XI. Я получаю командировку к Ленину
В эти летние дни у коммунистов шла борьба с белыми за «Красную Горку»[33]. Прислушиваясь к доносившейся оттуда орудийной стрельбе, как и многие все еще убежденная в непрочности большевистской власти, я надумала просить фабком устроить мне немедленно командировку в Москву, «чтобы успеть увидеть Ленина», а главное, если свидание с ним состоится, просить его дать мне ответы на интересующие меня вопросы о будущем коммунизма[34]. Я направилась в Экспедицию, где меня ждала неприятная новость: Скопов распечатал присланный на мое имя Луначарским пакет и распорядился поместить в «Новые искры» находившуюся там статью, говорящую к тому же не о «народных университетах», а о кознях иностранной буржуазии.
На мой протест и указания, что мне было обещано «не касаться журнала» и что именные пакеты не имеет права распечатывать никто, я получила наивный ответ:
– Мы же знаем, что у вас с товарищем Луначарским секретов нет, а вызывать вас из-за такой глупости не стоило. Все одно не напечатать статьи наркома мы не могли бы, какая б она ни была.
Объяснение меня не удовлетворило, и сгоряча я даже хотела заявить, что ухожу из Экспедиции, но мысль о моем безвыходном тогда материальном положении и о том, что в таком случае я лишусь возможности говорить с Лениным, помогла мне сдержаться. Я обратила все в шутку и направилась к председателю фабкома просить о командировке.
Однако уговорить его, до сих пор беспрекословно выполнявшего все мои желания, на этот раз оказалось нелегко; он отговаривался тем, что это зависит не только от него, и согласился лишь после того, когда я сказала.
– Вы ведь всесильны на фабрике, вам и так никто не решится возражать, а тем более если вы укажете, что подношение Ленину первого номера «Новых искр» может быть полезным для рабочих.
– Уговорили! – засмеялся польщенный председатель. – Это действительно будет невредно для фабрики. Если первые номера уже готовы, вы можете ехать в Москву вместе с уезжающим туда на днях председателем московского фабкома Богдановым.
Удача моих хлопот несколько вознаградила меня за неприятность со статьей, и довольная я вернулась на дачу.
Но здесь меня ждал новый сюрприз: она оказалась разгромленной, причем и на грабеже сказались особенности переживаемого момента. По-видимому, грабителем явился кто-нибудь из местных крестьян, страдавший от недостатка мануфактуры и продуктов, ибо, не тронув бронзы и других ценных вещей, вор польстился на одежду и провизию.
Через несколько дней после этого я получила от председателя фабкома все необходимые для поездки в Москву документы, выданные мне как редактору[35] «Новых искр».
Удивило меня только, что в мандате была указана иная, чем в действительности, цель командировки, но на мой вопрос об этом председатель с улыбкой пояснил.
– Вы ведь все-таки классовый враг, душа которого, по пословице, – потемки. Вам, может, вздумается убить Ленина, а мы, пославшие вас к нему, отвечай тогда. С этим мандатом вам открыта дорога в Кремль, и я вас уполномочиваю побывать там, но из осторожности предпочел не упоминать об этом.
Перед отъездом я познакомилась с моим спутником – коммунистом Богдановым.
И по внешности, и по содержанию, это был типичный, очень темный мастеровой прежнего времени. В былые дни он состоял в партии социал-революционеров, был выслан из Петрограда и, вернувшись, проживал здесь нелегально с ведома местного околоточного, которого, по его словам, в благодарность за это во время революции спас от самосуда.
В назначенный для отъезда день мы с завидными для того времени удобствами, то есть в автомобиле и с казенными билетами, явились на вокзал. Как командированным по делам службы нам предоставлялось право ехать в «мягком» вагоне, но так как это было в разгар транспортной разрухи, мы едва попали и в «твердый», переполненный рабочими и крестьянами.
Дорогой мой провожатый все время пил спирт, который рабочие СССР, особенно занимающие ответственные посты, поглощают в небывалых до революции количествах, предпочитая его более слабой водке – «рыковке» —
Наш предком – товарищ шустрый —
Жарит речи что шарманка,
Днем – «помилуй, Ленин, мя»,
Вечерами – пьянка.
слышала я от одного рабочего.
– А кто сочинил этот стишок? – спросила я у него.
– А кто его знает. По всей фабрике ходит.
В Москву мы прибыли ранним утром.
– Вы можете остановиться на фабрике, если не побоитесь ночевать одна, – сказал Богданов. – Там все еще разгромлено и никто из наших не живет. Я, было, поместился в уцелевшем доме, но нынче тоже переезжаю в город.
Так как выбора у меня не было, пришлось согласиться.
В невероятно грязном полуразрушенном особняке бывшего директора фабрики нас встретила жена Богданова, совсем простая деревенская баба, молодая и очень антипатичная.
Окинув меня неприветливым взглядом и даже не поздоровавшись, она ушла с мужем в соседнюю комнату и громко сказала:
– Откуда еще такую фрю выкопал? Били, били, да, видно, еще для разводу оставили.
– Тише, – прикрикнул на нее председатель, – она – наша служащая.