Часть 3
Долговая природа современных денег
В древности, когда торговля между народами и странами только-только начала зарождаться, это была бартерная торговля, которая заключалась в обмене товара на товар. Для обеспечения обмена между дальними странами существовали специальные люди – купцы, которые снаряжали торговые караваны. Смыслом существования этих людей, составлявших еще не в столь отдаленном прошлом особую касту, было проведение обмена таким образом, чтобы получить какую-либо личную выгоду. На чужбине купец менял, скажем, пять бочек солонины на пять кувшинов с оливковым маслом, а возвратившись на родину, менял обратно два кувшина оливкового масла на пять бочек солонины. В результате купец получал доход в три кувшина оливкового масла, которые он на местном рынке мог менять на что-то еще.
Поскольку торговля в древности в основном велась плодами земли и, следовательно, носила сезонный характер, в удобное время года в крупных торговых городах, лежавших на пересечении торговых путей, стали устраиваться ярмарки, – места сбора торговых людей, в которых для их удобства стали строиться охраняемые склады, необходимые для хранения товара. Склад позволял купцу резервировать свой товар заранее, а также, выжидая хорошую цену, хранить выменянные у других купцов товары. Это избавляло от необходимости носить товар с собой или постоянно присматривать за караваном, а сами сделки стали совершаться в специально отведенных для этого публичных местах. В античном мире для этих целей использовались форумы – места народных собраний. Сделки совершались при свидетелях, и в момент совершения сделки купец писал записку начальнику склада с приказом выдать товар покупателю.
По мере развития торговли стали возникать постоянные торговые центры, где торговля не затихала круглый год, складские мощности которых позволяли сохранять достаточно товаров для постоянного удовлетворения спроса, а обмены становились все сложнее и сложнее. Возникла необходимость некоего всеобщего бартерного эквивалента, который символизировал бы собой натуральную учетную единицу стоимости, необходимую для того, чтобы выстраивать сложные обменные цепочки. Этим эквивалентом для большинства народов Евразии стало золото, которое по мере глобализации торговли заняло привилегированное место в ряду товаров. Оно стало играть эту роль по нескольким причинам: во-первых, его невозможно подделать – его можно только выплавить, его фиксированному объему всегда соответствует фиксированный вес. Во-вторых, оно сохраняется во времени и удобно для хранения. В-третьих, золото сравнительно легко обрабатывается. Наконец, в-четвертых, золото – это самый бесполезный металл с точки зрения развития производства в древности. Из него не делали оружие и орудия труда, бывшие жизненно-важными для выживания и развития древних обществ, а значит, изъятие золота из торгового оборота в накопления не вредило развитию производства (представьте, что было бы, если бы накопления делались бы в железе, – железный век никогда бы в этом случае не настал).
Привилегированное положение золота, начавшего играть роль единой меры стоимости, заключалось в том, что оно находило гарантированный спрос. Его всегда можно было обменять на какой-либо товар, если золота было в достатке. Ликвидность – это свойство некоего товара, услуги или чего-либо, что может быть на что-либо обменено, свободно и быстро обмениваться. Сегодня экономисты сказали бы, что золото стало самым высоколиквидным товаром, и даже те народы, у которых ранее оно не было в ходу в силу того, что было им ранее недоступно, стали принимать его к обмену по той простой причине, что его всегда можно на что-то еще. Вес золота, на которое менялись любые товары, стало их ценой, что позволило упорядочить рынок и сильно облегчило торговлю и учет. Кроме того, использование золота в торговле привнесло и другие технологические удобства. Товары портились со временем и занимали место на складе, золото же было компактно и практически вечно, его было легко сохранять и учитывать. По мере того, как купцы накапливали золотое богатство, им потребовались специальные склады, в которых они его хранили. Эти склады стали прототипами современных банков. В момент совершения сделки купец снова не расплачивался золотом, а опять выдавал продавцу специальную расписку, по которой продавцу выдавали золото. Если золото и продавца, и покупателя находилось в одном и том же месте, вообще не возникало необходимости выдавать золото – купцы просто обменивались расписками, а золото не покидало склады. Эта система банковского учета сохранилась неизменной и до наших дней.
Так возникли первые суррогаты золота – чеки, которые, благодаря гарантиям обмена на золото, выдаваемым банками-складами и купцами, могли использоваться как расчетные единицы наряду с самим золотом. Это было еще удобнее, чем использовать само золото, – такие бумажные деньги хранить еще проще, чем золотые монеты и слитки, однако это удобство проявлялось не всегда, потому что банки, в которых хранилось золото разных владельцев, могли находиться в разных городах или даже в разных странах, и в этом случае приходилось требовать и увозить с собой наличные, роль которых все еще продолжали играть золотые монеты.
Для устранения этого неудобства сами банки стали открывать свои филиалы в разных торговых центрах и выпускать «чеки на предъявителя», заведомо подтвержденные владельцами банков бумажные банкноты, которые выпустивший их банк принимал безоговорочно и взамен немедленно выдавал золото. При выпуске каждой банкноты владелец банка – банкир – обязан был держать в своем банке соответствующее ей количество золота. Начиная с того момента, как банки стали выпускать эти первые в истории торговли финансовые инструменты, банковское дело превратилось в самый прибыльный бизнес на Земле, и суть этого бизнеса заключалась в торговле доверием. Банкиры быстро сообразили, что можно выпустить больше бумажных купюр, чем хранится золота в банке.
Это возможно, поскольку купюры, по мере своего распространения, предъявлялись к обмену на золото все реже и реже – стали перманентно присутствовать в товарообороте. Например, если одна банкнота из десяти предъявляется к обмену в течение одного дня, то в банке можно держать суточный запас золота, достаточный для обеспечения лишь одной банкноты, а остальные девять выпустить в оборот без покрытия. Разумеется, всегда существовала вероятность того, что в течение дня может быть предъявлено такое количество банкнот, что этого запаса будет недостаточно, и для обеспечения надежности банки резервировали больше золота, однако полностью исключить риск неплатежеспособности банка было все же нельзя. К тому же возможность выпускать банкнот больше, чем в резервах было золота, была очень привлекательна для банкиров – ведь они фактически «делали» золото из бумаги.
