Глава 2
Яркая полная луна освещала моё лицо. Я лежал на траве, слегка оглушённый взрывом, вызванным исчезновением «капсулы времени», которая доставила меня в прошлое. Вокруг, шипя и потрескивая, саморазрушались детали спускаемого аппарата. Через несколько минут всё стихло, погасли последние огоньки. «Судьба вашей планеты в ваших руках, Сергей Семёнович!» – вспомнил я прощальные слова братьев по разуму. Вот так. Александров Сергей Семёнович, бывший учитель истории, а теперь…
Я сел и огляделся. Моему взору открылась большая лесная поляна, со всех сторон окружённая величественными деревьями. Где-то невдалеке журчал ручеёк. Из глубины леса раздавались крики ночных птиц. Было довольно прохладно. Я встал и сделал несколько приседаний, чтобы согреться. Похлопал себя по плечам. Провёл руками по рубашке и джинсам, поправил кроссовки. В карманах джинсов нашёл носовой платок, расчёску, неполную коробку спичек и перочинный нож с несколькими лезвиями – весьма скромная экипировка в создавшейся ситуации.
Разыскав ручеёк, присел на корточки и напился, набирая полные пригоршни студёной воды. Ополоснул лицо. В желудке заурчало – сейчас бы позавтракать, выпить кружку кофе. Сплюнул с досады. О кофе теперь можно забыть надолго. Последний раз я ел жареных карасей. Как давно это было? Пришельцы меня не кормили, наверное, пробыл у них недолго.
Тем временем приближался рассвет. Небо на востоке стало светлеть, и я пошёл вниз по течению ручья, который привёл меня к берегу мелкого озера, поросшего тростником. Одна из уток пролетела совсем близко и исчезла в зарослях. Я машинально проследил за ней взглядом и, к своему удивлению, сразу понял, что у неё там гнездовье. Именно понял! Сквозь стебли тростника я отчётливо «увидел» гнездо, в котором находились шесть утят. «Что за наваждение?» – недоумённо подумал я.
Быстро раздевшись, пошёл к этому месту, постепенно погружаясь в воду. Она была холодной и доходила мне до пояса. Я продолжал идти вперёд, и тут с тревожным криком взлетела утка. Утят действительно было шесть, не больше и не меньше. Поражённый своей прозорливостью, я некоторое время смотрел на них, потом бережно поднял гнездо и возвратился на берег.
Собрав хворост и подложив под него немного сухого прошлогоднего тростника, с одной спички разжёг костёр. Используя прутики вместо вертела, поджарил утят и съел всех шестерых. Без соли вкус мяса был непривычен, однако я знал, что скоро её раздобуду. Именно знал. Странно, но я точно был уверен, что уже никто и ничто не могли от меня укрыться на Земле. Сконцентрировав своё внимание, я обнаруживал зайца, прячущегося в кустах от лисы, хотя нас разделяло несколько километров. Глядя на безоблачное утреннее небо, я предчувствовал приближение грозы. Сам не понимая, как у меня это получается, я мог обнаруживать под землёй залежи полезных ископаемых.
Внезапно, как гром среди ясного неба, ко мне пришло понимание того, что теперь я стал неуязвим против любых врагов, всевозможных болезней и стихийных бедствий. Мои мышцы налились небывалой силой, а знаний у меня в голове стало столько, что хватило бы на тысячу профессоров. Видимо, всеми этими необычными и весьма ценными качествами меня наделили пришельцы из далёких миров…
Некоторое время я сидел, оглушённый новыми ощущениями, ещё до конца не осознавая всех открывшихся передо мной перспектив. Меня охватил шквал радостных эмоций. В голове одна за другой мелькали мысли: «Я – бессмертен!», «Мне всё подвластно!» От избытка чувств я схватил правой рукой лежащий неподалёку от меня увесистый камень и, вскочив на ноги, изо всех сил бросил его в сторону озера, стараясь, чтобы он улетел как можно дальше. Тут же от чрезмерно резкого движения заныло плечо, но я не обратил на это никакого внимания, наблюдая за тем, как примерно полуторакилограммовый булыжник по крутой дуге преодолел расстояние около ста метров и упал в воду, подняв фонтан брызг.
