Жить и работать для людей. Глава 1. Что имею – все ношу с собой (В. В. Киреев, 2013)

Заканчивается мой депутатский срок, и скоро новые выборы. И вот теперь я всё чаще и чаще задумываюсь над тем, что было сделано лично мною и можно ли было сделать больше – как депутату, гражданину и просто человеку, на долю которого выпала высочайшая ответственность – войти в депутатский корпус Иркутской области и стать одним из тех, кто творит главные законы губернии. Ведь именно по этим законам жили, живут и будут жить люди.

К своему депутатству я пришёл будучи уже зрелым человеком, имеющим за плечами опыт производственника, учёного, писателя. Я много ездил по стране, по Иркутской земле как путешественник и исследователь, не раз и не два вместе с друзьями на снегоходах забирался в Саяны, летом спускался по горным рекам, бывал в самых отдалённых бурятских посёлках Присаянья, в Тофаларии, Бурятии и Тыве. Заготавливал я кедровую шишку, охотился, рыбачил, брал ягоду, просто наслаждался красотами нашей неповторимой сибирской природы.

Но главное – я много встречался с людьми, всякими людьми – с простыми тружениками и руководителями разных уровней. С представителями исполнительной власти. С коллегами по партии.

В моём портфеле – запросы избирателей, письма, содержащие жалобы, просьбы, а порой и мольба о помощи. Кому-то помог, кому-то пытался помочь, но не смог в силу собственных возможностей.

Как депутату мне привелось побывать на разных мероприятиях, встречах, конференциях, круглых столах, семинарах, форумах и тому подобное.

Я работаю в комитете по собственности и экономической политике Иркутской области, принимал участие в разработке и принятии региональных законов. Набирался опыта от более умудрённых в депутатской работе коллег по депутатскому корпусу, отмечая про себя, что для некоторых из них депутатство – нечто вроде профессии, и быть избранным на новый срок – означает подтвердить свою квалификацию профессионального депутата. Гораздо больше – депутатов от народа, с чьими именами избиратели связывают свои лучшие надежды.

Смог ли я сам соответствовать тому высокому уровню слуги народа?

Не знаю. Наверное, мог бы сделать больше, если бы и опыт, и знание всех сфер жизнеобеспечения шли рука об руку и сам я не распылялся на мелочи, умел отделить главное от второстепенного.

Что ж, было всякое, и не всё на пользу людям. Да и в самом Законодательном собрании слишком много сутолоки, формализма, несогласия среди депутатов по, казалось бы, простым и понятным вопросам. Нередко приходилось быть свидетелем того, как какой-нибудь депутат в кулуарах говорит одно, а голосует совершенно по-иному, повинуясь то ли внутренней дисциплине партии, к которой принадлежит, то ли перевешивают интересы собственные, ведь ни для кого не секрет, что многие к мандату депутата стремятся, дабы лоббировать какие-то личные или корпоративные интересы.

Будучи депутатом, в своей работе в комитетах и на сессиях Законодательного собрания я не преследовал личные интересы, мало расходились с моими собственными убеждениями и принятые решения. Так что за почти пять депутатских лет я могу сегодня со спокойной совестью сказать: всё, что делал, к чему стремился, чего достиг, – всё это было на службу людям. В том предназначение каждого из нас, для того приходим в этот мир, с тем и уходим – каждый в свой час. Другого не дано.

И на выборы я шёл, повинуясь внутреннему голосу о необходимости служить людям. Так меня воспитали родители. Этому учили меня в школе, потом в армии, институте. К этому я стремился, работая на производстве. Для этого всю свою жизнь занимаюсь наукой. К этому подвигнула меня литературная деятельность, и книги мои – всё о том же.

Исходя из сказанного, естественным образом вытекают последующие небольшие разделы первой главы данной книги о себе самом, целью написания которой я себе изначально ставил как бы попытку подвести итоги моей деятельности как производственника, учёного, писателя и депутата, рассказать в печатном слове о наболевшем, о тех наблюдениях, которые вынес, поразмышлять и призвать читателя к тому же. В конце концов, всем нам надо учиться думать, прежде чем принять какое-то судьбоносное решение, а выборы депутатов, и особенно верхних уровней, – это всегда выбор собственной судьбы, которую мы связываем с тем или иным кандидатом, за которого на своём избирательном участке опускаем в урну бюллетень.

Семья

Если поделить жизненный путь на периоды, то первый, без которого ничего не бывает на свете и который каждый из нас проходит по-своему, – это воспитание в семье, где пример родителей – наиглавнейший. Вроде матрицы, с которой ребёнок считывает и судьбу собственную. Сумели родители заложить в своём ребёнке такие качества будущей личности, как любовь к Родине, труду, порядочность, честность, понятие о чести и так далее, значит, будущий человек и гражданин своей страны состоится. Заложить не посредством палки, назидательных речей, а увлекая своим личным примером.

Семья – первооснова всего и вся, с чем в своей взрослой жизни соприкасается человек, на что влияет, к чему стремится, какое поле деятельности выбирает.

Моя семья самая простая. Отец, Василий Петрович, из крестьянской семьи переселенцев в пору Столыпинских преобразований, по натуре – пахарь, с раннего детства усвоивший главные, прописанные в Евангелии, заповеди: не убий, не укради, не живи противу совести…

Перед призывом в армию в 1939 году закончил курсы шоферов, а тут и война. На своей полуторке подвозил снаряды на Ленинградском фронте, затем было Заполярье, прихватил и войну с Японией. Домой в Мариинск вернулся в 1946 году, грудь украшали медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией», «За победу над Японией».

В 1946 году женился. Моя мать, Нина Васильевна, тоже из племени крестьян, впоследствии много лет отработала на мебельной фабрике.

Шоферское дело и определило дальнейшую профессию отца – он после войны работал механиком на лесоперерабатывающем комбинате, занимаясь ремонтом большегрузных лесовозов.

Я хорошо помню огромное здание ремонтных мастерских, где имелось до десяти-двенадцати боксов, вулканизаторная, цех по ремонту двигателей, топливной аппаратуры, коробок скоростей, других узлов и деталей. Боксы, цеха никогда не пустовали, потому что заготовка древесины – это нескончаемый конвейер, обеспечиваемый работой бригад в лесосеках и доставкой леса на нижние склады, где часть его распиливалась на пилорамах, часть круглого леса грузилась в вагоны на тупиках и отправлялась в разные точки страны.

Хорошо помнится и нехитрая работа по заготовке дров на зиму, а это в основном были отходы от лесопереработки – в лучшем случае горбыль, в худшем – обзол. С сёстрами Любой, Надей и Ириной, с братом Александром добро это мы пилили ножовками, пилой-двуручкой, перевозили на тележке в определённое место и складывали в поленницы. Горела эта древесная мелочь в печке как порох, потому готовить топлива на зиму приходилось много, с запасом и, значит, времени заготовка отнимала у нас, ребятишек послевоенной поры, достаточно. Отнимала у речки Кии, у леса, улицы, у походов куда-нибудь за черёмухой, бояркой, поречкой, дикими малиной и смородиной.

Жили мы в одном из домов на самом краю города Мариинска, которые были построены для начальства ЛПХ, где работал отец, но оно переселиться на окраину не пожелало, тогда дома отдали рабочим. Нам, как многодетной семье, дали отдельный дом. Еще были построены дома на четыре семьи. Нашей семье, я думаю, в отдельном доме жилось много комфортней.

В те годы каждый имел на своём подворье корову, поросёнка, курей – всё это было и у нас. Родителям я обязан тем, что они приучили меня к труду, так что во взрослую жизнь я вступил уже сформировавшимся человеком, которого нельзя было испугать никакими лишениями. Отсюда и мои работоспособность, и умение добиваться поставленной цели, и стремление ставить перед собой какие-то серьёзные задачи и решать их в полном объёме и в свои сроки, о чём я говорю сегодня спокойно и взвешенно, с оглядкой на прожитые годы и на то, чего удалось добиться.