Для минимизирования риска возникновения подобной ситуации, которая называется банкротством, банкиры придумали сами для себя несколько инструментов. Первый и главный – это легализованный ссудный процент. До возникновения банков ростовщичество, т. е. предоставление займа под проценты, считалось порочным занятием и осуждалось всеми без исключения основными религиями, даже Торой, которая запрещала иудеям давать золото и что-либо вообще в рост свои соплеменникам. Однако с появлением механизма создания денег «из ничего», а фактически из веры в то, что все клиенты банка не могут прийти в банк за золотом одновременно, ростовщичество стало морально обосновываться как цена риска возникновения ситуации банкротства.
Банкиры придумали следующую схему: все «лишние» деньги создавались не просто так, по их прихоти, а в качестве кредита, который выдавался под залог имущества тех, кому предоставлялись займы. При этом риск банкротства перекладывался на заемщика, и в случае его неплатежеспособности банк получал не золото, но имущество заемщика, которое можно было обратить в золото. Формально это давало недостающее банкирам покрытие – они получили возможность заявлять о том, что выпущенные ими банкноты обеспечены не только резервами их банков, но и обязательствами их заемщиков, а поскольку всегда существовал риск того, что заемщик окажется недобросовестным, банки брали премию за этот риск – в виде легализованного ссудного процента. Эта практика кредитования постепенно была узаконена во всех странах, где бурно развивалась торговля, благодаря которой золото стекалось в крупные торговые центры, постоянно пополняя хранилища банков, и суды получили право требовать имущество должника в случае, если он не в состоянии заплатить золотом или банкнотами по своему долгу. Так банки стали давать свои собственные беспроцентные долговые обязательства, обязывающие их выдавать золото предъявителю, в кредит под процент, процент забирать себе, таким образом делать прибыль из воздуха.
Суть работы этой парадоксальной схемы заключается в том, что банки фактически перекладывают на плечи заемщика свои собственные обязательства и еще и обязывают его платить за пользование ими. Как такое возможно? Это стало возможно потому, что с того момента, как банкноты стали приниматься к расчету наравне с золотом, деньги стали терять свою товарную сущность и постепенно превращаться просто в некий идеальный переносчик стоимости, перманентное существование которого основывается лишь на авторитете к финансовому учреждению, которое их выпустило. Постепенно имущественные гарантии по выданным займам вытеснили золотое обеспечение, хотя золото все еще продолжало играть ключевую роль в системе, особенно когда дело касалось международной торговли. Но как в таком случае деньги могли сохранять свою функцию накопления? Золото, как физический товар, можно накапливать. Можно спорить о том, имеет ли это практический или философский смысл и до какой степени оправдано стремление иметь богатство, но накопления золота существуют реально. Но какой смысл накапливать банковские обязательства? Такого смысла нет, и чтобы создать стимул возвращать эти обязательства обратно в банк и не создавать ситуации, в которой эти обязательства в массовом порядке вдруг начнут обмениваться на золото, банки в дополнение к кредиту придумали второе изобретение – депозит. Депозит – это деньги, взятые самим банком в долг у вкладчика, по которым также выплачивается ссудный процент – меньший, чем по выдаваемым банком кредитам.
Если приток депозитов и выдача кредитов являются точно сбалансированными процессами, в банке в принципе не может возникнуть ситуации, когда могут потребоваться резервы, – он становится просто посредником между людьми, накопившими обязательства банка и людьми, стремящимися занять эти обязательства. Регулировать этот баланс можно, манипулируя процентными ставками: при некоторой оптимальной ставке желающих занять деньги будет примерно столько же, сколько желающих вложить. Под несколько меньшую ставку можно принимать депозиты, под несколько большую – выдавать кредиты, а разницу в процентах банкир может класть себе в карман. Для того чтобы по мере усложнения финансовых операций поддерживать этот баланс спроса на деньги и предложения денег во все более тонком равновесии, которое гарантировало минимизирование резервов и, следовательно, давало больше возможностей создавать деньги, банки создали межбанковский рынок кредитования. Когда какой-то банк сталкивался с избытком спроса на кредиты – он мог взять деньги в долг у другого банка, в котором был приток депозитов. Разумеется, эта операция тоже не подразумевала физическую перевозку золота из одного банка в другой – такие расчеты велись векселями.
По мере развития этого рынка стало очевидно, что достаточно создания некоего единого банка, в котором хранился бы весь золотой запас банковской системы и в который банки могли бы обращаться в случае нужды в золоте, а в самих банках достаточно было бы иметь лишь небольшие резервы для каждодневного банковского обслуживания. Такими банками и стали центральные банки, и как только они появились, отпала необходимость в том, чтобы каждый банк сам гарантировал банкноты, – все банкноты были унифицированы и стали гарантироваться золотым запасом центральных банков. В сущности, так и возникли национальные деньги. Правительства стали принимать эти деньги в качестве утвержденного законом средства для уплаты налогов, что гарантировало спрос на них со стороны субъектов национальных экономик. Кроме того, правительство обязало всех субъектов экономики принимать эти деньги в счет уплаты любого долга. На долларе США можно прочесть надпись, отражающую этот новый принцип: «THIS NOTE IS LEGAL TENDER FOR ALL DEBTS, PUBLIC AND PRIVATE» (эта банкнота – законное средство платежа по всем долгам, публичным и частным). Согласно закону все долги, по которым суды гарантируют взыскание долга с должника, стали номинироваться в национальных денежных единицах, которые символизировались банкнотами центральных банков, и если кредитор отказывается принимать банкноты к уплате долга, взыскание долга в судебном порядке невозможно.
