Глава 3
– Что ты хочешь этим сказать?
Розалия вытаращилась на меня с изумлением.
– Из разговора я поняла, что Родни не знает, где и в каких широтах находится его жена.
– А с кем же он разговаривал?
– Не знаю, – пожала я плечами, помешивая трубочкой коктейль, – честное слово. Мне показалось, что он разговаривал с моим коллегой.
– С кем? – не поняла меня Розалия.
– С частным сыщиком, – пояснила я, – и это делает ситуацию вообще загадочной. Ну зачем копу нанимать сыщика?
Розалия растерянно покачала головой:
– Понятия не имею… Слушай, а если…
Она замолчала.
– Если что? – рискнула спросить я, поскольку напряженное молчание начинало меня нервировать.
– Если он ее убил, а теперь заметает следы?
– С помощью частного детектива? Глупости.
– Нет, – терпеливо начала объяснять мне Розалия, – он как бы пытается отвести подозрения. Вот, я ведь ищу свою жену. Даже детектива нанял. А жена лежит где-нибудь под рододендроном.
– Вот почему у него такие великолепные рододендроны, – съязвила я, – и вообще садик симпатичный. Он, оказывается, просто удобряет его свежими трупами. Маленький секрет для садоводов.
– Таня, ну как ты можешь? – испуганно перекрестилась Розалия.
– Если бы он действительно хотел замести следы, как ты выражаешься, было бы куда проще объявить розыск. И сидеть в слезах под статуей Свободы, чтобы вокруг знали, как ты искренне переживаешь утрату своей неверной супруги, исчезнувшей невесть куда и невесть с кем. А он пытается все сохранить в тайне. Понимаешь?
Розалия явно ничего не поняла, но кивнула. Чтобы я к ней не приставала.
– Поэтому все как раз складывается в его пользу, – продолжала я рассуждения сама с собой, – он действительно не знает, куда смылась наша Лика. Обнародовать свой позор не хочет. Плюс ко всему ищет ее, но пока у него это не получается.
– И слава богу, – выдохнула моя пессимистичная подруга, – потому что если он ее найдет…
– Убьет и закопает под рододендроном, – меланхолично заметила я, заставив несчастную вздрогнуть. – Почему ты так уверена в худшем? Он что, избивал ее?
– Нет, – призналась Розалия, подумав.
– Тогда почему ты решила, что он так хочет от нее избавиться? Если бы он этого хотел, он бы просто собрал ее вещи и посадил в самолет, отлетающий в Россию.
– А брачный контракт?
Так. Вот про контракт мы не подумали. Вернее всего, меня в эти тонкости не посвятили участники этой историйки.
– А что у нас там с контрактом? – поинтересовалась я.
Розалия замялась. По ее лицу было видно, что она уже сожалеет о вылетевших словах. Ну надо же! Какие все милые. Ты, Танюша, расследуй это дело, а мы будем делать вид, что тебе помогаем. Но на самом деле чего-то не скажем.
– Ладно, – решилась она наконец, – этот идиотский контракт был составлен с помощью ее братца. Я толком не в курсе, что он придумал, но, насколько я знаю Сережу, он своего не упустит.
– А ты давно с ним знакома? – поинтересовалась я.
– С тех пор, как Лика сюда приехала. Знаешь, тут ведь русских почти нет. Это в Лос-Анджелесе полно твоих соотечественников, а Нортон-Бей – городок маленький и чисто американский. Поэтому Лика и я, да еще Денис – вот вся русская диаспора. Но Денис большую часть времени проводит в Калифорнийском университете. Так и получилось, что мы с Ликой стали очень близки.
– А Сергей? Он часто приезжал?
– Постоянно. Но куда чаще сюда приезжала его жена. Кстати, ты с ней знакома?
– Немного. И большого желания делать наше знакомство ближе у меня пока нет.
– Неприятная дамочка, – поморщилась Розалия. – И Лика ее не любит. А с Родни у нее сложились хорошие отношения. Сначала он тоже пытался избежать ее общества. А потом что-то их объединило… Но мы говорили о контракте, так?
Я кивнула.
