Вы здесь

Жизнь как она есть. Виорика (Геннадий Демарев)

Виорика

1

Макс проснулся в холодном поту. Его снова мучил кошмар. Как иначе назвать постоянно повторяющийся сон, во время которого человек видит себя в опасности? Его преследовали, выкрикивая угрозы; к нему тянулись длинные костлявые руки, стремясь схватить за ноги; его догоняли, валили наземь, над ним угрожающе склонялись десятки лиц… Точнее, черепов с пустыми глазницами…

Он пытался сопротивляться, вырываться, бежать, но тело оставалось неподвижным, подчиняясь чьей-то могущественной воле, какому-то всевластному сатанинскому приказу. К его горлу тянутся чьи-то пальцы, сжимают его мёртвой хваткой. Он не в силах даже закричать, но в последний миг находит в себе силы проснуться с криком:

– Виорика!!!

Сон, каким бы он не казался страшным, можно было бы с презрением отбросить куда-нибудь подальше от чердака, называемого памятью… если бы он не являлся частью реальности. Как и Виорика.

Вытирая чело от липкого пота, Макс пытался привести в порядок свои мысли. Нет, этого не может быть!..

2

Если наблюдать закат с обрывистых берегов Днестра, он кажется очень красивым. Могучая река катит свои мутные и бурные воды в течение многих тысяч лет, но в истории, пожалуй, ещё не было поколения, которое не любовалось бы этими закатами. Не только закаты, но и восходы солнца здесь необычайно красивы, как и сама река, деревья, берега, и даже ласточки, вылетающие из-под этих берегов яркими стрелами. Их здесь миллионы, десятки миллионов – столько же, сколько норок в обрывах, где эти птицы гнездятся.

Дивный край с удивительной природой, дикими легендами и непредсказуемым будущим. Серёга и Макс, аспиранты из столичного вуза, не зря попросились сюда. Кроме того, у Сергея здесь проживала родня в особе бабушки. Что касается Максима, ему было все равно, куда ехать, лишь бы поскорее сдать работу по геологии Приднестровья и приступить к написанию диссертации. Иначе что делать двум молодым парням в месте, которое отстоит от ближайшей деревушки на десять километров?

В тот памятный вечер Серёга намеревался пойти к бабушке. Он ещё приглашал Макса, но тот отказался, – то ли под влиянием очарования вечера, то ли хотел остаться наедине с собой, чтобы закончить работу при свете фонаря. Так или иначе, Макс вздохнул с облегчением, когда остался в полном одиночестве.

Умилённым взглядом он проводил солнышко, уловив тот момент, когда нижний край диска спрятался за линией горизонта; потом засел за работу, периодически подбрасывая в костёр хрупкие ветки. Палатка, словно дожидаясь его, радушно раскрывала вход. Мирно светили звёзды, вот-вот взойдёт Луна. Долго чирикали сверчки, убаюкивая и внушая спокойствие. Часа в два, наконец, закончив последний абзац, Максим решил поддаться влиянию Гипноса и полез в палатку. Однако по какой-то причине он не мог уснуть около часа, перебирая в уме основные моменты только что законченной работы. Потом его мысли устремились в ином направлении. Он вспомнил свою недавнюю любовь, которая, как это часто случается в юности, ушла столь же внезапно, как и пришла. Её звали Наташей. С этой русоволосой девушкой было интересно… поначалу. А потом она начала претендовать на его личное время – на те моменты, когда утончённая творческая натура стремится побыть в полном одиночестве. Эгоистка…

Максим отключился часа в три, если не позже. Но едва его сознание погрузилось в пелену сна, ему показалось, будто земля под его телом задрожала. Послышался отдалённый грохот. «Что это?» – удивился он, но тотчас же забылся в крепком сне.

Когда он проснулся, солнце уже взошло. Жаль, потому что он любил встречать рассвет. Но ушедшего не вернуть. Потому, вздохнув, Макс раздул костёр и поставил чайник. Вскоре вода закипела и от палатки распространился аромат кофе. Сделав бутерброд, Макс начал скромный студенческий завтрак. В палатке находилось немало еды – тушёнка, консервы из рыбы, какие-то салаты, – но парень не хотел загружать желудок с самого утра. Он вообще не привык завтракать в полном смысле слова, потому что наполненный желудок мешает работе мысли.