Так на государственном уровне деньги, переставшие быть золотыми и ставшие национальными, стали единственным законным средством для возврата долга. Поскольку к этому времени почти весь оборот денег уже имел благодаря механизму кредит-депозит долговой характер, т. е. был просто оборотом долговых обязательств и связанных с ними имущественных прав, национальные деньги стали фактически единственным законным средством платежа. Для того чтобы усилить платежные функции национальных денег, правительства не только наделили их гарантиями обмена на золото, не только сделали их законным средством оплаты налогов и возврата долгов, но и просто обязали всех участников законной экономической деятельности принимать их к расчету наряду с золотом по курсу, установленному центральным банком.
С этого момента нужда в золоте на внутреннем национальном рынке просто исчезла, однако механизм оборота денег остался прежним, и золото все еще сохранялось в качестве ликвидности в последней инстанции и в этом качестве продолжало играть важную роль в международной торговле, выполняя функцию наднациональных денег. Оно все еще было необходимо для международных банковских расчетов, которые, однако, на данном этапе развития банковской системы уже редко осуществлялись путем физического перемещения золота. Такие расчеты, согласно утвердившейся ранее схеме и логике, осуществлялись посредством центральных банков. Золото не перемещалась физически, динамика международного оборота золота отражалась в динамике оборота долговых обязательств центральных банков, крупных коммерческих банков или правительств. Самыми надежными, разумеется, были обязательства центральных банков, в которых была сосредоточена значительная доля всего золотого запаса банковской системы, постоянно увеличивающаяся к тому же благодаря механизму ссудного процента, ибо одной из функций центральных банков была функция кредитования всей банковской системы и правительств, владевших национальным золотым запасом для своих нужд.
Итак, возникла система, в которой деньги для внутреннего рынка стали фактически просто символами, а доход банков получался как разница процентов между кредитом и депозитом, помноженная на оборот денег, проходящих через банк. При необходимости осуществления международных расчетов банк мог обменять часть своего капитала на золото или даже вести расчеты в валюте своей страны, если иностранные контрагенты доверяли ее правительству и центральному банку.
С изобретением различных средств связи описанная выше система прогрессировала, расчеты ускорялись до тех пор, пока с появлением компьютеров не стали мгновенными, – счетные книги были введены в память компьютеров. Наступила эра электронных денег.
Так деньги, начав свой путь с физического товара и золота, получившего статус привилегированного товара и благодаря этому самую высокую ликвидность, то есть способность свободно обмениваться на что-либо, со временем стали информационным феноменом, ради чего они вообще и были придуманы людьми, – они стали идеальными переносчиками стоимости. Электронные деньги почти идеально подходят для выполнения роли переносчиков стоимости – они не существуют физически, благодаря чему их сложно украсть, их легко учитывать и ими легко управлять.
Как только наступил момент, когда деньги потенциально могли существовать уже полностью как идеальный феномен, а этот момент наступил уже во времена развития телеграфа в конце 19-го века, у банкиров того времени встал вопрос о необходимости закрепления за деньгами этого идеального статуса. Для этого необходимо было осуществить последний шаг – освободить деньги от привязки к золоту. Почему возникла такая необходимость? Потому что для того, чтобы сделать созданную банкирами денежную систему полностью замкнутой, в которой риск банкротства самой этой системы в целом был бы строго равен нулю, нужно было создать условия, в которых накопления золота, делаемые отдельными частными лицами в частном порядке, не могли вызвать общенациональный платежный кризис. Дело в том, что банкротства отдельных банков в результате возникновения «узких мест» в финансовых потоках, возможны и в рамках идеальной системы, в чем мы все могли убедиться на примере кризиса. Будучи частными корпорациями, создающими денежный поток, кредитуя под залог различных имущественных и платежных обязательств своих клиентов, банки могут столкнуться с ситуацией, когда и должник неплатежеспособен, и его залог не дает возможность привлечь достаточно средств для выполнения своих обязательств.
К тому же в рамках конкурентной борьбы выигрывают не те банки, которые гарантируют минимальный риск, а те, которые умеют поддерживать оптимальный, более тонкий баланс между привлечением депозитов и выдачей кредитов, – именно они могут более эффективно наращивать свой оборот и, следовательно, предлагать клиентам (как вкладчикам, так и заемщикам) более выгодные условия. Соответственно, банки-неудачники, столкнувшись с оттоком вкладчиков, могут попасть в тяжелое финансовое положение. Риск банкротства, таким образом, существует в самой природе банковской системы, основанной на кредитовании и привлечении средств под проценты, и пока золото остается самым надежным средством накопления, часть населения, и значительная часть, будет продолжать часть своих средств сберегать в кубышках в виде физического золота, создавая потенциал его дефицита.
Почему именно золота, а не банкнот центрального банка? Да хотя бы потому, что золото лучше хранится, а еще потому, что центральный банк в случае, если само государство или его банковская система в целом столкнется с риском невыполнения международных обязательств, имеет право уменьшить содержание золота в национальной валюте – девальвировать ее. Кроме того, в системе, где сами банки связаны друг с другом сетью взаимных обязательств, проблемы одного банка могут перекидываться на другие, что может приводить к массовым паникам вкладчиков, когда все они в спешном порядке требуют себе золото. Именно само золото, а не банкноты, потому что во время таких кризисов всегда возникают сомнения в устойчивости всей системы в целом.
В такие критические моменты, которые иногда случались во время войн, биржевых паник или, как следствие, крупных банкротств, когда не хватало нового золота, для борьбы с кризисами предлагали ввести в оборот серебро и платину, но эти рецепты несли много минусов. Следовало придумать идеальный, полностью управляемый суррогат золота на замену старому доброму физическому, да еще такое, который стал бы общепризнанным на мировом уровне в качестве самого высоколиквидного платежного средства. Какими же характеристиками оно должно обладать?
