4
Мой таинственный сосед
Обожаю новые знакомства.
Самец, смотревший на меня таким взглядом, наверняка желал привлечь мое внимание. Не он первый, не он последний. В который раз, помимо моей воли, сработало присущее мне очарование.
Я взяла на себя труд мяукнуть в его сторону, но этот наглец, к моему величайшему удивлению, на это ничего не ответил. Я питаю расположение к сиамским котам, хотя, надо признать, самомнения у них хоть отбавляй.
Желая выразить мои дружеские к нему намерения, я приняла соответствующую позу: кончики ушей чуть вперед, усы в разные стороны, хвост торчком.
Но сиамец продолжал сидеть, не двигаясь с места.
Обычно, когда по отношению ко мне проявляют подобное неуважение, я поворачиваюсь и ухожу. Однако той ночью заняться мне особо было нечем, поэтому я, существо по натуре любопытное, забыла о гордости и приготовилась перепрыгнуть на соседний балкон. Потом сгруппировалась, прицелилась, оттолкнулась, выпустила когти и вытянулась в полете, будто зависнув над разделявшей наши дома пустотой. На это мне потребовалось какие-то полсекунды. Расстояние было значительным, и я, не рассчитав силу толчка, промахнулась на пару сантиметров и пролетела мимо перил, на которые собиралась приземлиться. Лапки замолотили в воздухе.
Когти заскользили по металлу, не находя, за что можно зацепиться.
Сиамский кот по-прежнему глядел на меня, не двигаясь с места.
Самое что ни на есть полное унижение.
К счастью, мне удалось ухватиться за плющ, обвивающий балкон, и я, раздирая его когтями, поднялась на балкон.
Собрат будто застыл в позе йога.
Наконец цель была достигнута. Я зашипела, двинулась по перилам балкона, подошла к нему и мяукнула.
Он вел себя как настоящий стоик.
Вблизи я рассмотрела его получше. Это действительно был сиамец, судя по виду, ему было лет десять (поэтому мне, трехлетней кошечке, он показался стариком). Удивительное дело: у него на макушке красовалась сиреневого цвета пластина.
Проглотив обиду, я, как ни в чем не бывало, первой завела разговор:
– Вы наш новый сосед?
Мой вопрос остался без ответа, хотя я отчетливо улавливала исходившие от кота жаркие волны.
– Мы могли бы с вами поговорить? Я живу рядом и очень рада, что в соседнем доме тоже есть кот.
Сиамец лизнул лапку и поднес ее к правому уху, будто задумавшись. Я посчитала, что таким образом он выразил свое согласие. Сегодня у меня уже было достаточно неудачных попыток наладить контакт с другими, и мне не хотелось, чтобы то же самое случилось и с существом, говорящим со мной на одном языке.
– А что это за сиреневая пластина у вас на макушке?
Кот пристально на меня посмотрел и наконец удостоил ответом:
– Мой «Третий Глаз».
– А что такое «Третий Глаз»?
– USB-разъем, позволяющий подключаться к компьютеру и общаться с людьми.
Я не ослышалась?
– Что… как вы сказали?
Мне очень не хотелось признавать, что из сказанного я не поняла ни единого слова, но кот даже не потрудился повторить.
Сосед протянул лапку, снял сиреневую пластиковую нашлепку, опустил голову и предложил мне посмотреть самой.
Склонившись, я увидела сделанное прямо в черепе углубление в виде идеального прямоугольника, обрамленного полоской металла.
– Вы получили эту рану в результате несчастного случая? Это, должно быть, очень больно.
– Нет. Я сам попросил мне его сделать. На редкость практичная вещь.
– И что же вы говорите людям с помощью этого «Третьего Глаза»?
Сиамец еще несколько раз лизнул лапку, то и дело поднося ее к уху.
– Ничего.
– Тогда какой вам от этого прок?
– Я ничего им не говорю, хотя они действительно меня очень многому научили. К примеру, я познал механизмы функционирования человечества, а через него и всей Вселенной.
Эту фразу сиамец произнес столь равнодушным тоном, что я до глубины души поразилась его самонадеянности и надменности. Но уважение к нему внушали не столько его слова, сколько тон, которым они были произнесены. Неужели он и правда научился общаться с людьми?
