Экзамен
– Пиво будешь? – спросил я.
Он молча кивнул. Я налил ему светлого, он всегда предпочитал светлое. Он сделал шумный глоток и невидяще уставился в экран телевизора.
– Выключи, – тихо попросил он.
Я послушно щелкнул пультом. Экран екнул на полуслове и погас.
У него, явно, что-то случилось, тут и к гадалке не ходи. Я знал его уже добрую сотню лет, и он всегда был для меня, как открытая книга. Мы дружили с детства, и нашей дружбе не помешало даже то, что после школы мы поступили на разные факультеты университета при Небесной Канцелярии, он – на факультет ангелов, что закономерно, а я – на факультет бесов, что в общем-то тоже закономерно.
– Чипсы?
Он снова молча кивнул. Я придвинул к нему пакетик лэйс с зеленым луком.
– Ну? – я отхлебнул пива. Темного. Я всегда предпочитал темное.
– Я сессию завалил.
Ну и ну. Я тихонько присвистнул. Из нас двоих раздолбаем всегда был я. А он – отличник, звезда факультета, светлая голова.
– Представляешь, и экзамен-то был пустяковый, – продолжил он, – я курировал девушку одну, Марфушеньку, ну знаешь, предмет у нас такой есть, ангельское шефство.
Я кивнул.
– И все ведь шло хорошо. В доме достаток, родители любят, ничего для доченьки не жалеют, ну и я, само собой, стараюсь, Марфушу берегу, ангельским крылом прикрываю. Марфуша еще не оступилась, а я уже соломки постелил. В общем, все по учебнику.
Он замолчал и закинул себе в рот горсть хрустящих чипсов.
– И тут, представляешь, у ее сестрицы сводной, Настеньки, у которой не жизнь, а ацкий треш, вдруг поперло. Подвернулся какой-то Морозко, и сразу и слава, и бабло, и женихи. Ну и моей Марфуше захотелось. Я, конечно, постарался. Снарядил ее к Морозке, как положено, ну чтоб и шубка теплая, и в термосе чаек горячий, и самооценку Марфуше приподнял, чтоб она, понимаешь, перед Морозком этим не оплошала, и…
Тут он махнул рукой, отвернулся и глухо сказал:
– А все эта чертова Настенька…
Я молча крошил чипсы. Настенька была моим экзаменом. Честно говоря, очень легким экзаменом – заключение с человеческим индивидуумом договора о продаже его бессмертной души. Человек тебе душу, а ты ему любовь, бабло и прочие ништяки. Классическая многоходовка Фауста-Мефистофеля. Такой экзамен из наших никто не заваливает.
Почти никто. И почти никогда.