Глава 2
Видно, за игру на большой пузатой скрипке платят будь здоров. Дориан Купер проживал в двухуровневых апартаментах тщательно отремонтированного белого кирпичного здания, которое уцелело в Городских войнах. Сверкая большими окнами, оно расположилось в фешенебельном квартале Верхнего Вест-Сайда.
Когда швейцар в классическом черном пальто поверх ливреи обратился к ней по званию и не стал издеваться над машиной без идентификационных знаков, Ева сообразила, что домом владеет Рорк. Швейцар по имени Фрэнк, очевидно, уже получил указания.
– Чем могу служить, лейтенант?
– Нам нужно попасть в квартиру Дориана Купера.
Круглое, почти ангельское лицо вытянулось.
– Этого я и боялся! Прошу, входите, а то ветер… Я слышал, что мистер Купер пропал. Полагаю, вы его нашли и новость неутешительная.
Ева шагнула в теплое фойе, разглядывая белый, в серых прожилках мрамор и вдыхая на удивление пряный аромат яркой охапки цветов в большой серебряной вазе на столе.
– Да, нашли. И верно – неутешительная.
– Миз Макензи, его мать, с ума сойдет! Жили душа в душу. Хороший был человек, скажу я вам. Непременно остановится, поговорит…
– Все его знакомые разделяли ваше мнение?
– Так сразу не скажешь. У него друзей много. Приходили и на вечеринки, и репетировать.
– Любовницы, любовники?
Фрэнк переступил с ноги на ногу.
– Любая информация поможет в поимке убийцы, – тронула его за руку Пибоди. – Любая!
– Понимаю, только сложно обсуждать жильца… У мистера Купера, по-моему, были и те и другие. Но ничего серьезного.
– Ясно. В последние две недели его кто-нибудь спрашивал? – осведомилась Ева. – Он с кем-то ссорился?
– Насколько мне известно, нет. При моей работе такое обычно мимо не проходит.
– Ладно, Фрэнк, спасибо. Получите нам разрешение на доступ в квартиру.
– Да. Шестой этаж, номер шестьсот, центральный вход. Поезжайте на первом лифте. Минуту, запрошу магнитный ключ…
– Не надо, у меня универсальный.
Кивнув, Фрэнк подошел к гранитной стойке и нажал пальцами. Загорелся экран.
– Коридорный робот в подсобке. Я ее так рано не включаю, у нас обычно тихо. Все, можете ехать, лейтенант.
Когда Ева и Пибоди направились к лифту, Фрэнк кашлянул.
– Мать знает?
– Осмотрим квартиру, потом поговорим с ней. Как вы заметили, час ранний. Никакого смысла поднимать ее ради таких новостей.
– Ее это убьет. Они друг в друге души не чаяли. Да вы сами знаете…
Ева кивнула, хотя и не знала, каково оно, когда мать в тебе души не чает.
«Поднимаемся на шестой этаж», – объявил компьютер, и лифт поехал вверх, доказывая, что Фрэнк даст сто очков форы любому роботу.
– Классный парень, душа компании, обожает мать, бисексуал, – рассуждала Ева. – Недурно для беглого опроса!
– У швейцара грустный вид, – заметила Пибоди. – Верный признак, что в расследовании ожидается много печального. К гадалке не ходи.
– Если потянуло на веселое, прощайся с отделом или вообще с полицией!
Перед ними открылся широкий коридор с благородным серым ковром и классической живописью на стенах. На резных столиках между квартирами красовались тонкие стеклянные вазы с белыми цветами.
Шестисотый номер занимал дальний от лифта западный угол. Роскошные апартаменты в роскошном здании. Да, подумала Ева, игра на большой пузатой скрипке неплохо кормит.
– Отличная система безопасности, – заговорила она в диктофон, – камеры, идентификация по ладони, дополнительное усиление дверей.
