10
Третий, после отпуска, день, как и первые, пролетел незаметно. Анна соскучилась по работе, и теперь с радостью выезжала на все съемки. Работа в редакции информации нравилась. Каждый день новые встречи, события, знакомства. Ни в какой другой редакции нет подобного круга общения и знакомств. Директора, начальники, депутаты, администрация – все знакомы. За время работы на студии телевидения, со многими успела пообщаться не раз. Съемки, интервью, просто встречи на городских и областных мероприятиях – все приносило ощущение причастности к жизни большого города, гордость за свою профессию.
Часть отпуска Анна использовала в мае и отдохнула по путевке в Испании. Перед началом бархатного сезона подруга пригласила развеяться в Крым, и она с радостью согласилась. Не пропадать же оставшимся от отпуска дням! За две недели, проведенные у моря, Анна посвежела, загорела и теперь была полна энергии и новых идей.
Предложение главного зайти в конце рабочего дня, обсудить новое задание заинтриговало. Первые дни работы на студии Анна была влюблена в него. Вихров тогда был старшим редактором информации, она у него в подчинении. Он лет на десять старше и выглядел, каким в её представлении, и должен быть телевизионный журналист. Высокий, стройный красавец с темными, лучившимися улыбкой глазами, веселый и остроумный собеседник. Несмотря на разницу в возрасте, сразу предложил называть себя просто Вадимом. В Университете ей было все равно где в будущем работать, общение с Вадимом окончательно заставило сделать выбор и полюбить телевидение.
Они сидели в одном кабинете. Общались постоянно. Вадим правил ее сюжеты, учил практическим навыкам, которые не дал университет. Привил любовь к живому эфиру. Видел в ней коллегу и не замечал молодую женщину. Анна пыталась увлечь, обратить на себя внимание, но старший редактор не понимал ее призывных взглядов, или не хотел понимать. Наконец, догадалась, не зачем ему связываться с молоденькой журналисткой, когда за ним ухлестывают первые красавицы телевидения – дикторы, режиссеры, известные в городе актрисы. Он пользовался их благосклонностью. Позже Анна увлеклась сверстником из музыкальной редакции Игорем, его сменил телеоператор Артем, появились новые друзья, поклонники. Безответная увлеченность Вадимом прошла. Относился он к ней хорошо, всегда пошутит, скажет комплимент внешности, спросит о поклонниках. Подобные комплименты, правда, отпускал и другим молодым коллегам.
С тех пор прошло много времени. В этом апреле студия телевидения отмечала очередной юбилей. В главном павильоне устроили грандиозный фуршет с выпивкой и танцами. Она, и Вадим – теперь главный редактор студии, изрядно выпив, танцевали, целовались и, случайно получилось, – оказались у него в кабинете. Как развивались события дальше, вспоминается смутно, там, на столе, она отдалась Вадиму.
Минутная слабость продолжения не получила. Кто-то должен был сделать первый шаг. Главный держал себя, словно ничего не произошло. Сама Анна не могла напомнить, и зачем? На пересуды всей студии стать любовницей? Замуж не возьмет, а если бы и предложил, Анна не считала себя готовой к семейной жизни. Не нагулялась. Решила, пусть считает этот вечер случайным происшествием, в котором виноваты оба. Относился Вадим к ней по-прежнему, как и к остальным четырем сотрудникам информации, не выделял. Со всеми мягкий и добрый, никогда не повышал голоса, даже когда кто-то из репортеров совершал явный промах. Не терпел только обмана и в серьезных делах оставался принципиальным. На её памяти по настоянию Вадима, уволили сотрудника, выдавшего в эфир явную ложь. Очень уважительно относился к профессии репортера. Свою работу, телевидение любил фанатично.
С памятного вечера минуло достаточно времени. «Какова цель сегодняшнего приглашения задержаться – собирается предложить необычное задание»? Просматривая в видеомонтажной снятые материалы, Анна ловила себя на мысли, что продолжает гадать, что за задание. Обычно с разными идеями Вадим приходит в редакцию и предлагает желающему взяться. Анна настрочила текст к закадровому комментарию диктора и посмотрела на часы. Четыре. До репетиции можно успеть поговорить. Позвонила по внутреннему телефону.
– Вадим Константинович, просили зайти во второй половине дня.
– Лучше после репетиции, – сказал он, после короткой паузы. – Никто не помешает, все спокойно обсудим.