Этот суррогат должен быть доступен в любой момент и в любых количествах, легко вводиться и выводиться из оборота, должен быть доступен для использования всеми субъектами экономической деятельности без ограничений, что гарантирует максимальную ликвидность, должен управляться весьма ограниченным кругом лиц, способных легко согласовать правила управления. При всем при этом этот суррогат должен быть средством накопления, чем не могут быть идеальные деньги, функция накопления которых по мере их идеализации исчезала со временем. Привязанные к золоту бумажные деньги не могут конкурировать с золотом, потому они сами все еще являются обязательством по получению золота, по которому есть пусть и незначительный, но риск его неисполнения – девальвации. Банковские депозиты же хоть и являются средством накопления, но находятся под риском банкротства.
Что же может быть «идеальным золотом»? Только долговые обязательства эмитента, который не может обанкротиться в принципе. Долговые обязательства, по которым оплата долга производится просто созданием самих денег в количестве, необходимом для оплаты. Такими обязательствами являются долговые обязательства правительства при условии, что центральный банк обязуется выдавать правительству деньги в долг в том количестве, которое оно у него запросит.
Так была придумана схема, при которой функции накопления и оборота денег полностью разделялись. Правительство предлагает в качестве средства накопления свои долговые обязательства, номинированные в денежные единицах, выпускаемых центральным банком. Центральный банк гарантирует рефинансирование экономики в том объеме, чтобы налогооблагаемая база позволяла правительству гасить проценты по взятым займам. На худой конец, если налогов собрано недостаточно, центральный банк должен рефинансировать долги правительства, т. е. давать ему деньги под новые обязательства, достаточные для того, чтобы расплатиться по старым. Физическое золото в этой схеме отсутствует полностью, если законодательно отвязать национальную валюту, в которой ведутся все эти расчеты, от золотого обеспечения, и его место занимает золото идеальное – государственный долг, по которому государство в лице правительства всегда может расплатиться, выпустив новый долг.
Без постоянного выпуска нового идеального золота – государственных долгов – невозможно обойтись, потому что социально-экономическая иерархия, подчиненная идее получения прибыли за счет эксплуатации ресурсов в том числе и себе подобных людей, а в конечном итоге – просто за счет движения денег, всегда движет деньги снизу вверх по иерархии. Это движение к тому же подстегивается самими банками, создающими деньги, потому что в этой новой схеме уже все без исключения деньги создаются центральным банком как заемные средства, причем главным залогом выступает сама налогооблагаемая база, под которую кредитуется правительство, выпускающее свой долг – «идеальное золото». Когда идет непрерывное движение денег снизу вверх иерархии, то рано или поздно все деньги скапливаются наверху социальной пирамиды, а внизу воцаряется нищета. Чтобы избежать возникновения этой ситуации, идеального золота, т. е. государственного долга, со временем должно становиться все больше. Идеальная полностью замкнутая монетарная система не может работать без постоянного роста государственного долга, все деньги в ней создаются только как платежные обязательства и права заимствования, а золото в ней является обычным рядовым товаром.
Именно такова денежная система сегодня: роль глобального средства сбережений в ней играют казначейские облигации США, а роль глобальной валюты – доллар США. На сегодняшний день совокупная стоимость «идеального золота», т. е. государственного долга США, составляет меньше чем минус десять триллионов долларов и продолжает уменьшаться (расти по абсолютной величине) гигантскими темпами. Этот «антитовар» прекрасно выполняет функции золота. Он точно так же совершенно бесполезен для реального развития производственных сил, как было бесполезно золото в древности, о чем я уже упоминал выше. Правительство США берет в долг свои же собственные деньги, но долги отдает только новыми долгами. Взятое в долг у тех, кто согласен с существующим положением вещей, оно тут же отдает им обратно как в качестве ссудного процента, идущего на обслуживание долга, «приманки», которая сохраняет за долгом статус средства сбережений. Оценив размер долга и сопоставив его… ну хотя бы со стоимостью унции золота, которая недавно взлетела под $1000, попытайтесь представить себе, сколько реальных богатств, созданных трудами людей, было перераспределено с помощью этого «антитовара», и учтите, что, когда по этому долгу расплачиваются, просто вводят цифры в память компьютеров. Понимая суть этого механизма и учитывая то, что после Второй мировой войны он стал глобальным, стоит ли удивляться тому, что в мире, несмотря на колоссальные научно-технические достижения двадцатого века, так много нищеты, которая к тому же не уменьшается со временем?
Эти два суррогата – суррогат оборотной функции золота и суррогат накопительной функции золота – все еще играют свою роль, но роль эта сегодня под вопросом, потому что времена меняются, система по ряду причин, о которых уже говорилось выше и будет еще сказано ниже, пришла к пределу своего развития и оказалась в жесточайшем структурном кризисе. Но это – ситуация сегодня. А как же удалось реализовать эту систему в глобальном масштабе, вытеснив на обочину золото, тысячелетиями справлявшееся с функцией глобальных денег, органично совмещая в себе и функции оборота в торговле в виде золотых монет, и функции накопления? Это отдельная и довольно интересная история.
Около трехсот лет тому назад (в 1713 г.) закончилась т. н. война за испанское наследство, когда все страны Западной Европы и их колонии в результате этой войны оказались в чудовищных долгах и погрузились в тяжелейший экономический кризис. Эту войну можно было бы назвать первой в истории мировой войной в том смысле, что в этой войне участвовал весь технологически развитый мир того времени. Несколько ранее этой войны произошло одно событие, которое едва ли кому-либо придет в голову увязывать с этой войной непосредственно. В 1694 году был создан первый в мире банк, работающий по схеме частичного резервирования, которая в общих чертах была описана выше, – Банк Англии. Предпосылки создания этого банка, опять же, были связаны с войной – с гражданской войной в самой Англии, в результате которой к власти на смену Якову Стюарту пришел Вильгельм Оранский. Его приход был профинансирован голландскими и английскими ростовщиками, которые в качестве платы за свою поддержку потребовали легализации уже упомянутой финансовой схемы, по которой им законодательно позволялось выдавать больше кредитов, чем имеющееся в резерве золотое обеспечение. Резервное соотношение было установлено 2:1, то есть два бумажных, кредитных фунта стерлингов на один реальный золотой, хранящийся в резерве банка. Схема работала просто: денег печаталось больше, чем было золота, и на эти деньги, запущенные в обращение, начислялись проценты точно так же, как на золотые кредиты. Политический класс Англии и ее правительство получили доступ к кредитам, создававшимся «из воздуха», под гарантии их возврата в счет собираемых с населения налогов.