«Да это же мировой рекорд! – восхищённо подумал я, глядя на расходящиеся по поверхности озера круги. – С такой силищей я непременно войду в Книгу рекордов Гиннеса!» Подумал и осёкся. Все книги, мои родственники и друзья остались в прежнем мире. Здесь же я пока одинок. Осознание этого факта моментально меня отрезвило. Щемящая тоска сдавила моё сердце, мне стало трудно дышать. Я потерял не только близких мне людей, но и весь привычный для меня мир начала двадцать первого века. Эта истина лишь сейчас полностью дошла до меня, и только мысль о том, что то общество всё равно было обречено, а я сам чудом избежал гибели, позволила мне не потерять самообладание.
Снова сев на траву у догорающего костра, я заставил себя успокоиться, прикрыл глаза и принялся «изучать» окружающую меня местность. Сначала она открывалась мне с высоты птичьего полёта. Постепенно горизонт отодвигался всё дальше, и вскоре я смог «разглядеть» все интересующие меня детали в радиусе десятков километров.
Через некоторое время я обнаружил на расстоянии дневного перехода подходящее для моих целей племя людей каменного века и направился к нему, предварительно потушив костёр. Я находился на севере будущей Франции, в верхнем течении реки Соммы. Было начало июня трёхтысячного года до нашей эры.
Мой путь пролегал через холмистую местность, сплошь покрытую лесом. В низине между двух таких холмов я обнаружил молодую иву. Срезав с неё достаточное количество гибких прутьев, очистил их от листьев и быстро сплёл небольшую корзинку. С ней-то я и отправился за солью, для чего мне пришлось сделать небольшой крюк. По дороге подобрал большой твёрдый камень.
Свернув на тропу, проложенную лосями, я скоро обнаружил то, что искал. В этом месте некоторое время назад произошёл оползень, и теперь под яркими солнечными лучами блестела глыба соли, с трёх сторон отполированная языками животных. Это была соль-лизунец. Используя камень вместо молотка, я отколол несколько крупных кусков и положил их в корзину. Затем двинулся дальше.
Странное дело: по дороге я не встретил ни одного хищника, хотя частенько чувствовал их присутствие. Возможно, что мой необычный для этих мест внешний вид внушал им тревогу, а может, они просто были сыты.
Сначала вдалеке, потом всё ближе послышались удары грома. Небо быстро заволокло тучами. Вокруг потемнело. Поднялся порывистый ветер, приближалась гроза. Мне вовсе не хотелось вымокнуть, и я решил переждать непогоду под огромным раскидистым дубом. Как известно, во время грозы нет места ненадёжнее, чем высокое дерево – оно притягивает к себе молнии. Но это правило хорошо для обычных людей, а я знал наверняка, что всё обойдётся.
Ливень продолжался недолго. Тучи рассеялись, и вновь показалось солнце. Умытые дождём листья деревьев на ярком свету искрились всеми цветами радуги. Спрятавшиеся от ненастья лесные птицы покинули свои убежища, и лес снова огласился их пением.
Я продолжил своё путешествие. Ближе к вечеру лес расступился, и показалась река. Выйдя на песчаный берег, местами покрытый галькой, я нашёл удобное место и утолил давно уже мучавшую меня жажду.
Солнце садилось. От деревьев, растущих почти у самой воды, до середины реки протянулись длинные тени. Вниз по течению, за излучиной вертикально поднимался столб дыма. Это горел костёр в посёлке первобытных охотников. Я, не таясь, направился туда.
Скоро меня заметили. Из хижин, покрытых шкурами животных, появлялись всё новые и новые люди. Они возбуждённо кричали и жестикулировали, показывая руками в мою сторону. Многие мужчины схватились за оружие. Поставив корзину на землю, я улыбнулся как можно дружелюбнее и, продолжая идти вперёд, поднял руки вверх, растопырив пальцы, чтобы показать им, что я безоружен.