Она отключила все это хозяйство универсальным ключом и открыла правую створку двери. В прихожей немедленно загорелся приглушенный до десяти процентов свет.
– Удобно, но темновато, – заметила она и добавила громче: – Лампы на полную мощность.
– Ух ты! – Пибоди удивленно выпучила глаза. – Шикарно!
Классика, подумала Ева. Как раз то, что нравится Рорку. Насыщенные глубокие цвета, мягкие, засасывающие диваны и кресла с высокими изогнутыми спинками. Цветы в старых дорогих вазах и свечи в изящных канделябрах.
На стенах пейзажи – природа, город, море.
– Сначала осмотрим низ, деловую часть. Надо проверить компьютеры и телефон.
Ева пошла налево, Пибоди – направо.
За двустворчатыми раздвижными дверями оказалось просторное помещение буквой «Г», которое совмещало в себе гостиную, столовую и кухню.
Весьма солидную кухню, заключила Ева. Широкая плита, духовка, целых два автоповара и мили золотистой в крапинку рабочей поверхности. Как песок на пляже, подумала она, открывая наугад шкафчики и ящики.
Дорогая кухонная утварь, идеальный порядок.
В просторной, полностью затаренной кладовке обнаружился домашний робот, приятная коренастая женщина средних лет в сером платье и белом фартуке. Глаза смотрели безжизненно, как и положено спящему роботу.
– Эй, здесь робот! – Ева принялась искать, где у него кнопка.
– Гостевой туалет, обалденный музыкальный салон для гулянок высшего общества! Не меньше этой комнаты! – затрещала с порога Пибоди. – Фортепьяно, виолончель, контрабас, три скрипки, флейты-пикколо… Дай я!
Она обошла Еву и нажала у робота на затылке, под бубликом седых волос.
Голубые глаза ожили и повеселели. Расслабленный рот изогнулся в приветливой улыбке.
– Утречко-то какое! И чем могу вам служить, дамы?
Рорк от этого нарочитого ирландского акцента, наверно, содрогнулся бы. Или расхохотался. Его собственный вплетался в речь ненавязчивой мелодией. Ева ограничилась тем, что вскинула брови и показала жетон.
Веселые глаза отсканировали его и получили подтверждение.
– Что нужно блюстителям порядка от скромного робота? Лейтенант…
– Даллас, лейтенант Даллас. А это детектив Пибоди. Когда вас активировали последний раз?
– С удовольствием отвечу на все вопросы, только сначала проверю моего Дориана. Кабы не ваш визит, этот сорванец в такой час еще нежился бы в постели!
– Сорванец?
– Уж такой непоседа! И работает до седьмого пота, выступает. Если пришлось встать спозаранок, непременно захочет кофе. Могу и вам сделать чашечку…
– Кофе он не захочет. Дориан Купер мертв.
В глазах робота мелькнуло нечто вроде ужаса.
– Сбой в обработке информации. Повторите, пожалуйста!
В дело опять вмешалась Пибоди:
– Простите, как вас зовут?
– Мейв.
– Мейв, вынуждены с прискорбием сообщить, что прошлой ночью Дориан погиб. Примите наши соболезнования.
– Такой молодой и здоровый…
Голос и глаза выдавали искреннее горе.
– Погиб? Несчастный случай?
– Убийство. Пройдемте в комнату, – распорядилась Ева. – Нечего торчать в чулане.
– Его все любили. Простите, мне кажется, здесь какая-то ошибка…
– Никакой ошибки. Личность установлена.
Женщина-робот подошла к кухонной стойке и присела на табурет.
– Почему люди такие непрочные?
– Тайна, покрытая мраком. Когда вы в последний раз говорили с Дорианом?
– Минутку. – Глаза на мгновение обессмыслились, затем приобрели озабоченное выражение. – Господи ты боже мой! Записи показывают, что мой Дориан выключил меня шестьдесят два часа восемнадцать минут назад. Это он уже столько мертв?
