ГЛАВА 3. Кажется, мы приехали
Навагрем
Эгей, Маша! Сегодня один из счастливейших дней в моей жизни за последний… э-э-э… год, наверное! Во-первых, закончилась эта кошмарная пустошь и мы подъехали к величественным деревьям, чьи названия мне в жизни не вымолвить. Во-вторых, наш сопляк доигрался. Да еще как!
Похоже, он теперь вообще колдовать не сможет. Это ж надо было додуматься – пошутить над клуссцем! Тот, казалось, и не заметил нависшей угрозы в виде осиного улья – как смотрел на нашу процессию с раскрытым ртом, так и не пошевелился. Арголин же тужился-тужился вытряхнуть на него ос, но не смог ничего сделать. Да, Ваше Высочество, это тебе не над беззащитными придворными издеваться. У меня даже возникла мысль не бросать «задание» по прибытию, а остаться и наслаждаться мучениями принца в компании настоящих магов.
Рена наследничка вежливо игнорирует. Абсолютно. Любое его замечание словно не слышит. Так забавно наблюдать за ним. Распоряжения-то Арголин отдает, еще как, только все они виснут в воздухе. Разумеется, я не нянька и не слуга, чтобы исполнять чужие прихоти, а Гента парень старается лишний раз не задевать. Запомнилось ему, что гартонцы шутить не любят.
Наш возница почему-то чересчур обеспокоен. Странно, едем же спокойно, никого не трогаем и нас никто не достает… Кроме Его Высочества, но он уже вроде как свой. Похоже, сейчас закончится этот лесок и… Что за?..
***
Рена
Хорошо, что ты не разбился, Шарик! А то семейство уже вовсю бежало бы к нам на помощь. Правда, она вроде действительно понадобится.
Там, где мы теперь, очень много деревьев (я таких даже в Императорском саду не видела), животных (слава богам, в основном мелких) и ручьев (неглубоких, чистых и зубодробительно холодных). Небо почти полностью скрыто широкими ветвями, хотя лес довольно-таки редкий, без буреломов и завалов, к тому же здесь очень светло, как будто сами толстенные стволы излучают мягкое сияние.
Время от времени чувствуется легкое дуновение ветерка. Вверху беспрерывно перекликаются птицы, белки нагло лезут к рукам, на голову постоянно сыплются листья, причем не только сухие. И не только листья…
Представляешь, у нас больше нет кареты. И лошадей… При въезде в лес повозка и лошадиная сбруя попросту исчезли, не оставив и следа. Мы все свалились в кучу, кроме Нява, который шел поодаль, разговаривая с тобой. Как же я рада, что братишка у меня без комплексов и способен вести дневник под наблюдением других, в особенности – наследного принца!
Лошади сразу же разбежались. Поймать их не вышло – они напугались сильнее, чем мы. Его Высочество, впрочем, тоже. Вот уж никогда бы не подумала…
Немного позже все прояснилось.
Принц, сохраняя самый что ни на есть безразличный вид, поинтересовался у Гента:
– А в Гартоне лес такой же?
Наш возница несказанно удивился, но ровно ответил, что в Гартоне лесов сроду не было. Там лишь изредка, рядом с водоемами, росли небольшие деревья, к тому же вместо садов богачи частенько насаживали лески.
Арголин наморщил лоб, что-то вспоминая, и попросил (попросил!) нарисовать на земле приблизительную карту нашего континента.
Гартонец невозмутимо принялся за дело. Брат пристально следил за возникавшим рисунком, указывая на неточности, пока Гент не передал ему ветку для черчения. Вскоре под сенью вековечных деревьев появилась настоящая карта, где четко были обрисованы границы четверых государств и обозначены их столицы.
Его Высочество долго рассматривал сие произведение, недовольно морща нос. Затем, словно размышляя вслух, спросил:
– Мы отправлялись из Влаи, так? – И положил камешек на место города.
– Да, – подтвердил Няв.
Мы с Гентом переглянулись, начиная понимать, что без высокороднейшего участия не обошлось. Кстати, гартонец очень даже ничего! Есть у него одно неоспоримое с моей точки зрения достоинство – плакаться к «Жилеткам» он не побежит. А если я ошибаюсь… Нет, нас с братом с детства учили распознавать возможных клиентов. Но до чего ж симпатичный! Только чересчур взрослый, самоуверенный и молчаливый. Порой надменный до невозможности, порой смотрит взглядом умудренного жизнью старика… Не похоже, что до этого путешествия он был кучером. Наверняка служил в гвардии, причем не в низших чинах, а за вожжи взялся по приказу Его Величества.
