Глава 1
Шумная компания уже несколько часов веселилась в лондонской квартире Лейва. Торт давно съели, поздравительные тосты произнесли, подарки развернули. День рождения близнецов шел полным ходом. Лейв предоставил им свою квартиру, даже зная, что после вечеринки его ждет апокалипсис местного масштаба. Ему было все равно. Квартира стала всего лишь временным пристанищем и не была ему столь дорога. Достаточно будет вызвать бригаду уборщиков, и все станет как прежде. С момента его перерождения прошло два с лишним года, и он смог полностью освоиться в Нижнем Царстве.
За окном шел ливень. Молнии вспыхивали, окрашивая небо над городом в пурпурные тона. Такой грозы не было уже много лет. По улице несся почти сплошной поток воды. Редкие прохожие, которых нужда выгнала на улицу, старались передвигаться под навесами домов. Температура опустилась до девяти градусов по Цельсию, что было несвойственным явлением для августа. Лейв открыл окно и подставил лицо каплям воды. Это было невероятно приятно. Дождь смыл привычные запахи города, оставив в воздухе ни с чем несравнимый аромат. Пока его друзья вдоволь пили и ели, он смотрел на девушку в соседнем доме. Она зябко куталась в клетчатый плед и плакала. Он часто наблюдал за ней, когда приезжал в эту квартиру, и почти всегда она плакала. Он научился различать истинную грусть и притворные рыдания, целью которых было лишь желание привлечь внимание к своей персоне. Девушка ничем не выделялась. Незапоминающееся лицо, тусклые русые волосы, чуть полноватая фигура, которую она прятала под мешковатой одеждой. Это был мир людей. Ему было интересно, что бы могла сказать эта девушка, если бы знала, что в доме напротив, в квартире, чьи окна смотрят на нее, другой мир. Как бы Лейв ни хотел ей помочь, он понимал, что теперь мир людей для него чужой. Даже его человеческое происхождение не поможет ему понять грусть этой девушки. Он смотрел на нее, потому что боялся потерять последнюю крупицу человека в своей душе, хотя ни на миг не хотел признаваться в этом даже себе.
Много лет он не мог найти место в жизни, не знал, куда себя деть, пробовал разные хобби, менял специальности, но каждый раз ему чего-то не хватало. Он быстро увлекался и так же быстро остывал. Он сильно огорчил родителей, когда бросил медицину и посвятил свою жизнь военной карьере. Ему казалось, что среди военных он нашел свое место, но очень скоро неприятное ноющее чувство вернулось. Однако оно не было столь сильным, как тогда, когда он занимался медициной или историей, а посему решил не уходить из армии. После перерождения понадобилось время, чтобы осознать все масштабы изменений в его жизни. Научиться контролировать обостренные чувства демона, нечеловеческую силу и специфические способности. Сначала он мучился от яркого света, слишком сильных и навязчивых запахов, вздрагивал от прикосновений. Дисс раскрыл перед ним свои двери, принимая его, давая чувство долгожданного покоя и осознание того, что он находится там, где должен быть.
Его учителями стали друзья. Среди них перерожденными были только трое, помимо него самого. Сантьяго, Мирослава и Сольвейг также были в человеческих телах до того как умерли и возродились уже демонами. Процесс, как они объяснили, был прост: достаточно, чтобы спящий демон умер насильственной смертью до определенного возраста. Если он проживал дольше отведенного на становление души времени, демоническая душа оставляла тело и искала нового носителя, чтобы переродиться. Также Лейву объяснили, почему демоны не убивают носителей сами. Носителю, убитому не человеческой рукой, необходим более длительный период становления. Его силы проявляются медленно, и он нуждается в более тщательном надзоре, в то время как невинно убиенный получает почти все свои способности сразу. Сольвейг пояснила, что такие серьезные усилия прикладывают исключительно тогда, когда в человеке спит не рождавшаяся прежде душа высокого чина. Людей, которые носят старые души, выслеживали специальные отряды и простым выстрелом в сердце превращали их снова в тех, кем они являлись. На них проблема с развивающейся постепенно силой не распространялась. С момента превращения старение останавливалось. Кто-то молодел, кто-то стремительно развивался, если перерождение произошло в сравнительно юном возрасте. Но раньше восемнадцати лет никого не забирали.
