы можем её задерживать? Хотя, когда она у нас гостит, Боря с Димой предпочитают ужинать дома. Маша, вы умеете готовить?
– Умею. Но, явно, не так, как Люся.
– Это простительно. Так, как она печёт пироги, мало кому дано. И пироги не главное. Ведь правда, Стас?
– Конечно, мама. Папа тебя без пирогов любит.
Анна Александровна мягко засмеялась.
– Очень на это надеюсь. – Указала рукой на обеденный стол. – Садитесь, сейчас принесут чай. Стасик, может, покушаешь? Мясной рулет есть.
Стас сел, всё-таки призадумался о перспективе второй раз пообедать, но затем головой качнул.
– Ой, мам, нет. Я пока Машу ждал, в ресторане пообедал.
Маша присела на соседний с ним стул, окинула быстрым взглядом идеально сервированный к чаю стол. Подумать только, фарфор, серебро, даже чайные ложки лежат на одинаковом от блюдец расстоянии. Этот стол так и хочется сфотографировать и отправить снимок в какой-нибудь журнал по кулинарии или этикету. Наверняка, можно получить награду.
Анна Александровна присела напротив них. Посмотрела на сына, потом на Машу. Её губы тронула улыбка.
– Что ж, рассказывайте. Что произошло за неделю, какие мысли появились, новости.
– Новостей никаких. Наверное. – Он кинул на Маша заговорщический взгляд. – Ведь так?
– Пытаемся определиться с датой, – сказала Маша.
– Чтобы определиться с датой, нужно подать заявление, дорогие мои. Если вы не забыли об этой детали.
– Так мы собираемся, мам. На следующей неделе.
– Да, а до этого решили с вами обсудить, – вмешалась Маша.
Анна Александровна задержала на ней взгляд.
– Это правильно.
Девушка принесла им чай, разлила по чашкам, не забывая мило улыбаться. Маша украдкой наблюдала за ней.
– Я позвонила своей давней знакомой, Стас, ты должен её помнить, Люба Свиридова, у неё в прошлом году дочка замуж выходила. Она мне много чего рассказала интересного. Например, она говорит, что ведущего нужно непременно выписывать из Москвы. Стас, ты знаешь кого-нибудь?
– Ну, знаю, но я как-то не думал…
– А вот зря не думал, оказывается, так нужно. И платье лучше шить на заказ, а не покупать готовое. На это тоже нужно время, к хорошим портнихам очередь на месяцы вперёд. Но Люба обещала помочь с этим. Но нам нужно будет съездить в Москву, всем вместе.
Анна Александровна говорила и говорила. Маша слушала её, понимая, что она не в силах ничего запомнить. То есть, она понимала, что всё ею услышанное правильно и своевременно, и этим нужно заняться, как можно скорее, составить список, ничего не забыть, вот как Анна Александровна. Ведь это её свадьба, но на неё вылили огромный поток информации, причём о том, что Маше в голову и не приходило, если честно. Стас сидел рядом, пил чай, ел вишнёвый пирог и только кивал, а затем и вовсе из-за стола поднялся, когда у него телефон зазвонил. Он извинился и вышел, а Анна Александровна проводила сына взглядом. Наконец, взяла паузу и тоже решила выпить чая. А у Маши поинтересовалась:
– Так что ты думаешь?
– Думаю… Я думаю, что на это, на самом деле, необходимо несколько месяцев подготовки.
– Я только пересказала вам то, что услышала от Любы.
И это пугало. По крайней мере, Машу.
Стас вернулся довольно быстро, скроил виноватую физиономию. Наклонился, опираясь на стол.
– Девочки, вы не будете возражать, если я вас одних оставлю?
– Что случилось?
– Ничего серьёзного. Но нужно срочно на работу. Маш, я за тобой заеду… через пару часов. Хорошо?
Маша растерялась от такого предложения. Несколько часов наедине с Анной Александровной? А она выживет? Вот так сразу, без подготовки?