«Никто не помешает» – еще больше заинтриговало Анну. Чтобы не терять времени, она открыла завтрашнюю страничку календаря выбрать, какие из намеченных съемок застолбить за собой. Встреча с известным московским экономистом, прием в областной администрации немецкой делегации из города – побратима, встреча однокурсников в индустриальном, посещение немецкой делегацией пригородного животноводческого комплекса. Вот от чего надо отбояриться! Потом неделю запах коровника будет преследовать! Открытие юбилейной выставки местного художника Крылова. Последний прогон новой пьесы в драмтеатре. В редакции кроме нее еще одна молодая женщина – Люда Хворостова, и двое парней. Никто из них добровольно не откажется от красивых сюжетов в её пользу. Томиться два часа в администрации или ехать в село, никому не охота. Другое дело выставка или встреча однокурсников. Анна зашла к старшему редактору Леониду Петрову забить на завтра тусовку бывших студентов и выставку с театром.
– Я первая, мне выбирать.
– А кому к коровам и на встречу с экономистом? – остановил Леонид. – За отпуск отвыкла от сельской темы, свежим взглядом сделаешь репортаж. – Анна замотала головой. – В село на уборку поедешь, раз не хочешь к коровам. После обычного препирательства, Анна выговорила себе администрацию и на вторую половину дня выставку. В полглаза посмотрела на редакционном мониторе репетицию, свои сюжеты, и тут в комнату одна за другой шумно ввалились две съемочных группы. Началась обычная перепалка, обмен новостями.
– Зажала возвращение из отпуска, не прощу, – возмущенно потребовал Мишка, весельчак и балагур, главный поставщик новых анекдотов. Асс репортажа, вернулся со строительства новой станции метро.
– Проспал. Вчера распили бутылку «Нового Света» и «Черного доктора».
– Правда? – обратился он к Сашке, одновременно с ним приехавшим со съемок. Дацко кивнул.
– И даже понюхать не оставили! Запомню.
– Понюхать оставили. – Сашка полез под стол и вытащил три пустые бутылки. – Не хрена рано смываться.
Дождавшись конца репетиции, Анна отправилась к Вадиму. Главный поднялся навстречу.
– Садись. Загорела! Надеюсь, хорошо отдохнула? В Ялте?
– В Коктебеле. Подружка уговорила, двухместный номер в пансионате заказала.
– По тону не слышу, что осталась в восторге. На амурном фронте не выгорело? – спросил Вадим, улыбнувшись. Анна или Аннушка, как часто называл её, всегда нравилась ему. Сегодня на загорелом, обычно улыбающемся лице, читалась грусть.
– Прямо в точку. На амуры я и не рассчитывала. Поехала отдохнуть, развеяться, а подруга надеялась на курортный роман. – Помолчав, Анна спросила. – Вы позвали поделиться впечатлениями об отпуске?
– Не только. Ты сегодня не в духе? Помнится, раньше мы были на «ты».
– Забыла. Вы главный редактор, начальник. После отпуска всё еще не вошла в студийную атмосферу. Собираетесь предложить срочное задание?
– Не совсем. Даже не задание, хочу предложить подзаработать на выборах.
– Не врубаюсь. Намечаются внеочередные выборы? – перебила Анна. – Только – что с большими проблемами завершили избирательную кампанию Ельцина и вновь выборы?
– Почему внеочередные? Теперь выборы нашего градоначальника. Полномочия Анисимова скоро истекают. Законодательное собрание в ближайшие недели объявит о начале избирательной кампании главы городской администрации. Анисимов наверняка постарается остаться еще на срок. Зная твое отношение к нему, думаю, согласишься войти в команду его соперника.
Аннушка насторожилась. Вадим продолжал.
– Ко мне обратился Болдин, бизнесмен от фармацевтики, местный Брынцалов. Наверняка знаешь. – Анна кивнула. – Решил баллотироваться в мэры на предстоящих выборах.
Вадим объяснил, что его, с Алексеем, Болдин пригласил в свою команду начать раскрутку до официального открытия избирательной кампании.
– Желаешь, присоединиться к нашему дуэту? Девушка ты красивая, любишь модно одеваться, а Болдин обещает хорошо заплатить.
– Польщена. Никогда начальство не проявляло заботу о моем гардеробе. Спасибо за доверие.
– Я не как начальник, а скажем… Как человек симпатизирующий тебе. На съемки я езжу редко, по мелочам в кадре стараюсь не светиться. Ты окажешься полезной в выборной кампании Болдина.