У Лейва была молодая душа, и не было прежнего воплощения. Во время Первой войны ему не посчастливилось родиться, но печать души на Скрижали осталась. Так же, как Сантьяго, Мирослава и Сольвейг, он изучал новый мир, имея лишь базовые представления о нем.
В перерывах между тренировками Лейв читал все, до чего мог дотянуться. Он пользовался Великой библиотекой Дисса, внутренней сетью Нижнего Царства, жадно прислушивался к словам преподавателей в военной академии. Таких как он в Нижнем Царстве была треть, остальные родились в Диссе. Лейв испытывал к ним легкую зависть, ведь им не пришлось так долго искать себя, каждый день задавая вопрос «кто же я?».
Огорчало Лейва только необходимое условие – «умереть» для мира людей. Для него время остановилось в возрасте двадцати восьми лет. Вскоре люди заметят этот парадокс. Через год после перевоплощения Лейва Сольвейг отвезла его на свою могилу в Стокгольме. Каждый год она приходила на кладбище и стояла неподалеку от памятника. Она маскировала свою внешность платком и очками на пол-лица, хотя могла воспользоваться иллюзиями. Но здесь ей хотелось оставаться собой.
Они провели на кладбище несколько часов, наблюдая за людьми, приходившими почтить ее память. Спустя тридцать лет она так и не смогла полностью отпустить их. Они были ее якорем человечности.
Первым пришел представительный мужчина лет шестидесяти. Он принес большой букет чайных роз, долго в молчании смотрел на могильный камень, а Сольвейг – на него. Она машинально отступила ближе к дереву, украдкой наблюдая за посетителем. Лишь потом, несколько месяцев спустя, она рассказала Лейву, кем для нее был этот человек. Ларс, первая любовь, подготовка к свадьбе, кольца, торты, платье. Ей так и не удалось попрощаться с ним, но так требовали обстоятельства. Сольвейг считала себя виноватой в том, что он так и не женился, не завел семью, которую сильно хотел. Он стал успешным бизнесменом, но счастья так и не нашел.
Через полчаса после того как Ларс ушел, пришли близкие родственники. Младшая сестра Сольвейг стала матерью троих детей, в ее жизни все было благополучно. Любящий муж, дом – полная чаша.
Родители – пожилые, но крепкие люди.
Отец, седой высокий мужчина, проронил слезу, когда возлагал на могилу цветы. Он говорил, как любил свою дочь, как ему ее не хватает. Усиленный слух демонов позволял различать каждое слово. Сольвейг все это слушала, опустив голову. Ее терзало чувство вины за то, что она вынуждена была обмануть своих родных. Мать держала под локоть старшую дочь. Она выглядела спокойной и не смотрела на могилу, но то и дело оборачивалась, осматриваясь по сторонам. Сольвейг отступала за Лейва. В один момент взгляд матери задержался на Лейве, она улыбнулась одними губами и отвернулась. Более она не оборачивалась. Похоже, она знала, что ее дочь жива. А может, материнское сердце не позволяло ей поверить в трагедию и смириться с ней.
Родственники еще какое-то время стояли у могилы, но вскоре ушли и они. Сразу после их ухода Сольвейг открыла портал, и они с Лейвом вернулись в Дисс.
Вспомнив эти события, Лейв приложил кулак к губам. Его мысли мгновенно запутались, и от прежней безмятежности, навеянной дождем, не осталось и следа. Он отвернулся от окна и громко сглотнул. Он придумал уже сотни способов обыграть свою смерть, но ни один из них не казался ему гуманным по отношению к родным. Он хотел поделиться своими мыслями с друзьями, но каждый раз сворачивал разговор, толком и не начав его. Друзья понимающе кивали и не торопили его.