Анна Александровна тоже секунду раздумывала, и когда заговорила, Маше даже пришло в голову, что она также усомнилась в своих силах провести с будущей женой сына столько времени. И решила найти решение.
– Не выдумывай, – сказала она сыну. – Мы же не в глуши живём, Маше вызовут такси. И тебе не нужно будет торопиться, и срываться с места.
Стас взглянул на Машу в сомнении, но та поспешила кивнуть.
– Всё правильно, Стас. Я прекрасно доберусь до города на такси, не переживай.
Он, после короткого сомнения, кивнул.
– Хорошо, не буду переживать. – Наклонился сначала к Маше, поцеловал, затем к матери. И довольно улыбнулся, глядя на них. – Как мне нравится видеть вас вместе.
Маша ему улыбнулась, а вот Анна Александровна из-за стола поднялась.
– Провожу его. Я ненадолго.
Маша вежливо кивнула, и почувствовала настоящее облегчение, когда ненадолго осталась в столовой одна. Расслабилась, откинувшись на спинку стула, позволила себе оглядеть комнату, любопытство можно было ни от кого не скрывать. Только Афанасий лежал на кресле у камина, щурил жёлтые глаза, но Маша, судя по всему, ему была безразлична. Кот только широко зевнул и махнул пушистым котом.
В столовую заглянула молоденькая горничная, которая до этого приносила чайник, но Анна Александровна, которая в этот момент вошла через другую дверь, её одним коротким жестом руки выгнала. Именно выгнала, почему-то Маше так показалось. Девушка тут же скрылась за дверью и плотно прикрыла её за собой.
Анна Александровна в молчании вернулась к столу, к Маше приглядывалась. А когда присела, сказала:
– Это даже хорошо, что Стас уехал. Мне бы хотелось поговорить с тобой наедине. – Это прозвучало предостерегающе, но Анна Александровна тут же добавила: – Мы очень плохо знаем друг друга, Маша.
Той пришлось кивнуть.
– Да.
– У Стаса было достаточно много девушек. Насколько я знаю. Но он редко кого приводил в дом. Говорил, что приведёт в дом невесту или, по крайней мере, ту девушку, которую полюбит по-настоящему.
Маша скромно улыбнулась, но Анна Александровна была серьёзна, и это не давало расслабиться.
– Но всё равно это случилось неожиданно. – Анна Александровна придвинула к Маше фарфоровую вазочку с яблочным вареньем. – Попробуй. Я сама варила. Иногда люблю… постоять у плиты.
– Спасибо. Я пробовала, очень вкусно.
Анна Александровна покивала. А следом задала вопрос:
– Ты любишь Стаса?
Вот тут следовало быть осторожной. Не перестараться и не скатиться в пустые восторженные заверения.
– Очень люблю, Анна Александровна.
– Я тебе верю. Вы молодые, красивые. И я вижу, что Стас в тебя влюблён. Он тобой гордится, ты знаешь? Он всегда так отзывается о тебе, как об адвокате. Словно ты уже представляла его интересы.
– Не представляла. И надеюсь, случая не представится.
– Я тоже очень на это надеюсь.
– Он видит, что я много работаю, Анна Александровна. Наверное, из этого делает выводы.
– Ты работаешь в бесплатной консультации. Дима так сказал.
Такое ощущение, что кроме Димы, в этом доме ничьё мнение для Анны Александровны особого веса и значения не имеет.
– Это не совсем так, – принялась оправдываться Маша. – Она не совсем бесплатная. Но мы городская юридическая служба, к нам приходят граждане за консультациями… Какие-то дела мы ведём бесплатно, у нас есть такая…
– Меня интересует не это, Маша. Почему вы там работаете? Из человеколюбия?
Маша не знала, куда смотреть. Встречаться взглядом с Анной Александровной не осмеливалась, боялась, что её насквозь прожжёт.
– Найти работу в приличной адвокатской фирме, не так просто, Анна Александровна. Нужен опыт, характеристики, чьи-то поручительства. Всё это нужно заработать.
