Вы здесь

Журнал «Фантастика и Детективы» №10 (22) 2014. Лисы в курятнике ( Сборник, 2014)

Лисы в курятнике


Майк Гелприн

8 мая 1961 г.


Путь от Шанхая до Марселя берёт полтора месяца, но клиент за скорость платил премиальные, и «Марьяж» уложился в пять недель.

Порт показался на горизонте под вечер.

При виде его Сюрприз выбрался из капитанской рубки, неспешно пересёк палубу и привычно пнул ногой по крышке люка в машинное отделение.

– Малый ход, – велел он образовавшемуся в проёме люка Истопнику.

Ту же команду можно было отдать, не утруждая себя – если проорать её в приобретённый год назад мегафон.

Сюрприз, однако, к техническим новинкам относился с недоверием. Дедовским способом – оно надёжней.

В полумиле от берега “Марьяж” встал на якорь. Рыбацкий баркас подвалил к борту, когда стемнело. Оттуда каркнули пароль, Сюрприз отозвался. Дюжина полотняных мешочков с белым китайским порошком поменяла хозяев. Баркас растворился в темноте, Сюрприз отправился в капитанскую каюту досыпать. Основное дело он сделал, теперь можно было ненадолго расслабиться.

Сюрпризом капитана прозвали за резкие, неожиданные решения, которые он иногда принимал. Последствия этих решений бывало нелегко предугадать, но до сих пор Сюрпризу везло, и считался он человеком надёжным. Настолько надёжным, насколько бывают люди его профессии. Был Сюрприз среднего роста и среднего же, эдак под сорок, возраста. Ещё был он сухопар, нетороплив и неразговорчив. А ещё его знали. В доброй сотне портов что Старого, что Нового света был капитан гостем хотя и незваным, но зачастую весьма полезным.

Едва рассвело, Сюрприз выбрался из каюты на палубу. На этот раз вместо заскорузлой робы он был наряжен в длиннополое, до щиколоток пальто цвета берлинской лазури и цилиндр из бобрового фетра. Под мышкой держал складную бамбуковую трость с янтарным набалдашником. С тростью капитан, сходя на берег, не расставался. Поговаривали, что в полости шафта притаился не обычный короткий клинок, который подобает носить приличным людям, а нечто, чему лучше на свет божий не появляться. Впрочем, назвать Сюрприза приличным человеком мало кому приходило в голову.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, капитан полюбовался портом, переливающимся медью, латунью и золотом в лучах утреннего солнца. Десятки – мышь не проскочит – дирижаблей и аэростатов зависли над стрелами портальных подъёмных кранов, словно пчёлы над ульями. Хищно щерились стволами паровых пушек врытые в защитный мол батареи. Лениво качались на мелкой волне сторожевые и пароходы. Сюрприз поморщился – здесь явно готовились к очередной войне, а войну капитан не жаловал: она, как правило, препятствовала бизнесу.

– Погуляем, – осклабился, приблизившись, Умелец, первый помощник, второй помощник, боцман, штурман, матрос и юнга в одном лице. – Ох, и оторвёмся на берегу.

– Сначала дело, – напомнил Сюрприз.

– Само собой, – Умелец шумно выплюнул за борт жевательную резинку и незамедлительно забросил в рот новую. Жевать резинку он умудрялся даже во сне и в каждом порту усердно ею запасался. В остальном это был человек хотя и небольшого ума, зато работящий, неприхотливый и нетрусливый. А главное – верный человек, надёжный и преданный.

Сюрприз подобрал его на австралийском побережье. Случилось это на третьи сутки после того, как единственного наёмного матроса вынесли из припортового мельбурнского кабака ногами вперёд. Поэтому парохват вышел в море с неполной командой, и сиганувший в воду с прибрежного утёса детина звероватого вида пришёлся кстати. Опершись о фальшборт, капитан невозмутимо понаблюдал за детиной в бинокль, затем с полминуты лениво прислушивался к револьверным выстрелам с берега. Когда же детина, отчаянно отмахивая саженками, преодолел мелководье, Сюрприз оторвался от фальшборта, неспешно пересёк палубу и пнул ногой по крышке люка в машинное отделение. Через минуту дверца люка распахнулась, в проёме возникла чумазая рожа Истопника. Сюрприз, зевнув, велел глушить котёл и спускать на воду ялик. Через четверть часа детина был доставлен на борт. Полосатая роба, в которую тот был облачён, Сюрприза не смутила. Находящаяся неподалёку федеральная тюрьма для особо опасных преступников – тоже. Суетящихся на берегу людей в форме капитан проигнорировал. Истопник полез обратно в машинное, котёл взревел, ‘Марьяж’ плюнул из трубы дымом и развернулся к людям в форме кормой.

Пару месяцев спасённый от неправосудия детина проплавал с Сюрпризом безвозмездно – за пайку сухарей, место в подвесной койке и жевательную резинку. Капитан присматривался, а потом вместо того, чтобы списать найдёныша на берег, неожиданно предложил тому кличку Умелец, членство в команде и долю в дележе. Ни разу не державший в руках денежную купюру крупнее двадцати долларов и с младенчества не плакавший Умелец растрогался так, что на глазах у него выступили слёзы. Таким образом, численность команды парохвата вновь увеличилась до трёх человек, а Сюрприз избавился от хлопотных обязанностей обоих помощников, боцмана, штурмана и юнги. Как выяснилось, Умелец прекрасно справлялся со всем этим в одиночку.