Убедившись, что я один, они немного успокоились. Всё же несколько лёгких копий упали к моим ногам. Я остановился. Тогда вождь племени – широкоплечий кряжистый мужчина, весь покрытый шрамами от схваток с дикими животными, – что-то прокричал своим соплеменникам. В том, что это именно вождь, у меня не возникло сомнений. Достаточно было посмотреть на властное выражение его лица и на то, как внимательно его слушали другие мужчины.
Четыре охотника, вооруженные каменными топорами и копьями с кремневыми наконечниками, направились ко мне. Их торсы были обнажены, а бёдра закрывали волчьи шкуры. Подойдя совсем близко, они окружили меня и, легонько подталкивая остриями копий, повели к своему вождю.
– Осторожнее, черти! Рубашку порвёте! – возмутился я.
В сопровождении конвоиров я приблизился к вождю. Он что-то сказал им, указав пальцем мне в грудь, и те попытались то ли поставить меня на колени, то ли бросить ничком на землю.
К удивлению многочисленных зрителей, у них это не получилось. Именно в этот момент я полностью ощутил свою многократно возросшую физическую силу. С изумлением я понял, что стоит мне только захотеть, как я, шутя, смогу справиться не только с этими четырьмя охотниками, но и со всеми окружившими меня мужчинами. Поэтому я шире расставил ноги, и не стал делать резких движений. Руки, чуть согнув в локтях, опустил вниз. Мужчины этого племени были в среднем на полголовы ниже меня, однако отличались силой и ловкостью, которые, впрочем, в этой необычной ситуации ничем не могли им помочь. Уж они и висли на мне, пытаясь пригнуть к земле, и толкали изо всех сил, – я продолжал стоять, как вкопанный, и при этом мило улыбался, глядя в лицо вождю.
Происходящее забавляло его всё больше. Так продолжалось несколько минут. Наконец вождь рассмеялся и приказал оставить меня в покое. Он что-то спросил, сопровождая слова жестами. Я догадался, что вождь хочет знать, откуда я пришёл. Солнце как раз село, на практически безоблачном небе зажглись первые звёзды. Я показал пальцем сначала себе в грудь, затем в небо и только потом в землю возле нас.
Вождь улыбнулся и повторил мой жест, вопросительно глядя на меня. Я утвердительно кивнул, и он восторженно воздел руки к небу, что-то громко прокричав своим соплеменникам.
– Кикнауч! – как мне показалось, с достоинством сказал вождь, ткнув пальцем себя в грудь. Видимо, назвал себя по имени.
– Сергей! – представился я.
Тем временем все взрослые мужчины и женщины собрались вокруг меня и стали водить хоровод. Они испытывали необычайный душевный подъём, смеялись и пели, вне всякого сомнения, ритуальную песню. Исполняя танец, эти люди ритмично поднимали руки вверх и показывали на звёздное небо. Затем их взоры вновь обращались ко мне.
Я с любопытством вглядывался в незнакомые лица, пытаясь разобраться в охвативших меня чувствах. Чем-то местные жители мне сразу понравились. Как я узнал позже, у этих людей уже были зачатки религии: они поклонялись Солнцу, Луне и звёздам. Наконец своеобразный концерт закончился, и Кикнауч сел у костра. Жестом он пригласил меня занять почётное место рядом с собой, чем я с удовольствием и воспользовался. Запах жареного мяса давно уже возбудил у меня неимоверный аппетит. Вокруг костра сели взрослые охотники. Женщины и дети держались чуть поодаль, ожидая, когда насытятся мужчины.
Кто-то из подростков принёс мою корзинку. Увидев соль, вождь обрадовался и приказал женщинам растолочь её в порошок. Это было немедленно исполнено, и трапеза продолжилась. Впоследствии я выяснил, что соль в здешних краях встречается очень редко.