– То есть, вы не нашли другой работы?
– Эта работа ничем не хуже. Просто там меньше платят. От этого не меняются законы, проблемы людей, фамилии судей.
– Странно, Дима говорит по-другому.
Маша заставила подавить в себе раздражение при очередном упоминании имени Харламова.
– Дмитрий Александрович человек с огромным опытом и, без сомнения, талантливый. У нас с ним разный уровень образования и изначальные возможности.
– Намекаете, что ему всё досталось легко? Отнюдь. Да, наша семья всегда принадлежала к среднему классу, и родители не скупились на Димино образование, но дорогу он себе сам пробивал. И, кстати, вы были несправедливы к нему.
– Когда?
– В субботу. Сказали, что он вернулся из Москвы, потому что здесь было проще. К вашему сведению, он работал в Москве несколько лет, весьма успешно. Вернулся из-за родителей, да так и остался. Я сильно расстроюсь, если он решит вернуться в столицу.
Под её обвиняющим взглядом стало стыдно, настолько, что трудно дышать. Маша чувствовала себя так, словно выгоняла Харламова из города, будто ей это под силу.
– Значит, вы хотите сделать карьеру, Маша?
– Я не знаю, что вы подразумеваете под словом «карьера», но я люблю свою работу. Мне интересно, и, надеюсь, этот интерес не пройдёт.
– То есть, вы собираетесь работать после свадьбы?
– Конечно.
Анна Александровна покивала, а скептицизма в её взгляде прибавилось. Машу это удивило, она даже рискнула пояснить:
– Стас никогда не говорил, что хотел бы видеть меня дома. Только женой.
– Он и не скажет. Он для этого слишком молод. Мужчины в этом возрасте женятся бездумно, Маша. Не примите это на свой счёт, я вам это по житейскому опыту говорю. Они влюбляются, женятся, не совсем представляя, что такое семья. Именно для них. А такой человек, как Стас, он избалован всеобщим вниманием. С этим, я думаю, вы спорить не станете. И он совсем не представляет, что такое брак.
– Анна Александровна, я не совсем понимаю…
– Я объясню, Маша. Я сказала, что рада отъезду Стаса, у нас с вами есть возможность поговорить. Начистоту. И я прошу вас выслушать меня внимательно, и не обижаться на меня. Я мать, и имею право беспокоиться. Я своего сына знаю. Знаю, в каких ситуациях он может быть серьёзным и проявлять упорство, а в каких отпускать ситуацию, не понимая всей серьёзности.
– Это вы сейчас про меня говорите?
– Хотела бы сказать, что да, и это всё намного бы упростило, но нет, Маша, не о вас. Я говорю об отношениях Стаса с девушками. Он редко приводил девушек в дом, но это не значит, что я мало знаю о его отношениях и романах. И я ничего не имею против вас. Вы мне даже нравитесь. Мне нравится ваша серьёзность, по крайней мере, в том плане, что относится к вашей работе. Стас говорил, что вы самостоятельно поступили в институт, работали и учились, выживали в большом городе, можно сказать, что без посторонней помощи, всё это достойно похвалы. Но, к сожалению, Маша, в семейной жизни подобное упорство вам поможет мало. И я хочу, чтобы вы это понимали.
– Мы со Стасом обсуждали…
– Вы со Стасом слишком молоды. Я вышла замуж раньше вас, и прекрасно помню, какой наивной была. Но в то же время у меня была единственная цель: сохранить семью. У меня был ребёнок на руках, перед глазами пример родителей, воспитывавших маленького сына, и муж был… – Она неловко замолчала, красноречиво поджала губы. – Маша, я знаю, что такое мужчина в возрасте Стаса, связанный браком. А он не нагулявшийся, легко увлекающийся, полный жизни и желаний. И с возможностями эти желания реализовывать. Это очень большое искушение. И женщине рядом с ним придётся приложить много усилий, чтобы сохранить семью. Вы к этому готовы?