Из мрачных мыслей его вырвали измененные гелием голоса друзей. Они задорно пели поздравительную песню, то и дело кто-то начинал смеяться. Сантьяго пытался поддержать эту какофонию игрой на гитаре, но и его прорывало на смех, так что он только и мог, что невпопад дергать струны.
На кухню зашла Сольвейг. Она все еще разговаривала голосом бурундука из мультика, что, по-видимому, ей очень нравилось, так как наполовину сдувшийся шарик был при ней. Она протянула Лейву бутылку рома и улыбнулась.
– Я вижу, ты грустить вздумал? Не годится! Наливай и пей!
– Не откажусь, – Лейв улыбнулся в ответ и, запрокинув бутылку, сделал три больших глотка. – Знаешь, в жизни демона есть, пожалуй, только один существенный минус, – сказал он и прокашлялся.
– Какой? – Сольвейг почувствовала, что к ней возвращается нормальный голос, так что сразу же поднесла ко рту шарик и вдохнула почти половину от оставшегося объема. Она ткнула кулаки в бока и подозрительно сощурилась. Она была уже довольно сильно пьяна, так что вид у нее был скорее забавный, чем грозный.
– Напиться тяжело. Раньше мне бы хватило одной бутылки, чтобы войти в твое состояние, а теперь я и тремя не напиваюсь, – Лейв с сожалением посмотрел на три пустых ящика от рома и два от водки, разбросанные по кухне. – А сегодня, как назло, я еще и трезвею в течение часа.
– Не горюй! Близнецы рождены в Диссе, они вообще уходят, только выпив, как минимум, ящик! А сейчас оба пьянее сапожника, – она захихикала и, отложив шарик, взяла вторую бутылку рома из нового ящика. – Сейчас все исправим! Кстати, ты не хочешь к нам вернуться, а то ты так внезапно ушел.
– Да, я сейчас. Просто задумался, – Лейв поднял бутылку. – За близнецов! Пусть будут счастливы!
– За близнецов! – поддержала Сольвейг и залпом осушила половину бутылки. Потом посмотрела на Лейва и вздохнула. – Перестань думать о людях так часто. Ты им ничего не должен. Они говорят о человечности, но, исходя из значения этого слова, у людей ее почти не осталось. А та плакса из окна напротив сама виновата.
– Откуда тебе знать?
– Ты не первый день наблюдаешь за ней. Я выяснила, кто она такая. Ты же не удосужился, – Сольвейг присела на стул и предложила Лейву сделать то же самое. – Она сама ввела себя в это состояние. Она жалеет себя по делу и без…
– Стой, стой! Ее грусть настоящая, – возразил Лейв и допил бутылку. Проявились первые признаки опьянения, и он почувствовал некоторую легкость в теле и туман в голове.
– Ну, а ты бы о себе любимом как скорбел? Не искренне? – Сольвейг твердо решила напоить Лейва до беспамятства, посему быстро достала еще одну бутылку и протянула ему.
– Логично, – Лейв кивнул в знак благодарности.
– Эй! А хочешь, сделаем так, что она никогда себя больше жалеть не будет? Ну, вот просто не будет – посмотришь, как изменится ее жизнь к твоему следующему приезду.
– А это как? – Лейв заметно повеселел.
– Пошли, покажу, – Сольвейг спрыгнула со стула, не забыв при этом о бутылке, и выскочила из кухни.
– Ребята, мы сейчас вернемся! – закричала она уже от входной двери. Ответ она не разобрала, так как шарики с гелием в комнате еще не закончились.