Я не помню своих родителей вне работы, потому и мы, их дети, не знали праздности. Ничего не делать, тогда как мать и отец трудятся, для нас было чем-то неправильным, порочным, против тех заповедей, о которых упомянул выше, хотя в церковь мы не ходили и книг церковных не читали.

Не поминали всуе Бога и мои родители, но жили с оглядкой на то, что скажут о них люди, с оглядкой на упомянутые заповеди. С доброй памятью об ушедших из жизни стариках, словно они откуда-то сверху наблюдают за тем, как они живут, как трудятся, как воспитывают своих детей, как поступают и на что равняются.

И мать и отец знали и умели делать любую работу, какая была в те годы востребована в хозяйстве, чему в свою очередь научили их сошедшие в могилы мои деды и бабушки, прадеды и прабабушки. И как тут не вспомнить слова писателя Василия Ивановича Белова, отметившего в книге «Лад», что в крестьянстве к восемнадцати годам юноша умел делать всё, что умел его отец, а девушка к шестнадцати годам умела делать всё, что умела её мать. Это был порог зрелости молодых людей, способных образовать семью и жить самостоятельно.

Один за другим вылетели из родительского гнезда мои сестры и брат, а там и я: окончил Мариинский лесотехнический техникум, был призван в ряды Советской армии, служил в Казани, в истребительной авиации ПВО, в группе авиационного оборудования, механиком по приборному и кислородному оборудованию самолетов СУ-15, а после службы поступил в Кемеровский технологический институт пищевой промышленности.

Мои родители были малограмотными, но нам, детям своим, всем без исключения дали образование, помогая где копейкой, где продуктами, встречая с любовью и провожая с любовью взрослеющих птенцов своих, которые один за другим вылетали из родительского гнезда уже в самостоятельную жизнь, образовывая семьи собственные. Старшая сестра Любовь Васильевна закончила Кемеровский государственный университет и всю свою жизнь преподавала в школе химию, затем работала завучем в педучилище. Брат Александр Васильевич закончил Мариинский лесотехникум, затем Томский инженерно-строительный институт, строил на БАМе, и не только на БАМе, дороги и мосты. Сестра Надежда Васильевна, как и старшая, закончила Кемеровский государственный университет, работала в НИИ «Карболит», в Кемерово. Ирина работала экономистом на Дальнем Востоке, в Хабаровском крае, затем вернулась в Сибирь, в Иркутскую область.

Низкий поклон ушедшему из жизни моему отцу Василию Петровичу – воину и великому труженику, здоровья и многие лета матери моей Нине Васильевне, отметившей в этом году своё девяностолетие.

Производство

Большая часть жизни каждого из нас проходит на работе. Моя производственная деятельность началась в 1982 году, когда после окончания института я был направлен в объединение мясной промышленности Иркутской области для распределения. После разговора с генеральным директором объединения Леонидом Абрамовичем Эйзлером меня направили на Тулунский мясокомбинат главным инженером. В августе я приступил к работе, а уже в декабре этого же года был назначен директором предприятия.

Тулунский мясокомбинат – старейшее предприятие, образованное в начале прошлого века, хотя предпосылки появились задолго до этого.

Как известно, Сибирский регион конца XIX века был краем с большими возможностями по производству основных пищевых продуктов: мяса, молока, масла, птицы, яиц, мёда и других. В связи с переселенческим движением в ходе аграрных реформ 1906–1912 годов существенно расширилось полеводство и луговодство, имеющие большое значение для всей сибирской мясомолочной отрасли. Развитие сибирского скотоводства в этот период (в средних крестьянских хозяйствах имелось до пяти дойных коров, в зажиточных – до двадцати-тридцати) не могло не сказаться на росте молочной и мясной продукции. Согласно статистических данных тех лет, вывоз всех продуктов животноводства из Сибири в центральную часть России и за рубеж возрос с 2 468 000 пудов в 1909 году до 2 980 000 пудов в 1913-м. Сливочное масло, например, по своему качеству соперничало с лучшими производителями Европы, на рынках ведущих стран представлен был весь ассортимент мясомолочной продукции Сибири.

Любое мясоперерабатывающее предприятие начинается с сырья, в данном случае со скота. В 1910 году в Тулуне была построена бойня, которая перерабатывала скот из крестьянских хозяйств. С образованием коллективных хозяйств производство скота сократилось, но в тридцатых годах произошел прирост его объемов в колхозах, в связи с чем в 1934 году на месте бойни был построен мясокомбинат в деревянном исполнении, в который входили бойня, колбасный цех, цех по производству полуфабрикатов. Не было холодильника, поэтому скот круглый год закупали у населения и откармливали на мясокомбинатских полях (земли сёл Заусаево, Афанасьево, Никитаево, Умыган, Красная Дубрава). Позже, в шестидесятых годах, функции по откорму скота были переданы в систему «Заготскот».

С началом строительства Братской ГЭС на мясокомбинате Тулуна по решению облисполкома в 1956 году строится холодильник. В 1958 году он запущен в работу.

Холодильник представлял из себя примитивное сооружение, где естественным путём в зимнее время года намораживался лёд, покрывался опилками и так до будущей зимы.

Примитивным, в деревянном исполнении, был и сам мясокомбинат, отапливаемый двумя паровыми паровозными котлами. Но и в таких условиях из года в год увеличивались объёмы производства мяса, которого в лучшие годы заготавливалось до четырёх тысяч тонн. Выход мясной продукции в день доходил до 37 тонн. Колбасные изделия и полуфабрикаты поставлялись на тулунские торговые предприятия («Тулунторг», Азейский ОРС, ОРС ЛПХ, райпотребсоюз), а так же в Братск, Иркутск, Усть-Илимск и другие города.

На тулунском мясокомбинате я нашёл слаженный высокопрофессиональный коллектив и многому научился у таких старейших работников предприятия, как главный бухгалтер Клавдия Иннокентьевна Сирина, мастер холодильника Валерий Николаевич Цымбалюк, Нуискова Валентина Петровна, Силивончик Николай Яковлевич и другие. Постоянную помощь и поддержку как молодой специалист получал от главного инженера объединения, а впоследствии – его генерального директора Геннадия Леонидовича Шихова.

Самая первая и самая главная моя задача как директора заключалась в перевооружении предприятия и переводе его на современное технологическое оборудование, для чего надо было строить, и строить много. Мы избавлялись от зданий в деревянном исполнении. В девяностые годы, когда закрывались предприятия местной и не только местной промышленности, мы, наоборот, развивались, обзаводясь то мельницей, которая была поставлена совместно с хозяйством имени Парижской коммуны, где председателем был прославленный хлебороб, Герой Социалистического Труда Николай Тимофеевич Романкевич, то кондитерским цехом и собственной пекарней, то монтировали линии по производству макаронных изделий, по выпуску перловой и гречневой каш в стеклянных банках.

Расширялся и ассортимент выпускаемой продукции, доведённый до восьмидесяти и более наименований, колбасных изделий, полуфабрикатов и деликатесов в вакуумной упаковке. Приобрели оборудование по изготовлению пельменей, отладили выпуск залитого маринадом мяса для шашлыков.

Наконец, в 1996 году избавились от старого холодильника, запустили новый, современный на 500 тонн, а в 2005 году после технического перевооружения компрессорные агрегаты стали работать на фреоне.

Предприятие к 2000 году полностью избавилось от зданий в деревянном исполнении и сегодня представляет из себя высокотехнологичное производство. Тулунский мясной двор – так мы теперь называемся, имеет в городе и районе стационарные и передвижные торговые точки, собственный фирменный магазин «Слобода» и «Мясной дворик», продукция предприятия доставляется во многие города Иркутской области.