– Стас меня любит, Анна Александровна.
– Маша, вы ведь читали ту статью? Вы список видели? Что самое примечательное, Стас любил каждую из этих девушек. Он у меня мальчик открытый и искренний. Но сейчас он подошёл к тому возрасту, когда пришло время задумываться о создании семьи. И я не собираюсь оспаривать его решение, если он вас любит, то это замечательно. Вы хотите пожениться, я готова за вас порадоваться.
Маша облизала губы, кивнула.
– Но вы проявляете беспокойство, – сказала она, чтобы хоть что-то сказать.
– Всё правильно, я проявляю беспокойство. И я надеюсь, что я не ошиблась в вас, и вы воспримите моё беспокойство как должное.
– Да, конечно.
– Это очень хорошо. К тому же, у вас со Стасом разница… в восприятии мира. У вас изначально были разные возможности, материальная база, вы даже воспитывались в разных реальностях. И это не может не наложить отпечатка.
– Мои родители…
– Я всё знаю о ваших родителях, Маша.
Она вскинула на неё глаза. А Анна Александровна кивнула.
– Да. Но я не считаю это критическим фактором.
Но считает лично её, Машиной, ошибкой. Вот ведь… Как там Харламов говорил: улыбайся, даже если проигрываешь? Как раз подходящий момент, улыбнуться и сбежать.
– Как я уже сказала, Маша, я не против вашего брака. Вы хорошая девушка. Наверное. Стас вас полюбил, а я его мнению доверяю. Но я не совсем представляю вашу семейную жизнь. Стас пытается наладить свою жизнь после самого сильного поражения, конец спортивной карьеры его подкосил, и только последние пару лет он нащупал почву под ногами. Я очень за него рада. Но его нужно поддерживать, как любого мужчину. А если вы будете сосредоточены на своей карьере…
– Анна Александровна, это лишь работа…
Она остановила её жестом, руку тут же опустила.
– Согласна. Это лишь работа. Надеюсь, что у вас со Стасом всё получится.
– Спасибо.
Анна Александровна растянула губы в холодной улыбке.
– Вам не за что говорить мне спасибо. – Она из-за стола поднялась. – Но у меня для вас кое-что есть.
У Маши в сознании всплыла сцена из какого-то фильма, где будущая свекровь дарит невестке что-то из семейных драгоценностей. Кольцо или брошь, жутко драгоценную и дорогую. Но Анна Александровна вернулась через минуту и в её руках была не бархатная коробочка, а папка с бумагами. Она протянула её Маше.
– Из нас двоих юрист вы, поэтому, думаю, мне не нужно вам что-то объяснять. Прочитайте и подпишите.
Маша непонимающе смотрела на неё, затем взяла папку и открыла. Глазами пробежала текст документа. Если честно, у неё уже после названия перехватило дыхание. Стало неприятно, до жжения где-то в районе желудка, захотелось поморщиться, закрыть папку и отказаться. А потом узнать, раз Анна Александровна не против их со Стасом брака, то только потому, что не верит в их отношения? Или она просто невзлюбила её, с первого взгляда, а всё, что Маша услышала в этой комнате, не больше, чем отговорки.
Пришлось кашлянуть, чтобы вернуть себе способность говорить.
– Брачный контракт?
– Я считаю, что это уместная мера предосторожности.
– И чего вы остерегаетесь? Что я выхожу замуж за вашего сына из-за денег?
Анна Александровна смотрела на неё спокойно, с оттенком снисходительности.
– Нет. Я остерегаюсь вашей со Стасом молодости. Ваш брак вполне может быть неудачным. А он, простите, не мальчик с улицы, чтобы легко развестись. Поэтому я и предлагаю вам подписать, Маша. Это всего лишь бумажка.
Маша всё-таки закрыла папку и твёрдо проговорила:
– Это бумажка, Анна Александровна, которая ставит крест на нашем со Стасом браке ещё до свадьбы. Это неправильно.
