Глава 5
– Эмма, дорогая, сколько же у вас дел!
Артур Гридли, как всегда, источал очарование и был безукоризненно одет. Почтовые суда регулярно доставляли ему дорогую одежду, и он тщательно поддерживал образ главного денди острова.
Эмма натянуто улыбнулась, чувствуя себя неопрятной на фоне нарядного Гридли. Он-то уж точно не выжигал утром поля и не объезжал свою территорию. В управлении плантацией Гридли практичностью не отличался.
– Сэр Артур, рада вас видеть. Мы разве договаривались о встрече? – Эмма ни за что не выкажет перед ним страха, не предоставит ему еще одно оружие против себя.
Сэр Артур усмехнулся, сверкнув ровными белыми зубами. Многие женщины на острове находили его улыбку очаровательной, включая и жену губернатора. Но Эмма не из их числа, к чарам Гридли она равнодушна.
– С каких это пор старым друзьям, чтобы увидеться, нужно заранее договариваться? – Он дружески ей подмигнул. – Я пришел поговорить с Драйденом. Вчера царил такой хаос, что нам не представилось случая узнать друг друга. – Слово «хаос» было произнесено обвинительным тоном, будто Эмма подстроила пожар нарочно. – Далеко не идеальные условия для знакомства.
Эмма немедленно разгадала намерения Гридли. Он решил разыграть библейского змея-искусителя и добиться расположения Рена показным проявлением дружелюбия. Ей следовало заранее предупредить Рена, что Гридли способен обвести вокруг пальца того, кто зазевается. Эмма легко могла вообразить, какие истории он наплетет наследнику Мерри – ничего не подозревающему новичку, – чтобы урвать себе процент «Сахарной земли». С Гридли без предварительной подготовки лучше не встречаться.
– Мы с Альбертом были очень близки. Он был хорошим другом, – с печальной улыбкой сообщил сэр Артур, видя, что Эмма не собирается его поддерживать. Эмма же сочла, что любые ее пояснения останутся без внимания, а сэр Артур обожает себя рекламировать.
Приторно улыбаясь, Гридли задержал взгляд на Эмме достаточно долго, чтобы показать, что беспокоится о ней, после чего снова сосредоточил внимание на Рене.
– Я друг не только Мерримора, но, смею надеяться, и дорогой Эммы тоже.
– Прошу меня извинить, утро выдалось очень напряженным, – процедила Эмма сквозь зубы, едва держа себя в рамках приличий. Иных возражений он от нее не добьется. Согласно этикету, ей следовало ответить что-то вроде: «Ничего другого и не подразумевалось», хотя на самом деле все было наоборот. Не станет она с ним вежливо расшаркиваться на публике!
– Видел, что вы выжгли поля, – тут же подхватил Гридли, посылая Эмме неодобрительный взгляд, но адресуя следующую реплику Рену: – Не все здесь так поступают, Драйден. Плантаторы старого эшелона полагают это рискованным, но Эмма у нас привержена новшествам.
– Вы хотите сказать, что я выжигала поля, подчиняясь глупому капризу? – резко перебила его Эмма.
Она не позволит пренебрежительно отзываться о своих методах ведения сельского хозяйства, низведя все до женских прихотей, перед человеком, которого отчаянно стремится поразить своим знанием дела. То было взвешенное решение. Вот соберет она самый лучший урожай, тогда и докажет свою правоту!
– Эмма, без сомнения, знает, что делает. – Рен встал у нее за спиной, и она почувствовала исходящее от его тела тепло. Каков собственник!
В глазах Гридли что-то сверкнуло, но он продолжил со своей обычной доброжелательной улыбкой:
– Как бы то ни было, я рад вашему приезду, Драйден. Теперь вы возьмете бразды правления в свои руки, предоставив Эмме возможность хлопотать по хозяйству.
Боже, да он сегодня в ударе! Разве что не пощекотал ее за ушком как любящий дядюшка, каковым он в действительности не является. Гридли не собирался заменять ей отца, его намерения носили совсем другой, и явно похотливый характер.
– Я бы пригласила вас в дом, но у меня сегодня много дел, – резко ответила Эмма, как бы извиняясь за нарушение этикета.
– Обо мне не беспокойтесь, занимайтесь хозяйством. Как я уже сказал, я здесь не ради вас. – Гридли снова дружески подмигнул, показывая, что пошутил. – Я приехал повидаться с Драйденом, рассказать ему о положении вещей. Обещаем не путаться у вас под ногами, только не забудьте послать нам кувшинчик доброго фалернского вина на заднюю веранду. Мы посидим там и все подробно обсудим. – Он хлопнул Рена по спине. – Нужно же должным образом отметить приезд нового человека!