Не нужно много ума, чтобы понять, что эта схема быстро привела к повальному росту коррумпированности власти за счет долгового закабаления правящего класса. Правящий класс был заинтересован в кредитах для поддержания своего уровня жизни и удовлетворения своих политических амбиций. Кредиты, которые они получали, не были обеспечены ни золотом, ни товарами, поэтому это, по своей сути, был грабеж всех тех, кто не имел доступа к кормушке, – простых людей, за счет монетарного перераспределения доходов. Их грабили также за счет постоянного повышения налогов. Сложилась практически идеальная схема сотрудничества банкиров, выпускавших бумажные деньги под налоговое обеспечение, которое должно гарантировать будущий рост доходов правящего класса и самого правящего класса, который получил возможность доступа к кредитному ресурсу для реализации собственных аппетитов и амбиций. Аппетиты и амбиции правящего класса постоянно росли, постоянно росла и денежная база банковской системы, подстегиваемая ссудным процентом, постоянно рос и золотой запас, т. к. часть кредитов и процентов по ним гасилась «натуральными» деньгами, а не новыми заимствованиями.
Эта схема взаимного удовлетворения властных инстинктов и алчности устраивала и финансистов, и политиков, и магнатов и с неизбежностью приводила к необходимости экспоненциального роста оборота денег, спрофилированного экспоненциальной функцией роста денежной массы под давлением ссудного процента. Рост оборота денег, в свою очередь, был невозможен без роста товарооборота, что предопределило превращение Англии в крупнейшую торговую империю, когда-либо существовавшую в истории человечества.
За несколько лет функционирования этой коррупционной по своей сути схемы только государственный долг Англии вырос сразу в несколько раз. Чтобы обслуживать этот долг, налогообложения уже не хватало, и Англия активно ввязалась в войну за колониальный передел мира. Результатом этой войны было разорение государства и укрепление в нем власти финансистов-кредиторов.
Схема продолжала работать, побуждая королевство к колониальной экспансии и к тому, чтобы выжимать из колоний все больше и больше богатств. Впоследствии по такой же схеме стала строиться и французская колониальная империя.
В те времена североамериканские колонии Англии были не самым лучшим местом для жизни и бизнеса – это были довольно бедные колониальные владения королевства. Восточное побережье Америки, колонизованное англичанами, было бедно золотом и серебром, поэтому оно не представляло такой важности для коммерческой экспансии королевства, как, например, Индия или Южная Африка. Однако именно в Америке – и именно в силу ее бедности – местные колониальные лидеры сделали величайшее открытие: они создали для обеспечения внутреннего товарообмена суррогат классических золотых денег – «колониальные расписки», не обеспеченные вообще ничем, хождение которых держалось только на авторитете местной колониальной власти и доверии колонистов к системе. Эти деньги не облагались ссудным процентом и не требовали золотого покрытия, не принимались на депозиты в банки и не ссужались. Они были полностью автономны, независимы от существовавшей в то время в Англии и уже во Франции ростовщической банковской системы, служили только внутренней экономике колоний и нуждам их населения и местного товарооборота.
Деньги на заре США родились в них в качестве общественного блага, доступного каждому, кто производил что-либо, пользовавшееся спросом на внутреннем рынке. Существование этого блага привело к тому, что бедные золотом и серебром североамериканские колонии пережили бурный расцвет, значительно превышающий рост экономики своей метрополии, которая была обременена долгами, требовала постоянного притока золотого покрытия, обеспечивала аппетиты ненасытного правящего класса. Этот рост привлек внимание метрополии, и банкиры выяснили его природу – свободную от ссудного процента символическую валюту. Выяснив эту природу, они, быстро сообразив, к чему в перспективе может привести развитие этой идеи денег как всеобщего блага (а она бы привела к исчезновению банкиров как класса), попытались уничтожить идею в зародыше. Был выпущен королевский указ, обязывающий колонии платить налоги исключительно золотом, что втянуло их в орбиту влияния банка Англии и в кратчайшие сроки загнало в глубокую долговую кабалу, почти до нитки ограбив их население, вызвав спад экономики и массовую безработицу.
Доведенные до отчаяния колонисты подняли восстание, начав войну за независимость, и в 1783 году США окончательно были признаны Великобританией как суверенное государство с западной границей по реке Миссисипи. Однако в процессе войны бывшие колонии были разорены, их деньги были обесценены, новопризнанное государство было по уши в долгах у своих союзников французов, которые надо было отдавать золотом, и требовались срочные меры, направленные на то, чтобы восстановить финансовую систему и систему денежного обращения. Для стабилизации положения был создан первый банк США, который работал по классической схеме европейского Центробанка и обладал правом денежной эмиссии. Этот банк, разумеется, породил ту же коррупцию, которая уже прочно укоренилась в Европе. Однако США, выстроенные на идеалах отцов-основателей, имели значительную прослойку идейно устойчивой элиты, которой претила эта коррупционная схема, и эта элита несколько раз разрушала ее, после чего эта схема возникала снова, пока окончательно не утвердилась в 1913 г. в результате принятия «Акта федерального резерва». История того, как банкиры протащили этот закон в конгрессе, воистину детективная, но об этом – чуть ниже.