Лейв догнал ее уже на улице. Проливной дождь мгновенно промочил их до нитки. И, если Сольвейг все-таки надела резиновые сапоги, то Лейв выскочил в легких кедах. К тому моменту, как они оказались у входа в чужой подъезд, он был уверен, что обувь придется выбросить. Сольвейг неслась вперед, не обращая ни на что внимания. Мигом они взлетели на четвертый этаж. Когда Лейв опомнился, Сольвейг уже настойчиво колотила кулаком в дверь.
– Соль, звонок же есть, – сказал изумленный ее прытью Лейв.
– Сломан. Или отключен. Не знаю, он не работает, короче, – Сольвейг била в дверь с такой силой, что казалось, она вот-вот слетит с петель.
– Я никого не хочу видеть, уходите! – послышался раздраженный голос за дверью.
– Меня захочешь! – закричала в ответ Сольвейг.
Лейв тем временем начал тихо посмеиваться. Он бы тоже побоялся открыть тому, кто так колотит в дверь.
– В глазок посмотри – все поймешь! Открывай, давай!
Сольвейг отступила на шаг и наклонилась немного вперед. За дверью послышался шорох. Оба они – и Лейв, и Сольвейг – отчетливо видели, что происходило за дверью, как девушка в нерешительности покусывает ногти, как пытается сделать шаг к двери и сразу же отступает. В момент, когда она приняла решение и все же посмотрела в глазок, Сольвейг заговорила. Ее голос отдавал металлом, он стал глубоким и зычным, словно распространяясь через невидимые динамики.
– Открой! Ты знаешь меня, дорогая.
Повинуясь воле демоницы, девушка открыла дверь нараспашку и впустила непрошеных гостей в дом. В нос ударил запах ароматических палочек, дешевого дезодоранта для дома и смеси каких-то специй. Сольвейг как вошла в квартиру, так, не останавливаясь, мгновенно проследовала в гостиную. Лейв, хлюпая кедами и оставляя на полу мокрые пятна, устремился за ней. Девушка, не обращая на это внимания, закрыла за ними дверь и пошла следом.
– Собственно, Лейв, вот тебе яркий пример того, как живет тот, кто решил, что жизнь к нему несправедлива.
– И в чем это выражается? – Лейв осмотрелся и скрестил руки на груди. – У нас ликбез по психологии или мы пришли ей помочь?
– И то, и другое. Выражается это в том, что в доме море дешевых, никому не нужных вещей из телемагазина, сувенирной лавки и еще бог знает чего. Она покупает их, чтобы «порадовать» себя. Кстати, тем самым давая себе повод еще раз пожалеть себя.
– Это правда, – вступила в разговор хозяйка квартиры. Она стояла ровно, словно кол проглотила, ее взгляд остекленел.
– Что это с ней? – Лейв вскинул бровь и поводил рукой перед ее глазами.
– Внушение. Иначе она бы не отрыла дверь, – пояснила Сольвейг.
Не церемонясь, она уселась на диван и закинула ноги в грязных сапогах на стопку пестрых подушек. Лейв скривился. Она проследила его взгляд и отмахнулась.
– Все равно завтра они окажутся на помойке.
Сольвейг загадочно улыбнулась и поманила девушку к себе.
– Жалко себя, правда? – и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Мужчины не обращают на тебя внимания, друзья уходят, им с тобой скучно.
Она загибала пальцы. Ее рука была прямо напротив лица хозяйки квартиры.
– Ты возвращаешься домой, проходя мимо магазина со всякими штуками для интерьера, и каждый раз покупаешь себе утешительный приз за то, что твой день был как всегда серым и убогим.
Девушка, подчиненная воле демона, не могла пошевелиться, она не проронила ни слова и могла только плакать.
– Соль, прекрати, что ты делаешь?! – не выдержал Лейв. – Ты же издеваешься над ней!
– Нет. Я делаю то, что обещала. А без вводной она не поймет ничего, – она вздохнула и откинулась на спинку дивана. – Если годами врать себе, то рано или поздно начинаешь верить в свою ложь. Смотри!