Нет, наверное, нужды в том, чтобы говорить о той большой работе, которую пришлось проделать за последние двадцать лет, в которые предприятие как бы обрело своё второе рождение, полностью перестроившееся и перевооружившееся и зданиями и технологиями, даже при производстве пара мы отказались от паровых котлов, перейдя на электрические парогенераторы.

Единственная проблема, которая коснулась всех без исключения предприятий мясного направления в стране, это хронический недостаток сырья, связанный с катастрофическим снижением поголовья скота в сельской местности. Эта злободневная тема не раз обсуждалась с директорами Иркутского мясокомбината Виниченко Николаем Ивановичем, Ангарского МПЗ – Матусевичем Сергеем Степановичем. Закупать сырьё за рубежом – это, конечно, далеко не выход из сложившейся ситуации, о чём я говорил неоднократно на заседаниях комитетов, на сессиях, выступал в периодической печати со статьями.

По моему глубокому убеждению, у нас в России ещё очень слабо развито фермерское движение, к тому же ориентированное, в основном, на производство зерновой продукции. Поэтому необходимо всячески поддерживать частника, который и рад бы иметь на своём подворье до трёх-пяти дойных коров, до трёх-пяти бычков, до десятка свиней, но далеко не каждая семья может позволить себе иметь трактор, сенокосилку, картофелекопалку и другую технику, чтобы в достатке обеспечивать своё хозяйство кормами разных видов. Вывод из всего этого простой: необходимо проводить в жизнь программы по созданию специализированных кооперативов по заготовке кормов, с тем чтобы корма эти по своей цене были доступны каждому, кто желает иметь на своём подворье какую-либо живность, будь то крупнорогатый скот, овцы, свиньи или птица. Я, например, знаю семьи пенсионеров, которые ещё в состоянии держать корову и хотят держать, но дороговизна кормов им это не позволяет сделать. Программы эти должны финансироваться из областного бюджета в полном объёме на максимально льготной основе.

Не надеяться на фермеров или какие-то другие более крупные формы хозяйств, которые вдруг возьмут курс на развитие животноводческой отрасли, по крайней мере в первые пять-десять лет убыточные, а вложить деньги в частный сектор, где экономический эффект будет получен уже в первый год. Ведь ясней ясного, что частник на своём подворье корову или свинью себе в убыток держать не станет.

Добавлю к сказанному, что мясная продукция, которую мы закупаем у зарубежных поставщиков, неплохого качества, но нужно поддерживать местных товаропроизводителей, что лишний раз говорит в пользу моего предложения, кстати, не поддержанного большинством законодателей Иркутской области. И понятно почему.

В средствах массовой информации – электронных и печатных – часто называются имена миллиардеров от нефтяной, газовой, алюминиевой, энергетической промышленности, но никогда – от импорта продовольствия. Между тем это рынок, приносящий колоссальные барыши тем, кто здесь работает, кто лоббирует разные законодательные акты на уровне Государственной думы и законодательных собраний краёв и областей, кто проводит в жизнь решения, связанные с перенацеливанием сюда бюджетных средств.

Зайдите в любой магазин продовольственных товаров и понаблюдайте за поведением покупателей, переходящих от витрины к витрине – люди проходят мимо овощей, произведённых в Китае или в любой другой закордонной стране. Они проходят мимо мясной продукции, произведённой в центральной части России, потому что знают, что она буквально напичкана консервантами. Люди стараются не приобретать фрукты, произведённые в дальнем зарубежье, за исключением, может быть, тех, что произведены в Турции, Болгарии, Франции и ещё двух-трёх странах. Люди стараются найти таких производителей, которым они могут доверять. Эйфория, связанная с импортным продовольствием, закончилась в конце девяностых годов прошлого столетия, когда отечественное вообще исчезло с прилавков магазинов.

Исчезло-то исчезло, да мало добавилось своего, произведённого на внутреннем рынке. А когда не из чего выбирать, то импорт – пусть и некачественный – продолжает иметь спрос. На это и весь расчёт. В этом вот губительном для собственного производителя направлении и продолжают приниматься соответствующие законы теми, кто их творит, разные программы и постановления.

Тем, кто всеми доступными способами удерживает уровень импорта продовольствия, наплевать на продовольственную безопасность страны, потому что здесь о каком-то патриотизме говорить бессмысленно, ибо собственный карман всегда оказывается и ближе, и роднее.

Я не претендую на истину в последней инстанции, я говорю только о том, что лежит на поверхности, и о чём люди в большинстве своём знают. Понятно, почему в средствах массовой информации не называются миллиардеры от импорта продовольствия, а таковые, безусловно, есть. Не называются, потому что, с одной стороны, это вопрос политический, с другой – нравственный. Политический, потому что стыдно нам в России, обладающей такими неоспоримыми прекрасными условиями для развития сельского хозяйства, закупать продовольствие на стороне – слишком явно это указывает на слабость внутренней политики в отношении отечественного производителя. Нравственный, потому что признаться, что кто-то на импорте делает огромные деньги, означает плюнуть в лицо своему собственному производителю.

А нет работы на селе – сёла умирают, чему способствуют и проводимые здесь реформы в образовании, здравоохранении, культуре. Повсеместно идёт ликвидация так называемых малокомплектных школ, закрываются фельдшерско-акушерские пункты, участковые больницы, сокращаются штаты работников сферы культуры, не строятся и не ремонтируются дороги, не развивается спорт. Как результат, во многих деревнях остались доживать только старики, более крупные сёла, бывшие некогда средоточием хорошо развитых образовательных, медицинских и культурных учреждений, ветшают домами, уменьшаются населением, особенно молодёжью, которая после окончания школы уезжает в город.

Я согласен с тем, что сверху часто только «предлагают» провести некие «реформы» в названных сферах. Предлагают на усмотрение местной власти. И диву даёшься, откуда только берётся такая прыть у чиновников местных администраций, учреждений здравоохранения, образования, культуры, которые со всех ног бросаются выполнять «предписания», «рекомендации», «установки» и тому подобное, при этом напрочь забывая, для кого и для чего они здесь поставлены, кому должны служить, чьи интересы отстаивать и на что, прежде всего, обращать внимание.

Вот пример из моей депутатской практики, связанный с одной из проблемных территорий – посёлком Киренск и Киренским районом.

Это северная территория Иркутской области, откуда на мое имя, как депутата Законодательного собрания Иркутской области, идут бесконечные письма и запросы. Письма за многими десятками подписей проживающих там людей и, порой, по одним и тем же проблемам.

К примеру, местная власть Киренска принимает решение о закрытии переправы, соединяющей поселки Гарь и Киренск. Переправу закрывают, но параллельно выносят запрещение о перевозке людей лодочниками. И вроде все это делается с заботой о том, чтобы с людьми не случилась беда при переправе через реку Киренгу.

Но есть ли вообще какой-то здравый смысл во всем этом? Ведь для проживающих в поселке Гарь людей нет большей беды, чем остаться без работы, которая у них в Киренске, но они не могут туда попасть? Если Киренск для них единственное место, где они могут купить хлеб, другие необходимые им продукты? Если кто-то заболел и надо доставить его в больницу?..

Выносите запрещение лодочникам – это право вам дают те властные полномочия, которые определяются статусом руководителей территории. Но прежде восстановите паромную переправу. Если не можете этого сделать, то не запрещайте перевозить людей лодочникам, кстати, этим традиционным видом транспорта на реке. Но не создавайте проблем на пустом месте, загоняя их в такой дремучий тупик, из которого вообще нет никакого выхода.

По данному вопросу я ранее уже обращался к мэру Киренска, и вот снова письмо за восьмьюдесятью девятью подписями жителей поселка Гарь. Так сколько же можно наступать на одни и те же грабли, вместо того чтобы планомерно и последовательно решать насущные проблемы людей?