– Чем? Вы юрист и отвергаете брачный контракт?
Маша взволнованно вздохнула.
– Применительно к себе – да. Это нечестно.
– А честно будет развестись через год и забрать то, что вам никогда не принадлежало?
– Я не собираюсь!.. Не собираюсь разводиться и что-то обирать!
– Тогда я не вижу проблемы. Подпишите брачный контракт.
Маша папку от себя решительно отодвинула.
– Нет.
– Нет?
– Я не буду его подписывать.
– Даже если Стас попросит?
– Он не попросит!
– Попросит, – сказала Анна Александровна и в её голосе прозвучала твёрдость. – Иначе никакой свадьбы не будет.
– Вы не можете за нас решить.
– Я могу, Маша. В том-то и дело, что я могу. И свадьбы не будет, пока вы не подпишите брачный контракт. Это моё последнее слово. И Боря встанет на мою сторону. А Стас не пойдёт против родителей, никогда такого не было и не будет. Он хочет жениться на вас только потому, что мы не возражаем. А мы не возражаем. Но у нас есть условие. В конце концов, мы принимаем вас в нашу семью, со всеми вашими родственниками. Подумайте об этом.
Маша молчала, сказать ей было нечего, да и грудь распирало от возмущения и расстройства. И в какой-то момент она не выдержала и поднялась.
– Спасибо за разговор, Анна Александровна. Я, пожалуй, пойду.
– Идите. Только возьмите папочку. – Она постучала по ней пальцем с идеальным маникюром. – Почитаете на досуге. Вдруг там всё не так страшно.
Почему-то Маша не осмелилась уйти гордо, не обернувшись. И папку забрала, схватила со стола, и тогда уже направилась к выходу. Но в последний момент в дверях остановилась, папкой потрясла, глядя с ненавистью на голубой пластик.
– Это он придумал, да?
– Дима? – уточнила Анна Александровна. Маша видела её отражение в зеркале, и отметила гордую улыбку. – Мой брат отличный адвокат, он может решить любую проблему.
А проблема семейства Тихоновых, в данный момент, это она. Неугодная невестка из провинции.
Как оказалось, ей и такси уже вызвали. Когда только успели. Маша вышла из дома, прошла по дорожке через сад, не глядя по сторонам, фигурные кусты и цветы на клумбах её больше не интересовали. Всё это казалось иллюзией, завесой, красивой картинкой перед последующими неприятностями. Которые последуют непременно, потому что здесь чужих не ждут.
Оказавшись на заднем сидении такси и назвав водителю адрес своей квартиры, Маша уже было схватилась за телефон, её накрыло непреодолимое желание позвонить Стасу немедленно, рассказать, пожаловаться, и потребовать от него чёткого ответа: что он думает? Судя по спокойствию Стаса по дороге в родительский дом, он вряд ли в курсе того, что задумали его мать и дядя, и Маше хотелось услышать от него, что он тоже возмущён их поступком. Но потом, потом она решила, что в тот момент, когда она ему расскажет – а она расскажет! – ей необходимо видеть его реакцию и смотреть ему в глаза. И телефон она убрала обратно в сумку. И вместо этого открыла папку, постаралась отстранённо, профессионально прочитать документ, что ей предлагали подписать. А когда дочитала его до конца, вдумчиво, у неё появилось ещё одно желание. Взглянуть в наглые глаза другого человека. Не Стаса, а того, кто всё это задумал и составил контракт. Между прочим, контракт на её жизнь и любовь.
– Я передумала, – сказала она водителю, – отвезите меня на площадь Свободы.
На одной из центральных улиц, рядом с площадью Свободы, в высотном офисном здании, блестящем и новом, располагалась контора Харламова. Маша никогда там не была, но прекрасно знала, где она находится. Да и вывеску видела. «Адвокатское бюро Дмитрия Харламова». Раньше она на эту вывеску с затаённой завистью посматривала, а сегодня с негодованием и возмущением. Обидно будет, если Дмитрия Александровича на месте не окажется, и он не узнает, что она о нём думает.