– Должным образом? – Рен бросил на Эмму взгляд украдкой, и она уловила в его голосе нотки веселости, предназначенные ей одной, и это делало их сообщниками против Артура Гридли. – Думаю, мне это очень понравится.
Губы Эммы сами собой растянулись в улыбке. Возможно, со стороны Рена это всего лишь стратегический шаг, но как же приятно осознавать, что он на ее стороне. С этой точки зрения она присутствие Рена не рассматривала, а ведь это открывает новые возможности. Враг моего врага – мой друг. Пока, по крайней мере.
Враг? Друг? Встревоженный сосед или высокомерный любитель совать нос не в свое дело? Непросто понять, к какой категории следует отнести сэра Артура Гридли. Расположившись в одном из двух одинаковых кресел-качалок на веранде, Рен попытался собраться с мыслями. Эмма держится с Гридли подчеркнуто равнодушно. Оттого ли, что на дух его не переносит, или из страха, что он способен раскрыть тщательно оберегаемый ею секрет? Судя по всему, Рену предстоит вечер открытий.
– Как вы находите наш мир?
Гридли вытянул ноги, устраиваясь поудобнее. По его собственному заявлению, он был близким другом Мерримора, но Рен этому не поверил. Гридли, судя по всему, привык приезжать на плантацию, но его действия выдавали корыстного человека.
– Жарко здесь, – любезно отозвался Рен, решив, что вежливость лишней не будет.
Гридли, возможно, захочет похвастаться, а значит, рассказать что-нибудь представляющее интерес для Рена. Знание, как известно, сила, если Рен разыграет свою партию с умом, то Гридли будет разглагольствовать весь вечер, думая, что устанавливает добрососедские отношения, а в действительности давая Рену то, что ему нужно, – информацию.
Рен давно усвоил, что именно умеющий хорошо слушать человек способен ловко лавировать в опасных водах высшего света. Значит, и в этой новой для себя среде нужно обзаводиться друзьями. Главное, чтобы друзья оказались настоящими. Интуиция подсказывала, что появятся также и ложные друзья, и ему предстоит выяснить, к какой категории относится сама Эмма. Кому можно доверять: совладелице плантации, предположительно безумной женщине, или одетому с иголочки соседу с благими намерениями?
– Действительно, жарко, совсем не то, что в Лондоне, – с готовностью закивал Гридли. – Вы привыкнете. Здесь бывают сезоны дождей и засухи, но место для жизни неплохое. Нет ни холода, ни снега, ни серых, унылых туч, на многие месяцы затягивающих небо.
Гридли был само воплощение дружелюбия.
Служанка внесла поднос с двумя бокалами и графином, в котором плескалась янтарная жидкость, и, поставив его на маленький столик, наполнила оба бокала.
– Вам понравится фалернское вино, – заверил Гридли. – Оно сладкое, пряное, с ноткой ванили.
Осторожно сделав глоток, Рен с облегчением убедился в правоте слов Гридли. Он различил вкус имбиря и миндаля, а также лайма.
– Превосходно.
Гридли засмеялся:
– Вы как будто удивлены. Не стоит. У Эммы лучшее фалернское вино на острове. Ее новая кухарка как-то по-особому его смешивает. – Вздохнув, Гридли понизил голос: – Эмма привыкла получать все самое лучшее: лучшую кухарку, лучшего полевого бригадира, лучшего управляющего, лучший штат прислуги. Тем самым она нажила врагов, что не может меня не тревожить. Поэтому я рад вашему приезду. Возможно, вам удастся вбить в ее голову немного здравого смысла.
Гридли послал Рену взгляд украдкой, явно рассчитывая на согласие, но Рен проявил проницательность. Ему требуется больше информации, прежде чем принимать чью-либо сторону, поэтому он решил притвориться несведущим новичком.
– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Разумеется, нет, это вполне объяснимо. Мы вас введем в курс дела, и вы скоро уразумеете, как мы тут живем и что делаем. – Гридли наградил его очередной дружеской улыбкой, но Рен был настороже.
– Буду вам очень признателен, – отозвался он нейтральным тоном, гадая, пришел ли Гридли по собственной инициативе или был делегирован соседями. Подобное прощупывание украдкой было Рену не в новинку, так как мало чем отличалось от проверок новых членов в мужских клубах Лондона.