– Кажется, там был пункт, по которому в случае развода Родни обязан содержать свою жену пожизненно. Особенно если она заболеет в Америке. Понимаешь, какой прикол? Ведь Сережа прекрасно знал, что у Лики порок сердца. Значит, запросто мог предположить, что Лика непременно заболеет.
– То есть вполне вероятно, что Родни оказался жертвой мошенничества?
– Нет, я бы так не сказала. Конечно, можно было предупредить, что Лика не здорова. Обман присутствовал. Большинство американцев, ищущих жену через брачное агентство, хотят получить женщину, способную, простите, нормально работать по дому и нормально рожать. Это для них главное. Понятие любви в Америке относится к пережиткам. Все очень практично. Это Билл такой романтический безумец, а Родни – человек земной. Конечно, у него очень изменилось отношение к Лике. Иногда мне казалось, что он ее ненавидит. Понимаешь, как-то раз я поймала его взгляд, направленный на нее. Он смотрел так, что у меня мурашки по коже бегать начали.
– Во-первых, возможно, он чувствовал себя обманутым. Во-вторых, в контрактах обычно оговариваются все детали. Разве нет?
– Оговариваются, – признала Розалия.
– Тогда я пока не вижу, почему этот контракт мог его так разозлить. Впрочем, возможно, ему действительно легче содержать сейчас одну Лику, чем тащить на себе еще и ее семейство. А насчет того, что его обманули… Ты бы скрыла от Билла, если бы была больна?
– У нас немного по-другому, – улыбнулась Розалия, – я от него никогда ничего не скрываю. Когда он вернется из Лос-Анджелеса, ты сама увидишь, какой он человек. Самое смешное, что они с Родни в юности были друзьями. А потом что-то произошло. Сейчас они, конечно, поддерживают отношения, но очень прохладные.
Я не стала выпытывать, что там у них произошло, потому что это не относилось к Лике. А меня в тот момент интересовала исключительно она. И Родни. Их взаимоотношения и некоторая загадочность поведения последнего.
Понять Родни можно было только с помощью личного контакта. Поэтому я не вслушивалась в дальнейшие рассуждения Розалии о ее Билле. Я обдумывала свой план поступательного внедрения в жизнь Родни Эванса. И попытки посмотреть на всю эту историю его глазами.
Это легко сказать – сяду и посмотрю на все глазами Родни. На самом-то деле можно вот так бессмысленно протаращить глаза в течение суток, а они все равно не станут глазами Родни. Чужая душа – потемки. О Родни я знала только, что у него две страсти – конюшня и садик. Странное сочетание… С одной стороны, получается этакий ковбой, хоть сейчас начинай съемку вестерна. И с его должностью помощника шерифа это вполне увязывается. А вот страсть к экзотическим растениям… В созданный мной образ сей факт вписывался плохо. Сначала человек скачет на мустанге, стреляя в преступников, – а потом мирно копается в розарии, выращивая сверхъестественный гибрид. Если сюда добавить предположение Розалии, что почву он удобряет исключительно свежими трупами убиенных жен, становится совсем непонятно. Что это за фрукт такой?
Я уже оделась в боевые доспехи и теперь придирчиво разглядывала себя в огромном зеркале – зачем подобное зерцало понадобилось маленькой плюшечке Розалии, не понимаю. Розовая маечка-топ весьма пикантно обнажала верхнюю часть моего плоского животика, а белые джинсы обтягивали мои стройные ножки, чью бесподобную красоту подчеркивали шузы на высоких каблуках. Волосы я распустила, дабы они могли радовать окружающих своим золотистым блеском и шелковистостью – пусть знают американцы-натовцы, с какой страшной силой им придется иметь дело, когда они встретятся со славянками. Моя красота вполне могла повергнуть ниц все мужское население Штатов, не то что какого-нибудь копа! Оставалось немного – войти в образ наивной девушки, еще не успевшей столкнуться с жестокой прозой жизни, а потому сохраняющей девственной свою душу. Девушка такая получилась у меня после нескольких взмахов кисточкой – все-таки в каждой женщине таится художник, способный в мгновение ока придать чертам или определенность, или, наоборот, лишить себя всяческой индивидуальности, тем самым позволив себе раствориться в окружающей среде, став почти незаметной, а следовательно, свободной.
Конец ознакомительного фрагмента.