– Я пыталась с ними разговаривать, ну… то есть с людьми… но они меня практически не понимают. Сегодня вечером служанка забыла меня вовремя покормить и заперла в помещении, из которого я не могла выйти. И все только ради того, чтобы уставиться в большую черную плиту на стене, которая светится и производит много шума. Я тоже долго на нее смотрела и наконец поняла, что в этой черной плите можно увидеть других людей… мертвых!
Сиамец сделал вдох, будто подыскивая подходящий тон, чтобы ко мне обратиться. Потом высунул длинный розовый язык и облизал губы.
– На их языке ваша настенная плита называется «телевизор».
– Допустим. Так вот в этом самом телевизоре были картинки событий, произошедших здесь же, на этой самой улице. Я сама видела. После обеда сюда явился какой-то человек в черном и воспользовался палкой, наделавшей немало шума.
– Это называется «винтовка», а если взрывы раздавались очередями, то у него, скорее всего, был автомат.
– Маленькие люди, вышедшие из здания с триколором, попадали на землю.
– Дом, над которым развевается флаг, называется детским садом, а маленькие люди – это дети, которые в нем воспитываются.
– Потом человек в черном швырнул в них эту свою палку, а сам бросился бежать. Маленькие люди, упавшие на землю, так и остались лежать.
– Обычное дело. Они были либо ранены, либо убиты. Он затем сюда и явился.
– Потом прибежали другие люди, поймали человека в черном и увезли его в машине с синим светом.
– Полиция.
– Потом подъехал еще один фургон, на этот раз белый, но тоже с синим светом на крыше. Из него также вышли человеческие особи, положили маленьких людей на кровати с колесиками и увезли.
– «Скорая помощь».
– Затем явились еще люди и разбились на пары – два человека вставали друг против друга и один освещал другому лицо.
– Это, наверное, журналисты. Они как раз и снабжают всех картинками, которые твоя служанка потом смотрит по телевизору.
– И что означает эта сцена?
– В данный момент люди переживают кризис. Их затянуло в вихрь жестокости, который с каждым днем набирает обороты и приобретает все более показательный характер. На мой взгляд, закончится все это не скоро. Типы вроде этого мужчины в черном приходят, чтобы убивать совершенно случайных людей. Это называется «терроризм».
– И какой им смысл убивать друг друга?
– Это позволяет спровоцировать сильнейшее эмоциональное потрясение и, таким образом, привлечь внимание окружающих к какому-либо делу, в первую очередь посредством изображений, которые потом передают по телевизору. Что-то вроде формы общения… В страхе люди становятся внимательнее, и ими тогда легче манипулировать.
– Ничего не понимаю.
– Я убежден, что готовится нечто несравнимо более страшное: война. Терроризм – это так, лишь предвкушение грядущих событий, он касается нескольких десятков человек, в то время как война направлена на уничтожение сотен тысяч, если не миллионов. И я полагаю, что она вот-вот разразится.
Кот резким движением почесал лапкой ушко.
Я не уверена, что уловила смысл всех его слов, потому что он не предпринимал никаких усилий, чтобы использовать вразумительный словарный запас, но общее представление все же составила и решила продолжить этот разговор, не желая показывать, что данная тема выходит за рамки моего понимания.
– Что мне доподлинно известно, так это что от терроризма и войны у моей служанки из глаз течет вода.
– Это называется «плакать». Люди плачут, когда им тоскливо и грустно. А жидкость, которая в такие минуты течет у них из глаз, не вода, а слезы. Вы наверняка пробовали их на вкус. Они соленые, не так ли?
Должна признать, что уверенность сиамца, как и удивительный багаж знаний, произвели на меня неизгладимое впечатление.
– По телевизору показывали не только мертвых маленьких людей. Там были и другие, они играли с каким-то шаром, а окружающие на них кричали. Вы можете сказать мне что это было?
– Футбол, командный вид спорта.
– Почему бы каждому из игроков не дать по шару?
– Это делается специально, чтобы игра преследовала определенную цель.
– То обстоятельство, что у них на такую ораву людей один-единственный шар, вызывает у них негодование, они нервничают и начинают носиться во всех направлениях, да?
– По сути, мяч у них один на всех только для того, чтобы они пытались забить его в ворота противника. Это позволяет зарабатывать очки и радует тех, кто наблюдает за игрой. Ведь ваша служанка, увидев это, тут же перестала плакать. Я прав?
– Ну да, когда шар оказался в сетке, она действительно испытала некоторое облегчение.