Не понимаю и никогда не пойму подобного стиля руководства территорией, когда любое решение – во вред людям…

189 подписей стоит под обращением к депутату Государственной думы А. К. Луговому, в котором люди откровенно высказываются по поводу процветающей коррупции в аппарате администрации Киренска, и которое Андрей Константинович переслал мне, как депутату Законодательного собрания Иркутской области. И, наверное, правильно пишут. Правильно, потому что на любой территории все зависит от местной власти: и отсутствие переправы через реку Киренгу, и плохие дороги, и необоснованные отключения электроэнергии, и плохое жилье для ветеранов войны и труда, и проблема кривошапкинской школы, которую из средней общеобразовательной вдруг решают перевести в статус начальной со всеми вытекающими отсюда последствиями – сокращением учителей, снижением уровня заработной платы и качества образовательного процесса.

Я думаю, что подобная характеристика работы местной власти вполне обоснована со всех точек зрения и нелишне будет провести здесь серьезную работу соответствующим контролирующим органам.

Вот еще одно недавнее письмо. Люди пишут, что в их доме № 1 по переулку Сухой в поселке Киренск местное энергопредприятие отключило свет в подъезде. Простите, что это: экономия электроэнергии или желание сделать жизнь людей невыносимой, потому что подъезды домов в наше время давно стали местом совершения преступлений?

В Киренском районе много лет действует линия электропередач ВЛ-110 кв. «Подымахино-ПС «Киренская». Эта линия является главной в снабжении электроэнергией большого числа населенных пунктов. Опоры линии давно пришли в аварийное состояние и, согласно программы губернатора Иркутской области, было принято решение о ее реконструкции, которую изначально планировалось провести до 2015 года. Но, судя по темпам работы, не будут проведены и до 2020 года.

Из-за аварийности линии производятся регулярные отключения населенных пунктов на двое-трое суток, причем в зимнее время, что создает известные проблемы населению.

Напомню: Киренск и Киренский район – это северная территория, где зима длится восемь месяцев, где морозы под сорок и ниже, где людям и без того трудно живется, да еще местные власти создают проблемы. И коли уж, выделены средства, то надо их осваивать в максимально сжатые сроки.

Подобных «проблемных территорий» в Иркутской области – каждая вторая, и отовсюду идут жалобы на лихоимство чиновников от местной власти.

А сколько было закрыто предприятий: кондитерских фабрик, зверопромхозов, мясокомбинатов, маслозаводов, объединений «Сельхозтехника», заготконтор? Вообще предприятий местного значения сельскохозяйственного направления?

О положении в сельском хозяйстве я ещё буду говорить, но не могу не сказать вот о чём.

Из года в год на всех уровнях власти поднимается вопрос о необходимости поддерживать малый и средний бизнес. Из своего собственного опыта знаю – всё это не более чем декларации. На самом деле идёт повсеместное удушение малого и среднего бизнеса. Удушение непомерными ценами за электроэнергию. Удушение налогами. Удушение необходимостью представлять в разные инстанции огромную отчётность. Удушение непомерными ставками по кредитам. Удушение повсеместным сокращением специализированных учебных заведений, где бы готовились рабочие кадры для таких предприятий, как наше и не только наше. Да мало ли рычагов у бюрократической машины государства, где чиновники буквально жируют на бюджетные средства, поступающие в казну опять же от малого и среднего бизнеса.

Коснусь цен за потребление электроэнергии. Ни одна область в России, ни один регион не бросили на заклание энергетике столько, сколько бросила Иркутская земля. В считанные десятилетия, пока был построен на Ангаре каскад из гидроэлектростанций, с насиженных родовых гнездовий была сселена масса людей. Канули в Лету многие и многие роды, исковерканы многие и многие судьбы, исчез с лица земли целый плодородный слой крепкого сибирского крестьянства, ведущего свои родовые линии от Ермака Тимофеевича и других первопроходцев. Под водой оказались целые поселения, кладбища, лесные массивы, паши, луга. Ушла под воду и знаменитая илимская пашня, где толщина гумуса доходила до метра. О том, что это была во всех отношениях уникальная земля, говорит хотя бы тот факт, что в 1913 году образцы гумуса илимской пашни были представлены на Всемирной выставке в Париже, и сибирской пашне было безоговорочно отдано почётное первое место.

Так вот, с какой стороны не возьми – экономической, политической, нравственной, в Иркутской области цены за потребление электроэнергии, уж, наверное, должны быть совершенно другими, нежели в тех регионах России, которые не понесли столь ощутимые потери от аппетитов энергетиков.

По аналогии: цены за потребление угля в Тулуне также должны быть другими, поскольку вокруг города с южной, северной и западной сторон в результате почти полувековой деятельности расположенных здесь угольных предприятий земля буквально вздыблена. Нанесённый ущерб от такой «благой» для чьего-то кармана «деятельности» никогда и никем не подсчитывался, хотя он слишком очевиден. Не назовёшь и оправданным закон об уплате налогов по месту расположения холдинга компании: налоги должны поступать в казну тех территорий, где осуществляется практическая деятельность компаний. Взять цены на ГСМ. Да, накануне сева и в уборочную цены на них для сельского производителя несколько снижаются, но чтобы провести сев среднему фермерскому хозяйству, например, требуется до пяти-шести миллионов рублей на приобретение ГСМ. Где их взять? Вот и влазит в долги фермер – берёт кредиты под драконовские проценты, а осенью отдаёт фактически всё, что заработал. Наши банки не подпадают ни под какой закон о нормальном регулировании процентных ставок, как это принято во всём мире, превратившись по сути в крупных ростовщиков. Такая работа банков никак не может способствовать развитию экономики регионов, для чего они и призваны. Вся страна сегодня в долгу у банков, которые растут, как грибы, обирая и тормозя малый и средний бизнес, вгоняя в непосильную процентную кабалу простых граждан, которые берут кредиты.

Я вспоминаю читанное лет десять назад о том, как США предложили Японии свои услуги по продаже риса, причём в семь раз дешевле, чем та цена, по которой правительство Японии закупает рис у собственного сельского производителя. И японцы отказались от вроде бы выгодного для них предложения, мотивируя свой отказ тем, что в таком случае будет уничтожен собственный крестьянин.

Это ли не воистину государственный подход к решению собственного внутреннего вопроса, напрямую связанного с государственной безопасностью страны?

Мы же норовим притащить из-за кордона всё, вплоть до ниток и иголок.

Когда я принимал решение баллотироваться в Законодательное собрание Иркутской области, я ещё верил, что мой голос, как представителя среднего бизнеса и представителя партии ЛДПР, будет услышан.

Моя вера по истечении почти пяти лет депутатской работы несколько поубавилась. И это закономерно, о чём я попробую рассказать в других главах книги.

Наука

Занятие наукой не стало для меня случайным. Уже на третьем курсе Кемеровского технологического института пищевой промышленности я активно выступал с разными докладами на научных конференциях по деталям машин, технической механике, автоматике и холодильным машинам, то есть по темам, близким к будущей профессии, принимал участие в студенческих разработках под руководством преподавателей. На четвёртом курсе под руководством заведующего кафедрой холодильных машин Вячеслава Степановича Калекина занимался научной работой по исследованию теплообменных аппаратов, определения их эффективности. Здесь написал первую свою научную статью.

Несмотря на загруженность на посту директора Тулунского мясокомбината, продолжал заниматься научной деятельностью, направленной на укрепление отечественной экономики и успешное решение производственных задач.

В 1991 году окончил аспирантуру при Московском государственном университете прикладной биотехнологии, где защитил кандидатскую диссертацию под руководством профессора Эрика Эдуардовича Афанасова. Здесь я встретился с земляком-кемеровчанином Рудневым Сергеем Дмитриевичем. С Сергеем мы учились в КемТИП-Пе, но больше подружились в аспирантуре. Мы в один год защитились и вот уже на протяжении двух десятилетий поддерживаем добрые отношения. Сейчас он доктор наук, профессор, работает заведующим кафедрой в КемТИППе.

