V
Глаз райдера
Мне нравится ездить одному. Я всегда ездил один и, возможно, и дальше буду. Принцип у меня такой. Мои друзья жили за несколько миль от Данвегана, и я учился развлекать себя сам, так что меня нетрудно было заинтересовать скаканьем по цветниковым ограждениям у Оружейной лавки. И сейчас то же самое: я обычно катаю один, особенно после дня работы над шоу, планирования видео и встреч. Несколько часов я нарезаю круги вокруг своей квартиры в центре Глазго; в Данвегане я езжу по знакомым маршрутам. Все так же, как и в любом спорте: есть хорошие дни, есть плохие. В плохие я часто врезаюсь – моя голова не так работает, и езда кажется какой-то неправильной. Но когда я в своей тарелке, я чувствую себя по-настоящему мощно, словно могу оторвать руль от рамы во время каждого трюка. Если мне нужно запрыгнуть на метровую стену, я знаю, что могу сделать это. Мое тело и мой байк помогут мне.
Пока вы не начали переживать о моей социализированности: у меня полно друзей, правда. Я живу в большой квартире с семью друзьями. Многие из них так или иначе связаны с ездой и сыграли огромную роль в том, чего я достиг на данный момент. Возьмем, к примеру, Джона Бэйли: они с Джорджем Экклстоном управляют компанией под названием Vision Ramps и поставили многие мои сцены в Cascadia и Imaginate. Двое других, Али С. и Данкан Шоу, – триальные райдеры мирового уровня; Данкан в данный момент заправляет шоу, в котором я участвую, под названием Drop and Roll. Как вы уже, должно быть, поняли, наше жилище похоже на веломастерскую: оно завалено колесами и деталями. Но когда кто-нибудь из нас идет катать, он всегда делает это в одиночестве.
Никто не против; просто так заведено. Часто мы проезжаем мимо друг друга в темноте на улице в наушниках. Думаю, 99 % всех моих поездок проходили в одиночестве, и причину своей любви к самостоятельным выездам я усматриваю в том, что так я могу ехать как хочу, где хочу и уделять определенному маршруту именно столько времени, сколько пожелаю, не испытывая при этом необходимости думать о ком-то другом. Мне не нужно тренироваться в местах, которые мне не по душе, и, если мне наскучит какая-нибудь местность или какое-нибудь препятствие, я могу просто поехать дальше.
Когда я езжу, я всегда настраиваю свой мозг так, чтобы он меня направил в какое-нибудь новое место. Мое воображение настолько сильно, что, даже находясь дома и только думая о том, как я еду, я придумываю новые трюки и представляю новые места, в которых можно погонять. Я не смотрю на уличные объекты как обычный человек. Я не отношусь к повседневным вещам так, как к ним относятся нормальные люди. Я вижу все через то, что называю «Глазом райдера», – эдакий фильтр, преобразовывающий в моем сознании все вокруг в препятствие, которое я могу перепрыгнуть, край, на который я могу заскочить; испытание. Мое бессознательное обрабатывает все пространство вокруг меня: тот выступ балкона, те перила на парковке…
Не обязательно даже, чтобы это была настоящая поверхность. Когда я в детстве сидел за обеденным столом, я использовал вилку в качестве воображаемого велосипеда. Я представлял, каково это будет, если я поеду по изгибам гигантской ложки или сделаю гэп с солонки на перечницу, а оттуда на свою тарелку.
Позже эта идея была обыграна в видео Imaginate 2013 года. Первое семя было брошено, когда я решил разработать большую концепцию – любую вообще. Я собирался любой ценой выкинуть что-нибудь этакое в Транспортном музее Глазго, который пустовал приличное количество времени. Когда мы впервые приехали туда, я увидел железнодорожную станцию, выполненную в натуральную величину, которая осталась от старой выставки, и в этот момент мои идеи начали оформляться. Появилась тематика! Я проникся идеей возвращения к этим детским воспоминаниям и превращения моей данвеганской спальни – яркой, хаотичной площадки, под завязку заполненной игрушками, – в гигантскую трассу с препятствиями; вскоре я уже готовил планы по извлечению всего, что только можно, из рельсов станции и из обнаруженной копии пригородной платформы. Позже мы притащили огромные строительные блоки и двухметровых пластиковых солдат (братков, одетых в военную форму и покрытых ярко-зеленой краской), чтобы добавить их к сцене. Мы даже арендовали списанный военный танк и одолжили у Red Bull болид «Формулы-1». Предметы были настоящие, но идея исходила от моего «Глаза райдера».
Езда – это только половина того, что я делаю. Креативность – вот другая сторона моей жизни; я редко перестаю видеть сны наяву. Мне почти что приходится силой заставлять себя прекращать думать о байке, когда я иду спать. Иначе мне трудно уснуть. То же самое, в общем-то, происходит, когда я бодрствую. В каком бы новом месте я ни оказался, первое, о чем я думаю, – где тут можно поделать трюки? «Глаз райдера» начинает работать, оценивая размер, пространство и дистанцию, требуемую для перескакивания с одного объекта на другой. Сразу же я начинаю думать, есть ли какое-нибудь препятствие или фигура, которую можно использовать в новом видео. Я могу так уплывать на очень долгое время и теряться в своей же голове. Я могу ходить по торговому центру и залипнуть в каком-нибудь магазине одежды, смотря далеко за пределы магазинных витрин и манекенов, сосредотачиваясь вместо них на эскалаторах.
