Глава первая. Социальная смерть человека
§ 1. «Социальный атом» и смерть индивида
В течение своей жизни каждый индивид устанавливает взаимоотношения со многими людьми. Некоторые из этих связей оказываются устойчивыми, насыщенными положительной эмоциональностью и значительными. Удовлетворяя основные биологические, психологические и социально-психологические потребности человека, они могут сохраняться долгие годы, а некоторые из них – до конца жизни.
Определенная часть наших взаимосвязей с другими носит формальный, официальный и функциональный характер. Это в эмоциональном отношении бедные, «сухие» отношения: они устанавливаются преимущественно с целью выполнения наших официальных и формальных ролей в различных организациях.
Все социальные связи оказывают влияние на развитие личности и на ее психические состояния, на выбор ею стратегии, тактические приемов и механизмов поведения, выбор целей и другие психические процессы. Но наиболее глубокое влияние оказывают связи первого типа, а именно: непосредственные, психологически наиболее богаты и глубокие, так называемые первичные социальные связи. Они являются преобладающими в семье, группе друзей и единомышленников и в других небольших группах людей.
Один из самых известных социальных мыслителей ХХ века, Джекоб Морено, образно называет индивида и тесно с ним связанных в данном отрезке его жизненного пути людей «социальным атомом». Это неслучайное название: Морено всю свою жизнь искал те первичные социальные связи, которые лежат в основе жизнедеятельности как отдельных индивидов, так и общества в целом. И. кажется, нащупал какие-то интересные психические реальности.
В «социальном атоме» человека могут не состоять те люди, с которыми он находится лишь в официальных отношениях. Можно себе вообразить, как от человека исходят волны и излучения, притягивающие к себе одних и отталкивающие других. Именно такие невидимые, но мощные излучения и, согласно Морено, связывают человека с теми людьми, которые входят в состав его социального атома. Возникающие в ходе индивидуальной жизни каждого человека социальные образования – относительно устойчивые группы, в которых жизнь человека протекает наиболее непосредственно и конкретно.
Эти социально-психологические представления позволяют выдвинуть идею о реальности такой разновидности человека, как его социальная смерть. В процессе старения в социальном атоме человека происходят изменения, некоторые из которых необратимы, неизлечимы. Пока человек еще молод и инициативен, он, при выходе из среды своих приближенных одного из них, обычно достаточно быстро заменяет его другим, новым членом. Этому новому члену приписывается примерно такая же роль, какую играл выбивший член социального атома. Социальный атом индивида обновляется, причем, как замечает Морено, обычно эти процессы происходят почти автоматически. В этом процессе отмечаются интересные явления. Оказывается, что отсутствующему, например умершему, человеку идет на смену другой индивид, но никогда – целая группа людей. Создается впечатление, что человек, занимающий в этом социально-психологическом образовании центральное место (а ведь каждый из нас – центр своего социального атома!), не может терпеть в нем более одного сходного члена.
Кроме того, в окружающем мире существует огромное число других социальных атомов, и они тоже нуждаются в «ремонте» и «реконструкции», им тоже нужны новые члены. И они притягивают к себе людей, выбивая из других первичных кругов общения.
Несмотря на эти изменения, социальные атомы, как саморегулирующиеся системы, стремятся к равновесию, и взаимоотношения их членов, их симпатии и эмоциональные взаимодействия, в целом остаются устойчивыми.
Бессознательное стремление социальных атомов к равновесию Морено называет «социостазисом». Определенный уровень контактов остается довольно постоянным. «Частота эмоционального обмена стремится к равновесию, – считает Морено, – поэтому эмоциональную экспансивность можно измерить[1].
Величина, размеры социального атома каждого человека обусловлены его психическим качеством, которое получило название «эмоциональной экспансивности»: есть люди, склонные устанавливать многочисленные связи с другими людьми, но есть и такие, которые довольствуются многочисленными взаимоотношениями. Некоторые ищут контактов с людьми преимущественно для того, чтобы дать выход своим гуманным, положительным, просоциальным чувствам и мотивам, но есть и немало таких, которым многочисленные социальные связи нужны для разрядки накопленной в психике агрессивности, зависти и других враждебных чувств. Экспансивность первых называют положительной, конструктивной, в то время как свойственная вторым разновидность экспансивности явно носит отрицательный, разрушительный характер.
По мере старения человеку все труднее заменять утраченных членов своего социального атома новыми. Это «социальная смерть извне» – в отличие от смерти индивидуальной психики. «Социальная смерть бросает свою тень на человека задолго до его физической или духовной смерти. Распад социального атома индивидуума может начаться «по многим причинам: а) потеря любви, б) замена одного индивидуума другим, менее подходящим, в) смерть. Смерть индивидуального члена представляет собой более постоянную потерю, а шок, порожденный ею, редко воспринимается в своем полном значении»[2].
Когда мы живем дольше тех, кого любили, то «мы понемногу умираем вместе с ними», мы чувствуем, как призрак смерти движется в нашем социальном атоме от одного лица к другому. Заменяющие не полностью восполняют утрату, и даже сам факт замены Морено считает утратой. Человек начинает понимать значение смерти задолго до появления признаков физического и духовного упадка. Морено полагает, что вряд ли можно найти лекарство против шока социальной смерти.