К марсельскому грузовому причалу “Марьяж” пришвартовался к полудню. Истопник выполз из машинного отделения и заковылял по палубе. Был он приземист, коренаст, хром и носат. А также от грязи и угольной пыли чёрен. Полностью отскрести грязь возможным не представлялось, в лучшем случае удавалось отмыть её частично, так что на берег Истопник сходил на манер зебры – крашенным в чёрно-белую полосу.

В прошлом был он человеком учёным и, если не врал, даже преподавал гидродинамику в венском университете, откуда его и выставили за неумеренное пристрастие к алкоголю. В паровых котлах, тем не менее, Истопник разбирался отменно, поэтому Сюрприз, зачислив его в компаньоны, нетрезвый образ жизни некоторое время терпел. Потом, когда бутылка коллекционного коньяка, приобретённая в Париже за большие деньги, неожиданно приказала долго жить, терпение истощилось. Сюрприз лично спустился в машинное отделение, разбудил компаньона лёгким пинком, за шиворот выволок на палубу и выбросил за борт. С четверть часа капитан невозмутимо наблюдал, как судовой механик, барахтаясь в волнах, на глазах трезвеет. Потом, когда протрезвевший начал тонуть, смилостивился и кинул спасательный круг. Истопника вытащили, с тех пор на борту воцарилась трезвость. Неизменно превращавшаяся в беспробудный запой, стоило механику сойти на берег. Свою долю в дележе он пропивал принципиально. Полностью, до цента, так что на борт возвращался счастливым и просветлённым.

К часу пополудни Сюрприз уладил таможенные формальности, и парохват встал под разгрузку. Из трюма принялись извлекать листовую медь, товар, который Сюрприз перевозил себе в убыток, для прикрытия.

К шести вечера разгрузка закончилась. Распорядившись, чтобы “Марьяж” отогнали в док на профилактику, Сюрприз сбежал вниз по сходням. Степенно протопал вслед за ним Умелец. Припадая на хромую ногу, боком спустился на причал Истопник.

– На гулянку трое суток, – строго напомнил ему Сюрприз. – Не больше.

Истопник закивал и припустил по направлению к ближайшему кабаку.

Сюрприз, помахивая тростью, неторопливо пошагал в город. Умелец, подняв воротник клетчатой куртки и надвинув на глаза шляпу, двинулся, держась в десяти шагах позади. Сюрпризу предстояло важное дело – найти нового клиента и новый товар. Умелец страховал на случай осложнений, которыми дела подобного рода были чреваты.

Вечерние сумерки неспешно замазывали светлые краски на фасадах фруктовых и рыбных лавок, доходных домов и домов терпимости, ресторанов и кафешантанов, что теснились друг к другу по обочинам узких, затейливых улочек квартала Панье. Стыдливо кутались в темноту сторожевые башни фортов Сен-Жан и Сен-Николя. Один за другим зажигались масляные фонари, и на смену дневным зазывалам, добродушным и толстым, выбирались из заведений на улицы зазывалы ночные – мрачные субъекты в чёрном, неторопливые и внимательные.

– Травку, месье? Может быть, девочку? Или двух?

Сюрприз смерил вопрошающего бесстрастным взглядом.

– Пардон, месье, – убрался в темноту тот. В людях здесь разбирались, и человека делового, серьёзного определяли на раз.

Заведение под вывеской “Франсуа Вийон” помпезностью не отличалось. Туристы его не жаловали, а местные жители предпочитали обходить стороной. Собирались в “Вийоне” люди знающие, и собирались не ради супа ля буайбес и паштета пате мезон. Владелец заведения гарантировал гостям конфиденциальность, что дорогого стоило. Незнакомцев вовнутрь пропускали лишь по солидным рекомендациям. У Сюрприза такие рекомендации были. Он пошептал на ухо верзиле-швейцару, и входная дверь распахнулась.

– Прошу вас, месье, – вежливо пригласил швейцар. Затем он шагнул вперёд и перекрыл вход Умельцу. – К тебе не относится.

– Это со мной, – объяснил Сюрприз.

– Да, конечно. Прошу вас, месье.

Поднявшись на второй этаж, Умелец уселся за столик в общем зале. Сюрприз проследовал в отгороженный ширмой кабинет, велел принести бутылку “Мартеля” и вскоре уже принимал первого посетителя. Ему капитан отказал, так же, как и троим последующим, предлагавшим дела мелкие и процветанию бизнеса не способствующие.

Серьёзный клиент появился незадолго до полуночи. До сих пор не утруждавший себя вставаниями Сюрприз на этот раз поднялся на ноги и сдержанно кивнул. Этого человека он никогда не видел, но определять потенциального заказчика умел навскидку, с первого взгляда.

– Месье Сюрприз, если не ошибаюсь?

– К вашим услугам.

