Глава 8
Они поздно тронулись в путь. Сначала по неизвестным причинам сильно запоздал завтрак, потом были долгие препирательства по поводу покупки снаряжения: продовольствия, одежды, крепкой обуви, спальных мешков, ножей, топоров, спичек, кастрюль – список был длинным. Генерал настаивал на приобретении ружья и был ужасно возмущен, когда хозяин гостиницы отказался продать оружие.
– Это же смешно! – бушевал генерал. – Кто слышал об экспедиции, отправляющейся в путь безоружной?
Хозяин попытался успокоить его:
– Вам не грозит в пути никакая опасность.
– Откуда вы знаете? До сих пор вы, о чем бы ни заходила речь, проявляли полную неосведомленность. Не зная местности, по которой нам предстоит путешествовать, как можно утверждать, что нам ничего не грозит?
Пришло время платить хозяину за снаряжение, и Лэнсингу пришлось поторговаться. Хозяин явно норовил урвать свое после неудачной попытки получить побольше за жилье. Лэнсинга энергично поддерживал пастор, полагавший, что все кругом алчные лихоимцы.
В конце концов сделка совершилась, хотя стороны остались недовольны друг другом, и путешественники отправились в путь.
Впереди шел генерал, сразу за ним – пастор, затем – Мэри и Сандра. Лэнсинг и Юргенс замыкали колонну. Юргенс нес тяжелый рюкзак, набитый продовольствием. Он почти ни в чем не нуждался – ни в пище, ни в спальном мешке, поскольку он не ел и не спал. В одежде он также не нуждался, но вооружился топором и ножом.
– Меня очень заинтриговали ваши первые сказанные мне слова, – обратился Лэнсинг к роботу. – Вы спросили, не сумасшедший ли я, и сказали, что коллекционируете сумасшедших. Потом вы сказали, что в вашем мире осталось мало людей. Как же тогда…
– Это была неудачная шутка, – ответил робот. – Мне очень жаль, что я так сказал. На самом деле я не коллекционирую людей. Я коллекционирую описания сумасшедших, которые нахожу в литературе.
– Вы составляете список литературных сумасшедших?
– О, не только. Я конструирую миниатюрные подобия, подобия людей, как если бы они существовали в реальной жизни.
– Так вы коллекционируете кукол?
– Более того. Эти фигурки двигаются и говорят, они разыгрывают сценки. Очень занимательно. Я развлекаюсь с ними часами. Благодаря им я, как мне кажется, лучше понимаю людей.
– Это механические игрушки?
– Ну, примерно. Их основа механическая, хотя есть и биологические элементы.
– Поразительно, – сказал Лэнсинг, слегка шокированный. – Вы создаете живых существ?
– Да. Во многих отношениях они живые.
Лэнсинг умолк, продолжать разговор ему расхотелось.
Дорога мало чем отличалась от тропы. Иногда обнаруживались двойные колеи, оставленные колесами, но чаще колеи покрывала трава и ползучие растения.
Поначалу дорога шла лесом, и лишь спустя два часа взору путешественников открылась холмистая степь, поросшая травой и с редкими островками деревьев. День, приятно теплый вначале, становился все жарче по мере того, как солнце поднималось к зениту.
Генерал, вышагивающий впереди, остановился в тени рощицы и предложил сделать привал:
– Наши дамы нуждаются в отдыхе. Жарко.
Он вытащил из кармана мундира большой белый платок и вытер потное лицо. Потом достал фляжку и стал жадно пить.
– Да, нужно отдохнуть, – сказал Лэнсинг. – А чтобы не терять времени, можно и пообедать.
– Замечательная идея, – с энтузиазмом откликнулся генерал.
Юргенс, распаковав свой рюкзак, уже резал холодное мясо и сыр.
– Приготовить чай? – спросил робот.
– Некогда, – ответил пастор. – Мы должны спешить.
– Я принесу дров, чтобы вскипятить чай, – сказал Лэнсинг. – Недалеко отсюда я видел сухое дерево. Чай нам всем пойдет на пользу.
