Глава 7
Весьма вкусный и сытный ужин закончился. Отодвинув стол, собравшиеся расположились у камина, от которого исходило приятное тепло. Позади них, в дальнем углу комнаты, игроки в карты по-прежнему были увлечены игрой.
Лэнсинг кивнул в их сторону:
– А как же они? Они не присоединились к нам, когда мы ужинали.
Хозяин сделал осуждающий жест:
– Они не желают прерывать игру. Я подал им бутерброды, и они съели их, не отрываясь от карт. Они не поднимутся из-за стола до рассвета. Немного прикорнув, они совершают молитву, завтракают и снова садятся за карты.
– Кому же они молятся? – спросила Мэри. – Богам удачи, наверное.
Хозяин помотал головой:
– Не знаю. Я никогда не подслушиваю.
– Вы кажетесь мне удивительно нелюбознательным человеком, – сказал пастор. – О чем бы ни зашла речь, вы обнаруживаете поистине поразительное неведение. Вы не знаете, что это за страна. Вы не знаете, как мы оказались здесь и что нас ожидает.
– Я говорю вам правду, – ответил хозяин – Я действительно не знаю и никогда этим не интересовался.
– И не у кого было спросить?
– Думаю, что так оно и есть.
– Выходит, нас согнали сюда без всякой информации и инструкций, – сказала Мэри. – Но этот кто-то или некая сила должны же были иметь какую-то цель. Неужели ни малейшего представления?..
– Абсолютно никакого, миледи. Я могу сказать вам одно: другие группы, появлявшиеся здесь, отправлялись обычно по древней дороге на поиски того, что лежит за горизонтом.
– Так здесь были и другие группы?
– О да. Очень много. Но проходит много времени, прежде чем одна сменит другую.
– А они возвращаются?
– Редко. Разве что отставшие от группы.
– И что же происходит с теми, кто отстал?
– Этого я не знаю. На зиму я закрываю гостиницу.
– Эта древняя дорога, о которой вы упомянули, – вмешался генерал, – вы не могли бы рассказать о ней побольше? Куда она ведет, куда по ней можно добраться?
– До меня доходили только слухи. Мне приходилось слышать о городе и о кубе.
– Только слухи?
– Да, это все, что я знаю.
– А что такое куб? – спросил Лэнсинг.
– Я рассказал все, что знаю, – упорствовал хозяин. – Мне больше ничего не известно. А теперь я должен коснуться вопроса, который мне неловко задавать, но задать который я должен.
– И какой же? – спросил пастор.
– Это вопрос платежа. Вам следует заплатить и за еду, и за размещение. И еще я держу небольшую лавочку, где вы могли бы купить продовольствие и другие товары, прежде чем отправитесь в путь.
– У меня нет при себе денег, – сказал генерал. – Я их редко ношу с собой. Знай я заранее, что попаду сюда, я бы захватил какую-то сумму.
– У меня всего несколько купюр и пригоршня мелочи, – обратился к хозяину пастор. – Как и все служители церкви в моей стране, я очень беден.
– Я могла бы выписать чек, – вступила в разговор Мэри.
– Мне очень жаль, но я не принимаю чеки. Годится только звонкая монета, – ответил хозяин.
– Ничего не понимаю, – пожаловалась Сандра Карвер. – Монеты и чеки?
– Речь идет о деньгах, – пояснил генерал. – Вы должны знать, что такое деньги.
– Но я ничего об этом не знаю. Умоляю вас, скажите, что такое деньги?
Генерал ответил мягко:
– Это знак, бумажный или металлический, имеющий установленную ценность. Деньги используются для оплаты товаров или услуг. Вам наверняка приходилось использовать их для приобретения пищи и одежды.
– Но мы ничего не покупаем. Мы отдаем. Я отдаю свои поэмы и песни. Другие дают мне пищу и одежду, когда я в них нуждаюсь.
– Совершенно коммунистическое общество, – сказал Лэнсинг.
– Не вижу, почему вы все выглядите такими шокированными и озадаченными, – сказал Юргенс. – То, о чем говорит Сандра, единственный разумный способ организации общества.
– Это означает, как я понимаю, – прокомментировал генерал, – что и у вас обоих тоже нет денег. – Он повернулся к хозяину и произнес: – Очень жаль, приятель. Похоже, вам не повезло.
– Погодите-ка, – вмешался Лэнсинг. У хозяина он спросил: – Не случалось ли, что деньги оказывались только у одного члена группы? Деньги тех, кому принадлежит инициатива во всем этом невероятном действе?
– Иногда бывало, – ответил хозяин. – По правде говоря, почти всегда.
– Что же вы сразу не сказали?
– Ну, – пробормотал хозяин, облизывая губы, – никогда нельзя быть уверенным. И следует соблюдать осторожность.
– Следует ли заключить, мистер Лэнсинг, – сказал пастор, – что вы являетесь нашим казначеем?
– Кажется, да, – ответил Лэнсинг. – Я был озадачен случившимся. – Он вынул из кармана одну из золотых монет и кинул ее хозяину. – Чистое золото, – сказал он, хотя не знал, так ли это. – Хватит на наши расходы?
– Следовало бы заплатить еще две, – сказал хозяин. – За ужин, ночлег и будущий завтрак.
– Я думаю, мистер Лэнсинг, что он бессовестно грабит вас, – сказал пастор.