Утренние птички, которых так любил слушать Макс, к этому времени отчирикали положенное и, оставив в окрестностях палатки гробовую тишину, улетели искать пропитание. Без их звуков было скучно, потому молодой человек включил мобильный телефон, в котором содержалось немало музыки.

Как раз звучала «История любви» Поля Мориа, когда Макс услышал сзади неясный шорох. Оглянувшись, он увидел незнакомую девушку. Откуда в этих местах могла появиться девушка, да ещё в одиночестве? Но в тот момент его взволновало не это, а то, что её наряд показался странным.

Конечно, ему приходилось в студенческие годы участвовать в конкурсах художественной самодеятельности, поэтому с народными костюмами он был знаком. Они были сшиты из атласа, который всякий раз приходилось проглаживать. Это надоедало… Но девушка была одета в костюм из более жёсткой ткани. Кроме того, украшения, принятые в женских кругах, на её груди выглядели… естественно. Не так, как у студенток или артисток, которые цепляют на себя всё, что могут. На девушке были бусы особенные, предназначенные именно для праздника. И обувь… не такая, какую привык видеть Макс. Лишь после этого секундного размышления ему в голову пришёл вопрос: «Откуда она взялась?»

Она поздоровалась первой:

– Здоровенькі булы!

Ему следовало ещё в ту минуту обратить внимание на необычность приветствия. В наших краях так никто не здоровается. Оборот устарел! Но Макс, едва взглянув в глаза девушки, был ошеломлён её красотой: линии лица были правильны, как из-под кисти художника-романтика, фигурка, ножки, руки, – словно выточенные знаменитым ваятелем, поражали и привлекали к себе. Макс заметил, что под расшитой замысловатыми узорами сорочкой отсутствует бюстгальтер. «Странно!» – мысленно усмехнулся он.

Впрочем, в этой глуши, располагающейся между Могилёв-Подольским и Ямполем, можно встретить что угодно…

– Привет, красавица! – воскликнул он, но тотчас же счёл необходимым исправиться: – Доброго дня!

– Я також люблю, коли грають музики, – произнесла она нежным голоском.

Подобной красоты ему не приходилось встречать нигде и никогда. Даже на картинах знаменитостей европейского масштаба. Он смотрел на незнакомку, будучи не в силах оторвать взор от её глаз, не замечая вокруг ничего. Наконец, ему пришло в голову, что она может быть голодна.

– Дозвольте, пані, пригостити вас кавою? – спросил он дрожащим голосом.

– Кавою? – почему-то удивилась она. – А що то таке?

«Она шутит! – встрепенулся Макс.

– Це напій такий. Мені смачно. Відчуваєте, як пахне?

– Та пахтить добре, а чи його приємно їсти?

– Їсти?! Та ні, каву треба пити.

Максу на миг показалось, будто девица подшучивает над ним. Он уже хотел произнести какую-нибудь колкость, характерную для подобных случаев, но снова заглянув в те чудесные лаза, заставил себя поверить в её неведение. Он постарался намешать в чашку побольше сахара, и не ошибся. Кофе очень понравился новой знакомой. Правда, она каким-то странным взглядом рассматривала пластмассовую чашку, но в тот момент он не придал этому значения.

– Я – Макс… Максим. А вас як величати? – поинтересовался он.

– А я – Віоріка, – ответила девушка, застенчиво опуская взор.

– Віоріка? Дивне ім/я… Але напрочуд гарне…

От этих слов личико девушки покрылось румянцем.

Этот румянец тоже мог показаться странным, необычным, поскольку современные девицы принимают похвалы как должное.

– А хто ви, чим займаєтесь в наших краях? – поинтересовалась она.

– Я? Я – геолог. Вивчаю природу вашого краю, – невозмутимо ответил он, любуясь её глазами.

Потом они отправились, по её настоянию, в деревню. С её слов, поселение, в котором она жила, было небольшим. Почему-то девушка настояла, чтобы он никому из встречных не отвечал даже на приветствия, особенно на вопросы. Ему всякий раз становилось неловко, когда люди с ним здоровались, а он не мог себе позволить ответить тем же.

3

Знакомство с родителями – ритуал довольно ответственный. Такое представление об этом отпечаталось в подсознании Макса ещё с юношеских лет. Однако родители Виорики встретили его вполне гостеприимно, словно были готовы к этому. Его угощали неизвестными блюдами, заглядывали в глаза, словно пытаясь угадать все его желания. И, главное, задержать в доме. Отец, человек крепкого сложения, пытался увлечь его рассказами о былых приключениях, а мать, молдаванка, напевала древние дойны.