– Меня обычно называют Нуаром, – визитёр тростью задвинул шторки отгораживающей кабинет ширмы, снял цилиндр, небрежно нацепил его на украшающий стену олений рог и уселся за стол. – Я ждал вашего появления, мне вас рекомендовали.

– Могу я узнать кто?

– Разумеется.

Нуар назвал имена, и капитан, кивнув, уселся напротив. Обмен верительными грамотами закончился, настало время переходить к делу.

– Моё предложение несколько необычно, – закурив сигару, проговорил визитёр. – Даже весьма необычно.

– Слушаю вас.

– Нужно забрать из определённого места товар. Когда он прибудет, пока неизвестно – возможно, придётся подождать. Простои, разумеется, оплачиваются. Что за товар, неизвестно также. Его надо принять и доставить по назначению. Куда именно, вам скажут. Вот, собственно, и всё. Если предложение вас заинтересует, обговорим подробности.

– Гонорар? – коротко осведомился Сюрприз.

– Пятнадцать грандов за всё плюс сотня в день, включая простои. Пять грандов задатком, остальное по завершении, в один аккорд.

Сюрприз едва удержался, чтобы не присвистнуть. Сумма превосходила любые ожидания. Однако о том, что деньги платят сообразно работе, он знал не понаслышке. А также знал с полсотни непугливых ребят, которые без лишних раздумий полезли бы за эту сумму хоть к чёрту в пекло.

– Почему именно я? – осторожно осведомился Сюрприз.

Визитёр пожал плечами.

– Вы человек надёжный. Но если вас не устраивает…

– Я этого не говорил, – перебил Сюрприз. – Каковы подробности?

Нуар затушил сигару.

– Товар поставят в районе Пуэрто-Рико, дотуда идёте порожняком. Где именно произойдёт поставка, не знаю. Об этом вам скажут пассажиры.

– Пассажиры? – Сюрприз нахмурился. – О них речи не было, у меня не пассажирское судно.

– Ничего, найдёте для них каюту. Есть, однако, нюанс.

– Что за нюанс?

Нуар наполнил коньяком пузатую рюмку, залпом осушил, прикурил новую сигару и выпустил дым в потолок.

– Пассажиров двое, – сообщил он. – И, как мне кажется, за ними надо приглядывать.

Сюрприз с минуту молчал, переваривая информацию. Нуар, попыхивая сигарой, терпеливо ждал. “Надо приглядывать” означало проблемы, как правило, серьёзные. С нуждающимися в пригляде людьми дела лучше было не иметь.

– Двадцать грандов, – принял, наконец, решение Сюрприз. – Половину вперёд. И две сотни в день до конца дела.

Нуар поднялся.

– Договорились, – бросил он. – Завтра с утра я положу в банк десять грандов на ваше имя. В море выйдете в пятницу, пассажиров на борт доставят в ночь на субботу. Устраивает?

Сюрприз пару мгновений помедлил. И сказал, что согласен.

На выходе из заведения Умелец поймал наёмный паромобиль.

– В “Лавальер”, – велел Сюрприз шофёру, устроившись на заднем сиденье рядом с компаньоном.

“Лавальер” был элитным борделем с весёлыми и деликатными девочками, его Сюрпризу не раз рекомендовали коллеги по ремеслу.

– Дело опасное, – сообщил капитан, когда паромобиль тронулся с места. – Может выйти так, что с нами не захотят рассчитаться.

Беззаботное выражение слетело у Умельца с лица. Что значит “не захотят рассчитаться” объяснять нужды не было.

Следующие пять минут Сюрприз излагал подробности.

– Двое против двоих, – подытожил он. – На Истопника надежды нет, он не в счёт.

– Угу, – буркнул Умелец и забросил в рот пластик жевательной резинки. – Запросто могут попытаться нас шлёпнуть.

– В море не станут, – рассудил Сюрприз. – Если бы могли сами управиться, с такими деньгами купили бы парохват или стимер и сделали бы без лишних людей. Так что они не моряки. А вот когда подойдёт к концу, может статься, придётся о них позаботиться.

– Позаботимся, – буркнул Умелец. – За такой куш я о ком хошь позабочусь.

– Пара дней у нас есть, – заключил капитан. – Завтра надо будет прикупить кое-что полезное, а там поглядим на этих пассажиров. Ладно, довольно болтовни. Девочки, небось, там заждались.

“Кое-чем полезным” оказались два восьмизарядных револьвера, по нынешним временам большая редкость.

– Другое дело, – осклабился Умелец, прилаживая свой за пазуху. – Поглядим теперь, кто о ком позаботится.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – Сюрприз сплюнул. – Ладно, возвращаемся на судно, надо подготовить для них каюту.

На третьи сутки на борт, кряхтя, забрался Истопник.

– Всё пропил? – поинтересовался Сюрприз.

– Всё.

– Молодец. Ступай, раскочегаривай. Мы ждём гостей нынче ночью.

– Каких ещё гостей? – у Истопника от изумления поползли вверх брови.

– Не знаю. Они мне ещё не представлялись.