Через год после принятия «Акта федерального резерва» началась мировая война, которую традиционно считают первой, в результате которой все правительства-участники, в том числе и правительство США, оказались в огромных долгах перед кредитовавшими эту войну финансистами, причем международные банки кредитовали противоборствующие стороны. Банковские деньги после этой войны окончательно поработили считавшуюся самой свободной нацию в мире – это произошло ровно на два столетия позже того момента, с которого я начал эту главу, с окончания войны за испанское наследство. В США деньги, как общественное благо, с переменным успехом просуществовали целых 130 лет, и именно это заложило основы промышленного, социального и нравственного могущества этой великой державы, которому завидовали и которое боялись и ненавидели финансовые банковские олигархии, фактически правящие Европой. Но алчность капиталистов все-таки взяла верх над принципами отцов-основателей США, что и привело, в конечном итоге, к деградации и разграблению этого великого государства в течение последующего столетия.
Чтобы понять, насколько сильно с точки зрения благосостояния населения отличаются две формы денежного обращения: свободная, в которой деньги выпускаются правительством, и монополизированная Центробанком, в которой деньги ссужаются правительству и экономике под процент. Стоит прочитать повесть Джека Лондона «Сошествие в ад». Она посвящена жизни простых людей в Великобритании в конце XIX – начале ХХ века. В тексте, в частности, приводится сравнение положения простого человека в США, в которых свободная, в том числе и от банковского диктата, капиталистическая экономика работала на благо всего общества, и в Великобритании, население которой постоянно нищало и счастьем считало попасть на какой-нибудь корабль, идущий в США, или в колонии, в которых свободная, в том числе и от банковского диктата, капиталистическая экономика работала на благо всего общества. Контраст был разительным – почти все национальные богатства Великобритании принадлежали паразитической правящей элите, тогда как ее народ влачил жалкое существование. К чему к началу XXI века привела эта утвердившаяся в начале века XX в США схема Центробанка, и как несколько раз за историю 20-го века США были ограблены банкирами и дельцами с Уолл-стрит, я опишу ниже по тексту этой работы. Вернемся, однако, снова в прошлое.
Меньше чем через сто лет после окончания войны за испанское наследство во Франции произошла Великая Революция. Забавный парадокс этой революции в том, что ее осуществили во многом те кадры, которые были выкованы во время борьбы за независимость США, и произошла эта революция примерно под теми же лозунгами Свободы, Равенства и Братства. После кровавых пертурбаций внутри самой Франции к власти в республике пришел Наполеон, который, по сути дела, полностью подчинил себе финансы государства, военную и политическую власть. Он был сторонником государственной монополизации денежного обращения и начал успешное строительство своей империи. Это строительство было прервано Россией в 1812 году (почти ровно сто лет с момента окончания войны за испанское наследство), после чего его империя растаяла как дым вместе с идеей всеевропейского единства под властью просвещенного деспотизма. Идея всеевропейского единства, правда, потом несколько раз реинкарнировала. Процесс строительства французской континентальной империи был, по своей сути, второй мировой войной, после войны за испанское наследство. Ну почти мировой – США в этой войне не участвовали, хотя использовали ее для расширения своих границ, купив у Наполеона, которому нужно было золото для ведения войны в Европе, огромную территорию к западу от Миссисипи – французскую Луизиану. Это было первое серьезное усиление Штатов за счет глобального конфликта.
Во время противостояния с Наполеоном Великобритания, для финансовых кругов которой создание объединенной континентальной Европы было смерти подобно, щедро финансировала всех, кто готов был противостоять такой перспективе, и именно с этого момента кредитование в Лондоне европейских монархий и их правящих элит стало привычным делом. Наполеон, однако, не был сломлен поражением и предпринял попытку вернуться на вершину власти, пресеченную Веллингтоном при Ватерлоо. Во время 100 дней последнего правления Наполеона Ротшильды, которые к тому времени уже стали ведущим банкирским семейством Европы, финансировали обе стороны конфликта. Получив сведения о победе Веллингтона под Ватерлоо, «английский» Ротшильд воспользовался этим, устроив панику на лондонской бирже, распространив ложную информацию о поражении британских войск. Скупив за бесценок множество активов, он нажил себе колоссальные прибыли, после того как пришло известие о победе Веллингтона и акции снова резко подорожали. Это был день, в который лондонская биржа была монополизирована международными банкирами. Разумеется, «французские» Ротшильды тоже не остались внакладе, т. к. следующее правительство Франции отвечало по долгам, которые сделало предыдущее. Финансирование обеих сторон конфликта банковским капиталом стало главным орудием извлечения прибылей от войн международными банкирами, и эта практика продолжалась и продолжается по сей день.
После победы над Наполеоном Лондон стал финансовой столицей всей западной цивилизации, однако политическая картина мира сложилась не в его пользу. В Европе оформился тройственный союз континентальных монархий, участвовавших в разгроме Наполеона, – Пруссии, Австрии и России. Этот союз, который в перспективе за счет железных дорог мог обеспечить огромный товарооборот и развитие составляющих его континентальных экономических сил с перспективой создания общего рынка, которому не требовались услуги лондонского Сити, представлял собой прямую угрозу могуществу Великобритании, державшемуся на морской торговле и ее кредитовании.
Именно угроза такой перспективы привела в 1853 г. к Крымской войне, начало которой было крупным политическим просчетом Российской империи. К этому моменту Франция, забыв о старых обидах, уже стала союзником Великобритании, т. к. представляла собой ту же самую по своей сути, что и Великобритания, структуру – колониальную империю, осуществляющую экспансию за счет вывоза товаров и, главное, капитала. Подобное притягивалось к подобному. Обе страны были связаны как масонскими ложами, которые получили широкое распространение в Европе, так и банковскими связями. Оба государства управлялись из одного и того же финансового центра – Лондона, одними и теми же банкирскими семействами, в частности Ротшильдами, по одной и той же концепции – концепции ростовщической колониальной экспансии. Российская Империя атаковала Турцию, стремясь, окончательно разгромив ее, получить выход в Средиземноморье, но это было ревниво воспринято Австрией, имевшей свои виды на балканский регион. Австрия отказалась от союзных обязательств перед Россией, когда Великобритания и Франция встали на защиту Турции, чтобы воспрепятствовать ее разгрому и исполнению российских планов, а вместе с Австрией отказалась вступать в войну и Пруссия.