– Мне, выходит, светиться можно? – перебила Анна.
– Имею в виду, твои сюжеты идут ежедневно, часто появляешься на экране.
– Подумать надо. Всё будет законно, порядочно?
– Что порядочно в нашей профессии, философы так и не определили. Противозаконным тоже не собираюсь заниматься. Иначе не брался бы. При случае поставлю в известность Председателя телекомпании.
Аннушка опять замолчала, задумалась. Улыбнувшись, спросила.
– Заговорили о выборах, вспомнила старый анекдот. На прошлых выборах рассказали. Может, знаешь. У кандидата спрашивают:
– Почему вы решили баллотироваться в депутаты?
– А вы посмотрите, что творится вокруг! Власть погрязла в роскоши, коррупции, вместо дела – одни обещания!
– Собираетесь со всем этим бороться?
– Ну что вы! Хочу тоже во всем этом поучаствовать!
– Не слышал. Впрочем, актуально и сегодня.
Можно вопрос? – Вадим кивнул. – Честно, как думаешь, что двигает Болдиным, на фига ему беспокойная должность мэра? Не бедный, преуспевает в коммерции, слышала, пишет докторскую.
– Люди идут во власть с одной целью – решить собственные проблемы. Хорошо, когда они пересекаются с интересами общества. У Болдина, думаю, личные амбиции. Отдает себе отчет, что должность не очень хлебная и здоровья не прибавит. Искренне верит, сумеет улучшить жизнь горожан, поднять экономику, привлечь инвестиции. Девиз его «Если желаешь изменения мира – не оставайся в стороне». Привлекательно. Самому интересно залезть ему в душу, понять. Надеюсь, работая вместе, узнаем. Отказаться всегда можно. Так, как, ты с нами?
– Надо соглашаться. К зиме надеялась приодеться, за лето ни рубля не скопила, хуже – в долги влезла. – Она замолкла, все еще колеблясь. – Тронута заботой, – Анна поднялась, подошла к Вадиму, поцеловала.
– Это лишнее. Афишировать, как понимаешь, не следует. Покопайся в старых газетах, выпиши предвыборные обещания Анисимова, посмотри, что не выполнено. Заодно фамилии прошлых соискателей. Кто-то опять выдвинется. Мы с Алексеем набросали кое-какой план. – Он достал папку с несколькими листками. – Познакомься, возможно, что-то родится и в твоей головке, прибавим.
– Спасибо за доверие.
– Ну и ладненько! Рабочий день окончен, можно по домам. – Вадим посмотрел на часы. – Задержал? Могу подбросить, нам, помнится, по – пути.
Анна подождала на крыльце, пока он вывел своего «жигуленка».
– Можешь вставить кассету, выбери.
Анна поставила кассету с любимой «АББА».
– Не рассказала, как провела отпуск. Неудачный роман?
– Какой роман! С кем? Со старыми пердунами, у которых песок из одного места сыплется? Молодые приезжают со своими гёрлз.
Отпуск и впрямь выдался неудачным. С самого начала она была против Коктебеля. Один коротенький роман, правда, состоялся. Закончился позорно, и вспоминать стыдно. Закадрил симпатичный моложавый поэт. Водил в ресторан Дома литераторов, возил в Ялту. Казалось, грех жаловаться, пока не дошло до постели. Садистом оказался поэт. Из любопытства позволила себя связать, надеялась в шутку, а он серьезно, связал, заклеил скотчем рот и принялся издеваться. Едва живая вырвалась. Об этом романе не расскажешь.
– С Лилькой, приятельницей, с кем ездила, была история! Прямо для вашей с Алексеем книги! Не поверишь! Ее дог пытался изнасиловать.
– Собака?
– Огромный черный дог.
Вадим сразу вспомнил про свою с Алексеем «нетлёнку» – будущую книгу, прозванную так с легкой руки их общего друга Сергея Волкова.
Незаметно доехали до дома Аннушки. У подъезда Вадим остановился, вышел, открыл перед ней дверцу.
– Какая галантность! Езжу на съемки, хоть однажды кто-то из мужиков проявил бы подобную учтивость.
– До завтра! Как-нибудь расскажешь про дога – насильника. – Вадим уже сел в машину, когда Анна вдруг решилась пригласить его.
– Торопишься, может, зайдешь? Крымское вино осталось, виноград. Машину поставь в угол у гаражей. Никто не позарится. Доскажу историю с догом, чего откладывать, забуду потом детали.