Гостей к ставшему на якорь “Марьяжу” доставила четырехвесельная плоскодонка. Сначала на борт на верёвках втянули тяжеленный сундук, вслед за ним на палубу запрыгнул здоровяк, по сравнению с которым рослый Умелец выглядел задохликом. Здоровяк нагнулся и за руку втянул за собой второго.

Истопник запалил примотанную к черенку от лопаты паклю и осветил обоих.

– Вот это номер, – ошеломлённо просипел он. – Бабы нам только не хватало.

– Ян, – низким басом назвался здоровяк. – Это Милана, моя напарница.

– Русские? – небрежно спросил Сюрприз. Английский, на котором говорил Ян, грешил сильным акцентом. – Или болгары, быть может?

– А что, есть разница? – у Миланы голос оказался высоким и звонким, а акцент в нём того же свойства, что у здоровяка Яна.

– Никакой разницы, так, полюбопытствовал. Я голландец, мой помощник австралиец, а механик из Австро-Венгрии.

– Откуда механик? – удивлённо переспросила девица. – Ах, да, конечно. Мы так и будем стоять тут или вы покажете нам каюты?

– Каюту, – поправил Сюрприз. – Свободная всего одна, так что придётся вам потесниться.

– Не нам, а вам, – пробасил Ян. – Каюты у нас с напарницей будут разные. Что-то не так?

Сюрприз переглянулся с Умельцем.

– Всё не так, – бросил тот. – У нас не пассажирское судно. Свободная каюта одна, на две койки.

– Отлично, – улыбнулась Милана. – Вы наверняка в ней поместитесь. Мы с Яном не муж и жена, – объяснила она. – И даже не любовники, если кого интересует. Жить привыкли в комфорте. Сообразно обстоятельствам – в относительном. И тем деньгам, что вам платим, извольте соответствовать.

– Ладно, – сдался Сюрприз. – Займись, – повернулся он к Истопнику. – А пока пойдёмте на камбуз. Там, по крайней мере, светло, поглядим друг на друга.

Поглядеть было на что. У Яна оказалось широкоскулое, с грубыми чертами лицо, стального цвета глаза, перебитый короткий нос и внушительных размеров кулачищи. Зато девушка была хороша. Лет двадцати пяти, стройная, длинноногая, белокожая. С лукавыми ямочками на щеках и живым, слегка насмешливым взглядом карих глаз из-под вороной чёлки.

Сюрприз засмотрелся на неё и пришёл в себя, лишь услыхав её голос и сообразив, что обращаются к нему.

– Глаза проглядишь, капитан. Ну, и бардак же у вас на кухне.

– В камбузе, – автоматически поправил Сюрприз. – При чём здесь бардак? – спохватился он. – Шлюх на судне никогда не водилось.

Здоровила Ян хохотнул.

– Следи за базаром, – бросил он Милане и пояснил: – Бардак это не обязательно там, где девки.

– А базар не обязательно там, где торгуют? – догадался Сюрприз.

– Точно. Мы когда-нибудь отвалим или будем тут отираться, пока не возьмут за жопу?

– Не отвалим, а снимемся с якоря, – Сюрприз почувствовал, что против обыкновения начинает злиться. Пассажиры изъяснялись на неизвестном жаргоне, и, хотя смысл сказанного оставался понятным, фразы были чужеродными, никто из его знакомцев так не выражался. – Если хочешь, чтобы тебя понимали, говори внятно, – сказал капитан жёстко. – А с якоря снимемся, когда Истопник закончит с каютой, не ранее. Тебе понятно?

– Ну-ну, не горячись, – примирительно пробасил Ян. – Мы говорим немного не так, как ты привык, только и всего. Дадут мне здесь сегодня пожрать?

– Дадут, – кивнул Сюрприз. – Может быть. Вон там, в мешке, сухари. Вода в баке, а консервы в трюме. Пойдём, покажу, как туда спуститься – гарсонов тут не водится.

Через полчаса “Марьяж” снялся с якоря и взял курс на запад. А ещё через полчаса на тупиковой улочке, что на окраине квартала Панье, случайный прохожий наткнулся на человека, известного кое-кому под кличкой Нуар. Был Нуар ещё тёплым.

За семь недель плавания команда “Марьяжа” и пассажиры друг к другу притёрлись. Милана искоренила беспорядок в камбузе и взялась кашеварить. А здоровила Ян даже вызвался иногда подменять в машинном отделении Истопника.

– Не думал, что когда-нибудь придётся кидать уголёк в топку, – объяснил он. – Та ещё работёнка, пускай бедолага покайфует.

– Чего сделает? – не понял Сюрприз.

– Да так. Не бери в голову.

Сюрприз в голову брать не стал. Вместо этого однажды вечером он постучался в каюту к Милане.

– Заходи, – сделала приглашающий жест та. – Появились вопросы?

Сюрприз переступил порог и прикрыл за собой дверь.

– Несколько, – признался он. – Не знаю, с какого начать.

– С самого важного, – усмехнулась девушка. – Ответ – нет.

Сюрприз уселся на койку и скрестил на груди руки.

– Не нравлюсь?

– Нравишься. Но ответ – нет. И этому своему передай, жвачному, а то у него скоро штаны лопнут.