– На север, к границе, так? – продолжал допытываться принц, проводя веткой прямую черту.
Гент неприлично выругался. По-настоящему неприлично! Такие слова даже мой Зеленый блокнот не выдерживает.
Посмотрел на меня, махнул рукой и… повторил то же самое, причем с указанием конкретного человека. А Его Высочество рот приоткрыл – и ни звука! Даже не изволил сообщить, что бывает за оскорбление короны.
– Не на север, а на северо-запад, – сквозь зубы прошипел гартонец. – К Университету Радиса в городе Клусс, а не к ближайшей границе со страной Клусс!
Он отнял у паренька ветку и провел линию, указывая направление.
Принц побледнел. Взял камешек и под нашими недоброжелательными взорами продолжил черту в противоположную сторону. Через половину Веллийской империи, Храмовые земли, Странный Лес… в Пустошь. И дальше к океану.
– Я хочу это услышать! – нарушил молчание Няв. – Скажите, я один думаю, что мы…
– …разумеется, мы не в Клуссе! – выкрикнул Арголин. – Я не буду магом! Я…
– То, что ты не маг, мы и так видим! – забыв о своем обещании полностью игнорировать мальчишку (и о том, что к принцу следует обращаться на «вы»), влезла я в разговор. – Значит, не в Клуссе? Позволь узнать: заклинание портала было изменено не только по направлению, верно? И насколько же удлинился наш путь?
Его Высочество зыркнул из-подо лба, но изволил ответить:
– В четыре раза…
Я от души охарактеризовала единственного веллийского наследника, да так, что и Гент опустил глаза. Это ж надо уродиться таким редким, необразованным и везучим дураком! Если б мы и вправду должны были переместиться к северной границе, то в противоположную сторону, да еще дальше в четыре раза, находилось Море Спящих! Примерно середина моря, если быть точной… Кстати!
– А зачем Вашему Высочеству понадобился этот обман? – сладким голосом поинтересовалась я.
Арголин подвоха не заметил.
– Я собираюсь стать воином! – на полном серьезе произнес он. – Настоящие воины – гартонцы! – И бросил быстрый взгляд на возницу.
Мы с Гентом смогли удержаться от смеха, Няв – нет. Он в буквальном смысле покатился по земле, задыхаясь от веселости. Угу, таких воинов Гартон еще не видал!
– Но тебя наверняка учили воинскому искусству? – без тени насмешки спросил кучер. – Всех принцев этому обучают, даже клусских. И никуда ехать не надо, наша страна предоставляет учителей правящим семьям.
– Я – не все! – с горечью воскликнул наследник. – Меня не обучали! Отец сказал, мое призвание – править, а не воевать. Излишняя ученость до добра не доводит, вот! Он даже учителей магии подбирал таких, чтобы сбегали сразу, как только что-то пойдет не по их плану! Он запретил мне ходить к гвардейцам! Браться за оружие! Да я нож не мог взять в руки – сразу же подкатывала толпа жаждавших помочь! А я хочу стать воином!
– У тебя это неплохо получается, – тихо заметил брат.
– Правда? – с надеждой потянулся к нему Арголин.
– Ага. Одну из гвардейских истин ты уже усвоил в совершенстве, – подлил масла в огонь Няв.
– Какую?
Ну как ребенок за конфетой, честное слово!
– Самое недостойное занятие для воина, – начал излагать брат известную в солдатской среде шутку, – думать, потому что от этого появляются мысли, а от приличного гвардейца должны появляться только дети!
Я втихую покосилась не Гента – как отреагирует? Да никак. Свой лимит эмоций на сегодня он уже полностью исчерпал.
Принц же, как ни в чем не бывало, поинтересовался:
– Значит, чтобы стать настоящим солдатом, надо сделать ребенка?.. Обязательно законного? Бастарды не годятся? – И посмотрел на меня так… оценивающе.
Но долго не выдержал, засмеялся. Няв тоже хихикнул, даже гартонец улыбнулся. И пусть мне шутка не понравилась, на душе потеплело – кажется, это был первый шаг к перемирию.
Итак, страна не-людей… Место, где вся человеческая магия словно исчезает. Неудивительно, что пропала наша повозка – и она, и сбруя лошадей были увешаны заклинаниями – тепла, прохлады, послушания, отпугивания собак и прочими, часто используемыми в хозяйстве. Понятно и то, почему у Арголина не вышло поиздеваться над местным.