В конце своих рассуждений Морено высказывает мысль, что небольшие шоки, порожденные опытом социальной смерти, способствуют преждевременному наступлению старости, возрастных болезней и физической смерти[3].
Эта мысль сегодня подтверждается теми данными, которые касаются механизмов Эмоционального сопереживания (эмпатии) и закономерностей возникновения так называемых психосоматических болезней. Примеров того, как люди ускоренно старели и умирали после смерти своих близких, очень много. Здесь открываются широкие возможности для исследования взаимосвязей психики и телесных процессов. Такие исследования могут иметь значительную практическую ценность, особенно для стареющих людей и их родственников.
Отсутствие в жизни человека любви, одиночество и заброшенность ускоряют наступление смерти. Эта истина стала известна из опыта многих поколений людей, но она подтверждена также специальными медицинскими исследованиями. Социальная смерть человека фактически ускоряет процесс его психологической и биологической смерти (умирания)[4].
§ 2. О «мудрой старости»
Как предупреждать или хотя бы отсрочить социальную смерть, а таким путем – также физическую, биологическую смерть человека? Социальные психологи советуют прежде всего восстановить молодость социального атома человека, найти для него достойных его любви или хотя бы симпатии товарищей. Для пожилых людей общение с молодыми, совместная с ними работа – залог сохранения жизненных сил и продления активной и плодотворной деятельности. Следует отказаться от той жестокой и, по существу, неверной мысли, что любовь, психическое развитие и гибкое социальное поведение – преимущества молодости, а старым людям ничего не остается делать, как только готовиться к смерти.
Современная социальная психология, в том числе такой ее раздел, как социометрия, дают возможность осуществить на практике эти идеи. Смерть одного человека – это не изолированный от общества «акт природы», а явление, обладающее социальной реальностью: она связана с жизнью и смертью многих других людей. Мы умираем вместе со всеми остальными членами нашего социального атома. «Физическая смерть – это нечто негативное, мы ее не испытываем, ее испытывает другой, тот, который является членом нашего социального атома. Социальная смерть – это позитивная сила»[5]. Мы все «проталкиваемся» к смерти и, зачастую, преждевременно толкаем друг друга.
О психологии старения и о способности жить мудрой старостью ряд интересных мыслей высказал философ Трдат Мурадян (Сирия). В 1986 году в Алеппо он опубликовал книгу под названием «Философский опыт о жизни и смерти», в которой он собрал множество мудрых мыслей известных людей о старении и о «хорошей старости». Приведем некоторые из них. Андре Моруа писал, что есть два способа хорошего старения. Первый из них – постоянная деятельность, и именно в этом основной смысл мифа о Фаусте. Второй способ – это принятие старости: мудрый человек понимает, что его игра сыграна и он может жить спокойно и счастливо. Человек, живущий мудрой старостью, не завидует молодым, а помогает им и наслаждается тем, что ему доступно.
Есть много способов плохого, недостойного старения. Люди, избравшие такой путь, не отказываются от своих социальных статусов и деятельности даже тогда, когда уже не в состоянии полноценно работать. Они не позволяют своим детям действовать свободно, скрывают накопленные богатства, торгуются с детьми, держат их в стесненных условиях, часто ссорятся. Искусство старения, заявляет Т. Мурадян, в том, чтобы стать опорой для следующих поколений. Не соперником надо быть, а близким человеком[6].
Мудрый старик сохраняет свою любознательность и способность понимания новых явлений. Он вновь и вновь обращается к трудам великих мыслителей, наслаждается творениями искусства, занимается пусть и ограниченной и неутомительной, но полезной деятельностью. Т. Мурадян рассказывает об одном канзасском враче, который основал школу для стариков. Здесь 70–80-летние люди учатся играть и работать, чтобы жить более интересной и приятной жизнью. Средняя продолжительность жизни этих людей, получающий новое «воспитание», превышает средний уровень продолжительности жизни жителей США. Удовольствия продлевают жизнь. Старость может быть бодрой и спокойной, наполненной свойственными возрасту делами и теми приятными переживаниями которые возникают при их исполнении. Многие старые люди более деловиты, лучше работают и управляют людьми, чем многие молодые. Старый человек, если достоин этого, окружен друзьями. Вера и философия уменьшают страх перед смертью. Т. Мурадян не верит в существование «потустороннего мира» и не принимает христианскую точку зрения на смерть. Он полагает, что христианство, описывая ад и страдания Христа, укоренило в людях страх перед смертью, в то время как в дохристианские времена люди, например, древние римляне, не боялись смерти. Эта точка зрения, безусловно, содержит в себе зерно истины, но следует также знать, что страх перед опасностью – явление наследственное, оно всегда было у людей и является одним из механизмов организации психологической самозащиты жизни, собственного существования. То или иное учение может способствовать усилению или ослаблению страха перед возможной смертью, но не может ни создать, ни исключить его. Страх является мощным защитным механизмом как на биологическом, так и на психологическом уровне. Следует сказать также, что на современном уровне развития психологии личности и эмоций следует говорить не только о страхе смерти, но и о его различных уровнях – начиная от слабой тревоги до сильного страха и ужаса. С каждым из этих уровней связываются различные виды поведения и поступков.