– Что ж, – развёл руками капитан. – Как знаешь. Тогда другой вопрос. Через неделю мы будем в Карибском море. Не пора ли назвать порт назначения?

– Пожалуй, пора. Порта нет. Товар нам доставят в море.

– Как это в море? – опешил капитан. – А как, по-твоему, мы его перегрузим?

– Не знаю, – пожала плечами Милана. – В зависимости от того, что за товар.

Сюрприз усмехнулся.

– Может быть, хватит темнить? – небрежно бросил он. – Что за товар, ты не знаешь, может, где и когда тоже не знаешь?




Иллюстрация к рассказу Майя Курхули


– Именно. Понятия не имею. Но нам сообщат. Собственно, а тебе-то что? Платят вам подневно, будешь гонять своё корыто от Бермуд до Гаити. Тепло, денежки капают, а ишачить не надо, чем плохо?

– Ничем, – невозмутимо отозвался Сюрприз. – Если только нами не заинтересуются плохие мальчики на эдаких плавучих лоханках под звёздно-полосатым флагом. А ещё пуще – другие мальчики, на летучих сигарах.

– Там же нейтральные воды. С чего бы пиндосам интересоваться?

Сюрприз покивал.

– Любопытное словцо, – сказал он. – Надо понимать, пиндосы это американцы. А с чего им интересоваться, спросишь у них, когда, как поговаривает твой компаньон, нас возьмут за жопы.

– За жопу, – поправила Милана задумчиво. – Когда за неё берут, жопа на всех одна. Пиндосы – это может оказаться серьёзным.

– Раньше было очень серьёзным, – подтвердил Сюрприз. – До войны, пока им не врезали русские.

– Русские? – удивилась Милана. – Русские воевали со Штатами?

– Ты, можно подумать, вчера на свет родилась, – проворчал Сюрприз. – Или придуриваешься?

– Придуриваюсь, – улыбнулась девушка. – И как русские им врезали? Не удивляйся, в той глухомани, где я жила, газет не было.

– Вообще не было?

– Считай, что вообще.

– Может, ты и про Камчатский конфликт не слыхала?

– Слыхала что-то, но не более.

Сюрприз принялся рассказывать про Мировую Войну. Про требование русских вернуть Камчатку, отказ и массированную аэропланную атаку на берега США. Про ответную атаку, про вступление в войну Европы, за ней Азии, и про Владивостокский мир, накладывающий ограничение в вооружениях на всех участников.

– Народу погибло много, – сказал капитан под конец. – Тоже не слыхала? Ну-ну. Только в одной России почти сто тысяч.

– Тоже мне “много”.

– Что? – потерял обычную невозмутимость Сюрприз. – Шутки шутишь?

В первый раз за всё время ему показалось, что пассажирка смутилась, а то и расстроилась.

– Шучу, – проговорила она устало. – Ещё вопросы есть? Если нету, ступай, я тебя не держу.

На пятьдесят четвёртый день плавания на горизонте показалась земля.

– Пуэрто-Рико, – объявил, сверившись с картами, капитан. – Что дальше?

– Пока ничего, – Ян похлопал Сюрприза по плечу. – Будем дрейфовать отсюда к северу, подальше от берегов. А пока что надо разгрузить кофр.

– Что-что разгрузить?

– Да сундук.

Из сундука Ян один за другим извлёк невиданные капитаном доселе прямоугольные металлические предметы.

– Батареи, – объяснил он, – тяжеленные, мля. Давай оттащим в камбуз, там у нас будет радиостанция. Да не бери в голову, какая тебе разница, что это такое.

Следующую неделю Ян с Миланой дежурили в камбузе по очереди, по двадцать четыре часа в сутки.

– Что-то нехорошее назревает, – шепнул Сюрпризу выбравшийся на палубу Истопник. – Эта штука у них для связи, типа телеграфа, только гораздо мощнее.

Сюрприз присвистнул. Телеграфные аппараты стоили бешеных денег и были доступны лишь богачам. Каких известий ожидали пассажиры, приходилось только гадать.

Поступили эти известия на девятый день дрейфа.

– Быстро! – выскочил на палубу Ян. – Заводи посудину! – ухватил он за шкирку наладившегося подремать у борта Истопника. – Капитан, курс на северо-запад, гони на полную!

– И что там будет, на северо-западе? – осведомился Сюрприз, когда турбинный вал набрал обороты и “Марьяж”, окутавшись дымом, устремился по направлению к Флориде.

– Там посмотрим.

Посмотреть удалось на следующее утро. Сюрприз навёл бинокль, вгляделся, оторопело протёр окуляры и вгляделся вновь. Ничего подобного он раньше не видел. Корабль был огромен: в сотню раз больше любого парохвата или стимера. Да что там, раз в десять больше любого парохода их тех, что капитану довелось видеть. Он обшарил биноклем обводы, диковинной формы надстройки, перевёл взгляд на машущую с палубы белым полотнищем фигуру.

– Быстрее, – приплясывал от нетерпения Ян. – Быстрее, задери тебя конём.

