И дева стала блудницей
Она сидела на поваленном дереве в чаще лесной, и смотрела на неподвижную воду лесного озера. Прекрасная с мудрой подошли и остановились около нее. Больше никто не рискнул бы остановиться и взглянуть на русалку, все старались уйти скорее, и не смотреть в зеленоватые, полные печали глаза. Где-то пронзительно закричала, а потом зарыдала Болотница, она ждала и звала кого-то из людей.
– Что с ней? – спросила Яга у богини любви Лады, понимая, что только одна знает ответ на этот вопрос, – вроде бы она убежала от всех мужей смертных.
– Вот именно от смертных.
Лада говорила мало и тихо, словно боялась нарушить покой этой девицы.
Яга встрепенулась, а еще недавно казалось, что ничего в этом мире уже не могло интересовать и волновать ее.
– Но тут был он.
Она вспомнила о том, что вчера к ней Кощей наведывался, и хихикнула. Тут же остановилась, потому что понимала, что богиня строга и шутить не намерена.
– О чем ты, старуха? – уже спрашивала та.
– О Кощее, конечно, кто еще мог прийти ко мне. Он часто захаживает, но не он же соблазнил нашу недотрогу, украсть девицу он мог конечно, но соблазнить, – это не в его власти.
Лада почувствовала, что та догадывается, но боится узнать правду, которая может испугать даже Ягу. Она не очень поняла речей мудрых, и ирония ускользнула от сознания ее. Да и думала богиня гармонии о странной девушке, которой с детства снились только Солнечные боги, и когда кто-то из парней пытался к ней приблизиться, словно на зверя лютого, она на него взирала. Так, что и самые смелые, и самые отчаянные в сторону отходили и исчезали. Не хотелось им посмешищем оказаться, и чувствовать себя отвергнутыми никому не хотелось. Да и что особенного в этой девице, кроме того, что она недотрога, ничем она от других и не отличается. Вот если бы кто-то полюбил ее по -настоящему, но таких в тот момент не оказалось.
А когда нашелся самый отчаянный, такие всегда бывают, и решил в Купальскую ночь, когда девицы не могли отказать им в близости, если у костра появились, добиться Рады, она бросилась бежать, и исчезла в заповедном лесу, куда он за ней не решился ступить. Уже и листья желтые от деревьев отваливаться стали, а она все не возвращалась.
Сначала ждали и спрашивали о ней в поселке, а потом и позабыли вовсе, некому было особенно волноваться и беспокоиться, ничего кроме усмешек в душах людских и не возникло тогда, когда о ней говорить начинали.
Так и осталась она без роду своего, ни они особенно не волновались о ней, ни она о них. И только богиня Лада не могла обойти и отмахнуться от любой из девиц.
Яга расположилась в укромном уголке озера, и взглянула на неподвижную воду. Она хотела узнать, что с приблудной произошло накануне. Лада стояла рядом. Она все знала, но не могла тоже от воды взгляда отвести. Одно дело слышать рассказ Берегини, а второе- видеть все самой. Сначала было просто темно на зеленой той воде, но потом выплыла луна, и можно было различить во тьме и дерево то самое, мимо которого проходили они и девицу в белой одежде. А потом зашевелились ветки, и что-то стало происходить. В такой час в заповедном лесу мог быть только кто-то из богов.
– Уж не Перун ли озорничать начал? – тихо просила Яга.
– Не зови его, пока он молнией тебя не пронзил, – говорила Лада.
– Стрибог, кто еще может такой ураган тут навести, – она поежилась, казалось, что ей стало холодно.
– Когда и где он останавливался, и я -то удержать его не могут, а тут девчонка какая-то.
И тут они увидели красавца с темными и бездомными глазами. В звериной шкуре он и на самом деле был похож на медведя, как многие о нем и говорили.
– Он, – упавшим голосом прошептала Яга, в один миг припомнив сколько в свое время она из-за него натерпелась, – я ведь чуяла, что он где-то рядом, что он пришел ко мне снова.
– Пришел да не дошел, – оборвала ее Лада.
А Велес между тем уже обнимал и целовал строптивую девицу. И она, лучше бывшей возлюбленной не смотреть на такое, она так обняла его, так в нем растворилась, что, кажется, стала одним с ним целым. Яга отвернулась от озерной глади.
– Почему ты позволила это? – пытала богиню Яга.
– А как я могу не позволить ему любить, он молод, как всегда, сил девать некуда, наслушался рассказов парней о непокорной и недоступной, и что ему оставалось делать, как посмеяться над ними и легко добиться того, что не дано никому другому.
– Он надо мной посмеялся, – говорила она.
– Опомнись и взгляни на себя. Ты была красавицей когда-то, да времена те давным давно миновали, но старость неумолима. Утешься тем, что он ищет тебя и находит, в каждой новой девице, тебя одну.
А между тем белокурые волосы девицы уже были разбросаны по траве, и грудь обнажена, и она звала его к себе, и требовала, чтобы он скорее приблизился,
Яга в ярости топнула по озерной глади, и все исчезло. Зашаталась девица на той стороне, и тот, кто приближался к ней, да так, что дух захватывало. Нет, она не хотела этого видеть, и вспоминать о том, как было, не хотела.
Желтый лист закружился над ее головой и упал на озерную гладь уже навсегда скрывшую от ее взора то, что происходило этой ночью
Богиня растворилась в воздухе, словно ее не было. Яга же направилась к поваленной березке около озера. Она хотела еще раз взглянуть на девицу.
– И дева стала блудницей, – прошептала она, – и усмехнулась.
Та вздрогнула и взглянула на старуху.
– Мне все ведомо, это было, но больше никогда не будет, а ты просидишь здесь до того дня, пока не станешь такой же безобразной, как я, и не свалишься в это озеро замертво. Ни его не будет, никого другого – никогда.
Ничего ей девица не ответила. Только слезы катились по ее щекам. Старуха отправилась к своей избушке. Боль и обида не прошла, но стало немного легче. А тот, из-за которого поднялась вся эта буря, был где-то и с кем-то, потому что он был тогда богом всего живого, и постоянно должен был оживлять этот мир и дарить ему самых сильных и прекрасных сыновей.
Он не унывал, и ему это очень нравилось.