Однако продолжим наше социально-психологическое рассмотрение проблемы смерти человека. Смерть отдельного человека, как уже сказано, никогда не остается изолированным явлением. Смерть человека – это социальный факт, и в качестве такового оказывает влияние на всех людей, на их жизнь, представления о смерти, на процессы умирания и даже на то, какие цели каждый из них ставит перед собой, каковы его притязания и претензии. Мы умираем совместно с членами нашего социального атома. Физическую смерть ощущает только умирающий, в то время как социальную смерть чувствуют также остающиеся в живых члены его первичной группы. Переживания, возникающие в психике людей под воздействием страданий и смерти другого, оказывают глубокое, хотя и не всегда осознающееся влияние на дальнейший ход жизни людей, на их цели, уровень притязаний, на всю жизненную философию и моральные представления. И если мы не заботимся об обновлении и омоложении нашего непосредственного социального окружения, мы как бы сознательно ускоряем наступление нашей смерти.
Казалось бы, исходя из своих представлений о социальном атоме и о природе социальной смерти Морено должен был прийти к естественному выводу, что рождение ребенка является одним из основных факторов, откладывающих социальную смерть – обстоятельство. которое нетрудно видеть в повседневной жизни, во взаимоотношениях дедушек, бабушек и их внуков. Но нет: он полагает, что рождение ребенка вызывает во взрослых людях страх перед смертью. Он, по моему мнению, не учитывает того, что ребенок наилучшим образом дополняет открытые, «пустые» места социальной среды человека. Требуя от взрослых готовности к самопожертвованию, дети одновременно пробуждают в них волю к физическому и психическому здоровью, стремление жить долго – тем самым предотвращая наступление болезней и пессимистических взглядов.
Иное воздействие оказывает смерть другого человека: она вызывает психический шок, это один шаг вперед в процессе социальной смерти человека, порождает тревогу и предвидение собственной неминуемой смерти. Под воздействием смерти других людей само существование человека, лишаясь своей прежней спонтанности, становится проблематичным, превращаясь в объект сознательного обсуждения. Рождение ребенка также толкает человека на рассуждения о жизни и смерти, однако существование собственных детей делает индивидуальную смерть более приемлемой, поскольку человек видит продолжение своей наследственности и в какой-то степени также своего «Я» в собственных детях.
Более того, если человек уверен, что после его физической смерти продолжит свое существование тот социальный атом, к которому он принадлежал, то под влиянием осознания этого факта может прийти к принятию идеи социального бессмертия. В этом смысле вполне приемлема идея о том, что индивидуальную физическую смерть нельзя считать концом жизни: в социально-психологическом смысле человек может продолжать свое существование после своей физической, биологической смерти.
В области психологии в последние десятилетия широко исследуются проблемы фрустрации и психической самозащиты личности[7]. Фрустрацию (от латинского frustratio – крушение надежд) рассматривают как такое состояние человека, находясь в котором он чувствует, что свои цели недостижимы, надежды рухнули, что он не сможет самоутвердиться и образовать положительное представление о себе, положительную Я-концепцию. Это состояние лишенности (привации и депривации). Многие проблемы психологической танатологии следует исследовать исходя из принципов этой теории, поскольку ожидание смерти и ее приближение – это самые глубокие, экзистенциальные фрустрации, какие только можно себе представить. Применив теорию фрустрации и психической защиты к проблеме смерти и умирания, можно сказать, что смерть другого человека фрустрирует нас трояко: 1) смерть других, в какой-то степени являясь нашей собственной социальной смертью, вызывает у нас глубокую тревогу, а это эмоциональное состояние является убедительным признаком (и сигналом) фрустрированности личности; 2) приводит к предвидению нашей собственной смерти, вследствие чего у нас возникает страх перед небытием. Это так называемый экзистенциальный страх; 3) фрустрации, вызываемые ожиданием смерти, является причиной глубоких психосоматических изменений в организме человека. Ускоряется развитие болезней, которые до этого протекали в основном латентно (скрыто, незаметно, без явных симптомов). В некоторых случаях фрустрация и связанные с нею шок и стресс могут быть смертельными.
Как нетрудно видеть из сказанного, уже при рассмотрении феномена социальной смерти и умирания возникают многие вопросы психологии личности, социальной психологии, психофизиологии и психосоматической медицины, которые, конечно, в ходе развития танатологии будут исследоваться все более широко и подробно.
§ 3. Социальная смерть и ускорение биологического умирания
Исключение из социальной среды, например изоляция по этническим, расовым и сословным признакам, тюремное заключение и другие, разрыв связей с духовно близкими и дорогими людьми, при смерти человека, переживание хотя бы «толики» социальной смерти, не может не повлиять на физическое состояние, на телесное здоровье человека. Каждый из нас, на основе собственного опыта, подтвердит справедливость данного утверждения.