Они уже были в двух десятках кабельтовых от исполинского судна, когда западный горизонт испещрили вдруг чёрные точки. Сюрприз вскинул к глазам бинокль.

– Дирижабли, – выдохнул он. – С полсотни будет.

Ян выхватил у капитана бинокль и навёл окуляры на ставшие уже жирными точки.

– Проклятье! Назад! – заорал Ян. – Разворачивай, не успели, мать твою разэдак!

На носу Умелец вывернул штурвал. “Марьяж” описал полукруг, развернулся к надвигающимся дирижаблям кормой и на полном ходу пошёл на юго-восток.

На палубу выскочила Милана, метнулась к напарнику, ухватила его за предплечье.

– Кто там был? – сквозь зубы процедил Ян.

– Алесь и Лео.

– Может быть, успеют уйти.

Милана покачала головой.

– Не успеют.

– Суки! – заорал Ян в сторону зависших над водой дирижаблей. – Пиндосские суки, мрази, сволочи!

В следующую секунду западный горизонт вдруг окутался дымом.

– Не смотреть, – бросился к Сюрпризу Ян. – Отдай бинокль. Кому говорю, сука, не…

Его слова заглушил донёсшийся с запада грохот. С полминуты кроме него ничего было не слышно, а затем грохот растаял, и наступила тишина.

Ян уронил руки, шаркающей походкой побрёл с кормы прочь.

– Стой! – в спину ему крикнула Милана. – Они летят сюда.

Сюрприз отобрал у пассажира бинокль, вскинул к глазам.

Пятёрка дирижаблей, выстроившись клином, на малой высоте догоняла парохват.

На пару секунд Ян замер, затем, оттолкнув капитана, бросился к принайтованному к кормовой надстройке сундуку. Отпер его, откинул крышку и лихорадочно зашарил внутри. Распрямился, закинул на плечо тускло-серую метровой длины трубу. Шагнул вперёд раз, другой, замер и нажал на креплённую к корпусу трубы скобу.

Труба дрогнула, рявкнула и изрыгнула огонь и дым. Сюрприз, вцепившись в фальшборт, оцепенело смотрел, как надвигающийся на парохват клин утонул в оранжевой вспышке. Головной дирижабль распался на части, чёрными кляксами на синем холсте разлетелись в небе обломки. Двое ведомых синхронно клюнули носами и рухнули вниз. С минуту на палубе “Марьяжа” наблюдали, как пытается спастись замыкающая пара. И как один за другим дирижабли вспарывают носами воду.

Люк в машинное отделение распахнулся, из него выскочил на палубу Истопник. Секунду стоял с открытым ртом, затем повернулся к пассажиру.

– Ты что наделал? – ошеломлённо просипел Истопник. – Ты что натворил, сволочь?

Ян развернулся, трубы в его руках больше не было, её заменял уродливый чёрный предмет, отдалённо похожий на помесь старинного охотничьего ружья с револьвером.

– Гадина, – глядя Яну в глаза, шевелил губами Истопник. – Дрянь такая, убийца…

Уродливый гибрид револьвера с ружьём дёрнулся у Яна в руках, издал короткий треск. Истопник рухнул на палубу лицом вниз.

Милана подскочила к напарнику и встала рядом, плечом к плечу.

– Значит, слушаем сюда, – проговорил Ян спокойно. – С этой минуты командую здесь я. Кто хочет жить, подчиняется. Кто не хочет, может сказать об этом прямо сейчас. А пока что оружие – сдать. К вам обоим относится. Увижу с оружием – смерть, ясно?

Сюрприз не двинулся с места. С полминуты он бесстрастным взглядом рассматривал горизонт. Затем сказал:

– Изволь, – медленно достал из-за пазухи револьвер, держа двумя пальцами за ствол, опустил на палубу и ногой толкнул по направлению к пассажиру. – Отдай свой, – спокойно велел он Умельцу. – Так, хорошо. Теперь слушаем, что вам от нас надо.

– Ровным счётом ничего, – Милана улыбнулась, как ни в чём не бывало. – Ян просто подстраховался. Вы доставите нас к мексиканскому берегу, там мы сойдём. Жвачный покидает уголь в топку вместо этого, – Милана кивнула на тело Истопника.

– А как насчёт денег?

Пассажиры переглянулись.

– Деньги уплатим, – за обоих ответил Ян.

– Прекрасно, – Сюрприз отвалился от борта. – До мыса Прогрессо пара дней ходу. Ещё будут какие-нибудь распоряжения? Если нет, я пойду чего-нибудь выпью. Нервы, знаете ли, шалят.

– У всех шалят, – миролюбиво пробасил Ян. – Ты извини, парень. Сам видишь – обстоятельства.

– Конечно, – согласился Сюрприз. – Хотите выпить, быть может?

– Не повредит.

Капитан кивнул и неспешно удалился. Через пару минут он появился вновь, на этот раз с бутылкой коньяка и парой рюмок в руках.

– Механика надо похоронить, – бросил Сюрприз. – Никто не против, если мы с помощником выкинем тело за борт?

– Конечно, – Ян кивнул. – Я сам собирался этим заняться.

– Отдохни. Можете пока выпить, мы справимся.