Местные! Так вот из-за чего они смотрели на нас, как на пришедших богов: с тревогой и любопытством. Кто ж из не-людей готов увидеть в своих землях человеческих путников? Причем не армию или хоть отряд – нет, четверых, один из которых еще ребенок, а вторая – девушка…
Значит, мы переместились прямиком в Пустошь – к границе, отделявшей ее от Странного Леса. Не знала, что она тоже светится, как клусская.
Повезло, ничего не скажешь! Если бы мы оказались чуть дальше к океану… Жители Пустоши не ограничились бы праздным любопытством. Поговаривают, их боятся даже не-люди. Ну, боятся – сильно сказано, скорее просто опасаются, из-за чего и установили кордон. Бабушка рассказывала, будто в Пустоши живут потерявшие душу, и в каждом, попавшем к ним, стараются ее отыскать.
А еще, если правы те учебники, по которым я изучала географию, в приграничных землях населения почти нет. Понять бы, хорошо это или плохо? Хорошо – есть шанс ни на кого не нарваться. Плохо – даже если идти по прямой, пешком далеко не затопаешь…
– Эх, принц, это судьба, – заявил Гент, и мы с братом превратились в слух.
Но пояснений не последовало.
Арголин как-то скукожился и принялся разгребать то немагическое барахло, которое лежало вперемешку – выпутывались мы из него как могли, не обращая внимания на сохранность вещей.
Няв бросил на меня быстрый взгляд и едва заметно кивнул в сторону гартонца. Я отрицательно покачала головой – не наш клиент. Вот принц – другое дело. Его можно расспросить, только бы отвлечь Гента… А как?
Я подошла к брату. Тихо предложила:
– Займешь его?..
Он неуверенно покоился на «объект».
– Может, ты?
Мой вздох был гораздо красноречивее слов. Почему-то так повелось, что для мужчин разных возрастов я была внучкой, дочкой, сестренкой, подругой, но никак не предметом отвлечения. Мне с радостью поведывали тайны (и не только свои), жаловались на судьбу и несправедливость мироустройства – те, кто хотел поплакаться. Гент к таковым не относился. А чем заинтересовать его помимо бесплатной исповеди, я не представляла. Известно ведь, с женщиной настоящий гартонец признает лишь одну «беседу»… Впрочем, они все воины и не способны оставаться равнодушными к оружию. К очень хорошему оружию!
– Вернешь! – приказала я, вкладывая Няву в пальцы рукоять гномьего кинжала – случайного подарка на день рождения.
Тот расцвел такой сверкающей улыбкой, что стало понятно – больше этой вещи мне не видать.
– С кого начнем? – кровожадно поинтересовался братец, перехватывая клинок поудобнее и делая несколько не очень умелых выпадов.
– С тебя… Не зарежься, – досадливо посоветовала я, уже мысленно попрощавшись с кинжалом и испытывая лишь легкое чувство сожаления.
Хотя, откровенно говоря, жалеть не о чем – с холодным оружием я умела обращаться примерно так же, как с волшебной палочкой. Подержать-помахать – пожалуйста, но толку от этого…
Няв схватил нож за кончик лезвия, размахнулся… Я вскрикнула, Гент едва успел отскочить в сторону. Кинжал тюкнулся рукояткой в какое-то дерево и упал на мягкую траву.
Гартонец вопросительно поднял бровь. Брат невозмутимо пояснил:
– Тренируюсь. Почему-то мне кажется, что защищать себя еще придется. Или ее, – кивнул в мою сторону.
Гент смерил меня взглядом, словно решая, покусится на такое какой-нибудь не-людь или нет, но (вероятно, вспомнив обычаи родины – семья превыше всего) ругаться не стал. Предложил:
– Давай, покажу, как это делается.
Ха, попробовал бы не показать! Няв лет с четырнадцати освоил убойную технику: «Заинтересуй старшего, чтобы он забыл, как ты целовался с его дочкой-сестрой-девушкой». И она срабатывала в восьми из десяти случаев. А для остальных двух были припасены варианты «Простите!», «Не заметил!», «Не знал!» и прочие.
Для учебы выбрали местечко поодаль, чтобы, не приведи боги, не зацепить Его драгоценное Высочество. Наследник империи уроком метания кинжалов в цель (в случае брата – по направлению к цели) не заинтересовался. Он продолжал раскладывать вещи на четыре купы: свои, мои, Гента – и остатки кареты, не несшие в себе следов магии.