«Хмм, – думаю я. – Я могу отлететь от этого мусорного бака снаружи и перепрыгнуть на эскалатор…»
Визуализации получаются настолько живыми, что я даже могу ощутить приземление после прыжка, услышать хруст шин, почувствовать работу тормозов. Это происходит подсознательно и постоянно, даже когда я нахожусь в машине. Я могу выпасть из жизни на 20 минут из-за этих моих странствий по просторам разума, что представляет серьезную проблему, если я, например, в этот момент буду гнать по автомагистрали.
Думаю, эти яркие образы всегда являлись мне естественным путем. В школе я уделял преимущественное внимание практическим предметам вроде труда, физики, ИЗО и физры. Любой предмет, где нужно было что-то писать, мне не давался из-за дислексии. Мама с папой осознали, что со мной что-то не так, когда я был маленьким, – не потому, что я сбрасывался с деревьев или катился кубарем с холмов, а потому, что я совершенно не мог сосредоточиться в классе. Я был жутко рассеянным. Домашняя работа тоже требовала способности подолгу читать и писать, но я был в этом не так хорош, как другие, и часто валял дурака. Наверное, в детстве это можно было считать проблемой, особенно с точки зрения оценок и экзаменов.
Нехватка внимательности не была непосредственным толчком к началу занятия триальной ездой – думаю, мои школьные годы не сильно отличались от школьных лет других райдеров, – но некоторые специалисты усматривали связь между моей дислексией и моими креативными идеями. Когда я посетил Ежегодный научный фестиваль Эдинбурга, у меня взяли интервью на сцене для шоу под названием «Туннельное зрение». Наша беседа с профессором Иэном Робертсоном, психологом-основателем института неврологии Тринити-колледжа в Дублине, плавно перетекла к вопросам о том, что происходит в моем мозгу, когда я в одиночестве езжу по Глазго на велосипеде или когда у меня возникают идеи для видео.
«Вам трудно сосредоточиться на книге, – сказал он. – Вы не очень хорошо читаете, но что меня поражает, когда я смотрю Imaginate, – это то, как сильно ваше визуальное воображение…»
Я рассказал ему про то, что в школе я никогда не был хорош в чтении и письме и что часто отвлекался в классе. Затем я сказал, что в искусстве я тоже не был особенно хорош (в смысле рисования), но физическая и основанная на изображениях деятельность давалась мне легче.
Профессор Робертсон спросил, рисовал ли я когда-нибудь эскизы во время планирования видео. Я сказал, что рисовал, но это были далеко не шедевры. Когда у меня появляются новые идеи, я рисую палочных человечков на двух колесах. Грубые наброски, «…рисунки любого действия, которое я собираюсь совершить, или препятствия, которое я собираюсь преодолеть, – сказал я. – Я веду большой список. У меня дома целые книги всевозможных трюков, и, если появляется новый проект, я обращаюсь к ним, чтобы что-то вспомнить. Велосипед содержит в себе так много возможностей, они просто бесконечны, так что очень важно некоторые вещи держать на границах сознания…»
Мои блокноты – не единственная вещь, разрывающаяся от обилия идей. Мой телефон забит страницами сессий мозгового штурма. Иногда у меня появляется по несколько идей в день, таких как:
– Русский последний рубеж;
– Превращение в Невидимого человека (под песню The Queen)???
– Холодильник (шуточное видео в качестве дополнения к The Ridge?);
– Багси Мэлоун: я гоняю вокруг в сцене, похожей на сцену «Мы могли бы быть кем угодно» из этого детского мюзикла;
– Straight Outta Scotland / Compton edit – пьеса по фильму про группу NWA.
Профессор Робертсон предположил, что дислексия могла в какой-то степени являться причиной моей креативности. Согласно его теории есть два способа использования человеческого мозга. Первый связан с аналитическим, логическим и вербальным мышлением – тем, чему учат в школах на уроках английского и истории. Другой способ – это преимущественно мышление, основанное на изображениях, используемое в творчестве и при решении задач на практике – то есть на таких предметах, как ИЗО и труд, где для успешных учебных показателей ключевыми становятся не слова, а изображения.
«Дело в том, что эти две половины противоборствуют друг с другом, – сказал он. – Они подавляют друг друга. Дети возраста трех-четырех лет мыслят в основном картинками, но многие из этих детей позже теряют такую способность, так как вербально-аналитическая система, господствующая в школе, устроена столь жестко, что она подавляет другую половину. Дэнни, я уверен, что не обладай вы хоть мало-мальски слабыми вербальными навыками, вы бы просто-напросто не имели столь богатый визуальный мир, определяющий вас как креативного продюсера, а не только как велосипедиста-каскадера. Как по-вашему, это логично?»
Я кивнул, хоть и не был уверен. Это, конечно, потрясающая теория, но я все же не думаю, что я так уж сильно отличаюсь от любого другого райдера. У меня мощное воображение, и мне посчастливилось преобразовать его во множество безумных видео и интересных трюков. Благодаря моему «Глазу райдера» я всегда при деле. Пока что это работает.
Сцена шестаяПарковка супермаркета, ЭвиморЗернистый черно-белый снимок юного Дэнни. Ему 18, он худощав; горный байк, на котором он подъезжает к урне и запрыгивает на нее на заднем колесе, выглядит слишком большим для него. Он немного выравнивает свою стойку, а затем запрыгивает сначала на одну каменную стену, потом на другую, закругленную. После этого он делает гэп между камнями и отскакивает от дерева. Таков наш первый взгляд на Дэнни, триального райдера с YouTube.