Вдвоём с Умельцем они приподняли тело Истопника и потащили к борту.

– Готовься, – прошептал Сюрприз.

Умелец моргнул: он понял. Капитан, ухватив убитого за ноги, повернулся к пассажирам спиной.

– Тяжёлый, – пожаловался Сюрприз. – А ну, давай перехватим по-другому.

– Что ты говоришь? – раздался сзади голос Миланы.

– Тяжёлый, говорю, – повторил капитан. Он отпустил мертвеца, кряхтя, распрямился. Складная трость скользнула из подмышки в ладонь.

Сюрприз резко тряхнул рукой. Трость, бесшумно удлинившись, выросла вдвое. В следующую секунду капитан обернулся и крутанул набалдашник.

Трость щёлкнула, сработавшая пружина пневматического устройства вышвырнула через выпускной клапан пулю. Миг спустя она пробила Яну переносицу.

Оттолкнувшись от палубы, Умелец бросился на Милану. Сходу вышиб у неё из руки револьвер, оглушил коротким ударом в висок и подхватил падающее тело.

– Умело сработано, – похвалил Сюрприз. – Тащи эту суку в каюту, там поговорим.

– Ну-с, красотка, – Сюрприз задрал пленнице подбородок револьверным стволом. – Ответ на главный вопрос по-прежнему “нет”?

Девушка не ответила.

– Не беспокойся, – капитан хмыкнул, – я лучше застрелюсь, чем задеру тебе подол. Ладно, рассказывай.

– Что рассказывать? – голос у Миланы дрожал, и дёргалась жилка на белокожей, нежной девичьей шее.

– А всё, – ухмыльнулся капитан. – Кто такие, откуда взялись, на что рассчитывали?

– Вы всё равно не поверите, – покачала головой пленница. – А если даже поверите, какой мне смысл откровенничать?

– Есть смысл, – встрял Умелец. – Может быть, мы тебя тогда и не шлёпнем.

С минуту Милана, опустив голову, думала. Потом произнесла, медленно проговаривая слова:

– У меня есть предложение. Я рассказываю всё как есть и предлагаю дело. Такое, что вам и не снилось. Ваш гонорар по сравнению с тем, что можете на мне заработать, гроша ломаного не стоит.

Компаньоны переглянулись.

– Ломаного гроша не стоит твоё слово, – сказал Сюрприз презрительно. – Но давай, говори, мы послушаем. Итак, кто ты?

– Ваша коллега, – усмехнулась пленница. – Контрабандистка. Только не из вашей реальности.

– В каком смысле? – оторопело спросил Умелец.

– В прямом. Судя по всему, ваша реальность отделилась от основной где-то в середине девятнадцатого века. А возможно, обе реальности развивались до этого времени параллельно, а потом разошлись в стороны. Я у вас без году неделя, местную историю почти не знаю. Так или иначе, технологический прогресс в вашем мире пошёл по неверному пути. Изобретение парового котла по неизвестным причинам затормозило прогресс. Технологически вы сейчас отстаёте от нас на добрую сотню лет.

– Ты сумасшедшая? – ошеломлённо потряс головой Умелец. – Или от страха спятила?

– Ни то, ни другое. Аномальную зону в Карибском море называют у нас Бермудским треугольником. В среднем раз в месяц в ней открывается переход из нашей реальности в вашу. На очень короткое время. Такой же переход, только в обратном направлении, есть и у вас, неподалёку от Филиппин – мы эту точку называем Морем Дьявола.

– Ни черта не понимаю, – обернулся Умелец к капитану. – А ты?

– Не знаю, – неуверенно проговорил Сюрприз. – И что дальше?

– Дальше просто. И у вас, и у нас раньше пропадали люди и техника. Бесследно, с обеих сторон. Только ваши суда и допотопные аэростаты гибли при переходе. Наши до поры до времени тоже. Пока одному из нас не удалось уцелеть, а потом вернуться. У него была навороченная моторная яхта, она не затонула, понятно вам? Этот человек открыл круговой путь. По нему пошли самые смелые, самые мужественные из нас.

– Я, кажется, понял, – проговорил Сюрприз. – Вы поставляете нам невиданные товары, продаёте их за сумасшедшие деньги и вывозите выручку обратно к себе?

– Ничего ты не понял, – скривилась пленница. – Ради денег такие дела не делаются. Кому они нужны, деньги? Да, мы продаём товар солидным покупателям, но лишь для того, чтобы было, на что здесь жить и чем платить такой сволочи, как вы. Нас ничтожно мало, понимаешь? Переходы смертельно опасны, мы теряем людей, друзей, братьев. Мой муж год назад погиб, пытаясь доставить сюда списанный авианосец.

– Так какого чёрта? – взвился Умелец. – Какого чёрта вы это делаете?! Такой сволочи, как мы, говоришь? Это кто же из нас сволочь? Что бы вы с нами сделали, если бы не американские дирижабли, а?

Милана потупилась.

– Вас бы пришлось списать.

– “Списать” это убить? – вежливо поинтересовался Сюрприз.