Сольвейг щелкнула пальцами, и девушка упала на пол, закрывая руками лицо. Теперь она плакала горько, навзрыд, не стесняясь присутствующих в комнате незнакомых ей людей.
– Как тебя зовут, болезная? – не унималась Сольвейг.
– Анна, – всхлипнула девушка.
– Я права, Анна? – Сольвейг пересела к ней на пол и встряхнула за плечи. – Я права?!
Она перешла на крик и еще раз встряхнула свою жертву.
– Так, хватит! – Лейв попытался подойти, но, встретившись с горящими глазами Сольвейг, отступил.
– Не хватит! – прошипела Сольвейг. – Ты хотел ей помочь – я помогаю. Но, в отличие от Князя, я не могу подселить чувство и дать ему развиваться самостоятельно. Я должна сломать все заслоны, которые она сама себе настроила. И я сломаю. Не гуманно? Да, пожалуй. Но действенно и практично. Это будет ее решение, ее воля, а не моя.
– Ты уверена? – вздохнул Лейв и присел на ручку кресла.
Он осмотрелся и скривился.
– Дом выглядит фальшиво-конфетным, переполненным всякой ерундой и в то же время пустым и неуютным.
– Вся ее жизнь построена на фальши и сокрытии тайных желаний. Я не знаю, кто так постарался, чтобы нанести ей столько психологических травм, но завтра исчезнет последняя память о них.
Она снова посмотрела на плачущую девушку и взяла ее сознание под свой контроль.
– С этого дня ты перестаешь жалеть себя. В твоей жизни больше нет места унынию. Деньги, которые ты выкидываешь на кучу ненужных вещей, ты потратишь на нормальный гардероб, спортивный зал и книги. Ты будешь больше гулять… – Сольвейг посмотрела в окно. – Когда распогодится. А еще… Ты забудешь того козла и больше ни одной слезы не проронишь из-за этого ничтожества. Эй! Пять лет прошло, дура!
Закончив свою речь, она помогла подняться девушке и уложила ее на диван. Анна мгновенно заснула, а Сольвейг укрыла ее теплым пледом.
– Ты забудешь, что видела нас. Ты приняла это решение сама, – голос демоницы подобрел. Она улыбнулась и обернулась к Лейву.
– Ты чувствуешь?
– Что именно?
– Чувство безысходности исчезло.
Лейв улыбнулся и кивнул.
– Вообще помогать людям не входит в наши обязанности, но иногда, хочешь или нет, нам приходится делать такие вот вещи.
– Кто еще так может?
– Да все. Просто нужно найти свой способ. Некоторые делают это во сне. У меня, увы, он разрушительный и жестокий, под стать моей силе, – она пожала плечами. – Ты тоже сможешь, когда разберешься в себе. Но захочешь ли?
Лейв тоже пожал плечами. Вся ситуация, которая изначально виделась ему гадкой, вдруг окрасилась другими красками, перестала казаться неправильной. Сольвейг в присущей ей стремительной манере совершила то, чего не мог он, и чего не могла сделать Анна.
Сольвейг сладко потянулась.
– Нам пора возвращаться, у нас еще вся ночь впереди. Уже можно отправляться в Дисс, в клуб. Самое время погулять как следует.
Лейв кивнул. Он пошел за Сольвейг, но чуть позади. Ее легкое короткое платье немного подсохло и все еще липло к телу при ходьбе, подчеркивая точеный силуэт. Рыжие волосы слиплись от дождя, но все так же горели огнем. Она была прекрасна, и его сердце на мгновение замерло.
Через полчаса они уже были в клубе. Музыка оглушала и пьянила сильнее алкоголя. Площадка для танца была забита до отказа, демоны развлекались. «Котел» – одно из тех мест, где можно было забыться, где никто не чувствовал себя одиноким. Здесь, на площадке, все были счастливы. Они плотно прижимались другу к другу разгоряченными телами и не делали различий между друзьями и незнакомцами. В «Котле» все забывалось…