Однако нужны также эмпирические доказательства, а следовательно – конкретные исследования. Такие исследования уже проводились и будут проводиться в еще больших масштабах. Приведу некоторые из уже полученных результатов.
Проведенные исследования показали, что нарушение межличностных отношений могут оказать разрушающее влияние на здоровье человека, ускоряя процесс его умирания. В частности. подобное воздействие оказывает развод супругов. Установлено, что среди разведенных некоторые болезни встречаются чаще, чем среди семейных людей: «Среди одиноких американских мужчин в возрасте старше 65 лет, по сравнению с их семейными сверстниками, в два раза выше смертность от рака легких и желудка, в 1 – от туберкулеза, в 7 – от цирроза печени. Во всех возрастах смертность от инфаркта значительно выше у одиноких, чем у семейных»[8].
Далее приводятся такие данные: «Одно из катамнестических исследований влияния распада эмоциональных отношений показало, что за 9 лет, прошедших после разрушения аффективных связей со значимыми другими, среди тех, с кем это произошло, умерло вследствие различных причин в два раза больше (в процентном отношении) людей, чем в уравненной с ними по социально-демографическим показателям группе мужчин и женщин, сохранивших контакт с близкими»[9].
Эти и подобные им другие данные, конечно, очень интересны. Однако их психологическое значение было бы еще значительнее, если бы исследователи выяснили, какие психологические проблемы порождает одиночество, к каким попыткам и часто повторяющимся фрустрациям приводит, и почему у разных людей одни и те же фрустраторы способствуют появлению разных психосоматических болезней. Как эти психосоматические изменения зависят от психологического типа личности?
В результате другого исследования, целью которого было выяснение разрыва значимых для личности взаимоотношений, стало известно, что после нарушения этих взаимоотношений, в течение последующих 9 лет, среди таких лиц умерло в два раза больше людей, чем среди тех, кто сумел сохранить нормальные отношения с близкими людьми. Отметим, что для получения надежных результатов в таких исследованиях сравниваемые группы женщин и мужчин в социальном и этнографическом отношении должны быть одинаковыми.
§ 4. Биологический закон умирания: правило Хейфлика (предел деления важное открытие)
Американский биолог Леонард Хейфлик сделал важное открытие, имеющее значение при решении вопроса о том, возможно ли бесконечно продлить жизнь человека. Он обнаружил, что клетки человеческого тела имеют предел деления: 50 ±10. По достижении этого предела клетка неизбежно гибнет.
Оказалось, что различные меры (ухищрения или уловки) не помогают делу: этот предел непреодолим. Так, когда замораживают клетку, а затем возвращают в обычное положение, оказывается, что она помнит, сколько раз уже делилась.
Доказательством того, что число делений клетки записано в генетических механизмах (ДНК), является следующее: если ядро одной клетки, которая уже делилась 40 раз, «… пересадить в молодую клетку (делившуюся 5 – 10 раз), то эта молодая клетка совершает еще 10 делений и погибает»[10].
Итак, ограниченность числа делений клеток является механизмом старения и гибели организма. Однако есть одно серьезное возражение против концепции Хейфлика. Считается, что в организме клетка ведет себя не так, как вне организма, изолированно (именно в таких условиях исследовал процесс деления клеток Хейфлик)[11].
Вполне понятно, что в связи с идеями Хейфлика возникает ряд вопросов чисто биологического характера, которые я здесь лишь упомяну. Например, как рассчитывается число делений клетки. Открыт, по-видимому, также механизм счета числа делений, своеобразный биологический «счетчик». Его открыл Алексей Оловников из Института химической физики РАН[12].
Другая проблема касается исключительного статуса половых клеток. Оказывается, что из правила Хейфлика сделано исключение для половых клеток человека[13].
§ 5. Безразличие и ускорение наступления смерти
В современном мире, особенно в больших городах, весьма частыми стали проявления таких отрицательных социально-психологических явлений, какими представляются безразличие, жестокость, вандализм, хамство, безответственность, взаимное отчуждение и обесценивание жизни других людей и т. п. Эти человеческие качества и установки, конечно же, существовали всегда. Но считается, и, надо думать, справедливо, что их обострение и распространение связано с возникновением крупных городов, в которых люди большей частью не знают друг друга, и для каждого из них другой – лишь единица большого социального организма.
Перечисленные явления особенно четко заметны в так называемых «итернациональных» социальных средах, в тех общинах, в которых между людьми не действуют такие мощные силы притяжения, как осознание общей этнической принадлежности или сходства черт национального характера и национальной судьбы. Сплачивающие людей силы могут ослабляться и внутри одной нации, например, вследствие повышения уровня удовлетворения потребностей и возникновения такой ситуации. когда отдельный индивид или семья могут обеспечить себя всем жизненно необходимым, когда экономически не зависят от родственников и даже от более широких социальных групп, когда именно нужна совместная борьба за выживание.