– Ты чрезвычайно догадлив, – вскинув взгляд, ответила пассажирка язвительно. – А как ты хочешь? Мы можем работать до тех пор, пока о нас мало кто знает. Особенно эти пиндосские твари. Ребята взорвали линкор, чтобы только им не досталось. Мы продаём товар в Европу, с ним работает университетская профессура. Потом разработки поступают предпринимателям. На французских и британских заводах уже начинают выпускать первые дизели. В Испании – двигатели внутреннего сгорания, в Италии – собирают автомобили, испытывают самолёты и танки. А германские учёные уже замахнулись на расщепление атома.

– На что замахнулись? – переспросил Сюрприз.

– Ты не поймёшь. Неважно, я предлагаю вам дело. Через месяц-полтора переход вновь откроется, и будет новая поставка. Вы помогаете мне её принять. Если это будет корабль, помогаете отогнать его в европейский порт. Ребята ведь ничего не знают о вашем мире, им необходимы проводники. Ян погиб, вы займёте его место. Я, со своей стороны, гарантирую вам жизнь и буду находиться неотлучно при вас, пока не продадим товар. Половина выручки – ваша, на этот раз мы запросим двойную цену. Что скажете?

У Умельца загорелись глаза.

– Она, кажется, не врёт, капитан, – выпалил он. – Она сумасшедшая, но, похоже, говорит правду. Всё сходится, подумай. Им нужны посредники, и плевать, ради чего вся эта затея. Возьмём куш и отвалим в сторону, дальше пускай занимается чем угодно, уже без нас.

Сюрприз не ответил. Молча сидел, уставившись в пол, думал. Потом спросил:

– Самолёты и танки, говоришь? У вас есть войны?

– Давно уже нет. Но были. В последней войне погибло больше тридцати миллионов.

– Что? – переспросил капитан. – Сколько погибло?

– Тридцать миллионов, – повторила Милана. – С развитием технологий военные потери неминуемы.

Сюрприз поднялся.

– А ну, выйдем на палубу, – предложил он Умельцу. – Поговорим.

На палубе душный карибский ветер лениво перебирал волосы на головах двух покойников. Сюрприз подошёл к Яну, постоял, всматриваясь в лицо, затем кивнул компаньону. Вдвоём они перевалили грузное тело через фальшборт. Минуту спустя вслед за пришлым отправился Истопник.

– Ну? – заглянул в глаза Умельцу Сюрприз. – Что скажешь?

– Да что тут говорить. Дотянем до Кубы или до Гаити, отсидимся и через месяц, если повезёт, хапнем куш. Или ты что же, думаешь по-другому?

– Знаешь, я никогда не спрашивал раньше, – Сюрприз нахмурился. – За что тебя упекли?

Умелец хмыкнул, выплюнул за борт резинку и забросил в рот новую.

– За убийство, – признался он. – Думал подняться, пришил одного, а денег у него не оказалось. Что, осуждаешь?

Сюрприз хмыкнул.

– С чего бы, – сказал он. – На мне на самом трое жмуров. С учётом сегодняшнего – уже четверо. Но у меня в башке не умещается, как можно походя, ради невесть чего расшлёпать тридцать миллионов. В общем, так: никаких дел с этой сукой иметь не будем.

– Ты что, кэп? – Умелец от изумления перестал даже жевать. – Какие тридцать миллионов, о чём ты? Мало ли, что было там, откуда баба родом. Мы-то при чём? Хватанём куш и соскочим, и всё. От таких дел не отказываются.

– Отказываются, – бросил Сюрприз. – Про лис в курятнике ты слыхал? Так вот, я, должно быть, плохой человек. По таким, как я, тюрьма плачет. Я, если надо, человека пристукну как муху. И сожалеть не буду. Но есть кое-что ещё, парень. Лис в курятник я не пущу, ясно? Пускай даже это самые добрые лисы в мире.

Он повернулся к компаньону спиной и неспешно зашагал к корме. Движение сзади уловил шестым чувством, а может, попросту его ждал. Шатнулся в сторону – револьверная пуля прошла в дюйме от виска. Крутанулся на месте, в десяти шагах Умелец с перекошенным лицом перезаряжал. Выстрелить повторно он не успел.

Сюрприз опустил руку, разжал пальцы. Револьвер выпал и зазвенел по палубе. С минуту капитан стоял недвижно, смотрел, как корчится, расставаясь с жизнью, напарник. Затем, ссутулившись, пошагал в каюту.

Милана сидела на койке, привалившись к переборке спиной. Уперев связанные руки в колени и закусив губу, затравленно смотрела капитану в лицо из-под падающей на глаза вороной чёлки.

Сюрприз, покачиваясь с пятки на носок, постоял в дверях. С минуту молчали.

– Сейчас я тебя развяжу, – сказал, наконец, капитан, – и пойдёшь кидать уголь в топку. Пару суток потрудишься, небось, не загнёшься, – Сюрприз хмыкнул и добавил презрительно: – “благодетельница”.

Девушка сглотнула слюну.

– А дальше? Убьёшь меня?

Сюрприз скривил губы.

– Не стану мараться. Море Дьявола, говоришь? Я прослежу, чтобы ты убралась отсюда. К дьяволу, откуда пришла.