– Нет, меньше. С тех пор никто вас не активировал?
– Нет.
Ева удивилась, что дежурный, принявший заявление, не допросил домашнего робота. Потом вспомнила, что в полицию обратились совсем недавно.
– Выключая вас, Дориан был один?
– Да. Он собирался на репетицию перед вечерним концертом. Сейчас идет «Жизель». Велел его не ждать. Сказал, что вернется поздно и сам разбудит меня утром, – шутник. После концерта думал поужинать с друзьями. Частенько так делал.
– Нужен полный список его друзей и гостей на вечеринках.
– Хорошо. Могу даже распечатать, если хотите. Или подключусь к любому компьютеру и запишу на диск.
– Не забудьте особо близких друзей, – прибавила Ева.
– У Дориана был широкий и бойкий круг знакомых. Веселые компании, музыкальные вечера. Иногда совсем интимные встречи, для одного-единственного.
Как и швейцар, домашний робот порой становится источником полезных сведений, подумала Ева.
– И кто-нибудь сердился, когда переставал быть тем единственным?
– Ни разу не слыхала. А я бы наверняка знала, мой Дориан со мной разговаривал, непременно поделился бы. В особо близкой дружбе, как вы выразились, он тяготел к тем, кто, как и он, далеко не загадывал. Он пока не был готов остепениться. Если Дориан работал, лейтенант, то работал до седьмого пота!
Мейв еле заметно вздохнула.
– Сколько часов я провела, хлопоча по хозяйству и слушая, как он играет! Даже оперу писал, в свободное время и под настроение!
– Ясно.
– Буду по нему скучать…
Ева снова подняла брови.
– Не то, что вы думаете. Не так, как у людей… Его мать заказала меня по образу няньки, которая ходила за ним в детстве и очень его любила. А он ее.
Странно, подумала Ева. С другой стороны, далеко не все создания из плоти и крови способны на искренность робота Мейв.
– В таком случае простите.
– Его матушка… Я могла бы ее утешить, если она пожелает. Они были так преданы друг другу!
– Мы у нее спросим. И пожалуйста, подготовьте список, на бумаге и диске. А сейчас нам с детективом надо осмотреть квартиру.
– Рада помочь. Скажите, лейтенант Даллас, почему люди убивают друг друга? Не могу обработать информацию.
– Никто никогда не сможет, – отозвалась Ева.
Она предоставила Пибоди телефон и компьютеры, а сама занялась хозяйской спальней на верхнем этаже.
Выдвинула ящик со «сладеньким». Как и ожидалось, он ломился от возбуждающих средств, секс-игрушек и презервативов. Все свидетельствовало о том, что в этой сфере Дориан придерживался широких взглядов и был не прочь экспериментировать. Небольшое количество препаратов, исключительно легальных, показывало, что на здоровье он не жаловался.
Куча дорогих средств для ухода за кожей, косметические аксессуары – заботился о внешнем виде. Внушительный платяной шкаф с одеждой самых разных стилей, от классического до гранж, – в моде вполне демократичен.
В шкафу нашелся маленький стенной сейф. Ева его открыла, провозившись минимум втрое дольше, чем потребовалось бы ее учителю по вскрытию сейфов Рорку, и осталась очень собою довольна.
Немного наличности, паспорт, скромная коллекция часов, запонки, ничего необычного, ничего из ряда вон.
Был наверху и небольшой кабинет. Она сразу сделала вывод, что Дориан занимался тут лишь самым необходимым: оплачивал счета, вел календарь репетиций, концертов, поездок и светских мероприятий.
Ничего любопытного не обнаружилось и в двух гостевых комнатах. Как и остальная квартира, они отражали вкус хозяина и редкий талант домашнего робота поддерживать чистоту и порядок.
– Мейв дала длиннющий список! – доложила Пибоди, когда Ева спустилась вниз. – Я ее деактивировала, она сама попросила. Повторила, что готова поступить в полное распоряжение миз Маккензи.