– Незачем ублажать плоть, – возразил пастор. – Можно обойтись и без чая. Мы могли бы на ходу есть сыр с сухарями.
– Сядьте, – сказал ему генерал. – Сядьте и расслабьтесь. Нельзя мчаться сломя голову на марше. В ритм нужно входить медленно и постепенно.
– Я не устал, – огрызнулся пастор. – Мне не нужно входить в ритм.
– Подумайте о дамах, пастор!
– Дамы не такие неженки. Это вы скисли, а не они.
Они все еще препирались, когда Лэнсинг отправился за дровами. Дерево, которое он заметил по дороге, оказалось неподалеку, и Лэнсинг принялся за дело, обрубая сухие сучья. Одной охапки дров хватит, чтобы вскипятить чай.
За его спиной треснула веточка. Лэнсинг обернулся и увидел Мэри.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
– Ничуть, рад компании.
– Неуютно там – те двое все еще ссорятся.
– Они оба одержимые.
– И очень похожи друг на друга.
Лэнсинг засмеялся:
– Они бы задушили вас, скажи вы им это. Каждый из них презирает другого.
– Может быть, именно потому, что они так похожи. Каждый видит в другом свое отражение. Классический случай ненависти к себе, вы не находите?
– Не знаю. Я не силен в психологии.
– А что вы знаете? Я хочу сказать, какой предмет вы преподаете?
– Английскую литературу. В своем колледже я считался специалистом по Шекспиру.
– А знаете, вы и выглядите как профессор. У вас ученый вид.
– Пожалуй, дров хватит, – сказал он, нагибаясь и собирая нарубленные сучья.
– Помочь?
– Да нет, этого довольно, чтобы вскипятить чай.
– Эдвард, как вы думаете, что мы найдем в конце концов? И что мы ищем?
– Не знаю, Мэри. И, наверное, никто не знает. И не знаю, почему мы здесь. Никто из нас не рвался сюда, однако…
– Я все время думаю об этом и не могла уснуть прошлой ночью. Кто-то хотел, чтобы мы попали сюда. Кто-то нас сюда перенес. Мы не добровольно оказались здесь.
Лэнсинг легко поднялся, взвалил охапку сучьев на плечо.
– Не переживайте. Может быть, через день или два все прояснится.
Они направились к месту привала и наткнулись на Юргенса, поднимавшегося из низинки с четырьмя флягами на плече.
– Я нашел родник, – сказал он. – Я мог бы наполнить и ваши фляжки.
Лэнсинг разжигал костер, пока Юргенс наливал воду в чайник и втыкал в землю рогатину, чтобы подвесить его над огнем.
– Известно ли вам, – требовательно спросил пастор, нависая над стоявшим на коленях Лэнсингом, – что этот робот принес флягу и для себя?
– Что же в этом плохого?
– Он же не пьет. Так почему бы…
– Возможно, он заботится о том, чтобы вы или генерал могли утолить жажду, когда ваши фляги опустеют. Об этом вы не думали?
Пастор фыркнул с издевкой.
Лэнсинга окатила горячая волна гнева. Он поднялся и повернулся лицом к пастору.
– Я скажу вам кое-что и больше повторять не стану. Вы смутьян, а нам здесь смутьяны не нужны. Будете продолжать в том же духе – я устрою вам трепку. Понятно?
– Правильно, правильно! – воскликнул генерал,
– А вы, – повернулся к нему Лэнсинг, – заткнитесь. Вы рветесь командовать и пока что не справляетесь с этим.
– Надо полагать, вы считаете, что вам следовало бы быть командиром.
– Нам вообще не нужно начальство, генерал. Если вас снова начнет разбирать спесь, вспомните об этом.
Обедали молча и в молчании снова тронулись в путь. Генерал по-прежнему шел первым, и пастор следовал за ним.