Миновав охрану внизу, Маша поднялась на лифте на восьмой этаж, а когда вышла, в первый момент растерялась. Оказалось, что контора Харламова занимает всё левое крыло. Половину этажа. Она почему-то рисовала себе в воображении несколько тесных кабинетов и небольшую приёмную, это и то, в понимании Маши, было успехом, а здесь целая команда, шикарный офис, бесконечные звонки и непрекращающаяся работа. Она прошла по ковровой дорожке, глядя через стеклянную стену на работающих за столами людей, ни один человек без дела не болтался. Сотрудники говорили по телефону, изучали документы, даже кофе пили, уткнувшись в экран ноутбука, и имея безумно занятой вид. Наблюдая за чужой работой, Маша даже несколько подрастеряла пыл и возмущение, почувствовала нешуточное смятение и задумалась о том, что она здесь делает. Что она собирается Харламову сказать? Или ничего не говорить, а просто швырнуть ему в лицо папку с контрактом?
– Вы записаны на приём? – чуть свысока поинтересовалась у неё секретарь в приёмной.
– А он на месте?
– Дмитрий Александрович занятой человек, и если вы не записаны к нему на приём…
– А что мне нужно сделать, чтобы он принял меня без записи? Убить кого-нибудь? Я могу. Могу начать с него.
– Девушка. – Секретарь, миловидная особа средних лет, нахмурилась, обеспокоено глядя на неё. – Не нужно мне угрожать, я вызову охрану.
– Вперёд. А я пока поговорю с вашим шефом. Или как вы его называете?..
Дверь кабинета открылась, и появился Харламов. В белой рубашке, снова с закатанными рукавами, взглянул недовольно.
– Ира, что тут происходит?
– Вот, – секретарь со своего места поднялась, указала на Машу, – девушка пришла и буянит. Вас требует.
Дмитрий на Машу уставился, ни тени улыбки, разглядывал, правда, с интересом. Потом кивнул ей.
– Чего буянишь?
– Я объясню, – зловеще пообещала она, и в наглую протиснулась мимо него в кабинет.
Дмитрий хмыкнул, явно удивлённый её прытью и напором, на секретаршу глянул, сделал страшные глаза, и дверь перед ней закрыл, оставив ту без всяких объяснений.
Маша за это время остановилась посреди просторного кабинета, даже не глянув по сторонам, открыла папку и принялась зачитывать, с выражением.
– Подписывая данный документ, я, Смирнова Мария Павловна, подтверждаю своё согласие на действие брачного контракта, не ограниченного временными рамками. Я обязуюсь следовать пунктам этого контракта, и понимаю, что попытка его расторжения любыми способами, то как: порча, утеря, уничтожение или признание его недействительным в судебном порядке, означает начало бракоразводного процесса с Тихоновым Станиславом Борисовичем.
Дмитрий улыбнулся, прошёл мимо неё, присел на край своего письменного стола и сложил руки на груди.
– В том случае, если брак будет признан недействительным – интересно, как это будет доказываться? – или распадётся раньше, чем через пять лет совместной жизни, я не буду претендовать ни на какое имущество семьи Тихоновых (счета в банках, движимое и недвижимое имущество, в том числе совместно нажитое за время брака). В случае развода я имею право на алименты в фиксированной денежной сумме, которая будет определена в ходе судебного заседания.
Маша выдохлась, замолчала, а на Дмитрия взглянула убийственно. Потрясла перед ним документами.
– Что это такое?!
– Брачный контракт. Кстати, вполне стандартный. От себя я только сроки обговорил.
– От себя?! Я не за тебя выхожу замуж!
– Тише. Ты голос сорвёшь.
– Ты хоть представляешь, как я себя чувствую? Какое это унижение!
– Маша. Ты злишься.
Она всё-таки швырнула в него папкой.
