Глава 9
Жизнь не стояла на месте. Где-то гремели клинки, где-то готовились заговоры, где-то клялись в вечной любви, а потом спокойно предавали, где-то… По большому счету Московия избежала этого. Но большой радости она не испытывала. Со времен Калиты эта земля стала оазисом спокойствия и бурного развития.
Казалось бы, собрав силы для великого дела и совершив его на Куликовом поле, победа должна была бы принести Руси дальнейшее спокойствие и процветание. Но, как говорили старые люди: человек предполагает, а Бог располагает. Враг нашел в себе силы и нанес ответный удар. Правда, его победа не обошлась без хитрости и обмана. Да и попировать он успел всего три дня, а потом постыдно бежал. Но сбрасывать его со счетов было рано. И он это подтвердил еще раз: Тохтамыш потребовал у московского князя восемь тысяч рублей, чтобы возвратить из орды наследника. Раньше бы Московия, не задумываясь, отдала бы и больше. Но последствия этих трех дней были тяжелыми. Казна оказалась пустой. Но Московия не была бедной. Кое-что осталось, и это позволило встать на ноги. Но все же в эти дни собрать столько денег, значило бы остановить начатое восстановление, оставить десятки тысяч людей без крова и еды. А это – рубить свои корни. Димитрий Донской допустить этого не мог. Хотя мысль, что он не может спасти сына-наследника, отдавалась в груди жестокой болью.
Димитрий хорошо помнил тот черный день в его жизни. Он только что вернулся после объезда мест, подвергшихся нашествию Тохтамыша. Душа переворачивалась, глядя на то, что натворили непрошеные гости, но она и ликовала, видя, как люди, словно муравьи, взялись за обустройство своей жизни. И великий князь сопереживал вместе с ними это горе. С чувством удовлетворения вернулся князь домой. И вот долгожданное письмо из Орды. Отписывал Кошка. Он в ярких красках сообщил, как вел себя Василий у хана, как ему удалось обставить тверцев. Дьяк читал, а у князя глаза светились от радости.
Но вот дьяк дошел до строчек, где сообщалось, что хан требует выкупа. Услышав эти слова, князь, не сдерживаясь, заскрипел зубами, а руки сжались в кулаки с такой силой, точно он увидел перед собой врага. Князь в ярости заходил по комнате.
Немного успокоившись, князь присел на одр. Дьяк сидел, не шелохнувшись, а князь уставился в пол. Наконец он поднял голову.
– Внук, – он посмотрел на дьяка, – хан хочет мня разорить дотла, чтобы Московия больше не поднялась. Вот! – он сделал фигу и потряс ей: – Что хан от меня получит. Но отпиши ему, что как соберем деньгу, сейчас же и отправим. Пущай ждет, собака! Так напиши, чтобы пока у хана зла не вызывать. Василию опиши, че и как у нас.
Бояре, сопровождавшие Василия, заметили, как сильно поменялся их князь задружившись с Албердой. Хандра, охватившая было его, пропала, как весенний снег. Князь был наполнен жизнью, для них непонятной, скрытой. Но они видели, что менялся Василий с лучшую сторону: становился более рассудительным, но и более жестким. Сейчас боярин Кошка денно и нощно занимался каким-то поручением княжича, о котором никому ничего не говорил.
Одно дело у него не получалось. Мурат наотрез отказался продавать девку за любые деньги. И боярин надеялся только на его отца Едигея, который отбыл невесть куда. Едигей был хитрым и умным человеком. Их пути однажды пересеклись. Еще в период Мамаева правления Едигей был его правой рукой. Тогда они встретились на переговорах и поняли друг друга. Дело решили так, что оба хозяина остались довольны. Вот на него-то и надеялся Кошка. А пока…
Василий пришел к Алберде, но того не оказалось на месте. Старый Алберда только пожимал плечами. Поучившись у него татарскому, Василий пошел домой. Так продолжалось несколько дней, и Василий понял, что его друг в одиночку пытается что-то сделать. Ему хотелось быть рядом, помочь другу. Но где он?