Я научную карьеру продолжил в Ангарской государственной технической академии под руководством академика высшей школы, профессора Виктора Яковлевича Баденикова. В 2006 году защитил докторскую диссертацию.

На основании аналитических и экспериментальных исследований мною впервые разработаны методы воздушного и испарительного охлаждения в электростатическом поле (ЭСП), позволяющие повысить интенсивность теплообмена, сократить расходы воды и электроэнергии.

Также разработаны теоретические основы и практические рекомендации по применению естественного холода для замораживания пищевых продуктов, что позволило значительно снизить энергозатраты и оптимизировать производственный процесс.

Исследования в области теплообмена позволили внедрить на ряде предприятий Восточной Сибири новые технологические аппараты, в частности, воздушный теплообменный аппарат на основе сетчатых ребер – КВС-100. В производственных условиях КВС-100 был испытан для охлаждения оборотной воды в процессе пероксидации цетилхлорформиата на ОАО «Саянскхимпласт».

Новизна технических решений защищена четырьмя патентами Российской Федерации на изобретения.

По совместительству работал профессором кафедры «Машины и аппараты химических производств» в Ангарской государственной технической академии.

Статьи и тезисы опубликованы в трудах международных научных конференций «Математические методы в технике и технологиях», в журналах «Вестник Международной академии холода», «Холодильная техника». «Вестник Иркутского государственного технического университета» и других.

Всего издано более пятидесяти научных работ, в том числе две монографии: «Физико-технические основы повышения эффективности теплообмена в конденсаторах холодильных установок» и «Современные методы теплообмена и совершенствование процессов охлаждения пищевых продуктов». Четыре патента на изобретения.

Вот, казалось бы, кратко весь мой путь как представителя науки, вышедшего из стен Кемеровского технологического института пищевой промышленности. Однако за всем этим – многие и многие годы работы в конкретном направлении определившегося ещё в стенах вуза студента, решившего связать свою судьбу с пищевой промышленностью. Тулунский мясокомбинат в данном случае стал для меня нечто вроде площадки для внедрения собственных научных разработок. Например, сегодняшнее холодильное оборудование предприятия – целиком и полностью мой личный вклад в технологическое перевооружение производственных процессов, где нельзя обойтись без современного холодильного оборудования.

Другая сторона моей научной деятельности – это работа в диссертационном совете при Кемеровском технологическом институте пищевой промышленности и преподавание в Ангарской государственной технической Академии.

Вспоминается такой случай. В 2004 году, когда я готовился к защите докторской диссертации, на одной из встреч со своим научным руководителем Виктором Яковлевичем Бадениковым поделился с ним мыслью о том, что собираюсь баллотироваться в депутаты Законодательного собрания Иркутской области, на что он мне заметил:

– Сначала завершите одно дело – так будет правильнее.

Я не мог не согласиться со своим старшим коллегой и мысль о депутатстве оставил. После защиты диссертации в 2006 году Бадеников, вручая мне диплом доктора наук, как бы в продолжение нашего двухлетней давности разговора, сказал:

– Вот теперь можешь идти, куда хочешь – перед тобой открыты все дороги.

Настоящих единомышленников я имею на предприятии в лице главного бухгалтера Галины Алексеевны Алексеевой, главного инженера Павла Павловича Степаненко, заместителя директора Николая Васильевича Ермолаева, энергетика Скулина Александра Михайловича и других специалистов, с кем мы внедряли мои научные разработки, и кто поддерживал меня в любых моих научных изысканиях и начинаниях. Теперь я понимаю, что только благодаря научному подходу к технологическому перевооружению предприятия, постоянному поиску и внедрению ранее несвойственных направлений деятельности, мы и смогли выстоять в трудные девяностые годы – не упали и не закрылись, как упали и закрылись расположенные некогда рядом с мясокомбинатом кондитерская фабрика, плодоовощной комбинат, коопзверопромхоз. По этой же причине в Тулуне погиб союзного значения, стекольный завод, где его руководство не нашло путей для перевода производственного процесса с дорогостоящего мазута на более дешёвое топливо, по этой же причине закрылись все другие предприятия, а население потеряло рабочие места.

Нельзя стоять на месте и довольствоваться только тем, что до тебя было достигнуто и внедрено в производство другими, надо идти вперёд, приспосабливаясь к постоянно меняющимся условиям рынка, где спрос определяют качество и разнообразие выпускаемой продукции при её доступности для массового потребителя.

Литература

И ещё одно направление общественно-полезной деятельности открылось для меня неожиданно с походами в тайгу – на охоту, рыбалку, с путешествиями в Саяны – литературная. Собираясь с друзьями в очередную вылазку в пределы присаянских таёжных глубин, забираясь в малопосещаемые людьми места, проходя по прекрасным сибирским рекам, рыбача на нетронутых браконьерами реках и озёрах, я стал задумываться над тем, как бы это всё описать, в какую форму повествования облечь и донести до массового читателя. Так стали рождаться мои первые путевые очерки, связанные с нашими вылазками в пределы Присаянья и Саянских хребтов, где если и встречались люди, то это были коренные жители самых крайних бурятских или тофаларских поселений.

С годами литературная работа увлекала меня всё больше и больше, и постепенно накопился материал для книги. Параллельно я заинтересовался великим столыпинским исходом жителей средней полосы России, а также Малороссии и Белоруссии в Сибирь, отталкиваясь в своей работе от исхода моих предков Кириенкиных – прадеда Ермолая, его сына Павла Ермолаевича и других переселенцев. Когда собрался материал и сам я был внутренне готов к тому, чтобы обработать его литературно, сел за стол, и так родилась моя первая книга «Возвращение к себе», в которую вошла и часть моих путевых очерков. Как говорится, дальше – больше. Через несколько лет вышла другая книга – «Вот и управились к празднику», а там и третья – «Журавли над полем».

Литература – дело интересное, захватывающее тебя целиком, но столь же трудное, где нельзя сфальшивить, нельзя обойтись без редакторского вмешательства, поэтому моими первыми читателями стали мой помощник по депутатской работе, член союза писателей России Николай Капитонович Зарубин, бывший главный редактор журнала «Сибирь» Василий Васильевич Козлов, член Союза писателей России Олег Васильевич Слободчиков, поэт Владимир Скиф, поэт-песенник Евгений Куменко, которым я бесконечно благодарен за их работу с начинающим автором.

Город Тулун – город творческий. Еще с давних пор при редакции газеты «Путь к коммунизму» активно работало творческое объединение «Родник», затем оно преобразовалось в «Тулунские жарки», стихи, очерки и рассказы постоянно печатались на страницах местных изданий и не только местных. Правда, в последние годы уровень публикаций подобного рода резко снизился. Причина в низком профессиональном уровне тех, кто отвечает за подобные разделы газет и телевидения.

На мой взгляд, сегодня из многочисленного разнообразия периодической печати, редакция газеты «Компас» под руководством Светланы Баженовой старается более полно освещать литературную жизнь нашей территории, представляя читателю произведения молодых авторов и уже вполне известных поэтов, писателей, художников. Корреспонденты газеты постоянно бывают на всех мероприятиях, посвященных культурной и общественной жизни города.

