Около года спустя за тысячу километров от Зоны
Островерхие крыши уютных коттеджей ласкали теплые солнечные лучи, бережно высушивая дорогую черепицу после недавнего дождя. Помимо этого у лучей было много забот – побегать по лужам на черном, недавно положенном асфальте между заборами, поиграть в догонялки на мокрых лобовых стеклах автомобилей, которые хозяева поленились загнать в подземные гаражи. И, конечно, помочь малышу найти сверкающую серебристую лопатку, которую он потерял, заигравшись, и теперь сосредоточенно разыскивал, перекапывая желтый песок крохотными ладошками.
Рукоять лопатки торчала позади него, возле синего борта песочницы, но ведь искать всегда интереснее не там, где высока вероятность найти искомое, а там, где хочется. Впереди лежал огромный таинственный мир, ограниченный высоким забором цвета чистого, умытого дождем неба, и малышу хотелось исследовать его с начала и до конца. А лопатка была лишь поводом для раскопок, но никак не причиной.
– Миямото, сынок, ты опять весь в грязи по уши!
Ребенок вздохнул и как истинный самурай обреченно сел на пятую точку, готовясь принять неизбежное. Исследование мира откладывалось на потом, но что есть время для настоящего мужчины, принявшего бесповоротное решение? Так, песок, который неизбежность в лице матери стряхивает сейчас с его ладошек…
Отец ребенка усмехнулся своим мыслям, наблюдая в окно веранды, как его маленькая жена, подхватив Мишку на руки, упаковывает его в специальный рюкзак на животе, отчего малыш становится похожим на парашютиста-новичка, готовящегося совершить вместе с инструктором свой первый прыжок.
Много ли надо человеку для счастья?
Что ценнее: огромные счета в банках, личные самолеты, яхты и острова, обложки журналов Time и списки Forbes – или же скромная должность менеджера в филиале японской фирмы, торгующей автомобильными покрышками, и маленький коттедж на окраине провинциального городка, из окна которого видно, как любящая тебя женщина играет с твоим сыном? Спросите об этом счастливого отца – и не удивляйтесь, когда он посмотрит на вас как на сумасшедшего. Хотя вряд ли посмотрит и едва ли услышит. Сейчас его взгляд, его мысли, чувства, да и весь остальной мир – это его маленькая семья. И больше ему ничего на свете не нужно.
Большая электронная собака размером с ослика увидела хозяйку, радостно вывалила синтетический язык и, оторвавшись от вдумчивого обнюхивания розовых кустов, бросилась к ней.
Мужчина улыбнулся. Он ни разу не пожалел, что год назад привез сюда это четвероногое недоразумение. Стальная зверюга полностью копировала собачье поведение и всё, что ей требовалось от жизни, – это электрическая розетка ночью и хозяйское внимание днем. В общем, собака и собака, хотя забор, укрывающий от любопытных взглядов, пришлось поставить монолитный, из бетона, высотой в два с половиной метра – к чему лишние расспросы и слухи? Соседи, конечно, люди приличные, но безопасности никогда много не бывает.
Хозяйка погладила собаку и почесала за ухом, отчего та радостно заскулила. Настало время кормить малыша, и женщина совсем уже собралась идти в дом, как вдруг внутренний динамик ворот выдал заливистую соловьиную трель. Собака тут же среагировала – повернула голову на звук и глухо заворчала.
– Спокойно, Скуби-Ду, – засмеялась молодая мать и пошла к воротам.
«Интересно, кто бы это мог быть в такое время?». – подумал мужчина.
Он открыл дверь веранды и пошел по дорожке, выложенной декоративным камнем. Майуко как истинная японка всегда стремится помочь мужу и берет на себя все заботы по дому. Но иногда без участия главы семьи не обойтись. Как, например, сейчас.
Женщина нажала кнопку, и динамик вежливо поинтересовался:
– Господин Андрей Воронов?
– Это его жена, – отозвалась Майуко. – Он уже идет сюда.
– Очень хорошо, – обрадовался динамик. – Я из международной курьерской службы. Для него посылка, примите пожалуйста.
– Откуда посылка? – поинтересовалась женщина, откидывая створку в толстых стальных воротах размером с крышку чемодана – даже габаритная посылка пройдет, а вот человеку пролезть будет проблематично.
– С Украины, – ответил динамик – и отключился с легким щелчком. Хотя, возможно, это щелкнул и не динамик, а что-то внутри посылки. Квадратный короб размером с системный блок компьютера появился из проема – и упал на траву, Майуко просто не успела подхватить его.
– Что же вы так неаккуратно? – пискнула она.
Но с другой стороны ворот никто не ответил, лишь взревел мотор и завизжали протекторы невидимого автомобиля – водитель немилосердно жег резину о мокрый асфальт. Наверно, у международной курьерской службы было много других посылок, и её представители очень спешили вовремя доставить их получателям.
– Выброси это обратно! – закричал мужчина, бросаясь к воротам. Но на его пути совсем некстати оказалась электронная собака…
Это его и спасло.
