Встреча
– Ой, сейчас краска потечет! – спохватилась Матильда.
Они сразу перестали плакать, заморгали и принялись махать руками возле глаз. Увидев, что делают одно и то же, рассмеялись. У женщин так нередко случается – то они плачут, то вдруг смеются, без причин и прелюдий. А у таких экстраординарных, какими являлись дива и жрица, вообще все бывает непредсказуемо, поскольку они и сами не знают, что в следующий момент сотворят.
– Посмотри на меня, – сказала Итфат, – все расплылось, да?
– Нет, совсем нет, – ответила Матильда, – а у меня?
– Тоже нет. Странно.
Они потрогали друг дружку, а потом сами себя, опять выполняя одни и те же действия, как близняшки, хотя отличались разительно.
– Грим совершенно не мажется, – удивилась Матильда.
– Здесь невероятные вещи творятся, – сказала Итфат.
– Да уж, более чем. А что у тебя за раскраска такая устрашающая?
– Ритуальная. А у тебя?
– Театральная.
– Какая-какая?
– Ну, это долго объяснять. Знаешь, я тебя как увидела, подумала, сама Смерть за мной явилась.
– А-ха-ха! А я такую, как ты, вообще никогда не видала.
– Представь себе, я тоже никогда не видала такую, как я.
Они опять рассмеялись и принялись друг дружку оглядывать и трогать, будто повстречались на вечеринке, и будто ничего не случилось, и больше нечем было заняться и не о чем беспокоиться, кроме как вот обсуждать свою внешность, да хихикать. Но, наверно, это было нервное, после всего ими пережитого. А еще наверно, потому что обе были рады, что теперь не одиноки.
– Посмотри, не помялся ли мой бантик? – спросила Матильда и повернулась спиной, словно стояла в примерочной.
– Да нет, он в порядке. Твой бантик – это нечто.
– О да! А я сначала капризничала и так не хотела его! А он, кажется, мне кое в чем помог.
– В чем же?
– Еще точно не поняла, потом расскажу.
– А мое платье – оно почему-то совсем не испачкалось.
– Да, удивительно, – сказала Матильда.
– Здесь, похоже, ничто не мнется и не пачкается, – сказала Итфат.
– И косметика не плывет. А может, нам пойти смыть ее?
– Это вряд ли удастся. Я здешней водой даже напиться не смогла.
– А, это видимо после того, как все остановилось.
– После того как? А что было до?
– Ой, я ничего не знаю, ничего не понимаю. Я даже не знаю где я и как здесь очутилась. А ты знаешь?
– Нет, со мной все то же самое.
В этот момент в реальности стали происходить какие-то изменения, как будто в напоминание подружкам, что пора бы подумать о вещах существенных. Невидимая клепсидра, до сих пор отмерявшая равные промежутки тишины, начала ускоряться. Звук падающих капель повторялся все быстрей, пока не раздался треск, как от лопнувшего стекла, отчего жрица и дива аж пригнулись. Вслед за этим клепсидра стихла, а небо раскололось на две полусферы.
По одну сторону в воздухе наблюдалось колышущееся марево, а по другую небосклон был разлинован светящимися меридианами, уходящими к горизонту.
– Надо валить отсюда! – воскликнула Матильда.
– Что такое «валить»? – спросила Итфат.
– Надо бежать! Бежать надо!
– А куда? Кругом пустыня.
– Что-то изменилось. Что-то происходит. Видишь, небо какое? Надо рвать когти!
– Какие-какие когти?
– Фа́ти, ты с луны упала? Ты будто не все слова понимаешь… О боже, я не спросила, а ты откуда вообще?
– Я… ну, оттуда, откуда я. Но не с луны точно. Как ты меня назвала?
– Фа́ти. Так можно?
– По-моему, меня так еще никто не называл, но… звучит очень знакомо… странно.
– Ладно, потом, сейчас некогда! Побежали!
– Нет, стой, Тили, иди сюда! – крикнула ей вдогонку Итфат.
Матильда остановилась как вкопанная, развернулась на своих платформах и застыла в удивлении. Слова жрицы ей напомнили то, что она уже не раз слышала: «Нет, стой, Тиличка, ляля, иди сюда!»
– Что такое? – спросила Матильда. С некоторых пор у нее куда-то исчезла привычка тянуть гласные. Здешняя реальность не особо располагала к гламурррным замашкам.
– Почему ты решила, что надо бежать? – спросила Итфат. – Может, там будет еще того хуже!