После завтрака Виорика предложила ему прогуляться. Она вывела его за пределы деревушки. Там он ей и объяснился. А что удивительного? Перед этой красавицей устоять было невозможно. Складывалось впечатление, будто она создана специально для него, а он – для неё.

Вкус её губ до сих пор ощущался на устах Макса. Они пахли утренней земляникой.

Он ещё в тот день обратил внимание на полное отсутствие в посёлке проводов, столбов, и вообще электроэнергии, но не придал этому значения. Как и тому, что родители Виорики долго рассматривали его мобильник, из которого играла музика.

Они соединились в порыве любви. Виорика была неповторимой в своей диковатой невинности и искренности.

Он предлагал ей выйти за него замуж, на что она ответила согласием. Есть на свете женщины, при виде которых мужчина не желает задумываться ни о чём… В отличие от многих его бывших пассий, она не выразила испуга, когда его тело исторгло то, что должно исторгать в процессе любовного акта.

После обеда он обратил внимание на то, что родители девушки начали обращать внимание на часы – старинные часы с маятником, висевшие на стене.

– Скоро, скоро… – прошептал отец.

При этих словах мать, женщина довольно затурканная и согбенная, горестно вздохнула.

К шести часам вечера на центральной площади намечались танцы. Виорика тщательно готовилась к ним. Она принарядилась, как и подобало девушке её возраста, только в её облике появилось нечто особенное, вследствие чего создавалось впечатление, будто ожидается ответственный магический акт.

И эти взгляды на стенные часы… Они поневоле обращали на себя внимание. Макс спросил у невесты об этом, на что она ответила нечто неопределённое. Он мысленно пытался сопоставить реальность с тем, что ему пришлось увидеть в течение дня: одежда из настоящего сукна, вареники с маком в сметане, отсутствие в деревне проводов, странная речь… Это вкушало подозрение, но оно было столь же неопределённым, как и ответы Виорики.

Играла музика, которой Макс никогда в своей жизни не слыхивал. На площади танцевали около двухсот людей, – танцевали совсем не так, как он привык видеть.

Часам к одинадцати вечера он обратил внимание на всеобщую напряжённость. Люди не сталько веселились, сколько посматривали на часы, вмонтированные в старую башню. Да и смеялись они как-то вынужденно, деланно… Даже Виорика. На его вопросы она отвечала сдержанно и кратко.

Когда пробило одиннадцать, публика издала нечто вроде вздоха. В эту минуту Виорика шепнула ему в ухо:

– Пойдём отсюда!

Он подчинился. Её голос был таким влекущим и завораживающим!..

– Куда мы идём? – спросил он, позабыв, что говорит по-русски.

Но это, казалось, нисколько не озадачило девушку. Она взяла его за руку и, как ребёнка, увлекла в неизвестность, подальше от людей.

Ему представилось, что она снова хочет близости, потому охотно поддался этой игре. Но Виорика уводила его всё дальше и дальше, преодолевая овраги и кустарники.

– Мы уходим из деревни? – в недоумении спросил Макс.

– Да, милый, – почти шёпотом ответила она.

Вдруг под ногами почувствовалось лёгкое сотрясение. Девушка заметно вздрогнула.

– Скорее, скорее! – говорила она, увлекая его всё дальше и дальше.

Спустя минут пять она остановилась.

– Я не успею, дорогой, – с отчаяньем воскликнула Виорика. – Ты должен бежать сам.

– Куда бежать? Виорика, объясни, в чём дело! – недоумевал он.

Но она не отвечала.

– Беги! Беги так, милый, как ещё никогда не бегал! – почти кричала она. – Беги, иначе тебе придётся остаться здесь навсегда.

Он улыбнулся.

– Но мне бы хотелось остаться с тобой! В гробу я видал диссертацию и научную работу!

– Нельзя так говорить, нельзя! – вскричала она. – Всё, я возвращаюсь…

Он растерялся.

– А как же мы? Как же наша любовь?!

– Не могу, Максим, – с горестью ответила она.

– Тебе страшно возвращаться к родителям? Они тебе запретили общаться со мной? В таком случае, пойдём со мной!

– Ты не понимаешь… Я не могу идти с тобой, не могу! Нельзя мне!