В один из дней Василий направился, как обычно, к старому Алберде. Подходя к его выцветшему шатру, он уловил вкусный и необычайный аромат. Входя в шатер, княжич подумал: «Что-то у старого случилось». И увидел его сидячим, калачиком свернутые ноги. С обеих сторон горели, коптя, фитили, опущенные в мисы с жиром. Поза его была какой-то застывшей, и он не ответил на приветствие Василия. «Что это с ним?» – подумал Василий и услышал, что кто-то словно заворочался на лежанке. Он повернул голову и увидел, что там кто-то лежал, укрывшись с головой накидкой. Княжич подошел на цыпочках и приподнял край накидки. О, господи! Он не поверил своим глазам: под ней лежал его «брат». Василий опустил накидку и осторожно примостился рядом. Раздался заспанный голос:
– Василь, это ты?
– Я, я, – обрадованно ответил он.
С его языка едва не сорвались слова: «Где ты пропадал?» Но он сдержался от вопроса. «Захочет, сам скажет», – решил он.
Тот какое-то время полежал, потом неожиданно резко поднялся.
– Ты пойдешь со мной? – спросил Алберда, глядя на приятеля.
У княжича опять в голове закрутился вопрос: «Куда?» Но что-то сдержало его об этом спросить. И он ответил кратко:
– Пойду!
– Ты сможешь достать пару хороших оседланных лошадей? – спросил Алберда.
– Попробую, – не очень уверенно ответил Василий.
– Постарайся. Завтра надоть ехать. Я тя жду с рассветом, – сказав это, он вновь лег, укрывшись с головой.
К этому времени старый Алберда как бы пришел в себя.
– Она долго не был, – он кивнул на молодого, – очена устала, пущай она спита. А твоя садыся, истить будышь.
Старик поднялся, откинул полог перегородки и скрылся на другой половине. Вскоре он вернулся с большим блюдом – на нем дымились куски душистого мяса. Блюдо поставил перед Василием, который научился, к радости старика, сидеть по-татарски.
Хотя Василий был сыт, но аппетитный запах заставил его взять кусочек. Василий понял, что это была баранина. Но как приготовлена. И он принялся ее уписывать.
– Как ты, Алберда, ее приготовил?
– Моя развела огонь в яме…
– И че, в яме он жарился?
– Да-да! – закивал головой старик.
– Ох, и хорош барашек, – рассмеялся Василий.
Затем, вытерев бороду, поднялся.
– Благодарствую тя, Алберда. Смачна твоя еда. Я пошел. Коней надоть искать, – пояснил он.
На следующий день, едва начало светать, Василий появился у албердовского шатра на коне, ведя в поводу второго коня. Молодой Алберда набивал в шатре чувал разными припасами. Услышав лошадиное ржание, выглянул наружу.
– Здоров будь, – поприветствовал он княжича, выходя из шатра, чтобы осмотреть лошадей. – Добры коняги, татарам на своих вряд ли угнаться.
В голове Василия пронеслось: «Значит, едем к татарам!» Но он и вида не подал, что это его встревожило.
– Щас, – произнес Алберда.
Вскоре он вышел. В его руках был мешок, наполовину чем-то заполненный. Бросив его на спину лошади, пояснил:
– Овес.
Еще он вынес колчаны, набитые стрелами, луки и легкие мечи. За спиной виден был мешок, чем-то набитый. Подав оружие Василию, он приторочил меч и колчан к поясу, лук забросил на плечо и легко вскочил на коня. В это время вышел старый Алберда. Молодой склонился, и они потерлись щека об щеку. Затем старик подошел и к Василию. Простились.
Ехали молча. Василий, держась рядом, изредка поглядывал на своего задумчивого друга. «Что-то обдумывает», – подумал он и не стал приставать с вопросами. Путь их лежал на северо-восток. Степь пробуждалась.