– Процесс некоторой деградации русской литературы, который наметился в последние полтора десятилетия, когда «писательством» стали заниматься все, кому не лень, а всевозможные газеты и телевизионные каналы стали такое «творчество» пропагандировать, к нашему удовлетворению, проходит, – отметил на одном из заседаний Иркутского регионального отделения Союза писателей России Василий Васильевич Козлов. – Все больше выпускается хороших книг, в литературу все больше приходят молодые и не очень молодые перспективные люди, для которых работа с великим русским языком – великая ответственность и честь. Один из таких – Владимир Киреев из Тулуна, с которым мы довольно плотно и плодотворно работаем добрый десяток лет. Книги его – о самом главном, что только и есть в нашей жизни – о простом человеке, который мучается сегодняшними реалиями, перемалывая в себе происходящие перемены в сторону материализации всего и вся с поразительной стойкостью и мудростью. И Владимир Киреев на правильном пути.

Откровенно говоря, слышать подобное в свой адрес мне было очень приятно, но вдвойне ответственно, ибо сказанное маститым писателем на представительном писательском форуме – всего лишь только аванс за будущие очерки, рассказы, повести, которые ещё предстояло написать.

Моя первая повесть, положенная в основу книги с одноимённым названием, «Возвращение к себе». Возвращение к себе – это возвращение к родоначальникам Киреевского рода – Ермолаю, его сыну Павлу и дочери Павла Ирине – моей, скончавшейся в 1984 году. Вроде бы и не так давно, но тут же понимаешь, что жизни Ирины Павловны предшествовали ещё и жизни ее отца и деда, а это более чем столетний отрезок времени. К тому же сама Ирина Павловна родилась в 1902 году, а в 1903 родители привезли её с Черниговщины в Кемеровскую область. И это ещё одна яркая страница жизненного пути, осветившая последующие десятилетия сразу нескольких поколений.

В очерках мои личные наблюдения, размышления, и это, наверное, вполне объяснимо, если помнить о том, что писатель не потребляет окружающую его благодать, а дышит ею, осознаёт себя её частью, сопереживает, осветляется душой от соприкосновения с нею. Очерк – жанр, может быть, наиболее приспособленный для такого рода литературного творчества. Вспомним хотя бы очерки Пришвина, Паустовского, Астафьева, Чивилихина, других известных и не очень известных авторов. Невольно думается и о том, что в данном случае сама тема как бы навязывает автору форму повествования, в рамках которой он пытается выразить и мысли свои, и собственное отношение к окружающему миру, и радость, и восхищение, и боль.

Книга «Возвращение к себе» вышла в свет в 1999 году, а через некоторое время была подготовлена и издана новая, в основу которой также легла повесть, но уже на тему производственных взаимоотношений в пору перестроечных процессов, когда уничтожалась вся местная промышленность. А ведь я – производственник до мозга костей, к тому же тридцать лет руковожу одним из таких предприятий местного значения.

Главный герой, директор комбината Александр Петрович Руднев, человек цельный, деятельный, знающий и умеющий. Все силы и всё свое время отдаёт производству, и потому комбинат выживает, тогда как рядом, одно за другим «приказывают долго жить» соседние предприятия. У Руднева сложные взаимоотношения с местным криминалитетом, милицией, с чиновниками головной структуры комбината. С одной стороны, он вроде и пытается не конфликтовать, но в вопросах принципиальных стоит на своём. Потому и не всем угоден. И однажды, воспользовавшись очередным новомодным веянием – избирать руководителя, его отстраняют от должности, а место директора занимает некий «Архип» – человек без совести и чести, какие разрушали и разворовывали огромное хозяйство огромной страны под названием Советский Союз.

Руднев даже и не понял, отчего произошла эта, явно не на пользу производства и коллектива, подмена. И то ли от обиды, то ли по чисто русской привычке заливать беду вином, – запил с размахом, надолго. Однако в какой-то момент просветления осознал, что это не его стезя, и пошёл трудиться на другое предприятие, где, безусловно, не могли не обратить внимания на дельного, хваткого и жадного до работы профессионала-производственника. Руднев и здесь добился бы многого, но однажды квартиру его посетили бывшие коллеги по комбинату, который после ухода Руднева влачил жалкое существование. И он дал себя уговорить вернуться на прежнее место работы.

Повесть вроде бы написана по следам событий десятилетней давности, но то, о чём в ней повествуется, – реалии и сегодняшнего дня. Мало того, это реалии и дня завтрашнего, что я слишком хорошо понимаю, потому что вместе со своим предприятием пережил самые худшие времена. Комбинат готов был погибнуть, и предпосылок для того было предостаточно, но не погиб исключительно благодаря усилиям той команды, которая сложилась в относительно благоприятные восьмидесятые годы. А ведь рядом погибло немало предприятий, хотя выпускали они нужную и в прошлом востребованную в городе продукцию. На каждом таком предприятии объявлялся свой «Архип», которому было наплевать и на производство, и на людей, и на город с его обнищавшей экономикой, и в считанные годы, а то и месяцы материальные ценности предприятия частично распродавались, частично откровенно растаскивались, в чём активное участие принимали и сами руководители, и их ближайшее окружение. Короче, всё те же «Архипы» и стоящие близко к ним подручные.

Новая книга названа по помещённому в ней рассказу «Вот и управились к празднику», в основу которого легли всё те же мои собственные наблюдения за окружающей жизнью, касающиеся прежде всего моих близких. Рассказ, конечно, нельзя назвать документальным в том смысле, что он фотографически отражает реальный факт, имевший место в семье моих родителей. Описанные в нём события характерны для многих семей, потому что в обнищавшей стране и зарплату выдавать водкой стало не зазорным, что происходило по всей России, и, что, безусловно, явилось позором для её правителей, ибо о какой же нравственности в обществе может идти речь, если с учителем рассчитываются таким вот образом. Но жизнь продолжалась, следовательно, и должны были в ней быть праздники. Об одном из таких, а вернее, о самом ожидании праздника, подготовке к нему и повествуется в рассказе.

Сама собой напрашивается мысль: русский человек так устроен, что даже при любой убогости жития умудряется не плакаться на свою жизнь, никогда и ни на что не жалуется, а живет тем, что есть, и внешне как бы остаётся довольным. И недаром, видно, сказано в пословице: что для русского хорошо, то для немца смерть. На этой вот удивительной способности жить, вопреки всему, отмечая какие-то праздники, и паразитируют те, от кого обустройство этой жизни зависит – имеется в виду вся, снизу доверху, вертикаль власти.

Это поколение безответных и мужественных людей, подлинно государственников – всегдашний укор такой власти, потому что так искренне и так беззаветно любить свою Родину, так служить ей и так болеть её болезнями могло, наверное, только поколение, к которому принадлежали главные герои рассказа Василий Петрович и Нина Васильевна. Поколение, снёсшее на своих плечах все тяготы довоенных, военных и послевоенных лет и сберёгшее до глубокой старости в душах своих, сердцах чистоту и незамутнённость помыслов, честность поступков и высокую веру в конечную победу добра над злом.

В книге помещены и другие рассказы, но более всего я склонен к написанию очерков, в которых, как мне кажется, и язык выразительнее, точнее, и множество наблюдений, и динамика повествования ярче выражена. Без моих путешествий по родному краю, которые сохранили первозданность суровой, но богатой красками сибирской природы, не было бы и моей литературной работы. Ничего не было бы, если бы я не встречался с самыми разными людьми, не напитывался бы от них умения выживать в условиях этой природы, не учился бы способности «жить, чувствовать, любить» эту землю такой, какая она есть.

Третья книга – «Журавли над полем» написана под впечатлением происходящих не в лучшую сторону перемен на Тулунской государственной ордена Трудового Красного Знамени селекционной станции. Причины перемен я вижу не столько в поменявшейся политике к селекционной науке и вообще к отечественной науке со стороны государства, региональной и местной власти, сколько в уходе из неё гигантов – тех, кто закладывал фундамент для научных исследований, кто двигал её вперёд, кто готов был за неё порадеть и пострадать. Что до Тулунской селекционной станции, то меня привлекла трудная судьба селекционера Василия Степановича Маркина, сумевшего всего за несколько лет работы создать задел для выведения новых перспективных, приспособленных к местным сибирским условиям, сортов пшеницы. Потом был 1938 год, донос в органы и восемнадцать лет лагерей, жизни на поселении и возвращение домой. Но уже не наукой занимался этот не сломленный, сильный духом и телом человек, а агротехникой, сумевший найти себя в должности главного агронома станции, и за эту свою работу он был отмечен на закате жизни высокими правительственными наградами и званиями.