Поужинав, мужчины расположились в стороне от костра, уступив место женщинам и детям. Я прилёг на траву, подперев голову рукой, и с интересом следил за разговором охотников. Свою речь они подкрепляли жестами и мимикой, поэтому рассказчик обычно садился так, чтобы свет от костра падал на него. В этом случае соплеменники могли точнее понять его мысли. Вскоре я догадался, что они вспоминали сегодняшнюю охоту на оленей.
Поскольку всё племя было здесь, мне удалось постепенно определить его численность. Девяносто восемь человек, из них лишь двадцать мужчин – совсем небольшое сообщество людей. Стариков среди них не было. Спустя некоторое время, научившись сносно понимать их речь, я узнал, что несколько лет назад племя было гораздо сильнее. Необычно суровая зима привела к тому, что звери покинули эти места, и к весне от голода умерла большая часть людей.
Постепенно разговоры прекратились. Все стали устраиваться на ночлег. По приказу вождя мне выделили отдельную хижину, пол в которой женщины устелили свежей травой. Два охотника остались у костра охранять покой племени. Повернувшись на правый бок и подложив руку под голову, я прислушивался к плеску воды в реке, доносящемуся издали вою одинокого волка и незаметно уснул.
Ночь прошла спокойно. Рано утром, умывшись речной водой, я подошёл к костру. Возле него хлопотали две женщины. Одна из них протянула мне дымящийся кусок мяса. Неторопливо пережёвывая сочную оленину, я наблюдал, как «кухарки» жарят мясо на раскалённых камнях, которые они выкатывали палкой из костра.
Вскоре проснувшиеся мужчины присоединились ко мне. Прислушиваясь к их разговору, я понял, что они собираются на охоту. Кикнауч предлагал идти вниз по течению реки. Слово «дикс» – олень, мне было уже знакомо. Однако вождь избрал неверное направление. Кроме нескольких зайцев, да рыси, собиравшейся поохотиться на одного из них, там никого не было.
– Дикс, – перебил я вождя, указывая в сторону холмов на западе. Он недоверчиво уставился на меня.
– Дикс, – повторил я снова и растопырил пальцы на обеих руках, что означало десять оленей.
Видя, что мне по-прежнему не верят, я схватил ближайшее копьё и, потрясая им над головой, направился в сторону леса. Не оглядываясь, я уже знал, что Кикнауч решил проверить мою «интуицию». Через некоторое время охотники догнали меня. Они были вооружены копьями и луками. Примерно через полчаса я остановился и указал на поросшую деревьями ложбину: «Дикс там!»
Сам я остался стоять на месте, так как не обладал охотничьими навыками. Мои спутники быстро посовещались, разделились на два отряда и исчезли в лесу. Некоторое время было тихо. Затем вдалеке раздались торжествующие крики. Охота удалась. Довольные мужчины возвращались. Они тащили за собой трёх убитых оленей. Подойдя ближе, вождь благодарно похлопал меня по плечу – богатая добыча и так близко от становища! Этот эпизод ещё больше укрепил мой авторитет у охотников племени, к чему я и стремился.
Вернувшись в посёлок, я решил попрактиковаться в стрельбе из лука. Теоретическими познаниями в этом деле я обладал, но сам лук держал сейчас в руках впервые. Он представлял собой очищенную от коры согнутую ветку. Тетивой служила оленья жила. Выбрав в качестве мишени росшее неподалёку молодое дерево, я прицелился и выстрелил. Стрела лишь чуть задела ствол дерева, отщепив от него кусочек коры. Повторив попытку, я добился приемлемого результата, попав почти в середину ствола. Наблюдавшие за мной охотники громкими возгласами выразили своё одобрение.
Мне захотелось узнать, как далеко стреляет этот лук. Отойдя от дерева метров на пятьдесят, я снова пустил стрелу, натянув тетиву как можно сильнее и подняв лук выше. Описав дугу, стрела воткнулась в землю, не долетев до цели примерно трёх метров. «Слабовато, – подумал я. – Надо будет этот лук усовершенствовать».