Одним из самых опасных проявлений взаимного безразличия людей является следующее: в современных больших городах многие одинокие люди остаются вне сферы внимания общества, социальных служб, даже родственников и соседей. Они как бы брошены на произвол судьбы, ими никто не интересуется, и бывали случаи, когда такие люди умирали в одиночестве в своих квартирах, долго оставаясь непохороненными. Время от времени газеты и журналы разных стран публикуют сообщения о подобных фактах. Приведем некоторые из них из германской прессы, но не потому, что только в Германии происходят такие события: просто в свое время журнал «Штерн» опубликовал подобного рода материалы, которые были перепечатаны во многих других органах печати мира.
«Смерть старой дамы»
«Во всем Гамбурге нашелся за несколько лет лишь один в достаточной мере любознательный человек, который обратил внимание на то, что окна первого этажа по улице Тондернштрассе, 44 остаются вечно грязными, а дверь заперта. Впрочем, для любознательности был повод: письмо его кузины из Шверина, которая хотела остановиться именно в этой квартире, у госпожи Марго Франк, и попросила упомянутого гамбуржца, г-на Аренса, заранее с той сговориться. Соседи ответили ему, что г-жа Франк, по-видимому, обитает где-то в клинике, поскольку она вечно жаловалась на какую-то форму депрессии.
К счастью, Дитер Аренс оказался довольно настойчивым, и по его требованию незадолго до нынешнего рождества полиция взломала дверь. У самого порога лежал высохший труп Марго Франк – лежал, как потом установили, ровно четыре года, с января 1977 года. И ни одной душе в многомиллионном городе не было до нее дела: ни почтальону, который просто перестал опускать письма в переполненный ящик, ни электрокомпании, которая сама снимала с ее счета (сервис!) плату за энергию, ни соседям (не буянит, и ладно). Может быть, она упала на пороге, пытаясь просить о помощи. Но кто в городе-спруте придет другому на помощь?
Это вовсе не единичный и совсем не исключительный случай.
Слесарь-монтажник Пауль Паариз, 49 лет, был найден сидящим в своем кресле возле телевизора. Его мертвые глаза смотрели на мертвый экран в течение двух лет. Взволновались не родственники и не соседи – взволновалась такса недавно поселившихся жильцов. 52-летний Гарри Финке был найден после десятимесячного сидения за столом у зажженной лампы и при включенном приемнике. На сей раз двери вскрыли по настоянию возмущенного домовладельца, которому Финке не платил денег.
Невнесение взносов за квартиру, газ и электричество – вот единственный повод, чтобы о вас вспомнили, утверждает журнал «Штерн». Если же вы перешли на «прогрессивные формы обслуживания», как г-жа Франк, – лежите себе в коридоре спокойно хоть десять лет».
Таких страшных фактов много, они случаются в разных странах мира. Одиночество человека, безразличие окружающих к его судьбе – один из мощных психологических факторов, которые ускоряют наступление смерти. Если в каком-либо обществе сравнительно част случаются события подобные тем, о которых вы прочли, то нельзя сказать, что это общество развитое, цивилизованное.
§ 6. Гениальность и мечта о бессмертии
Одним из основных результатов индивидуального психического развития человека является его «Я» и самоконцепции (Я-концепции), т. е. самосознание. «Я» человека является центром его личности. Как бы трудно ни было для человека сказать, что он понимает, когда говорит о своем «Я», все-таки это то, что представляет для него самое «интимное», самое близкое. Это то, что, возникнув и получив свое обозначение словом «Я», день за днем и в течение всей жизни остается уже родным и сравнительно неизменным. Если сейчас не касаться случаев самоотчуждения людей (хотя и они тоже немалочисленны), при которых человек даже может ненавидеть себя и иметь импульсы самоуничтожения, вплоть до попыток самоубийства, все-таки большинство людей приписывает своему «Я» огромное положительное значение, стремится иметь позитивную самооценку и вызвать у других положительное, возможно более высокое мнение о себе.
Что означает, в психологическом смысле, желание или мечта о бессмертии? Человек, конечно, нередко хотел бы сохранить также свое тело, особенно когда его «телесный Я-образ» или, говоря иначе, «схема тела», ему нравится. Однако я считаю, что мечта о бессмертии – это в первую очередь мечта о сохранении своей души, нежелание потерять свое неповторимое и столь близкое «Я».
Некоторые мыслители заметили, что все по-настоящему великие люди верят в бессмертие человеческой души, человеческого «Я». Такие люди, обладая активнейшей психической жизнью, лучше других, «полусонных», осознают свое прошлое, а также ценность своей активности и непрерывность своего существования.
Как возникает эта вера? Способствуют ли их исключительная одаренность и величие духа возникновению у них веры в бессмертие, или же происходит обратное, вера в бессмертие делает их подлинно великими? Способствует ли эта идея развитию дарования гения и таланта и достижению великих целей? Для ответа на эти вопросы нужны специальные исследования жизни и творчества подлинно великих людей.
Для того, чтобы побороть то и дело возникающую устрашающую мысль о неизбежности смерти, некоторые выдающиеся люди создали свои представления о бессмертии. В возможность бессмертия верили композитор И. С. Бах, поэт И. В. Гете и другие великаны мысли и чувств. Четвертого февраля 1829 года Гете говорил Эккерману: человек должен верить в бессмертие, он имеет такое право, это соответствует его природе.