Результатом поражения России в Крымской войне была утрата ее влияния в Европе и потеря черноморского флота. На статус европейского континентального гегемона вновь, при поддержке Великобритании, стала претендовать Франция. Колониальные империи обеих стран неуклонно расширялись.
К этому моменту в США обострились экономические противоречия между индустриальным Севером и аграрным рабовладельческим Югом. Помимо этого Линкольн, ставший президентом США, в очередной раз поднял вопрос об ограничении власти банковского лобби Уолл-стрит, которое к тому времени снова набрало силу, оправившись от того разгрома, который ему учинил еще президент Эндрю Джексон. Линкольна открыто предупреждали, что если он решится на этот шаг, США будут ввергнуты в большую войну, но он не поддался на угрозы, и война разразилась в 1861 году – это была гражданская война, которая вполне могла перерасти в международный конфликт, т. к. Великобритания активно поддерживала Юг, а Россия – Север.
Во время этой войны, главный смысл которой был вовсе не в освобождении рабов, как это традиционно принято считать, а в попытке правительства отстоять финансовую независимость всего государства и промышленности Севера от банкиров Уолл-стрит, связанных с крупнейшими банковскими домами Европы, Линкольн повторил опыт первых колонистов. Не имея достаточного количества золота, он стал печатать ничем не обеспеченные деньги, оборот которых обеспечивал тем, что этими деньгами собирались налоги, и эти деньги только на этом основании стали восприниматься как легальное платежное средство. Север победил Юг, несмотря на огромную поддержку, оказанную Югу Великобританией, благодаря тому, что он вел войну практически без золота, он оплачивал ее, по сути дела, бумагой, которая имела статус денег в силу того, что использовалась в системе налогообложения и была обеспечена только оборотом. Однако выпуск большого числа бумажных денег повлек за собой инфляцию, и чтобы изымать эти деньги из оборота и пускать в оборот снова, Линкольну была предложена схема, согласно которой правительство может занимать свои собственные деньги под процент, и под эту схему был создан очередной государственный банк. Эта схема стимулировала накопление резервов, номинированных в этих деньгах, изымая их из оборота и снижая инфляцию, но эта же схема возродила коррупционную схему Центрального банка, кредитующего правительство. Позже государственный казначей, предложивший эту схему, глубоко раскаивался в этом, а Линкольн, хотевший упразднить ее по окончанию войны, был убит.
Стоит еще раз отметить, что Российская империя, в противовес Великобритании, поддерживала Север, и присутствие Российского флота в территориальных водах США удержало Великобританию от непосредственного вступления в войну. Именно это, вероятнее всего, и заложило основы долгосрочной вражды, которую с тех пор питала и до сих пор унаследовала от старых времен Великобритания к России.
По прошествии некоторого времени коррупционная схема Центробанка снова была разрушена американскими законодателями, которые, понимая суть этой махинации, сопротивлялись ей, несмотря на огромное давление банкиров и дельцов-спекулянтов с Уолл-стрит. Очередная попытка финансового закабаления правительства США провалилась. Всего право выпускать американские деньги восемь раз переходило от правительства к Центробанку, пока банкиры окончательно не победили американское правительство в 1913 году, создав последний американский Центробанк, работающий по сей день, – Федеральную резервную систему. Эта организация, которая, как об этом мало кто догадывается, на самом деле не является федеральной (это – частный акционерный банковский холдинг) и не обладает никакими резервами, кроме резерва печатного станка. При таком резерве и той идеальной схеме денежного обращения, о которой я говорил выше и которая в полной мере была реализована этой организацией, какие-либо другие резервы ей просто не нужны. Через год началась новая мировая война.
К 1914 году оставалась единственная великая держава, в которой к тому времени не утвердилась схема Центробанка, – это Российская империя. Российская империя выпускала бумажные деньги, но не водила механизма частичного резервирования и государственного кредитования, в результате чего в стране было две валюты – серебряные рубли и бумажные, и их стоимость отличалась: бумажные рубли котировались к серебряным. Витте, чтобы победить инфляцию (как он говорил), незадолго до 1914 года привязал рубль к золоту, резко сократив денежную базу Российской Империи и вынудил промышленность, а потом и само правительство занимать деньги за рубежом (в основном во Франции). Империя из-за этой идиотской политики попала в долговую кабалу, что сыграло решающую роль в будущем во втягивании ее в Первую мировую войну.
В 1918 году война официально закончилась, однако одна из ее главных целей – вовлечение России в глобальную кредитно-финансовую систему – достигнута не была. В 1917 году в стоявшей на краю пропасти России произошел Октябрьский переворот, а затем пришедшие к власти большевики отказались от долговых обязательств царского правительства. Россия под властью большевиков осталась более или менее независимым от глобальной банковской системы государством, которое, покончив с гражданской войной, стало бурно развиваться, превращаясь, по сути дела, в государство-корпорацию. Сталин, по-видимому, прекрасно понимал основы геополитики, суть политэкономических процессов на Западе и предвидел новую войну, которой хотел избежать. Не сумев заключить союзнический пакт с Великобританией и Францией, он заключил пакт о ненападении с гитлеровской Германией, которая, оправившись от поражения в Первой мировой войне и последовавшего за ним спада, вновь была готова к войне.
Между Первой и Второй мировыми войнами произошло одно важное событие – Великая депрессия и отмена золотого стандарта в США. ФРС, получив возможность выпускать всю валюту США под ссудный процент (так в извращенной форме продолжала работать схема обеспечения оборота, введенная еще во времена Линкольна), спровоцировала Великую депрессию, внезапно и резко сократив объем денежной массы. В результате этого последовала череда банкротств, и множество предприятий и мелких банков было скуплено приближенными к ФРС банкирами за бесценок. После этого в США был отменен золотой стандарт – под страхом 10-летнего тюремного заключения от всего населения требовалось сдать все золото, которое было на руках, по цене $23 за унцию. Этот грабеж был проделан под предлогом укрепления финансовой системы США в рамках борьбы с последствиями Великой депрессии.