Селекционер и гражданин своей страны В. С. Маркин – ярчайший пример человека, преданного своему делу, не предавшего это дело ни при каких обстоятельствах. Благодаря таким людям ставилась и ставится любая наука и, как человек, занимающийся научной деятельностью, я слишком хорошо это понимаю. О нём моя повесть.

Кстати, улица, на которой я живу со своей семьёй, носит его имя.

И для меня, и для всех жителей тулунской земли стал неожиданностью приезд прославленного писателя Валентина Григорьевича Распутина. С хлебом-солью встречала тулунская земля автора повестей «Деньги для Марии», «Последний срок», «Прощание с Матёрой», «Живи и помни», «Пожар», «Дочь Ивана, мать Ивана», глубокого исследования «Сибирь, Сибирь…», многих рассказов, очерков, публицистических выступлений в защиту Байкала, Сибири, всего, что русскому человеку дорого, и без чего не мыслима Россия.

Произведения В. Г. Распутина широкоизвестны, его творчество включено в школьную программу, имя прославленного писателя люди связывают с возрождением Родины в её судьбоносной для всей планеты великой миссии.

Встречали писателя у старинного села Шерагул, и в том, наверное, тоже был свой смысл, ведь эта земля напитана потом сибирских первопроходцев. Здесь жил и трудился крестьянин Иннокентий Лыткин. Его хозяйство в числе двух хозяйств Иркутской губернии отмечено было специальной премией к 300-летию Дома Романовых в 1913 году (всего было отмечено по России 306 хозяйств).

О нём и его обширном хозяйстве пишет в своих хрониках «Старые колодцы» писатель Борис Черных, и я не могу удержаться, чтобы не процитировать несколько абзацев.

«Два дома построили Лыткины, амбар великий и амбар поменьше, сарай, крытый дранкой, конюшню с сеновалом, хлев для мелкого скота, отдельно сеновал, крытый наглухо от искры, кузницу деревянную, скотный двор и, конечно, баню. Это не все постройки.

После столыпинского указа о хуторах подняли братья Лыткины дом с тесовой крышей, два амбара, завозню, конюшню и, разумеется, баню; был на заимке молотильный сарай, крытый драньём, две рубленые риги.

Оценочная комиссия все постройки в Шерагуле и на заимке оценила в 3 355 рублей.

А вот мёртвый инвентарь: 8 телег, 15 саней, 4 кошёвки.

А вот сельхозмашины и орудия: 4 плуга однолемешных, стоимостью от 11 рублей 50 копеек до 32 рублей 50 копеек, 2 сабана по 5 рублей каждый, 7 деревянных борон с железными зубьями, стоимостью по 3 рубля, семизарядная сеялка Эльворти – 96 рублей, жатвенная машина Мак-Кормика – 210 рублей, сноповязалка – 402 рубля, сенокосилка Мак-Кормика – 145 рублей, конные грабли – 61 рубль, четырёхконная молотилка – 200 рублей, сортировка – 48 рублей, простая крестьянская веялка – 32 рубля, два сепаратора «Корона» – первый стоил 78 рублей, второй – 40 рублей, две маслобойки по 23 рубля.

Пахотных земель за три поколения Лыткины разработали 76 десятин, из них под паром держали 28 десятин.

Крупный рогатый скот у Лыткиных был симментальской породы. Дойных коров имелось 15, несколько десятков тёлок, 15 овец, свиньи. Держали курей, гусей.

В среднем в год вырабатывали 15 пудов масла. Стригли овец, продавали мясо и так далее.

Революция смела хозяйство крестьянина Тулуновской волости Иннокентия Лыткина. Вторая революция девяностых годов – смела крепкий колхоз имени Чапаева, который успешно работал на землях села Шерагул.

Что будет дальше – никто не скажет, однако такая земля не может не родить новых Лыткиных, на этой обнадёживающей ноте и закончим своё отступление от короткого рассказа о приезде писателя.

В первый день зал Дома культуры «Прометей» был переполнен. Валентин Григорьевич с грустью говорил о сегодняшнем незавидном состоянии нашей Родины, заметив как бы между прочим, что города Москва и Петербург живут по совершенно иным законам, нежели вся оставшаяся часть России, хотя такие провинциальные города, как Тулун, и есть Россия подлинная, а вот две столицы, для этой подлинной России – «города потерянные» и ожидать себе оттуда какого-то послабления, каких-то нормальных законов, каких-то нормальных правительственных решений – не приходится. И подтверждение тому – всеобщий разбой и развал по городам и весям России, какой был произведён в девяностые годы, не остановлен тот разбой и развал и по сей день. В стихию необузданного дикого рынка брошены малые города, сёла и деревни, где люди спасаются исключительно благодаря своему великому терпению и столь же великому трудолюбию.

– Но у России будет передышка. Я не знаю, когда наступит эта передышка, но она обязательно наступит, – заметил В. Г. Распутин в своём выступлении.

Тулунская земля встречала писателя хлебосольно, всюду, где он побывал, залы клубов были переполнены и всюду люди ждали от Валентина Григорьевича слов надежды, слов правды, слов глубоких и проникновенных.

Но главное всё же в том, что в России слово писателя ещё что-то значит. А за этим стоит вера – чистая и незамутнённая никакими бреднями политиков, взявших сегодня себе за право проповедовать.

Писателя принял у себя на базе «Казачка Ия» Николай Васильевич Терещенко. Здесь же Валентин Григорьевич встречал тулунских писателей Николая Зарубина и Владимира Киреева, здесь же побывали все известные люди тулунской земли.

Путешествия

Страсть к путешествиям по родному краю захватила мою душу, и вот уже более трех десятков лет им я посвящаю все свои отпуска, ухожу с друзьями в тайгу, в Саяны: зимой по замёрзшим руслам рек – на снегоходах, летом – на катерах и катамаранах.

Больше всего в тайгу, в непроходимые места меня влечёт желание познать наш удивительный сибирский край, его серебряные реки, голубые озера, горные склоны и перевалы. Первые мои походы в Саяны были с местными охотниками и рыбаками. Потом я познакомился с Николаем Терещенко. Он матерый таежник, имеет и соответствующее образование биолога-охотоведа. Ещё он незаурядный организатор, топограф, способный в белом безмолвии присаянских заснеженных степей ориентироваться по звёздам, в любых условиях, по ведомым только ему приметам приводить свою команду точно в назначенное место. Поднимались мы с ним к вулканам Перетолчина и Кропоткина, которые возвышаются недалеко от озера Хара-Нур, до столицы Тывы Кызыл, в Тофаларию, проходили руслами реки Ия, её притоками Эльдран, Ухтум, Дарлик, руслам рек Додот, Хамсара, Хиаи, Холба, Большая Шита, к Ярминским озёрам – Большому, Пиковому, Жёлтому, Малому, озёрам Устю-Дээрлиг-Холь, Ноян-Холь, Кадыш-Холь, Манны-Холь, Тоджа и другим.

Неоднократно бывали в крайнем в этих местах бурятском посёлке Саяны, где у знакомого бурята Бато угощались ни с чем несравнимым сливочным маслом, сбитым из молока коров, нагуливающих свой нектар на чистейших лугах саянских склонов гор.

В этих походах неизменными участниками были Анатолий Анисимов, Сергей Ефремов, иногда – студент из Братска Игорь Исаков, главный редактор журнала «Сибирь» Василий Козлов, оператор Сергей Марков.

