И зимой, и летом небывалых ждать чудес…
Раздался звон колокольчика в такт открываемой двери, и в приемную вошел тучный мужчина. Он достал огромный платок из кармана клетчатых штанов, вытер испарину, шумно вздохнул, вежливо поздоровался с секретаршей и представился:
– Карлсон. Облицовка крыш.
– Добрый день, господин Карлсон. Проходите, пожалуйста. Господин Свантесон ждет Вас.
Господин Свантесон, высокий худощавый мужчина в очках в дорогой золоченой оправе, медленно поднялся навстречу гостю, протянул для приветствия руку и улыбнулся холодной вежливой улыбкой.
– Рад с Вами познакомиться лично, господин Карлсон, – голос Свантесона звучал чуть глухо и устало, – проходите, присаживайтесь.
Господин Свантесон указал в сторону кресла и, дождавшись, когда гость усядется, сразу перешел к делу:
– Мы очень заинтересованы Вашим предложением, тем более, мы знаем, что Ваша компания давно и прочно занимает свое место на рынке услуг.
– Да, наша компания, не буду говорить, что лидер, но одна из лучших на данном сегменте рынка, – господин Карлсон слегка расслабил галстук на красной полной шее.
– Хорошо, не будем ходить вокруг да около. Наши юристы ознакомились с Вашим ценовым предложением, и я рад сообщить Вам, что оно нас полностью устраивает. Вот тут проект контракта, – Свантесон протянул Карлсону бумаги, – Вы можете ознакомиться с ним и дать свой ответ.
Карлсон бегло пролистал бумаги.
– На первый взгляд вроде бы все в порядке. Но, Вы же понимаете, я должен более детально ознакомится. Изучить, так сказать…
– Конечно, конечно, – согласно закивал головой Свантесон и нажал кнопку вызова секретарши, – Ева, кофе, пожалуйста.
Он вопросительно взглянул на Карлсона, тот кивнул:
– Эспрессо, двойной.
– Двойной эспрессо. И мне, как обычно.
Свантесон задумчиво смотрел на гостя, пока тот еще раз пролистывал контракт. Что-то не давало ему покоя.
– Знаете, – решился он наконец, – Ваше лицо мне кажется очень знакомым. Мы не могли встречаться где-нибудь раньше?
– Вполне возможно, – господин Карлсон выглядел слегка растерянным, – бизнес, сами понимаете, приемы, презентации. Так что вполне может быть. Вполне может быть.
– Да, да, конечно, – пробормотал Свантесон, снял очки и задумчиво потер лоб, – и все-таки…
Внезапно его озарила догадка:
– Карлсон! Ведь это ты, Карлсон? Карлсон, который живет на крыше!
Карлсон медленно поднял глаза и поразился тому изменению, которое произошло с вежливым и холодным хозяином кабинета. Перед ним стоял взъерошенный мальчишка, с улыбкой во весь рот.
– Малыш?
Контракт уже давно был отложен в сторону и забыт. Свантесон сидел на подоконнике и заразительно смеялся. Карлсон, освободившись от сковывающих его пиджака и галстука, уютно развалился в кресле и потягивал коньяк.
– Карлсон, а твой пропеллер? Где твой пропеллер?
– Пришлось снять, – Карлсон внезапно погрустнел, – понимаешь, бизнес, дела, а делового человеку не пристало…
– И ты уже не летаешь? Совсем-совсем?
– Чуть-чуть. Иногда… Очень редко…
Карлсон кривил душой, он уже давно не летал, давно не жил на крыше, и его жизнь была размеренной жизнью благополучного сытого буржуа. Свантесон, почуяв в словах старого друга фальшь, тоже как-то сник.
– А ты знаешь, у меня все тоже, как-то так… С тех пор, как родители отвели меня к детскому психологу, и там мне сказали, что ты – выдумка, плод моего воображения… как-то все стало скучно что ли… Правильно… Как у всех. Я вырос, выучился, вот стал бизнесменом… Донашиваю жену своего старшего брата, как в детстве, куртки, коньки… – Свантесон криво улыбнулся, – да и бизнес его тоже донашиваю…
– А фрекен Бок? – Карлсон попытался сменить тему разговора.
– У фрекен Бок все в порядке. Она написала ряд научных трудов по педагогике.
– И как?
– Пользуются успехом. У нее теперь даже своя передача на телевидении. Не видел?
Карлсон помотал головой:
– Не смотрю практически телевизор. Некогда – все дела, дела…
Оба вздохнули и замолчали.
*****
– Я специально, специально ничего не убирала в его комнате! Чтобы ты видел, что он натворил! – Жена почти перешла на крик.
В комнате сына царил страшный беспорядок. Стулья валялись там и тут, у одного была отломана ножка, везде были разбросаны фантики из-под конфет, люстра висела буквально на одной ниточке и грозилась вот-вот рухнуть, а на подоконнике возвышалась пустая банка из-под вишневого джема.
– И он еще врет! Ты представляешь, он врет, что это сделал какой-то Карлсон! – жена была красная от возмущения.
– Не какой-то ма, – сын наклонил вихрастую голову, – Карлсон, который живет на крыше. У него еще и пропеллер есть…
– Знаешь, – сказала жена вечером, лежа в кровати, – его следует показать психологу. Я читала, что бывает, ребенок выдумывает себе друга. Это от одиночества и внутренних комплексов. И очень опасно. Надо обязательно обратиться к специалисту, он поможет.
Она отвернулась к стенке и пробормотала:
– Я завтра же позвоню доктору Йокинену. Хочу, чтобы мой сын вырос нормальным человеком.
Свантесон посмотрел на затылок жены, прислушался к ее ровному дыханию, поднялся и вышел из спальни.
За дверью детской раздавались смех и веселые голоса – тоненький и восторженный сына и еще мужской, снисходительно-важный, очень знакомый. Постояв так какой-то время, Свантесон потянул дверь на себя.
Сын стоял у открытого окна и смотрел куда-то вдаль, на крыши.
– Он улетел, па. Но он обязательно вернется, вот увидишь.
Свантесон потрепал сына по голове.
– Конечно, сынок, он вернется. Он всегда возвращается…