Был разгар лета. Во многих местах, как плешинки, просматривались выгоревшие места. Но еще сохранилась и растительность. Серебрился ковыль, переливаясь при малейшем дуновении ветра. Бледно-зеленые заросли полыни с горьким, специфическим запахом. Их сменяло озерко типчака и… голая земля. На горизонте маячили заросли кустарников.
Василий в степи был впервые, и все ему было интересно. Удивило, как Алберда находит дорогу. Куда ни погляди, все одинаково. «Не то, что у нас, в Московии», – думал он. Вдруг послышались какие-то непонятные звуки. Он оглянулся и увидел, как какая-то огромная бурая птица, белесая снизу, с темными поперечными полосами на хвосте, поднималась ввысь.
– Курганник, – впервые за всю дорогу промолвил Алберда. – А вон орел, – и показал рукоятью плети вперед и вверх.
Василий глянул туда и замер: таких огромных птиц ему не доводилось видеть.
– А это что? – Княжич показал вперед, где у норы важно сидел какой-то толстый звереныш с короткими ушами.
– Ишь ты, – увидел его и Алберда, – прям, как наш мурза.
Оба рассмеялись.
– Ты че не стрельнул? – спросил Василий, когда зверек от удара в ладоши Алберды, ловко нырнул в свою нору.
– Зачем? У нас жратвы по горло.
– Ох, вкусным мясом вчера мня угощал старый Алберда, – произнес Василий.
Алберда почувствовал, что друг проголодался.
Алберда остановил коня, спрыгнул на землю. Сняв с плеч мешок, достал из него две торбы, насыпал овса и надел на лошадиные головы.
Он достал лепешки, вяленое мясо. Быстро справились с едой, задали лошадям остатки овса.
– Пущай доедають, – сказал он и развалился на сухом овсяннике, заложив руки за голову. – А ты че не спрашивашь, куды едем? – поинтересовался Алберда, глядя в голубое бездонное небо.
– А зачем? Раз надо… так просто ты бы не позвал.
– Ну, Василь, – он повернулся на бок, – вот мы вроде чужи, а ты истый брат. – И опять вернулся в прежнее положение. – Гляди, опять орел, чей-то они разлетались.
– А у них нету старого Алберды, – рассмеялся Василий.
– Это ты прав… Да, он мне луче отца. А едем мы, – он вдруг изменил разговор, – в логово Едигея.
– Че, – улыбнулся Василий, – брать его будем?
Рассмеялся и Алберда:
– Его возьмешь! У его воинов, как ковыля в степу.
– Так че мы тама делать-то будем?
Алберда вздохнул, потом ответил:
– Посмотрим, а потом обмозгуем.
Стойбище открылось перед ними внезапно. Расположенное в широченной балке, оно было спрятано от постороннего взгляда. Хотя чего им было прятаться. Шатры тянулись до самого горизонта. Весь стан, сколько его охватывал глаз, был усыпан, как звезды на небе, кострами. Был полдник, и люди готовили себе еду. Что это было так, подтверждал запах мяса и чего-то кислого.
– Ты че, Алберда, привел мня суды пообедать? – смеялся Василий. Потом серьезно добавил: – Скажи, че мы здеся будем искать? Ольгу? Или еще че?
– Ну а че еще? – Алберда посмотрел на друга.
– Я думаю, брат, тута нам нихто ничего не скажет. В Сарае еще можно что-то узнать. Аль ты по-другому мыслишь?
Алберда молчал, сосредоточенно глядя на это людское скопление.
– Поехали, – проговорил наконец он, – тама разберемся.
– Поехали! – согласился Василий.
Но поехать им не пришлось. С обеих сторон их обступили татарские воины. От них отделился один воин. Подъехав к ним, он поочередно посмотрел на одного, на другого, потом спросил:
– Кто такие?
– Не видишь, что ли, русаки, – ответил Алберда.