Страшной силы взрыв смял и разорвал на части стальные ворота, словно картонку. Стена коттеджа, принявшая на себя удар взрывной волны, подалась внутрь, но устояла, чудом удержавшись на стальных ребрах арматуры – тот, кто строил этот невесомый с виду домик, позаботился о дополнительном запасе прочности. На улице наперебой завыли автомобильные сигнализации, закричали люди, пытаясь выяснить, что случилось, и заодно громко сетуя по поводу стеклопакетов, выбитых из окон их респектабельных домов взрывной волной…
Мужчина скрипнул зубами и столкнул с себя развороченное туловище американского транспортного робота, которого он и его семья давно считали просто домашним питомцем – уж больно естественно, по-собачьи вел себя BigDog-3 по имени Скуби-Ду, запрограммированный на адаптацию к любым условиям существования. При этом данную модель отличали повышенные показатели пулестойкости и взрывоустойчивости – нелишняя предосторожность для военной машины, преимущественно занимающейся транспортировкой боеприпасов на поле боя.
Но расположенные под влагонепроницаемым имитатором шкуры толстые бронепластины не спасли робота – многочисленные осколки мощного взрывного устройства полностью разворотили его бок, оторвали две ноги и изуродовали электронную начинку. В каше из покореженного металла и разорванных проводов что-то искрило. В двух шагах от Скуби-Ду валялась его оторванная голова, и чудом уцелевший динамик внутри нее скулил жалобно, хрипло и ненатурально.
Но мужчине не было дела ни до изуродованного забора, ни до покосившегося дома, ни до электронной собаки, ни даже до собственного лица – большой участок кожи от границы роста волос до самого подбородка был глубоко вспорот осколком, чудом не задевшим левый глаз…
Человек, буквально минуту назад бывший счастливым мужем и отцом, стоял и смотрел на глубокую яму, образовавшуюся на том месте, где только что стояла его жена, одной рукой придерживая рюкзак с сыном, а другой открывая створку в бронированных воротах…
От его семьи не осталось ничего. Даже лоскута одежды, даже капель крови на подстриженном газоне, засыпанном землей и мелкими осколками декоративного камня. Тот, кто готовил взрывное устройство, хорошо знал, как сделать так, чтобы после активации его детища никто не смог опознать трупы. Хоронить было нечего… да и незачем. Нужны ли бессмысленные ритуалы тем, кто умер только что быстро и страшно – ребенку, его матери и его отцу? Который тоже погиб вместе со своей семьей, но по странной прихоти судьбы зачем-то сохранил способность видеть, дышать и двигаться.
Но это всё было легко поправимо.
Человек повернулся спиной к яме и вошел в дом. Кровь, капающая из глубокой раны на лице, залила его пиджак и рубашку, но он не обращал на нее внимания – мертвому всё равно, какого цвета его одежда.
В гостиной горел камин, возле которого стояли две бутылочки с детским питанием – Майуко предпочитала совмещать полезное с приятным. Она любила смотреть на огонь… примерно десять минут назад. А еще она любила своего сына и мужа…
– Я иду к вам, – сказал мужчина, опускаясь на колени перед камином и нажимая на один из камней в его основании.
Камень тяжело подался внутрь, после чего монолитное с виду основание камина медленно выехало вперед. Внутри него, словно в ящике длинной тумбочки, лежал длинный чемодан, небольшая кожаная сумка и объемистый сверток.
Мужчина достал сверток, положил на пол и развернул тяжелую, дорогую ткань, в которую были завернуты два японских меча.
Первый – тот, что подлиннее, – был богато украшен золотом и драгоценными камнями. Второй, покороче, представлял собой полную противоположность нарядному собрату – черные ножны и такая же черная рукоять, единственным украшением которой была рельефная кнопка-мэнуки, изображавшая знак инь-ян, пробитый самурайским мечом.
Мужчина достал из ножен короткий меч.
Именно такими вакидзаси древние воины Японии совершали ритуальное самоубийство, если под рукой не было специального кинжала-кусунгобу. Теперешний хозяин меча хоть и не был японцем, но считал себя вправе просить древнее оружие, имеющее собственную душу, оказать ему последнюю услугу.
Клинок меча тоже был непроницаемо-черным, правда, на его поверхности можно было различить гравировку – дракона с жемчужиной в лапе и цепочку иероглифов.
«Отнимая жизнь у противника, помни – это не самое ценное, что ты можешь у него отнять», – прошептал мужчина…
Когда-то, много лет назад он не смог понять, что имел в виду средневековый мастер, нанося на клинок эти слова. Как жаль, что понимание истинной мудрости приходит так поздно… и так страшно. Неизвестный противник только что отнял у него тех, чьи жизни были намного ценнее его собственной. Но при этом сам остался в живых.
И это было неправильно.