О своих походах в команде Николая Терещенко я написал несколько очерков, которые пусть в малой степени, но всё же передают атмосферу наших экспедиций, рассказывают о трудностях, с которыми пришлось столкнуться, о том, что пережили, чему стали свидетелями, какие чувства испытали, и что узнали о неповторимом сибирском крае.

Места, где мы бывали, мало кем хоженые, разве только местными бурятами, тувинцами и тофаларами. Потому особенно поражают воображение экспедиции в Восточную Сибирь в девятнадцатом веке жителей европейской части России, например, географа и геолога, князя Кропоткина Петра Алексеевича, в честь которого и назван вулкан.

«…Из Европы на лошадях, за тысячи вёрст – это не на снегоходах, с печкой и электростанцией. Судя по его делам, человек этот был во всех отношениях неординарный. Геолог, обосновавший широкое распространение древних материковых льдов в северной и средней Европе, член многих научных обществ, уезжает в эмиграцию. И конечно же «бродивший по Европе «призрак коммунизма» не мог оставить его равнодушным к общеполитическим событиям того времени. Он член анархических организаций, автор трактатов по этике, социологии, истории Великой французской революции. По следам своих встреч с В. И. Лениным написал воспоминания «Записки революционера» (из моего очерка «На снегоходах к вулкану Кропоткина»).

«…Вокруг, как безбрежное море, раскинулись горы самых причудливых форм и очертаний, изрезанные глубокими лощинами и украшенные зубчатыми гребнями. Вдали, подпирая вершинами небо, высились гольцы. Они стояли прямо перед нами во всём своём величии.

С высоты в несколько сотен метров видна река. Слева – ущелье. По тёмной полосе на снегу угадывался наш путь. Слепящим глянцевым пятном синел падающий водопад. Он был окружён полукольцом отвесного карниза, напоминающий сказочную крепостную стену с выступающими башнями, колоннами. Обнажённые разноцветные пласты льда разукрасили её в причудливые тона: белые, светло-зелёные, жёлтые, красные. И вся эта картина как бы плыла, покачиваясь в ослепительных лучах уже весеннего солнца, поражая воображение первозданным величием» («Капкан»).

Запомнился нелёгкий путь до Кызыла, наверное, потому, что он был действительно трудным.

«…В ночной тишине, когда просыпаешься от смутного беспокойства, когда кроме стука собственного сердца ничто не напоминает о жизни, всему этому, порождающему глубокое чувство затерянности, мы смогли противопоставить одно – наше единство. Мы боролись не только со встретившимися на пути трудностями, но еще каждый боролся с самим собой, со своими собственными слабостями, что гораздо труднее. И всё это – в условиях неизвестности, бездорожья, холода, полного отсутствия помощи со стороны. Казалось бы, шестнадцать дней пути – по времени не так уж и много, однако нехоженая никем дорога поглощала всё наше сознание, направляла мысли в русло предположений, догадок, повторных расчётов. Бесчисленные «если» держали нас в плену, не давали расслабиться» («По Хамсаре»).

Каждый поход приносит свои неожиданности, свою новизну и понимание того, что природа неповторима. В ней нет однообразия, где даже деревья одного и того же вида не похожи друг на друга, как не похожи горы, реки, озёра, водопады, звериные тропы. Даже снег, по которому идёшь на снегоходе, совершенно иной, чем тот, по которому ты шёл вчера. Даже вода из реки и та по вкусу иная, нежели вода в том озере, из которого ты вчера пил или варил чай.

«…Задержался возле распускающейся лиственницы, вдыхая терпкий таёжный аромат. Вскоре вышел на топкий, заболоченный берег, заросший карликовым березняком. Издали горы кажутся голубыми, завешанные нежной вуалью облаков, но когда видишь их вблизи, то они предстают перед глазами зелёными. И зелень эта сочная, яркая, свежая, словно её только сейчас помыли водой. От самого озера вверх по противоположному склону горы поднимался редкостный кедрач с зелёным полумраком раскидистых крон. Пятнами светились солнечные лужайки яркой кашкары. Невдалеке, возле берега плавали утки. Гладь воды отражала чистоту зелёного мира и синеву неба, а в глубине прозрачной плоти темнели замшелые валуны. Вдали, немного правее, виднелось зимовьё. Там, возле него зарождалась и начинала свою жизнь речка Ярма («На Ярминских озёрах»).

А когда возвратишься в нашу зачумлённую обыденность – к домашнему уюту, бетонным пятиэтажкам, работе, повседневным хлопотам, то чувствуешь себя уже несколько другим человеком, по-другому оценивая окружающее, по-другому выстраивая собственные взаимоотношения с людьми. Природа обновляет, очищает, воспитывает, встряхивает, перестраивает тебя изнутри и в том её великая сила.

«…Лёжа в спальнике и глядя в яркое звёздное небо, я думал о том, что, путешествуя, человек меняется, становится другим. Выбравшись из болота повседневных забот и привычных будней, он по-иному видит и слушает природу, даже дышит по-иному. И это путешествие в тайгу переводит его в другую разновидность бытия. Меняющийся окружающий мир накладывает отпечаток на внутренний мир человека, на его душу» («На Ярминских озёрах»).

Но если с Николаем Васильевичем Терещенко мы отправлялись в походы, сопряжённые с долгими сборами, связанными с экипировкой, изучением маршрутов и тому подобное, то другой небольшой командой из пяти человек из года в год мы спускаемся и поднимаемся по рекам Ия, Кирей, Уда, Ока. В команде этой Владимир Быков, Виктор Савицкий, Александр Сартаков, Константин Маринов и я, ваш покорный слуга.

Собираемся в очередную вылазку, порой стихийно и предельно быстро. Например, накануне выходных или праздничных дней звонит мне Владимир Быков и говорит:

– Слушай, а чего мы будем сидеть в городе, когда на дворе прекрасная погода – самое время выбраться на природу.

И выбираемся, забираясь на катере в верховья рек, проходим пороги, останавливаемся и рыбачим, пьём чай, ночуем в палатке.

Самое яркое впечатление оставляет река Ока – широкая, раздольная, как песня, с бурливыми порогами – Шишигинским, Белым валом, Мельницей, Центральным. Их так много на Оке, что все не запомнишь. Но порог Мандергол я запомнил на всю жизнь. Шли мы с Палычем, то есть с Виктором Савицким, по Оке. Если говорить по существу, то мы с ним уже второй десяток ходим на катерах по сибирским рекам. А тут у руля стоял я и прозевал набегающую волну, а корпус у «Прогресса-2» короткий, и загнал я его под волну. Она накрыла нас с головой, спасла нас только рубка. Помню только глаза Андранника Анушивановича Маргаряна, который шел впереди нас на втором катере с Валерием Антиповым. Мне показалось, что они с нами уже попрощались. Мы все-таки выскочили из бурлящей круговерти порога на спокойную воду, включили два насоса, откачали воду и вперед.

А какое великолепие представляет из себя каскад больших и малых Ярминских озёр, куда мы также время от времени выбираемся?..

Идём с риском для жизни, прокладываем свой путь, потому что здесь никто и никогда не составлял лоцманских карт.

Или взять Кирей, берущий начало с горных Саянских хребтов. Река красивейшая, чистейшая, в которой кроме хариуса и ленка не встретишь другой рыбы. А какие здесь берега, заросшие рябиной, тальником, тополями или словно кем-то выложенные галечником! Дух захватывает от первозданной красоты и величия.

Рыбы мы много не ловим, разве только на уху, и домой возвращаемся без трофеев, зато внутри себя наполненными до краёв ощущением полноты и радости жизни, чтобы в следующие выходные или праздничные дни снова собраться и отправиться в путь.

«…Я говорю озёрам: до свидания. До нового доброго свидания, до новых трудных дней, до нового ожидания счастья – счастья жить на земле человеком» («На Ярминских озёрах»).