Характер местности не менялся. Идти по равнине с разбросанными тут и там рощицами было приятно, но жара не спадала. Генерал теперь шел медленнее, чем до привала.
Дорога шла в гору, и путешественникам приходилось одолевать холм за холмом, один выше другого. Наконец, поднявшись на очередную вершину, генерал остановился. И закричал.
Склон холма круто обрывался в чашеобразную долину. На дне впадины красовался небесно-голубой куб. Даже издали он поражал массивностью. Простая и правильная форма – прямые грани, плоская верхушка. Никаких украшений, но размер и пронзительная голубизна делали его необыкновенно эффектным.
Дорога, которой они шли, вилась вниз по крутому склону. На дне долины у куба она делала петлю, затем зигзагом поднималась по противоположному склону.
Сандра пискнула:
– Он прекрасен!
Генерал откашлялся.
– Хозяин гостиницы говорил о кубе, но я не ожидал ничего подобного. Вероятнее было бы обнаружить какие-то руины. Правда, должен признаться, я не особенно задумывался о кубе. Меня гораздо больше интересовал город.
Углы губ пастора поползли вниз.
– Мне не нравится, как это выглядит.
– Вам не нравится все на свете, – отпарировал генерал.
– Не лучше ли для начала спуститься вниз и все разглядеть, – предложил Лэнсинг.
Спускались долго. Им пришлось следовать всем извивам дороги, склон был слишком крут, чтобы идти напрямик.
Куб был окружен широкой полосой песчаной почвы, на которой ничто не росло. Песчаный круг с кубом в самом центре был настолько правильной формы, что казался размеченным землеустроителями. Песок был белым и чистым, как в детской песочнице; ветер покрыл его мелкими волнами.
Стены куба подымались на высоту футов в пятьдесят, если не больше. Никаких отверстий, ничего, что походило бы на дверь или окно. И никаких украшений, резьбы или надписей. На близком расстоянии небесная, чистейшей невинности голубизна куба поражала так же, как и издали. Стены представляли собой абсолютно гладкую поверхность. Они определенно не из камня, подумал Лэнсинг. Пластик, вероятно, хотя мысль о пластике казалась невозможной в этой безлюдной глуши; или керамика, благородный фарфор.
В безмолвии люди обошли куб, по молчаливому соглашению не ступая на песчаный круг.
– Он прекрасен, – сказала Сандра со вздохом изумления. – Более прекрасен, чем казался издали. Более прекрасен, чем что бы то ни было.
– Поразительно, – откликнулся генерал, – действительно поразительно. Но что это такое?
– Должно быть, он функционален, – задумчиво произнесла Мэри. – Размер и масса… Будь он чисто символическим сооружением, он не был бы так велик. Кроме того, его бы построили на самом высоком месте, чтобы был виден издалека.
– Это место давно никем не посещалось – на песке нет следов, – сказал Лэнсинг.
– Если следы и были, – возразил генерал, – ветер быстро сровнял песок.
– Что это мы стоим и смотрим, словно бы боимся его, – сказал Юргенс.
– Возможно, мы его действительно боимся, – ответил генерал. – Представляется несомненным, что строители куба – представители развитой цивилизации. Это не нагромождение камней, которым суеверные дикари отмечали место поклонения своему божеству. И логично предположить, что сооружение должно иметь защиту, иначе его стены были бы покрыты надписями.
– Надписей нет, – сказала Мэри. – На стенах вообще нет ни единой отметины.
– Может быть, стены сделаны из материала, который не поддается воздействию, – ответила Сандра, – любой инструмент просто соскальзывает, не оставляя следа.
– Я все же думаю, что нужно исследовать куб, – проговорил робот. – Если подойти совсем близко к нему, можно найти ответы на многие вопросы.
С этими словами Юргенс повернулся и пошел к кубу через песчаную полосу. Лэнсинг предостерегающе закричал, но робот притворился, будто не слышит. Лэнсинг кинулся следом – он чувствовал, как, по-видимому, и все остальные, за исключением робота, смутную угрозу, исходящую от этого геометрически правильного песчаного круга. Лэнсинг почти догнал Юргенса, но зацепился за какой-то скрытый песком предмет и упал ничком.