«Пусть человек верит в бессмертие, у него есть право на эту веру, она свойственна его природе, и религия его в ней поддерживает. Но если философ хочет почерпнуть доказательства бессмертия души из религиозных преданий, дело его худо. Для меня убежденность в вечной жизни возникает из понятия деятельности. Поскольку я действую неустанно до самого своего конца, природа обязана предоставить мне иную форму существования, ежели нынешней дольше не удержать моего духа»[14].
По идее Гете, залог вечной жизни в неустанной и полезной деятельности. Эту мысль Гете высказывал несколько раз, в ходе других бесед с Эккерманом. Хотя Гете считает, что природа обязана дать неутомимому духу новое тело, все же дело, по-видимому, в следующем: в процессе развития личности и ее деятельности у нее формируется очень сложная и тонкая психическая структура, «Я» и ее Я-концепция, которая только и может пережить тело и даже перевоплощаться. Можно считать, что психика – это особая форма бытия, тонкая, но мощная энергетическая структура. которая может существовать самостоятельно, вне тела. Но где? Чем она занимается и как можно ее воспринимать. Это узловые проблемы танатологии. Гете считал, что ни одна сущность в ничто не обращается. Он считал глупой мысль, будто «все к небытию стремится, чтобы бытию причастным быть».
1 сентября 1829 года, беседуя с Эккерманом, Гете вновь, хотя и вскользь, затронул проблему бессмертия, использовав аристотелевское понятие энтелехии. «Я не сомневаюсь: наше существование будет продолжаться, ибо природе не обойтись без того, что понимают под энтелехией. Но бессмертны мы не в равной мере, и для того, чтобы в грядущем проявить себя как великую энтелехию, надо ею быть»[15]. Тот, кто своей деятельностью становится энтелехией, тот и может претендовать на бессмертие. Такова идея Гете. Гете разъяснил, что то, что он, вслед за Аристотелем, называет Энтелехией и считает основой бессмертия, Лейбниц назвал «монадой». Под монадами он понимал такие же «независимые создания»[16].
Как доказано в современной психологии, память лежит в основе формирования самосознания, «Я» и Я-концепции человека. Формируясь, оно приобретает для личности высочайшую ценность. Потребность в бессмертии есть по существу потребность в сохранении своего «Я», этой тонкой и мощной психической структуры. Но проблема состоит в следующем: может ли эта психическая структура жить независимо от телесной структуры. на основе которой она, по-видимому, возникла? Только веры недостаточно для того, чтобы мы приняли такой постулат. Эта потребность, как заметил Отто Вейнингер, особенно сильна у выдающихся людей, поскольку они лучше осознают свое прошлое и непрерывность своей психической жизни. Даже у тех, кто не верит в бессмертие, в существование ада и рая, перед смертью появляется потребность не умереть без освобождения от «грехов», «с ложью в сердце».
Именно это является самым главным: почему люди, проведшие самую бесчестную, полную лжи и обмана жизнь, внезапно ощущают в себе стремление к истине? Почему производит потрясающее впечатление даже на человека, который не верит в потустороннюю кару, тот факт, что другой человек умирает с ложью, с нераскаянным поступком?»[17].
Вейнингер считал, что большинство людей в момент смерти проявляет наивысшие духовные способности, становятся гениями. Эта идея перекликается с идеями Карла Юнга об индивидуации личности перед смертью. Здесь открывается возможность расширения и углубления танатологической проблематики путем привлечения юнговской психологии.
В жизни каждого человека, отметил далее Вейнингер, наступает момент, когда, вследствие внутреннего развития «… внезапно и незаметно сознание приобретает такую степень интенсивности, что этот момент глубоко врезывается в память человека, а впоследствии, смотря по дарованию каждого отдельного индивидуума, к этому вспоминанию присоединяется целый ряд новых… Точно так же различным людям необходимо разное число толчков для того, чтобы стать гениальными; по числу этих толчков, из которых последний совпадает с моментом смерти, можно классифицировать людей с точки зрения их дарования»[18].
Эти рассуждения, основанные на точных фактах, показывают, что изучение жизни, деятельности и личности гениальных людей, их понимания смерти и бессмертия, их экзистенциальных фрустраций и периодов различных глубоких изменений (конверсий и индивидуаций), их памяти и других познавательных процессов, может привести к значительному углублению антропологических наук, и покажет пути усиления одаренности людей, которые по каким-то причинам не в состоянии спонтанно проявлять талант и гениальность.
Вновь обратившись к идеям Гете отметим, что возможность жизни после смерти он выводил из идеи активности человека: если я непрерывно действую до конца своих земных дней, то природа обязана дать мне другую форму существования, если предыдущая уже не может нести мою душу. У этого великого человека мечта о бессмертии была так сильна, что он обязал природу дать ему другую форму бытия после смерти, такую, которая, в отличие от уже усталого и разлагающегося тела, способна принять на себя его душу[19].