Сумка Нява покоилась на дне реки.
Немного запоздало я осознала, что дорожные баулы почему-то вытряхнуты и принц перебирал не только то, что лежало в повозке, но и предметы, для его глаз не предназначенные. Впрочем, если он еще пару минут будет таращиться на мое нижнее белье, останется без глаз совсем – выкатятся. Еще одна странность – живя во дворце, удивляться подобным предметам? Довольно-таки скромным и без особых изысков – в дорогу брались, как-никак, и на задание. Да, Ваше Высочество, похоже, не все в твоей жизни понятно. Или у стареющего императора нет фавориток подходящего возраста?
Присев на корточки рядом с моментально зардевшимся Арголином и отобрав у него свои… э-э-э… вещи, я начала методично перебирать кучу, в которой виднелось наибольшее количество моей собственности. Принц не всегда смотрел, что куда кладет, зато мне представилась возможность увидеть, какие… хм!.. носят в Гартоне. Да, занятно. Указывать наследнику на ошибку я не стала – брату сгодятся, у него ж что было – то сплыло, причем в буквальном смысле. Или посмеемся потом, когда в руках Гента не будет холодного оружия.
Выбирая то, что могло пригодиться в пешем походе, я терпеливо прислушивалась к сопению рядом. Ну же, малыш, почему так долго? Можно было, конечно, начать разговор мне, но бабушка слишком часто повторяла: первый шаг клиент должен сделать сам, а потом уж бери его тепленьким, только сочувствия побольше в голосе и не забывай охать да ахать в нужных местах.
– Извини, – едва слышно буркнул Арголин.
Я внутренне возликовала. Все, парень, теперь тебе не отвертеться! Семейное ремесло я не посрамлю.
– Да ладно, смотри, мне не жалко, – «разрешила» с напускным равнодушием, подгребая свою кучу поближе – на всякий случай. – У вас во дворце, наверно, сплошные шелка да кружева, – мечтательно протянула, искоса посматривая в сторону Его Высочества.
Так, сейчас он либо начнет хвастаться, если есть чем, либо жаловаться, если все так, как я думаю…
– Откуда мне знать? – пришел черед принца «удивляться». – Я ж не фрейлина. И не горничная, да и на кухарку не похож, – чуть погодя добавил он.
Ага, понятно. Теперь бы не перестараться. Очень много сочувствия и ни капли жалости. Для подростка какое самое страшное зло на свете? Верно, родители, и чем больше любящие, тем страшнее. Кстати, если ты, парень, и к горничным-кухаркам искал подход, значит, предпочитаешь обращение без титулов. Или наоборот? Ладно, была не была!
– Но, Арголин, – так, в его взгляде ожидание и затаенная надежда, то есть риск оправдался, – ведь принц должен знать все, что происходит в столице, в том числе и веяния моды, – вроде не обиделся, или не сообразил, к чему я клонила. – Неужели отец никогда не объяснял тебе, как… как устроены дела во дворце?
Собеседник сразу же уставился в землю. Я попыталась исправить ситуацию. Боги, не умею я разговаривать о таких материях с подростками!
– Хотя что он понимает в современном мире! – Эта мысль была одобрена горячим кивком. – Родителям всегда кажется, будто дети еще маленькие. – Похоже, я попала в больную точку. – Представляешь, Навагрему папа недавно подарил деревянного единорога! Брат тогда с ним месяц не разговаривал, а отец до сих пор не понимает, почему.
– Что, правда? – засмеялся императорский наследник, разом утратив надменность и превратившись в обычного паренька, из всех сил пытавшегося казаться взрослым.
Впрочем, не надо забывать, что как только к нему вернется возможность использовать магию, это милое создание вновь обернется кошмаром.
Я согласно кивнула, забыв уточнить: то «недавно» случилось десяток лет тому назад, а брат не разговаривал оттого, что на радостях попытался облобызать лошадку и загнал в язык нехилую занозу. Уже на следующий день от раны не осталось и следа, но почему-то Няву тогда показалось, будто папа все подстроил специально.
– А я вот Избранный, – тихо произнес принц.
В первый миг я даже не поняла, о чем он.
– К-куда?
– Не куда, а кем, – с грустью уточнил Арголин. – Когда я подрос, меня провезли по всем Двенадцати храмам. Знаешь, как это делается?