– Мы ей скажем. – Ева кинула взгляд на часы. – Можно прямо сейчас. Никаких звонков, сообщений на телефоне?
– Целая куча. Я пометила для отдела электронного сыска, хотя мне не попалось ничего подозрительного, никаких угроз, споров или признаков слежки. Говорил с друзьями, уславливался о встречах, заказывал провизию и вино для вечеринок. И по работе.
– Работе? – повторила Ева, когда они приглушили свет и вышли в коридор. – Кабинет для оплаты счетов и прочего у него наверху.
– Нет, я про музыку. В музыкальном салоне стоит компьютер. Сначала показалось, шкаф, а оказалось – маленький кабинет. Всякая музыка собственного сочинения, записи, которые надо послушать. Ничего, кроме музыки.
– Ладно. – Ева опечатала дверь. – Пусть ОЭС поковыряются в электронике.
Вряд ли оригиналы из Отдела электронного сыска что-нибудь нароют, но лучше перебдеть.
– Отправь запрос дежурному, который принял заявление о пропаже. Введи его в курс дела, получи полный отчет. Хотя на данном этапе сведений – кот наплакал.
– Слушаюсь.
– Мать в пятьсот восьмой?
Пока Пибоди отправляла имейл, Ева запросила в лифте пятый этаж.
– Что там по международной базе?
– Еще рано, мы послали запрос час назад. Они всегда зашиваются. Думаешь, это не первый?
– Зачем пытать двое суток музыканта? Личные счеты? Возможно. Кто-нибудь из единственных, которые перестали быть единственными, как выразилась Мейв. Или коллега, который хотел занять место первой виолончели. Или же Дориан обладал нужными кому-то сведениями. Версий пруд пруди. Только сердце мне подсказывает, что он не первый… Сколько в списке имен на «Э»?
– Эдвард, Элизабет, Эдгар, Элайза. Если навскидку. А так – больше, всего там человек двести.
Вышли на пятом этаже. Квартира Мины Маккензи находилась рядом с лифтом. Та же система безопасности, отметила про себя Ева и нажала звонок.
На камере видеонаблюдения вспыхнул зеленый огонек.
– Доброе утро. Чем могу служить?
Глубокий звучный голос с британским акцентом.
– Лейтенант Даллас и детектив Пибоди. – Ева поднесла к сканеру жетон. – Нам нужно побеседовать с Миной Маккензи.
– Одну минуту.
Щелкнули замки.
Еще один робот. Благородный джентльмен с копной темных волос и сединой на висках. Облачен в черную форму дворецкого.
– Входите, прошу вас. Миз Маккензи еще не спускалась. Я доложу.
Он провел их в гостиную, которую мать обставила в более современном, чем у сына, стиле. Та же классика, рассуждала про себя Ева, но больше гламура и лоска. Яркая живопись в основной гамме.
– Располагайтесь. Чего-нибудь желаете?
– Спасибо, только Мину Маккензи.
– Слушаюсь.
Робот направился к лестнице.
Как только он сообщит, что явились копы, она сразу догадается, думала Ева. Блеснет отчаянный лучик надежды, и все равно она поймет.
Ева почувствовала движение, вскинула глаза. Мина стояла на верхней ступеньке в кремовом шелковом пеньюаре. Струящиеся складки доходили до самого пола. Лицо, удивительное лицо, где на золотистой коже горели страстные глаза, отражало борьбу надежды с горем.
Быстро спустилась, держась за перила. Костяшки на руке побелели.
– Дориан!.. Прошу, не тяните, скажите сразу!
– Миз Маккензи, с прискорбием сообщаем, что вашего сына убили.
Она воздела руки, словно отгоняя слова, и медленно, как инвалид, опустилась в помадно-красное кресло.
– Вы уверены, что это Дориан? Абсолютно уверены?
– Да. Сопереживаем вашей утрате.