Мечта о бессмертии, конечно же, особенно сильна у высокоодаренных индивидов. Но для психологии и человековедения в целом представляет немалый интерес и другое обстоятельство: даже неверующие, как уже сказано, не хотят умереть «с ложью в сердце». Есть, следовательно, нечто глубокое и таинственное в этом чувстве, в той конверсии, которая происходит в психике человека. Он, независимо от своей воли, готовится к чему-то новому и важному. Иначе как понять то скачкообразное моральное созревание, которое происходит перед концом земного существования?
Более того, прямо перед смертью многие неожиданно проявляют высшие психические способности. Это чрезвычайно любопытное явление, полное намеков о значительных внутренних возможностях человека, в настоящее время удается наблюдать специалистам, изучающим предсмертные состояния и клиническую фазу умирания людей. Но, читая труды мыслителей прошлого, мы получаем впечатление, что оно, это явление, было им известно задолго до начала развития научной танатологии.
Подобные факты и размышления свидетельствуют о том, что исследование жизненного пути талантливых и гениальных, особенно одаренных людей, их представлений о жизни, смерти и бессмертии, переживаний и конверсий, которые в них происходят, позволяют создать более глубокое представление о психологических возможностях человека. Мы начинаем чувствовать, что, по-видимому, в особых условиях даже у многих обыкновенных людей, можно было бы развить исключительные способности к творчеству. Кстати, реальность такой возможности уже доказана с помощью экспериментального применения гипноза и внушения[20].
Нет сомнения в том, что Габриель Гарсиа Маркес – великий писатель. Во время одного интервью он, в числе других, отвечал также на три вопроса, которые имели прямое отношение к его восприятию конечности индивидуальной жизни.
«– … Кстати, вы боитесь старости?
– Старости я не страшусь. В моей семье все долгожители: отец умер в полном сознании в восемьдесят четыре года, матери – восемьдесят два, но голова у нее ясная. В общем, я надеюсь. что гены обеспечат мне ясность мысли, если я доживу до таких лет. Остальное меня не волнует, главное, чтобы голова работала.
– А смерти вы боитесь?
– Смерти – нет, не боюсь. Умирания – да. Меня как писателя страшит, что самое главное событие моей жизни – им будет смерть – я не смогу описать.
– Какое место занимают в вашей жизни религия и бог?
– Увы, бог в моей жизни не занимает никакого места. Хочу надеяться, что если бог существует, то, может, я занимаю какое-то место в его жизни»[21].
Однако страх перед умиранием также является выражением стремления к бессмертию, хотя эта проблема в рассуждениях Маркеса преломлена через такую важную для писателя цель, какой является желание описать основные события жизни – собственную смерть.
Мысль о бессмертии Маркес высказал еще раз в беседе с представителем швейцарской газеты «Вельтвохе». Вот последний вопрос журналиста и ответ на него Маркеса:
«Вельтвохе». – Вы живете интуицией и предчувствиями. Есть ли у вас какие-либо предчувствия относительно собственной смерти?
Г.Г.М. – Нет, для того, чтобы жить спокойно. я решил. что никогда не умру. Так поступает, впрочем, большинство людей. Как можно жить, если все время думаешь о том, что умрешь? Нет… Я делаю все возможное, чтобы не умереть. Я невероятно суеверен и придумываю собственные приметы… Думается, что суеверие имеет достоинства, по крайней мере оно руководит человеком, в особенности тогда, когда иной веры у него нет»[22].
§ 7. Почему у мужчин более короткая жизнь?
Можно предположить, что по интенсивности переживания процессов социального и психологического умирания между женщинами и мужчинами имеются заметные различия. Если бы удалось показать наличие такого различия, тогда можно было бы утверждать, что обнаружен еще один фактор, оказывающий влияние на различие длительности жизненного пути представителей двух полов, наряду с биологическими, социальными и другими социально-психологическими факторами.
Для понимания сущности обсуждаемой проблемы следует иметь в виду, что каждый индивид имеет потребность в самораскрытии. Однако вследствие дифференцированного воздействия социальных ролей женщин и мужчин между ними по возможности самораскрытия наблюдаются существенные различия. Мужская роль традиционно не позволяет ему проявлять чувствительность и эмоциональные переживания. Последние считаются типично женскими чертами. Мужчина, во всяком случае, во многих известных нам социально-культурных средах, должен быть сдержанным, строгим, сильным и свободным от сентиментальности. Под воздействием подобных ролевых ожиданий мужчины становятся сдержанными в выражении своих чувств. Постоянная «ролевая сдержанность» предотвращает развитие в мужчинах высокого уровня способности к эмпатии, сопереживанию.
Личность, которая приписывает себе такую традиционную мужскую роль, даже в любви не самораскрывается до конца и спонтанно. считая, что даже перед любимой женщиной нельзя раскрываться полностью: надо быть сдержанным и сильным.
Еще большая степень сдержанности требуется во взаимоотношениях мужчин. Здесь требования еще более жесткие.