– Русские мы, русские, – заговорил Василий, – я от купца Еремея. Он послал узнать насчет шкур. – Последние слова были произнесены с каким-то радостным возбуждением. – Мой хозяин хотит знать, есть они тута или нет. Если есть, как цена.
– А ето хто? – Татарин показал кнутовищем на Алберду.
– Этот? – Василий поглядел на друга. – Этот… мой проводник. Тута, в вашей степу, заблудиться, как плюнуть.
Татарин улыбнулся. Потом сказал:
– Ладно, езжайте. Спросите там мурзу Сарная.
Василий и Алберда переглянулись. Княжич достал из кармана серебряный рубль и бросил татарину. Тот ловко его поймал и быстро сунул за пазуху.
Спускаясь пологой дорогой, Алберда сказал:
– Ну и молодец ты, Василий. Я уж думал тово… схватют.
– Пока пронесло, – проговорил Василий, – но надо держать ушки на макушке.
Алберда засмеялся.
На подъезде к стойбищу их встретила целая стая собак. Почуяв в них чужаков, они вели себя весьма агрессивно. Пришлось пустить в ход плети.
– Ночью, брат, не проберемся, – заметил Василий.
Этой фразой он попал в яблочко. Алберда обдумывал этот вариант. Ему стало ясно: усиленная стража и эти собаки… да, пожалуй, надо что-то еще придумывать. А он-то ехал сюда с намерением узнать, где Ольга, и ночью ее выкрасть. Но князь Едигей оказался весьма осторожным человеком.
– Че, вертаем назад? – каким-то расстроенным голосом произнес Алберда.
И Василию стали ясны намерения его друга.
– Не тужи, брат, че-нибудь придумаем. А щас нельзя. У Сарная надоть побывать, може, че и узнаем.
По дороге им попадались то старухи, то старики. Спрашивал Алберда. Татарский он знал хорошо. Только третий старик показал шатер Сарная. Около входа в его шатер сидели на седлах два немолодых татарина. Когда Василий и Алберда остановились и слезли с коней, те поднялись и насторожились. Заговорил Василий. Он по-прежнему играл роль купеческого посланника. Но теперь он старался говорить по-татарски. Это подействовало на охранников. Один из них вошел в шатер, но вскоре вернулся и, тыкнув в грудь Василия, произнес:
– Пошли.
Василий незаметно подмигнул Алберде и скрылся в шатре вслед за стражником. Мурза обедал. Он сидел на шкуре, скрестив ноги калачиком. Спину ему подпирали несколько подушек, набитых шерстью. Перед ним, на широкой доске, стояло огромное блюдо с кусками жареного мяса, кучка дикого лука с белыми головками и плоскими темно-зелеными стеблями, кувшин и глиняный бокал. Пальцы и рот были в жире. Обтерев тряпицей руки, он приложился к бокалу. Выпив, сытно рыгнул и спросил:
– Какие шкуры надобны?
– Какие есть? – вопросом на вопрос ответил Василий.
Мурза, повернув голову, крикнул. Вскоре из внутреннего шатра показался немолодой, с подозрительным взглядом татарин. Он склонился к мурзе, и тот что-то ему сказал. Татарин кивнул и вернулся во внутренний шатер. Ждать пришлось долго. Василий опустился на пол, застланный шкурами, и сел по-татарски. Мурза ухмыльнулся и подозвал его пальцем. Княжич, не вставая, попрыгал к нему. Это рассмешило татарина. Он подвинул к нему блюдо и сказал:
– Ешь.
Василий церемониться не стал. Выбрал зажаренный кусок. Краем рубахи вытер лицо и спросил по-татарски, чем запить. Татарин подвинул ему свой бокал. Василий и тут не церемонился. Взял кувшин и налил какой-то жидкости. Выпив, понял, что это был кумыс.
Трудно сказать, как бы продолжилась их встреча, но вернулся татарин. На плече у него, свернутые трубочкой, лежали шкуры. Он их развернул перед Василием и зацокал языком: мол, очень хороши.
– Щас посмотрю.