Мужчина взглянул на ножны. На покрытой черным лаком поверхности дерева были выгравированы еще несколько иероглифов – строка из стихотворения великого японского воина двенадцатого века Исэ Сабуро, начальника разведслужбы не менее великого полководца Ёсицуне Минамото: «Того, кто встанет на пути синоби[1], не защитят ками[2] и будды».
Рука, уже готовая вонзить в живот черный клинок, осторожно вернула его в ножны. Мужчина понял: прежде чем он отправится следом за своей семьей, он должен совершить важное дело. «Когда уходишь откуда-то, нужно закрывать за собой дверь и не оставлять мусора», – год назад сказал ему Призрак, белый синоби из клана якудзы Ямагути-гуми. Он был абсолютно прав. Нельзя покидать этот мир, если жив убийца твоей семьи.
– Подождите меня немного, – прошептал мужчина, мысленно обращаясь к жене и сыну.
Он бережно завернул в материю оба меча и положил сверток рядом с собой. В тайнике еще оставались чемодан и сумка. Мужчина достал их и задвинул обратно пустой ящик тайника. После чего, щелкнув замками чемодана, откинул крышку.
Внутри в специальных гнездах лежали детали и принадлежности разобранного стрелково-гранатометного комплекса ОЦ-14 «Гроза», приспособленного для бесшумной стрельбы. Вариант «4А-03», покоящийся в чемодане, помимо подствольного гранатомета был снабжен оптическим прицелом и глушителем.
Удовлетворенно кивнув, хозяин чемодана защелкнул замки и занялся сумкой, в которой оказались стопка документов, три кредитные карты, несколько пачек евро в банковской упаковке, восемь картонных коробок с патронами СП-6 и четыре выстрела к гранатомету. Помимо этого в сумке обнаружилась большая желтая коробка с красным крестом на пластиковой крышке и загадочной надписью «Международный институт внеземных культур. Только для сотрудников», а также маленький пульт с двумя кнопками, похожий на дистанционный ключ для ворот.
Словно вспомнив о чем-то, мужчина достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и раскрыл его. С фотографии на второй странице на него смотрел вполне довольный жизнью человек в белой рубашке без малейших следов крови на воротничке, старательно отутюженном женской рукой.
Другой человек.
Мертвый.
И имя чужое – Андрей Воронов. Зачем мертвецу паспорт?
Документ полетел в огонь, в воздухе запахло горелой кровью – обложка успела пропитаться ею, а он и не заметил. Не до этого…
Следующей в его руках оказалась извлеченная из сумки красная книжечка с золотым гербом – двуглавый орел и щит с буквой «К». Как говорится, мудрому достаточно.
Документ был выдан Комитетом по предотвращению критических ситуаций на имя майора Виктора Савельева с кучей печатей, голограмм и отметок о допуске. И фотография человека в нем оказалось похожей на ту, что догорала в камине вместе с паспортом, только лицо более строгое и форма военного покроя. Сильная книжечка, но опасная – Комитет вряд ли обрадуется воскресшему из мертвых майору, обгоревшее тело которого наверняка так и не смогли опознать. Так что уж лучше Виктору Савельеву оставаться для Комитета тем, кто он есть сейчас.
Мертвым.
Книжечка тоже полетела в огонь, а вслед за ней и большинство оставшихся документов. Мужчина оставил лишь один паспорт на имя Петра Селиванова со своей фотографией внутри. Вполне хватит для того, чтобы доехать до единственного места на земле, где ни у кого не спрашивают документов. До единственного места в Украине, откуда могла прийти посылка на его новое, теперь уже несуществующее имя…
За покосившимся домом слышались сирены полицейских машин. Правда, представители власти не спешили входить на территорию дома – наверняка ждали минеров, спецназ или еще кого-нибудь, кто лучше них разбирается во взрывах и терактах. Но хозяина дома это уже не интересовало.
Он аккуратно затворил заднюю калитку, практически сливающуюся с забором – с двух шагов не заподозришь, что стена не сплошная, и никогда не отыщешь, если не знаешь, что именно искать. После чего сразу свернул в переулок, достал из кармана просторного плаща пульт, похожий на дистанционный ключ для ворот, и вдавил в него верхнюю кнопку…
Над крышами коттеджей взметнулся огненный столб. С новой силой – теперь уже по всему городку – взвыли сирены автомобилей и завопили бывшие соседи, у которых наверняка повыносило не только оконные стекла, но и двери веранд. При этом вряд ли кого-то из них ранило или убило – взрыв был точно рассчитан лишь на уничтожение коттеджа и прилегающих к нему построек, которых было не так уж и много.
Человек, которого совсем недавно звали Андреем Вороновым, нажал на вторую кнопку пульта и выбросил мгновенно начавший плавиться кусочек пластмассы в ближайший мусорный ящик. Он уходил из нормальной человеческой жизни, ничего не оставив себе на память о ней. Ничего, кроме поцарапанной серебристой лопатки в кармане плаща, которую он подобрал с земли перед тем, как навсегда закрыть заднюю калитку своего дома.