– Утрате? Какое неточное слово! То, что утратил, потерял, можно заменить. Магнитный ключ, сережку. Просто покупаешь новую…
Она покачивалась из стороны в сторону. На щеках сверкали слезы.
– Я знала, знала, знала! Не пришел на концерт. Раньше никогда не пропускал. Убеждала себя: нет, тут другое что-то… Что угодно, только не это… Не отвечал на телефон. Я умоляла подать весточку. Он не стал бы меня волновать, никогда! В полиции сказали, что надо подождать. Почему?
Пибоди села рядом, наклонилась.
– Иногда взрослый человек хочет побыть наедине с собой день-два, подумать…
– Не Дориан!
– Понимаю, миз Маккензи.
– Если бы приняли заявление в первый день, он остался бы жив? – В резком вопросе сквозило обвинение. – Займись вы этим сразу…
– Вряд ли. – Пибоди мягко, как она это умела, взяла руку матери. – Вряд ли. Соболезную вам, миз Маккензи. Хотите воды?
– Нет… – Она закрыла глаза, и по щекам скатились две слезы. – Джарвис, бренди!
– Да, мадам. Сию минуту.
– Мне нужен бренди, – повторила Мина, открывая глаза. – И несколько секунд, чтобы прийти в себя. А потом вы расскажете, что случилось, где он сейчас и как мне его увидеть. Мне надо увидеть сына!
– Да, миз Маккензи, не беспокойтесь.
Мина взяла у робота бренди, поднесла ко рту и медленно пригубила.
– Я справлюсь, справлюсь. Не при посторонних… – Голос ее дрожал. – Итак, что произошло?
– Миз Маккензи, может, пригласить к вам кого-нибудь из близких?
– Мне никто не нужен. Говорите!
– Миз Маккензи, – вмешалась Ева, присаживаясь на блестящий серебряный столик и в упор глядя в полные слез глаза матери, – то, что я вам скажу, тяжело слушать. Если есть кто-то, кому вы доверяете, после нашего разговора хорошо бы пригласить этого человека, чтобы не быть одной. Мы побеседовали с домашним роботом вашего сына. Хотите, активируем ее и приведем?
– Мейв… – Снова блеснула слеза, миз Маккензи глубоко вздохнула и покачала головой. – Нет, пока не надо. Эдгара. Эдгара Чемберлина, дирижера и моего любовника. Вчера вечером я попросила его уйти, а теперь…
– Джарвис, пожалуйста, сообщите мистеру Чемберлину.
– Лучше я сама, – поднялась Пибоди.
– Джарвис, дайте детективу его номер.
– Сделаем это в соседней комнате. – Пибоди махнула роботу.
– Я справлюсь… – повторила Мина. – Я сильная… Одна растила сына. Муж умер, когда Дориану было всего шесть. Поставила его на ноги, сделала карьеру. Силы мне не занимать. Говорите!
– Тело обнаружили на Меканикс-стрит. Вам знаком этот район?
– Не уверена.
– Нижний Ист-Сайд. Есть идеи, почему он мог туда отправиться?
– Нет. У него друзья в Гринвич-Виллидж, Трайбеке, Сохо… Дориан легко сходился с людьми. Я хочу знать, как он умер!
– Дождемся выводов судмедэксперта.
– Это же ваша работа. Вы знаете. Я мать, я имею право!
– Миз Маккензи, причину смерти определяет судмедэксперт. Осмотр на месте преступления дает основания предположить, что Дориан был связан. На теле многочисленные повреждения.
Мина еще раз неторопливо пригубила бренди.
– Его связали, чтобы мучить?
Да, заключила Ева, сильная женщина. И далеко не глупая.
– Возможно, и все-таки сначала Дориана должен осмотреть судмедэксперт. Точнее сейчас, к сожалению, сказать не могу. Среди знакомых вашего сына кто-нибудь на такое способен? Обиженный бывший любовник или коллега…
– Нет. – Мина прижала пальцы к межбровью, медленно вдохнула. – Нет. И я не просто отмахиваюсь от вопроса – его действительно любили.