Княжич взял первую из них и начал рассматривать. Долго смотрел и высмотрел порез. Он засунул в него палец и покачал головой.
– Сколько? – спросил Василий.
Татарин ответил:
– Двадцать за рубль.
– Не! – Василий попытался подняться. – Пойду к мурзе Едигею. У ейво лучи и дешевле возьму.
Мурза взъерошился.
– Моя лучи, – произнес он по-русски, – а мурза нету и скоро не будет. – Теперь он говорил на своем родном.
– Есть Мурат.
– И Мурата нет. С Едигеем уехал, – сказал татарин.
– Когда вернутся?
Татарин пожал плечами, потом ответил:
– Не скоро. В Самарканд уехали.
Василий задумался.
– Тридцать за рубль отдашь?
Татарин отрицательно покачал головой.
– Ладно. – Поднимаясь, Василий промолвил: – Я скажу хозяину, но боюсь… не согласится.
Поклонившись, он пошел прочь.
Вернувшись, Василий рассказал о встрече. Выслушав его, Алберда спросил:
– А про Ольгу?..
Василий покачал головой:
– Мурза не дурак. Могет и догадаться. Бросит нас в яму, и мы тогда ничего не сможем сделать. А пока мы на воле, есть надежда.
– Ты прав, – вздохнул Алберда, – буду искать деньгу.
– Назад? – спросил Василий.
Алберда кивнул. Отъезжавших гостей увидел один татарин, и он узнал Алберду. Его заинтересовало, что здесь делает русский батырь. Узнав, что те были у мурзы, он зашел к нему и спросил, что за люди были у него и зачем приходили? Когда тот ответил, что к нему заходил посланец русского купца за шкурами, татарин заявил, что он вчера вернулся из Сарая и никаких купцов там нет.
– А второй – русский батырь. Зачем были? Что-то разведать? А что?
Мурза взревел:
– Догнать!
Было тихо. Степь точно вымерла. Все живое куда-то попряталось.
– Как тут люди могут жить? – удивился Василий. – Куды ни глянешь, ничто глаз не радует. Одна полынь да осока.
– Слышь, – Василий даже привстал, – а че ето за шум?
Алберда остановил коня и приподнялся на стременах.
– Хто-то скачет. Стой!
Он развернул лошадь и выехал на ближайший курган. Вдали увидел силуэты всадников. Те скакали по их следам.
– Василь, – почти крикнул Алберда, – за нами погоня. Татары что-то пронюхали. Вперед!
Скача рядом, он прокричал:
– У татар кони выносливее. Нам бы до ночи продержаться. А там они нас не найдут.
Но свежие татарские кони их настигали. Наши всадники поглядывали на предательское солнце, которое никак не хотело ложиться на боковую. Уже слышалась и лошадиная хрипота. Алберда снял с плеча лук, выхватил стрелу и, встав на стремена, развернулся и натянул тетеву. Стрела запела, и через какое-то мгновение первый татарин взмахнул руками. Василий поддержал Алберду. Не напрасно он учился у лезгин.
Потеряв несколько человек, татары стали сдерживать коней и попробовали обстрелять всадников. Но их стрелы не брали это расстояние. Тогда они пустились на хитрость. Стали обходить с боков. Друзья выжимали из коней все, что можно. Но наступило мгновение, когда можно было прощаться с жизнью. Татары визжали от радости. Так глупо умирать не хотелось. Если бы за свою землицу-кормилицу. А тут за что?
Но когда татары готовились захлопнуть свой «капкан», вдруг какой-то звук, похожий на шум урагана, быстро надвинулся на них. Это лавой шло бесчисленное количество тарпанов. Татары стали осаживать коней, чтобы, развернув их, спастись от этой непреодолимой силы.
Понял это и Алберда.
– Гони! Гони! – завопил он.
Кони спасли своих всадников, но сами упали один за другим. Друзья едва успели выскочить из седла.
И… наступила тишина. И… ночь.