– Я тоже, – ответил Лэнсинг. – Думаю, за ваши услуги хватило бы и одной монеты. Однако из свойственной мне щедрости я готов заплатить две, но никак не больше.
– Цены так растут, и столько приходится платить слугам… – запричитал хозяин.
– Я плачу две, – повторил Лэнсинг, протягивая вторую монету, – и больше ни гроша.
– Ладно, – вздохнул хозяин, – может быть, следующая группа окажется щедрее.
– И все же это слишком много, – проворчал пастор.
Лэнсинг подкинул монету, и хозяин гостиницы ловко поймал ее пухлой рукой.
– Может быть, и много, – сказал Лэнсинг пастору, – но я не хочу, чтобы он говорил, будто мы обманули его.
Хозяин медленно поднялся.
– Когда пожелаете отойти ко сну, – сказал он, – позовите меня, я провожу вас в ваши комнаты.
После его ухода Мэри сказала:
– Что за странный метод финансировать путешествие. Вы ведь могли ничего не говорить, Эдвард, и остаться при своих деньгах.
– Но хозяин знал, что у кого-то из нас есть деньги.
– Судя по всему, кто-то нас сюда специально направил.
– Или что-то.
– Верно, или что-то. Мы, должно быть, очень нужны кому-то, раз наше пребывание здесь оплачивается.
– Но почему бы не сказать нам, чего от нас хотят?
– Мы имеем дело со странными существами.
– Мистер Лэнсинг, может, это и не наше дело, – сказал генерал, – но не поясните ли вы, как к вам попали деньги?
– Буду только рад, – ответил Лэнсинг, – но, во-первых, знает ли кто-нибудь из вас, что такое игральные автоматы?
Все слышали о них впервые.
– Ну, тогда я расскажу вам длинную историю о студенте, игральных автоматах и моем эксцентричном друге.
Он рассказывал, и все слушали его с неослабным вниманием.
– Должен сказать, – заметил генерал, когда Лэнсинг закончил, – что все это ужасно сложно.
– Все происшедшее, – ответил Лэнсинг, – походило на розыгрыш. Но мое любопытство не давало мне остановиться.
– Может, это и хорошо. Иначе мы бы оказались без гроша за душой.
– Странно, – сказала Сандра, – вы обратили внимание, каким образом нас перенесли сюда: я – благодаря музыке, вы – через посредство этих предметов, которые называете игральными автоматами?
– А меня, – сказала Мэри, – затянул, как ни невероятно это звучит, чертеж. Мой сослуживец принес его мне, попросив объяснить деталь, в которой он не мог разобраться. Он очень настаивал и даже показал пальцем, куда именно я должна смотреть. Действительно, на чертеже был изображен механизм, подобного которому я никогда раньше не видела, и, пока я пыталась в нем разобраться, он как бы поймал меня; потом я увидела лес. Меня поражает, что и Эдвард, и я попали в ловушку при посредстве другого человека: в его случае – студента, в моем – сослуживца-инженера. Не значит ли это, что сила, которая перенесла нас сюда, имеет агентов в наших мирах?
– Поначалу я подумал, – сказал Лэнсинг Мэри, – что вы и я – из одного мира, одной культуры, что наши общества очень похожи друг на друга. Но в разговоре мелькнуло понятие, которое вас озадачило. Похоже, вы не знаете, что такое коммунистическое общество.
– Термин мне известен. Я была удивлена контекстом, в котором он прозвучал, словно бы это что-то реальное, существующее на самом деле.
– В моем мире это так и есть.
– Что касается меня, – вступил в разговор пастор, – то в перенесении сюда никакой человек не принимал участия. Мне было даровано озарение. Я много лет ждал и искал его. Временами мне казалось, что я уже близок к достижению Благодати, но каждый раз она ускользала. И вот, стоя на поле с репой, я узрел видение – ярче и прекраснее, чем я смел надеяться. Я воздел руки, чтобы поклониться ему, и тут озарение стало таким величественным и сияющим, что поглотило меня.
– Мне кажется, мы достигли полной ясности, – сказал генерал. – Все мы из разных миров, разных, но населенных людьми. Пожалуй, хотя бы это не требует дальнейших подтверждений. Рассказы четверых из вас весьма убедительны. Надеюсь, вы извините меня, если я не присоединюсь к рассказчикам – мне не хотелось бы касаться тех странных обстоятельств, благодаря которым я очутился здесь.
– Я осуждаю вашу скрытность, – нахмурился пастор. – Мы с полной откровенностью исповедались…
– Все в порядке, – перебил его Лэнсинг, – если генерал не хочет раскрывать душу, это его право, и я не буду возражать.
– Но среди братьев…
– Мы не братья, пастор. Во-первых, среди нас две женщины – если уж придерживаться буквального смысла слова. Во-вторых, я сомневаюсь, что мы братья в духовном смысле, который вы, по-видимому, имели в виду.
– Если мы и братья, – заговорил робот Юргенс, – нам предстоит доказать это в дороге.
– Только в том случае, если мы действительно тронемся в путь, – ответил пастор.
– Я, по крайней мере, собираюсь это сделать, – сказал генерал. – Я умру от скуки, если придется торчать в этой гостинице. Этот жулик-хозяин говорил о городе, до которого можно добраться по дороге. И, конечно, каким бы ни был этот город, там и удобнее, и веселее, чем в этом свинарнике, и, может, удастся выяснить что-нибудь.
– Он еще говорил о кубе, – сказала Сандра. – Интересно, что бы это могло быть?