Разумеется, я знала. Новорожденного (или ребенка до одиннадцати лет) представляли богам. Богачи устраивали целое паломничество по святым местам, люди среднего достатка ограничивались каким-то одним храмом, беднота довольствовалась молитвами.
Я тоже бывала в таком путешествии. Больше всего мне запомнился Храм Смерти. Вернее, его главный артефакт – Зеркало Тайны. По легенде, в нем отражался секрет души заглянувшего в него человека… Я так и не решилась это сделать.
– Меня выбрал бог Войны, Меченосец, – продолжал собеседник. – Он подарил мне магию и сказал, что я обязан установить равновесие, поскольку оно было нарушено из-за меня. Это вроде как пророчество… Оно должно было сбыться через пять лет.
– Как сбыться? – я не могла не верить его словам хотя бы потому, что всегда чувствовала, когда лгут. – Как нарушено?
– Ну, мне только пересказывали все это… Короче говоря, мое рождение спровоцировало уничтожение артефакта Храма Войны – Меча Ненависти. Или наоборот? Меч исчез раньше1! Тогда Меченосец обрел тело и силу, но он занялся обустройством собственного мира, не обращая внимания на дела людей. А паломники все шли, неся свою ненависть и выплескивая ее в стенах храма. Она накапливалась, пока один из служителей не стал ее вместилищем. Может, ты даже помнишь… Была Пора Паломничества. Очень много людей погибло, в империи объявили недельный траур.
Да, я помнила то время… Очень хорошо помнила. Клиенты спешили десятками, все надеялись что-то изменить… мы и денег с них не брали. А в Храм Войны посетителям больше ходу нет.
– На этого жреца, Маргет, кажется, его звали, объявили охоту в Клуссе, Велли и Гартоне. Он сбежал в Странный Лес. Здесь любая магия гасится, даже магия богов. Как у меня… Но по расчетам Меченосца выходило, что больше пяти лет Маргет не продержится, чужая ненависть сожжет его изнутри, тем более, он уже вроде как сам превратился в артефакт и собирает негативные чувства окружающих. В стране не-людей он не может избавиться от своего груза, а, значит, будет стремиться к людям. Я же, имея силу бога Войны, просто обязан его убрать… И стать следующим собирателем ненависти, чтобы через пять лет передать эту почетную должность очередному Избранному. Естественно, отцу такая перспектива не понравилась, – с горькой насмешкой закончил принц.
У меня возник закономерный вопрос:
– Но, Арголин, ты же не имеешь в Странном Лесу магии, как и тот… Маргет?
– Все предусмотрено, – криво ухмыльнулся веллийский наследник. – Магии нет, однако сила Меченосца со мной. Ненависть, потому что иной бог не знал. Только направленная на меня. Чем больше людей меня искренне ненавидят, тем сильнее я становлюсь. Знаешь, Рена, – он впервые произнес мое имя, – как трудно постоянно сдерживать силу, которой нужна подкормка? И как легко наплевать на все… Отец не позволял мне ни с кем близко общаться, потому что это всегда заканчивалось смертельной обидой. И в Клусс меня отправили лишь для того, чтобы маги попробовали наложить подавляющие заклинания. Никто ведь всерьез не верит в предназначение, да и куда мне тягаться с бывшим служителем Храма Войны? Даже если меня возненавидят все люди и не-люди, он будет сильнее. Я потому и хочу стать воином, чтобы победить Маргета силой оружия. Только мне запрещено брать в руки колюще-режущие предметы. Как опасному сумасшедшему! Гедан… то есть Гент меня немного понимает. Его Огонь тоже требует боли, страха и ненависти. Чаще всего он выбирает тех, кто ему дорог… И зачем я тебе это рассказываю? – недоуменно покосился Арголин, не выказывая, впрочем, особого смущения.
Я мягко улыбнулась, хотя в сердце бушевал пожар. Противиться ведьме, лезущей в душу, невозможно. Заговорив, выложишь все до конца. Даже если ведьма еще не совсем ведьма. И если совсем не ведьма!
– Все путем, – попыталась я подбодрить того, кто неожиданно стал мне дорог. – Все путем, Арголин.
С нашим родом тоже однажды пошутила богиня, поставив нас между людьми и не-людьми…
– …а «Весенний лед»? – задорно просил Няв, оттесняя гартонца в сторону.
Они уже тренировались на мечах. Складно братец умеет изобразить неумеху!
Я показала сжатый кулак – знак, говоривший о том, что все схвачено.
– После того, как в путь соберемся, – мигом сориентировался Няв.