– Он работал в Джульярдской школе. Может, разозлил студента?
– Насколько мне известно, нет. Дориан преподавал не ради денег. Ему доставляло удовольствие пестовать талант, смотреть, как он раскрывается. Никто из его знакомых не стал бы мучить и отнимать жизнь!
– Вы были близки. – Ева глядела Мине в глаза. В гостиную вернулась Пибоди.
– Да, очень.
– Тогда я спрошу: может быть, хотели насолить вам через сына? Тот же вопрос с другого ракурса, миз Маккензи. Обиженный бывший возлюбленный или коллега.
– О господи! – Она поставила бокал и сжала на коленях руки, чтобы унять дрожь. – Досадить мне? Я не знаю никого, кто на такое способен! Меня не все жалуют, случались и серьезные конфликты. Но клянусь, ни один из этих людей не тронул бы Дориана! Его любили даже те, с кем я не ладила. Мучить из-за меня!..
– Миз Маккензи, мы обязаны спросить, нужно учитывать любые варианты. – Пибоди снова присела. – Мистер Чемберлин уже едет.
– Благодарю…
– Ваш сын не упоминал какого-нибудь докучливого поклонника? Они же у него были, верно? – продолжала Ева. – Например, любители оперы, которым нравилось его творчество.
– Да. То есть я хочу сказать, было много почитателей его таланта, которые ходили на концерты, просили автографы…
– Иногда поклонник переходит границу. Воображает, что у него с кумиром особые отношения, и бесится, когда тот не отвечает взаимностью.
Мина снова сцепила руки и кивнула.
– Понимаю. Разумеется, у Дориана были поклонники. Молодой, привлекательный, одаренный. Играл на разных инструментах. Иногда выступал в клубах, особенно в межсезонье. Не с операми, конечно. Джаз, блюз… Некоторые специально ходили его послушать и ждали потом у служебного входа. Но, насколько я знаю, никто… Постойте! – Она выпрямилась. – В последние недели он рассказывал о девушке. Как же он ее называл?… – Мина прикрыла глаза. – Ангел Элла.
– Ангелла? А фамилия?
– Нет-нет, именно ангел… Она была такая чересчур правильная. И красивая… Однажды они ходили куда-то выпить. Дориан жаловался, что она битый час препарировала Вагнера с Моцартом. Она не музыкант, а композитор. Да-да, писала оперу. И очень, очень правильная. Дориан говорил, она явилась в клуб, где он играл джаз, а через несколько дней в баре выразила крайнее недовольство, что он разбазаривает время и талант на второсортную музыку. Рассердилась не на шутку. Он посмеялся, да и только.
– Элла, – повторила Ева. – Фамилию не знаете?
– К сожалению, нет. Он не называл. Упомянул вскользь за утренним кофе как курьез. Возможно, друзьям говорил.
– Проверим.
В дверь позвонили.
Пибоди встала, жестом остановив робота.
– Я сама.
– Я не хочу никого видеть, кроме Эдгара. Не хочу…
– Не беспокойтесь, – заверила Ева.
– Мне нужно к сыну, лейтенант! Простите, забыла ваше имя…
– Даллас. Я распоряжусь. Поеду туда прямо сейчас и все устрою. Им занимается доктор Моррис. Поверьте, он очень хороший специалист.
– Мина!
В гостиную ворвался мужчина яркой, импозантной наружности. Внушительного роста, поджарый, как гончая, и с такой же, как у робота, седеющей на висках гривой. Из-под черных дуг бровей поблескивали темно-карие пронзительные глаза.
Не обращая внимания на Еву, он упал на колени рядом с креслом Мины и заключил ее в объятия.
– Дориан! Дориан! Он…
Из груди Мины вырвался вопль. Она сдержала слово – справилась.