– Люди уверяют, что ненавидят войну и любят футбол, хотя, на мой взгляд, им одинаково нравится и то и другое. В противном случае они никогда бы так часто не смотрели новости по телевизору, а те, в свою очередь, не прерывались бы рекламой.
Сиамец говорил совершенно безразлично, словно все представлялось ему совершенно очевидным и не нуждалось ни в каких объяснениях. Усы у соседа были длинные и элегантные, а исходящие от него вибрации по-прежнему содержали в себе жаркое дыхание жизни.
– Так вы говорите, что узнали об этом благодаря расположенному на макушке «Третьему Глазу»?
– Фактически, это USB-разъем последнего поколения, он позволяет мне подключаться к компьютеру и, таким образом, получать доступ к знаниям. Впрочем, мне кажется, я вам это уже говорил.
Надменный тон старого кота приводил меня в отчаяние. В горле застрял комок обиды, но любопытство все же одержало верх над гордостью.
– К чему подключаться?
– К компьютеру. Это такая сложная вычислительная машина, благодаря которой я получаю подробные знания об их мире, а заодно и о нашем. Когда-то и я, как сейчас вы, ничего этого не знал. Нам, котам, не хватает перспективы, причем как во времени, так и в пространстве. По большей части нам доступна лишь очень ограниченная информация – то, что мы видим, слышим, чувствуем нашими явными и скрытыми органами восприятия. Это крохотный объем знаний, как правило ограничивающийся квартирой, двумя-тремя крышами, садом или улицей. Что касается людей, то они могут воспринимать события и за пределами своих физических органов чувств благодаря многочисленным современным средствам: телевидению, радио, компьютеру, газетам и книгам.
Сиамец вновь лизнул лапку и небрежно почесал за ушком. Я подумала, что он надо мной насмехается – сама виновата, выставила себя на посмешище неудачным прыжком и приземлением на плющ. Затем нервно фыркнула, пытаясь скрыть охватившее меня смущение.
– Лично я хочу наладить с ними прямой диалог: между разумом человека и разумом кошки. Чтобы не только получать, но и давать взамен.
– Это невозможно.
Сиамец уже достал меня своим важным видом, но я упорно пыталась сохранять хладнокровие.
– Я уже начала понемногу общаться.
– У вас нет «Третьего Глаза». Но даже если бы и был, то гарантирую вам, дражайшая моя соседка, что работает он только на прием, но уж никак не на передачу. Это кошки перенимают у людей знания, но не наоборот.
Я сделала глубокий вдох, чтобы не потерять самообладания, и настойчиво продолжила:
– Я мурлычу и тем самым внушаю своей служанке успокаивающие мысли. После этого она перестает плакать и уголки ее рта приподнимаются.
Кот вновь лизнул лапку и поднес ее к уху, будто ему не было до меня никакого дела.
Неожиданно с нижнего этажа донесся человеческий голос.
– Пифагор! Пифагор! – позвал он.
Небрежно повернув голову в ту сторону, откуда он шел, сосед спрыгнул с перил, сиганул в окно и, по всей видимости, отправился к своей служанке, относящейся к человеческому виду.
Ни малейшего намека на «до свидания». Я была возмущена до глубины души.
Чтобы вернуться домой, я решила прыгнуть обратно. Сгруппировалась, прицелилась, оттолкнулась, что было сил, рванулась вперед, вытянулась в полете и преодолела пространство, разделяющее наши дома. Этот прыжок длился чуть больше предыдущего. Приземление получилось поистине идеальное. Жаль, что рядом не было никого, кто мог бы мной восхититься. Это драма всей моей жизни. Когда у меня все выходит хорошо, смотреть на это некому, но стоит где-то напортачить, как тут же находятся свидетели.
Я юркнула в открытую балконную дверь и подошла к Натали, которая храпела как паровоз. А потом долго на нее смотрела, поглаживая лапкой усы.
Нужно во что бы то ни стало установить контакт, причем не только на прием, но и на передачу. Тогда этот зазнайка-сосед (как там его звали? Ах да, Пифагор… какое странное имя) увидит, что с другими видами можно поддерживать двухстороннюю связь. Чтобы умаслить мою партнершу по будущему межвидовому общению, я решила, что с моей стороны будет правильно принести ей из подвала мышь, пребывая в полной уверенности, что ей доставит удовольствие увидеть ее утром, по пробуждении, у своих ног. Ведь мышка, трепещущая в предсмертной агонии, – лучший подарок, который кошка может преподнести человеческой особи.