Я вернул лук охотнику, которому он принадлежал, и собрался немного отдохнуть. Направившись к своей хижине, обратил внимание на двух молодых девушек, которые вертели в руках сплетённую мной корзинку, пытаясь понять, как она сделана. Подойдя к ним, я коснулся своей груди указательным пальцем правой руки:
– Сергей.
– Шекна, – ответила одна из девушек.
– Клушта, – улыбнувшись, сказала другая.
Знакомство состоялось. Красноречивыми жестами объяснив подружкам, чтобы они меня дожидались, я пошёл в лес и срезал необходимое количество ивовых прутьев. Потом вернулся к девушкам и, показав рукой на так заинтересовавший их предмет, чётко произнёс:
– Корзина.
– Кор–зи–на, – нараспев повторила Клушта.
– Сер–гей, – добавила она, озорно глядя мне в глаза.
Клушта мне сразу понравилась. На вид ей было лет семнадцать. Длинные светлые волосы обрамляли симпатичное лицо, главную прелесть которого составляли большие голубые глаза. Среднего размера нос с небольшой горбинкой располагался над изящными, чуть приоткрытыми губами. Девушка была среднего роста, с высокой грудью и сильными красивыми ногами. Лисья шкура, подвязанная вокруг широких бёдер, составляла всю её одежду.
Шекна красотой лица не отличалась, но в целом была пропорционально сложена. Её спокойный и покладистый характер помогал ей в общении со своенравной Клуштой.
Подружки с большим интересом разглядывали мою одежду. Они цокали языками, рассматривая ткань, из которой была сшита рубашка, пальцами прикасались к пуговицам. Особое восхищение у них вызвали заклёпки и карманы на джинсах. Когда же я снял кроссовки, и снова надел, продемонстрировав действие липучек, на которые они застёгивались, девушки пришли в восторг. Они так громко смеялись, что вокруг нас собрались чуть ли не все женщины племени вместе со своими детьми. Даже некоторые взрослые охотники пришли посмотреть, в чём дело.
Я разделил ивовые прутья на три части и дал по одному пучку Клуште с Шекной, после чего стал показывать, как сплести небольшую корзинку. Девушки старательно повторяли мои движения, и вскоре дело у них пошло на лад. Конечно, получившиеся у них корзинки были далеки от совершенства. Главное, что мои ученицы поняли сам принцип плетения.
Зрители постепенно разошлись, и мы опять остались втроём. Мне захотелось быстрее освоить язык племени. С помощью девушек в этот день я выучил около пятидесяти слов.
Следующие два дня мужчины на охоту не ходили: запасов мяса было достаточно. Охотники приводили в порядок своё оружие. Двое из них рыбачили на реке, искусно обращаясь с зазубренными острогами, наконечники которых были сделаны из костей животных. Лодкой им служил выдолбленный ствол дерева. Рыбаки управлялись с ним при помощи грубо вытесанных вёсел. На моих глазах один из мужчин тщательно выверенным движением пронзил острогой большую рыбину. Его напарник сразу развернул челнок носом к берегу и принялся грести изо всех сил. Рыба извивалась, но зазубрины оружия не позволили ей сорваться с него. На мелководье рыбак ещё глубже вонзил острогу и бросил окровавленную добычу на берег.
Мои языковые познания значительно расширились. Одновременно я и сам учил Шекну и Клушту русскому языку. Они ещё мало что понимали, поэтому иногда я позволял себе некоторые шалости:
– Клушта, скажи: «Милый, любимый Сергей».
Девушка повторила эту фразу с таким очаровательным акцентом, что я, рассмеявшись, поцеловал её в щёчку.
– Милая, любимая Клушта, – произнёс я, ласково проводя рукой по её головке. Она вдруг зарделась и, уткнувшись лицом в мою грудь, тихо прошептала:
– Сергей, милый, любимый.
Я даже опешил. Вот тебе и первобытные люди! Слов девчонка ещё не знает, а по интонации всё поняла.