Поднявшись на четвереньки и стряхивая песок с лица, Лэнсинг услышал крики остальных. Голоса покрывал могучий рык генерала:
– Немедленно назад, идиот! Там могут быть ловушки!
Юргенс уже почти достиг стены, он не замедлил шага, как если бы, подумал Лэнсинг, собрался на всем скаку врезаться в нее. В ту же секунду, когда эта мысль пришла в голову Лэнсинга, он увидел, как что-то швырнуло робота высоко в воздух и навзничь бросило на песок. Что-то похожее, как показалось Лэнсингу, на змею (хотя, конечно, змеей это быть не могло) внезапно появилось из песка, ударило и исчезло так быстро, что глаз не успел уследить за движением.
Юргенс, упавший на спину, сделал попытку перевернуться, отталкиваясь обеими руками и ногой, чтобы отодвинуться от стены. Другая нога его явно не слушалась.
Лэнсинг бросился к роботу. Он ухватил его за руку и стал тянуть в сторону дороги.
– Ну-ка, позвольте, – услышал он голос и, глянув вверх, увидел наклонившегося пастора.
Пастор обхватил Юргенса поперек туловища, закинул его на плечо, как мешок с зерном, слегка покачнувшись под его тяжестью, дошел до дороги и усадил робота на землю.
Лэнсинг опустился на колени рядом с пострадавшим.
– Где болит? – спросил он.
– У меня ничего не болит, – ответил Юргенс. – Моя конструкция не предусматривает болевых ощущений.
– Одна нога повреждена, – сказала Сандра. – Правая. Он не может ею пользоваться.
– Ну-ка, давайте я подниму, – предложил генерал. – Посмотрим, выдержит ли нога ваш вес.
Могучим рывком он поднял робота, поддерживая его, пока тот не встал на обе ноги. Юргенс попытался удержать равновесие самостоятельно, но правая нога подогнулась. Генерал помог роботу сесть.
– Если это механическая поломка, может быть, ногу удастся починить, – сказала Мэри. – Дело ведь только в механической части, не правда ли, Юргенс?
– Скорее всего, – ответил Юргенс, – хотя возможно, поврежден и какой-то нерв – биологическая составляющая ноги. Я не уверен.
– Если бы у нас были инструменты! – простонала Мэри. – Проклятье, как мы не подумали о том, что в пути нам могут понадобиться инструменты?
– У меня есть набор инструментов, – сказал Юргенс. – Правда, небольшой, но, может быть, этого достаточно.
– Ну, слава богу, – ответила Мэри. – Хорошо бы починить ногу.
– Кто-нибудь видел, как это случилось? – спросила Сандра.
Присутствующие покачали головами. Лэнсинг промолчал.
– Что-то ударило меня, – сказал Юргенс.
– Вы видели, что это было? – продолжала Сандра.
– Я ничего не видел. Я просто почувствовал удар.
– Нам не стоит оставаться на дороге, – сказал генерал. – На ремонт ноги может потребоваться какое-то время. Давайте найдем место для лагеря, тем более что начинает темнеть.
Они выбрали место для ночевки на опушке рощи, примерно в полумиле от дороги. В роще обнаружился родник, так что проблема воды оказалась решена. Топлива было тоже достаточно. Лэнсинг помог Юргенсу дохромать до лагеря и усадил его у дерева. Генерал распорядился:
– Мы все займемся костром, приготовлением ужина и прочим. Мэри, беритесь за ремонт. Лэнсинг поможет вам, если нужно. – Он отошел от них, но тут же вернулся и сказал Лэнсингу: – Мы обсудили наши отношения с пастором. Без большого удовольствия, но обсудили. Оба пришли к выводу, что были не правы в том инциденте на привале. Думаю, вам следует знать об этом.
– Спасибо, что сказали, – ответил Лэнсинг.