– Эмма не виновата, – поспешно добавил Гридли. – Это все треклятая ремесленная программа. На бумаге выглядит гладко, но на деле стоит плантаторам целого состояния, да и работников не так-то просто найти.
Рен вопросительно поднял бровь, призывая Гридли пояснить свою мысль. Тот намек понял.
– Согласно новой системе, бывшие рабы получили право решать, хотят ли они и дальше работать на плантации, и выбирать хозяина по своему разумению. Мы не можем их принуждать. А они, естественно, ищут места, где платят больше, а требуют меньше. – В последней фразе заключалась жалоба на Эмму. – Она кормит их три раза в день и разве что одеяло на ночь не подтыкает, – с презрительным смешком добавил Гридли. – Вы и сами вчера стали свидетелем проявления ее заботы после обнаружения куклы-обеа.
– Вы подобное равноправие осуждаете? – уточнил Рен, внимательно всматриваясь в лицо Гридли и понимая, что этот человек явился сюда вовсе не с визитом вежливости. На кону нечто большее. Может, подоплека носит политический характер? Или экономический? Или социальный?
– Я осуждаю, когда действия одного человека не дают другому достойно зарабатывать на жизнь, – прямо ответил Гридли, а Рен бросил взгляд на его дорогие сапоги. Похоже, действия Эммы не сильно ущемляют Гридли.
Плантатор попытался сгладить свои слова взмахом руки.
– Эмма не понимает, что к чему. Уж слишком она мягкосердечная, но и импульсивная тоже, а это, сами понимаете, не лучшее сочетание для бизнеса. Она не способна увидеть картину в целом и последствия, которые ее действия будут иметь для всех нас. – Он говорил с жаром и яростью.
Рену подобное объяснение характера Эммы не понравилось, и он сам себе удивился: с чего это ему захотелось защищать женщину, которая ясно дала понять, что на дух его не переносит? Но Гридли его возмутил – хорош гусь, нечего сказать: пришел в гости к соседке, пьет ее вино и ее же очерняет в глазах едва знакомого человека!
– Возможно, вы к ней слишком строги, – предположил Рен. – Она полагает, что действует в интересах вверенной ей плантации.
Гридли мгновенно посуровел:
– Но весьма серьезные последствия ускользают от ее внимания. Есть мы, и есть они, и их значительно больше. Если мы не будем держаться вместе, скоро они потребуют выделить им места в ассамблее – или захватят их силой.
Его слова поразили Рена, он понял, что имеется в виду. Белое население острова многократно уступало по численности бывшим рабам – соотношение было примерно один к десяти – что, разумеется, порождало напряжение. Находящиеся в меньшинстве плантаторы держали в своих руках всю законодательную власть, а бывшие рабы имели численное преимущество и представляли собой внушительную силу, способную нанести сокрушительный удар.
Восстание, успешное восстание, было возможно и даже вероятно. Еще живя в Лондоне, Рен узнал, что они случались на других островах Западной Индии. Люди вроде Гридли верили, что подобные бунты против власти неизбежны и защитить себя можно одним-единственным способом – узаконить карательные меры.
Но, даже понимая логику плантаторов, Рен был с ней не согласен. Подобное вольнодумство роднило его с Эммой, а вот Артур Гридли и прочие соседи, узнай они об этих его идеях, в восторг точно не придут. Из предосторожности он не спешил обнародовать свои взгляды.
– Может, работая вместе, людям удастся найти общий язык? – предположил Рен.
Ему не хотелось ни лгать Гридли, ни открыто объявлять о своем с ним несогласии. Однако, долгое время плавая в мутных водах лондонского света, он уяснил, что некоторые мосты ни в коем случае не следует сжигать. Если Эмма уже так поступила, Рен тем более не имеет права следовать ее примеру, ведь на кону благополучие «Сахарной земли», хотя он и поддерживает отмену рабства и даже идею перераспределения мест в ассамблее для более точного отражения картины действительности.
– О каком общем языке может идти речь? – отрывисто и грубо отозвался Гридли. – Когда вы лучше познакомитесь с островом, поймете, что я имею в виду. У нас нет бесхозной земли, она вся в собственности. Получившие свободу рабы хотят иметь свои наделы, но где их взять? Не дробить же имеющиеся плантации! – Оборонительный тон его голоса не вязался с высказываемыми убеждениями.
Конец ознакомительного фрагмента.