В эту минуту часы начали бить полночь.

– Всё, милый. В иное время у нас было бы всё хорошо, но… Время сильнее.

В её голосе сквозило неподдельное сожаление.

Часы неумолимо отвешивали удар за ударом.

– Всё, – промолвила она, целуя его в губы.

Вдруг земля под ногами задрожала, воздух наполнился напряженим и грохотом; перед глазами у Макса всё поплыло и он, теряя сознание, в последний момент увидел, как Виорика отдаляется от него…

4

Утром Сергей обнаружил его у палатки. У Макса был такой вид, как будто ему пришлось пешком преодолеть километров сто – одежда изорвана, в болоте, глаза беспорядочно бегали в разные стороны. На все вопросы он отвечал только одним словом:

– Виорика!

Друг отвёл его к бабушке. Та, слушая бред, который нёс нежданный гость, сделала свои выводы. Перед тем, как отправить внука на машине «скорой помощи» в город, она сказала:

– Они не отпустят твого друга.

– Кто не отпустит? – спросил тот.

– Они…

– Кто «они»?

Старушка замялась, но объяснила:

– Проклятые.

Сергей не отличался суеверной покорностью, потому начал расспрашивать. После долгих колебаний бабушка сказала:

– Лет четыреста тому назад в наших местах находилась деревня. Однажды она ушла под землю. Ушла вместе с заброшенным храмом и башней с часами.

– Деревня? Бабуля, согласно нашим данням, никаких разломов или провалов почвы здесь не может быть! – тоном профессионала возмутился Сергей.

– Много вы знаете, геологи… – скептически произнесла старуха. – Возомнили о себе, понимаешь… Эта деревня появляется на поверхности земли каждые двадцать лет.

Внук задумался.

– Хорошо, бабка, пусть будет по-твоему, – согласился он ради того, чтобы не спорить с родным человеком. – Я понимаю, что в мире есть много такого, что нам и не снилось. Но почему ты полагаешь, что Максима не отпустят?

– Я слышала его бред. Он ТАМ оставил такое… Словом, это вернуть назад никак невозможно.

– Баб, ну я же говорил, что никакого села в нашей округе не было! – не выдержал молодой человек. – Милая, что он мог оставить такое, чего уже не вернуть?

– Ну ты и глуп! – не выдержала старуха. – Разве ты не слышал, о чём бредил твой друг? Разве ты не видел, что он вернулся к палатке уже засветло? И весь перепачканный глиной и в лохмотьях? Он побывал в проклятой деревне. Там он встретил девушку, в которую влюбился. Они стали… Словом, сблизились. Тепер ты понимаешь, что он оставил в ней то, от чего получаются дети? И одежду на нём порвали не кусты, как ты полагаешь, а пальцы мертвецов, которые хотели оставить его у себя!

– Гм… – краснея, недоверчиво посмотрел на бабку Сергей.

– И после этого проклятые имеют над ним такую власть, что не отмолит ни один батюшка, не «отведёт» никакая знахарка, никакая ведьма.

– А зачем село появляется на поверхности? Да и как это возможно?

– Сынок, ты ещё многого не знаешь… – вздохнула старуха. – Бог их специально возвращает на землю для раскаяния, но они тратят этот день для того, чтобы увлечь к себе новые, неиспорченные души.

– То есть?.. Но у нас есть опытные психиатры, экстрасенсы…

В ответ бабка лишь печально покачала головой…

С тех пор жизнь Макса проходила монотонно: днём он занимался, как и подобало человеку интеллектуальному, наукой и писаниной, а ночью неведомая сила увлекала его в неизвестность. Тело оставалось лежать в больничной кровати, но душа…

Врачи констатировали у него странную, неизученную форму лунатизма, усложнённую психозом…

Поскольку во вменяемости Макса никто не сомневался, его вскоре выписали. Он защитил кандидатскую, а потом и докторскую диссертации, стал весьма уважаемым професором. Но всех удивляло, почему он остаётся одиноким. На все вопросы он отвечал молчаливой улыбкой.

От памятного приключения прошло двадцать лет. В один прекрасный день професор не явился на лекции, что озадачило ректорат. За ним посылали, но найти не могли. Только Серёга, узнав о происшествии, вздрогнул. Впрочем, взглянув на календарь, он понимающе вздохнул:

– Да-а-а… Кажется, больше его никто не увидит…