Итак, исследуя данный вопрос, некоторые психологи пришли к заключению, что острая нехватка эмоциональной близости и спонтанного самораскрытия приводит к ранней смерти мужчин. Вот почему мужчины в среднем чаще и в более раннем возрасте умирают[23].
Я считаю, что в таких случаях следует говорить об ускорении процесса умирания. У мужчин, приписывающих себе подобные жесткие ролевые ожидания, обычно имеются такие «социальные атомы», которые состоят из немногочисленных членов. В результате этого их умирание в социально-психологическом смысле ускоряется. Правда, это зависит также от уровня экспансивности личности, т. е. от того, в какой мере она нуждается в общении с людьми. В этом отношении, как известно, в частности, из социометрических исследований, между людьми имеются большие индивидуальные различия. Безусловно, социальная смерть, ускоряясь, приводит также к ускорению биологической смерти человека.
Эту проблематику можно расширить на основе новых эмпирических фактов и экспериментов. «Эмпатия и смерть человека» – вот так бы я навал данный, намечаемый раздел психологической танатологии. Но здесь я отмечу лишь то обстоятельство, что в определенных социальных ситуациях женщины более сдержанны в выражении своих чувств, чем мужчины. Таково положение вещей, например, в странах Востока. Поэтому необходимы сравнительные этнокультурные исследования продолжительности жизни женщин и мужчин и причин межролевых различий.
§ 8. Концепции смерти и ее критерии
Что такое смерть? Когда считать человека умершим? Первый вопрос касается философско-психологической концепции смерти, а второй – медицинских критериев состояния смерти. Эти вопросы за последние десятилетия обсуждаются в научной (танатологической) литературе. Проблема сущности смерти, следовательно, имеет, по крайней мере, два аспекта: философско-этический, психологический и медицинский.
1) Философско-этическая концепция смерти. – Здесь речь идет о том, что человека можно считать умершим, если у него отсутствуют сознание и самосознание, когда у него отсутствует познавательная активность, способность познания внешнего мира.
2) Медицинские критерии смерти. – Медики традиционно считают человека умершим, если у него отсутствует дыхание и не работает сердце. Однако успехи в исследовании мозга, достигнутые в ХХ веке, позволили выдвинуть еще один и очень важный критерий, а именно: человек умер, если у него весь мозг перестал функционировать как целое. Я подчеркиваю: весь мозг, а не только кора больших полушарий головного мозга. Поскольку в настоящее время доказано, что подкорковые центры и мозжечок продолжают работать (хотя бы несколько минут) и после того, как кора перестала функционировать (в электрофизиологическом аспекте кора уже «молчит», но в подкорковых отделах регистрируется электрическая активность. Именно исходя из последнего факта и определяют длительность клинической фазы умирания (от 4 до 6 минут) и пытаются за это время реанимировать умирающего.
3) Психологическая концепция и критерии смерти находятся в процессе становления. Эта концепция создается и совершенствуется по мере развития новой науки о смерти – психологической танатологии. Исходя из теперешнего состояния этой науки в качестве психологических критериев смерти человека можно выдвинуть следующие: 1) отсутствие сознания и самосознания; 2) прекращение работы экстерорецепторов; 3) выход «Я» из тела и восприятие им извне этого тела, в котором оно до этого находилось; 4) невозможность реанимации.
4) Биологическая смерть. – Биологическая концепция умирания лежит в основе медицинских критериев смерти. С биологической точки зрения человека можно считать умершим в том случае, когда имеет место следующее: а) все системы организма и мозг целиком прекратили свою активность; б) когда клиническая фаза умирания завершена и реанимация уже невозможна. Если даже мозг, а также системы кровообращения и дыхания поддерживаются живыми с помощью специальной аппаратуры. То, пока это имеет место, мы не вправе считать человека умершим. Смерть вегетативных центров подкорки и продолговатого мозга – это подлинная биологическая смерть.
Если в психологическом смысле смерть человека представляется лишь прекращением его земного существования и переходом в новый вид (и сферу) бытия, то в медицинском и биологическом смысле такая смерть окончательна.
Итак, согласно современным психологическим представлениям танатологов, смерть есть выход души (астрального тела) из физического тела и уход в «другие измерения бытия». Но существует еще одно определение смерти, о котором полезно знать. Речь идет о точке зрения медиумов. Они считают, что астральное тело и физическое тело связаны друг с другом с помощью сверхтонкой нити. Она идет от макушки астрального тела к макушке физического тела. Смерть, по их мнению, есть разрыв этой нити.
Об этом явлении мы еще поговорим. Однако до сих пор никому не удалось обнаружить такую нить. «Ни один эксперимент еще не обнаружил серебряной нити, но ее существование может объяснить, почему не всегда усилия воскресить человека приводят к успеху. Если человек в состоянии клинической смерти собирается продлить свое странствие к свету, в тот момент, когда он решает не возвращаться, серебряная нить рвется. На языке медиумов «разорвать серебряную нить» значит умереть[24].
Однако каким образом желание не вернуться разрывает нить, не совсем ясно. Но и такая гипотеза имеет право на существование, пока наука еще не выяснила все аспекты и механизмы умирания человека.