После того, как народ был обчищен, золото вновь разрешили покупать, но только иностранцам и уже по $35 за унцию – золото стало обеспечением внешнеторгового баланса США и внешнеторговых отношений. На внутреннем же рынке доллар стал тем, с чего он начинал, – символической валютой, однако, в отличие от колониальных расписок, это была символическая валюта, ссужаемая ФРС американской экономике под ссудный процент. Это создало перспективу бесконечного роста внутреннего долга США, который на сегодняшний день (на начало 2007 г.) достиг астрономической суммы в $45 триллионов, и превратило американскую валюту в основной инструмент взятия американской экономики под тотальный долговой банковский контроль. После запрета хождения доллара в американской экономике альтернативы доллару как платежному средству и долговым обязательствам правительства как средству накопления долларов не осталось. Идеальное золото было создано. Пока еще – в отдельно взятой стране и фактически через банкротство этой страны, к которому ее вели двадцать лет с момента принятия «Акта федерального резерва».
Великая депрессия привела к спаду производства во всем западном мире, в ряде стран этот спад превысил 50 %. Разумеется, это еще больше укрепило власть финансистов над глобальной экономикой. Мир снова шел к мировой войне, на этот раз – войне советской и западной систем. Эту войну невозможно было предотвратить никакими средствами, т. к. она побуждалась силами глобализации, централизовавшими западный капитал и упершимися в последнее ограничение своего господства – Советскую Россию.
Прежде чем продолжать историю, посмотрим на природу ссудного капитала с другого ракурса. Выше в качестве основного механизма экспансии капитала было рассмотрено ростовщичество, эволюционировавшее в банковское дело. Это лишь одна сторона медали. Есть и другая сторона. Банковская система, обеспечивающая оборот обезличенных денег, обеспечивает их оборот при помощи промышленности, т. к. именно производство придает «математическим» деньгам, стоимость которых определяется только лишь ссудным процентом, материальную ценность. Обезличенные деньги нужны обезличенному промышленному производству, которое является массовым производством стандартной обезличенной продукции взаимозаменяемыми стандартными обезличенными работниками. Вся система управляется взаимозаменяемыми стандартными обезличенными управленцами. Элемент творчества тут остается только за инженерами, которые, тем не менее, уже имеют стандартное университетское образование. Надо понимать неразрывную связь конвейера фабрики и конвейера банковского кредита – это две стороны одной и той же медали. Как же это началось?
Представьте себе две деревни, каждая из которых полностью обеспечивает себя. Они торгуют друг с другом излишками материальных товаров на ярмарках. Для такой торговли, которая является бартером, деньги вообще не нужны или нужны только как бартерный товарный эквивалент. Именно таким товарным эквивалентом и является золото как таковое. Что произойдет, если появятся ростовщики, которые начнут накручивать на товарную стоимость золота ростовщический процент? В такой бартерной торговле народ просто откажется от золота, оборот которого будет монополизирован со временем ростовщиками благодаря механизму ссудного процента, привлекающего к ним все больше и больше золота. Народ просто перейдет на другой товарный эквивалент, обращение которого сложнее монополизировать, – на серебряные или бронзовые монеты, на соль, зерно или рис как меру стоимости. В Японии в Средние века денежной единицей был коку – мешок риса. В такой натуральной торговле ростовщики просто не нужны для обеспечения товарооборота и производства, поэтому они и не играли значительной роли во времена, когда такой тип торговли был доминирующим.
Теперь представим себе, что в каждой из этих деревень живут мастера, которые изготавливают и ремонтируют повозки для нужд жителей своих деревень. И вот в один исторический момент в одной деревне появляется наиболее талантливый кузнец, а в другой – наиболее талантливый плотник, и они договариваются, что все плотницкие работы по производству и обслуживанию повозок будут выполняться в одной деревне, а кузнечные в другой. Благодаря возникшему разделению труда и специализации, а также тому, что в производстве задействованы лучшие производительные силы, суммарная производительность увеличивается и вместо двух повозок в год мастера производят уже три. Но третья повозка не нужна жителям, и возникает проблема, куда ее продать.
Так вместе с разделением труда и ростом производительности возник первый кризис перепроизводства. Помимо этого возникла необходимость определять сравнительную ценность плотницких и кузнечных работ, чтобы делить прибыль от продажи третьей повозки на сторону. Именно на этом этапе и возникла необходимость в деньгах как в своеобразной производительной силе, в двигателе производства, а не только товарооборота. Так начался процесс глобализации – две деревни оказались связанными устойчивыми производственными связями, началась их производственная специализация. Вместе с ней начался и научно-технический прогресс, т. к. кузнец стал совершенствовать свое кузнечное дело и его инструменты, чтобы увеличивать свою производительность труда, и то же самое стал делать плотник.
Чем больше развивается специализированный научно-технический прогресс, тем более глубоким становится разделение труда, он детализируется, и все больше и больше участников оказываются скованными цепями производственных отношений и зависимыми друг от друга. Однажды наступает такой момент, когда в смежных отраслях благодаря научно-техническому прогрессу достигается такой уровень производственного совершенства, что продукция отдельных узлов механизмов становится взаимозаменяемой и, как следствие, возникает свободный рынок комплектующих, заготовок, заклепок и т. п. Свободный в том смысле, что в каждый момент времени тот, кому нужны эти комплектующие, может найти того, кто может ему их поставить, и сделки на этом рынке никак не ограничиваются. Почему такое обязательно случается? Благодаря перепроизводству! Третья лишняя повозка будет просто стоять и ждать своего покупателя. Точно так же лишние гвозди будут лежать на складе и ждать того, кому они понадобятся. Это со временем произойдет с любым товаром. Так свободный рынок и разделение труда побеждают дефицит в том смысле, что товар всегда есть в наличии на рынке. К чему это приводит в перспективе?
Конец ознакомительного фрагмента.