– Хуже того, что со мной было, уже не будет. Меня тут чуть не съели.
– А я чуть не умерла. Точнее, я умерла, а потом как бы отмерла. Но ведь мы живы!
– Ты же видишь, что-то происходит! Здесь, если что-то и происходит, то ничего хорошего!
– Ладно, тогда куда бежим, налево или направо? Там что-то колышется, а там какие-то линии.
– Хороший вопрос. Давай лучше туда, где ничего не колыхается.
Дива и жрица побежали в ту сторону, где сходились меридианы. Теперь в городском лабиринте было легко держать направление, глядя на небо. По дороге они еще успевали переговариваться.
– Фати, скажи, а почему ты назвала себя жрицей?
– Потому что я и есть жрица.
– В смысле, настоящая, взаправдашняя?
– А какая же?
– Но ведь в нашей стране нет никаких жриц.
– Я не из твоей страны, а ты не из моей, иначе бы ты меня знала, а я тебя.
– А почему мы разговариваем на одном языке? Ой, какая же я ослица! Гламроки тоже говорили на моем языке почему-то!
– Гламроки?
– Да, это они хотели меня съесть. А потом я стала их богиней. А потом они все замерли почему-то. Вон, один из них, видишь!
На пути им попалась серая статуя.
– Вот эти манекены? И ты стала их богиней? Как?
– Потом расскажу. Давай пока пешком пройдемся, на моих платформах не очень-то побегаешь.
– В моих туфельках тоже. Только я не поняла, ты сказала, они говорили на твоем языке?
– Ну да.
– На каком твоем? Мы с тобой на моем языке разговариваем.
– Нет, я на своем говорю.
– И я на своем.
Они с удивлением посмотрели друг на дружку.
– Понятно. Но непонятно, – сказала Матильда.
– Да, непонятно. Но понятно, – сказала Итфат, – это наверно из того ряда чудес, что одежда не мнется, не пачкается, и краска не течет.
– Здесь вообще одни сплошные чудеса, только не чудесные, а чудовищные! – подытожила Матильда.
Тем временем, они выбрались на окраину города. Пустынный пейзаж сильно изменился. По земле и по небу теперь тянулись флуоресцентные зеленые линии, уходящие вдаль. Изгибаясь, они образовывали форму туннеля, в конце которого виднелось черное пятно.
– Фати, мне страшно, – сказала Матильда.
– Мы можем туда и не ходить, – ответила Итфат.
– А если там выход из этого мира?
– А если тот мир будет еще страшнее?
– Но ведь нам надо как-то выбираться отсюда!
– Тогда пойдем.
– Мы только быстренько глянем, что там, и если что, мигом обратно.
– Ладно-ладно, быстренько-быстренько!
Дива и жрица взялись за руки и отправились навстречу неизвестности. По мере их продвижения вперед, земля и небо сужались, а туннель становился все темнее, только линии светились в полумраке. Но их переход длился недолго. Достигнув самой узкой и темной точки, воронка туннеля начала расширяться, и наконец развернулась в широкое пространство. Представшая картина в очередной раз повергла наших героинь в изумление.
Земля с небом поменялись местами. Итфат и Матильда стояли на пустоте, уходящей неведомо как глубоко вниз, а над их головами висел все тот же город гламроков, только перевернутый. Но и это было еще не все.
– Итфат, где ты? – закричала Матильда.
– Матильда! Я тебя не вижу! Я опять вижу себя!
– Я тоже себя вижу! Итфат, ты где?
– А ты где?
Так они кричали, стоя бок о бок, но все время крутились и оглядывались по сторонам. В конце концов они повернулись друг к другу и принялись смотреться, как в зеркало, делая разные движения руками, головой, ногами.
– Фати, я боюсь! – опять закричала Матильда. – Я вижу себя, но это не зеркало!
– Тили, это ты, что ли?! – воскликнула Итфат, глядя то ли на свое отражение, то ли на двойника.
– Это ты? Это ты мне отвечаешь?
– Тили, ты стала, как я?
– Нет, нет, это невозможно! Я это ты?
Теперь они осмотрели сами себя и в один голос ахнули. Итфат была в теле Матильды, а Матильда в теле Итфат.
– Ты оказалась права! – сказала Матильда. – Здесь стало совсем-пресовсем, очень-преочень плохо-о-о!
– Бежим-бежим назад! Пока он не закрылся! – крикнула Итфат, и они, взявшись за руки, кинулись обратно в туннель.