– И как ты заметил?!
Дима проследил полёт папки, попробовал уклониться, но она всё равно ударилась о его плёчо. Но это было не страшно, куда страшнее то, что Маша, судя по выражению её лица, собиралась его убить. Харламов решил притвориться смущённым и понимающим.
– Маш, ну ты же юрист. Это банальные вещи.
– Ставить крест на моём браке – это банальные вещи? И это не стандартный брачный контракт, ты специально!.. Ты всё продумал, каждый пункт!
Дмитрий развёл руками.
– Дорогая, я хороший юрист. Кстати, я его на коленке минут за пять набросал.
– Чем ещё в тебя кинуть?
– Ничем. Тут всё дорогое.
– Кроме твоей совести!
– Кстати, ты заметила, что мы как-то незаметно оставили формальности и перешли на «ты»?
– Чтоб тебе пусто было!
– О, это уже неприятно.
– Он же ваш племянник, Дмитрий Александрович, зачем вы так поступаете?
– Именно потому, что он мой племянник. Я забочусь о его благополучии и финансовой состоятельности. Пытаюсь уберечь его от ошибок.
– Это я ошибка?
– Маша, не принимай всё на свой счёт. Будь на твоём месте любая другая, она бы получила точно такой контракт.
– А если бы она была… достойна стать его женой? – добавив в голос язвительности, поинтересовалась Маша. Принялась пальцы загибать. – Из хорошей семьи, с лучшим образованием, материально обеспечена. С нужными родителями.
Дмитрий потёр подбородок и усмехнулся.
– Боюсь, тогда Стасу пришлось бы подписывать брачный контракт.
– А я, значит, особой ценности не представляю?
– Это долго выяснять.
Маша головой покачала, пристально глядя на Дмитрия.
– Я не буду подписывать.
Харламов равнодушно пожал плечами.
– Твоё дело. – Сказал и отвернулся, прошёл за свой стол. А Маша наблюдала за ним, и, надо признать, что в панике.
– Что это значит?
– Ничего не значит. Не хочешь подписывать – не подписывай.
– Вот так просто?
Он локти на стол поставил, пальцы сцепил и уткнулся в них подбородком. На Машу смотрел. Она нервничала, была зла и на него смотрела в сильном возмущении, замешанном на бессилии.
– Детка, чего ты хочешь от меня? Или всерьёз считаешь, что меня сильно волнует, на ком племянник женится? Если не ты, будет другая. И для таких серьёзных раздумий, у него есть родители. Моё дело маленькое.
– Да, составить отвязный брачный контракт, который больше напоминает рабский договор, словно я себя в аренду ему сдаю.
– Ты мне льстишь. И я уверен, что если ты хорошо подумаешь, то обязательно найдёшь лазейку. А то и две. Посмотри его хорошенько, я оставил тебе подсказку. – Он разулыбался.
– Пошёл ты знаешь куда, со своими подсказками? Я не буду его подписывать!
– Тогда поезжай обратно, и скажи это Ане. Я, честно, уже утомился слушать твои жалобы.
Маша выдохнула, осенённая догадкой.
– Она тебе звонила? Господи, как я не догадалась? Я за порог, а она тебе звонить! Отчитаться, как всё прошло. То-то ты не особо удивился, когда у своей двери меня обнаружил!
Хвататься за голову при этом мерзавце она не стала, сумку на плечо закинула и из кабинета выскочила. Хотела дверью хлопнуть, но передумала и вместо этого Харламова обличила:
– Это ты всё! Ты всё решаешь, а не она!
– Ты мне льстишь, – повторил он громко, и заметно веселясь. – Но мне приятно!
А Маша, наконец, позволила себе хлопнуть дверью, прямо у носа переполошённой секретарши, которая, видимо, топталась всё это время под дверью кабинета шефа. На Машу глаза таращила, а та ей в сердцах сообщила:
– Вы работаете на первостатейного негодяя. Надеюсь, он хорошо вам платит!