Вадим в нерешительности остановился. Понимал, сюжетом для книги вряд ли ограничится. В последнее свидание с Майей в очередной раз дал себе слово не отвечать на призывы женщин. «Хватит бросаться на каждую, кто позовет! Знала бы Натка, в какого ловеласа превратился скромный высоконравственный мальчик, отстаивающий идеалы единственной на всю жизнь любви»!
До Натки Вадим не знал женщин. У нее был мужчина и, как позже понял, она ненавязчиво, но целеустремленно научила его настоящему сексу. После он уже не мог долго обходиться без женщин. Они оставались довольны им в постели и продолжили обучение. Как бы ни было хорошо с очередной женщиной, бывшая жена долго еще вспоминалась. Излечила одна Майя. С ней он счастлив, не вспоминал Натку, надеялся, теперь будет верен ей одной. Однако, время от времени срывался, не устояв перед очередной соблазнительницей.
«Майя меня любит, а то, что мучает… Я разве не расстраиваю её?.. Аннушка не в благодарность за приглашение в выборную кампании приглашает, понятно. Тоже, испытывает заложенную природой потребность в мужчине. Подвернулся я – зовет меня. Окажись рядом другой, пригласила его. Явно намекнула, мама все еще на даче, а она скучает одна в пустой квартире. Дома, кроме застрявшей на 155 – й странице „нетлёнки“, ничего интересного не ждет».
Вспомнил вечеринку, посвященную юбилею студии. Бесконечно длинный танец с Аннушкой, после которого непонятным образом оказались у него в кабинете, целовались. Аннушка закрыла дверь на ключ и начала его раздевать, залезла на стол. Там он и познал её. Все произошло быстро, без объяснений, без предисловий. Удовлетворение получили лишь физиологическое. Оба выпивши. Анна больше, он меньше. На следующий день Вадим зашел к ней в редакцию информации обсудить сюжет с одним из редакторов. Анна не подняла головы от компьютера, хотя слышала – зашел главный редактор. Держалась, будто ничего не случилось. Решил, девчонка раскаивается в случившемся, если помнит. Позже, встретились в коридоре, можно было поговорить, Вадим не решился, она, молча, прошла мимо. «Для современной девчонки отдаться по пьяному делу рядовое событие, и не следует напоминать. Скорее всего, и не помнит, настолько была пьяна».
Он старше Анны на годы, которые в истории страны и журналистики, равны былым десятилетиям. Она не изучала теорию и практику советской печати; что такое ЛИТО, когда каждую страницу твоего будущего выступления подписывал цензор, знала понаслышке. Поведение ее ровесников, недавно закончивших университеты, Вадим часто не понимал. Они взрослели, когда уже не считалось, что в СССР нет секса. Его поколению представлялось, что все молодые журналистки, во вновь испеченных газетах и на телеканалах, постоянно сексуально озабочены. Не представляют профессию журналиста без этого, как в его время без сигареты во рту. Все они: Люда из информации, ассистентка Светлана, Гелла и Рита из «Облпресс», как доносит молва, переспали с большинством мужиков на телевидении, начиная с ровесников – осветителей, и кончая водителями. С творческими работниками, разумеется. Вадим не завязывал интрижек в студийном коллективе. Правда, когда видел встречное желание коллеги без комплексов, приятно провести вечер, нарушал обет, не отказывал себе в удовольствии пополнить список познанных женщин.
– И ты знаешь, что мы собираем любопытные истории эротического плана.
– Да вся студия знает! Наверняка и я вошла в ваши мемуары. Подружку мою сделайте героиней книги.
Поднялись на четвертый этаж, Анна открыла квартиру. Все было прибрано, блестело и готово к приему гостей. Как-то Вадим заезжал за текстом, когда она болела. Познакомился с мамашей, красивой моложавой женщиной интеллигентного вида. Она настойчиво приглашала Вадима раздеться, попить чаю.
Анна усадила Вадима на тахту, протянула пульт телевизора.
– Посмотри московские новости, я быстро.
Пока Вадим, размышляя, разглядывал комнату, Анна переоделась и вышла в домашнем ситцевом халатике, четко обрисовывающем ее формы. Узкий поясок подчеркивал талию. Деловая молодая женщина превратилась в милую домашнюю девочку, далекую от циничной профессии журналиста. Аннушка придвинула журнальный столик к тахте, на которой сидел Вадим, поставила блюдо с виноградом.
– Угощайся. В аэропорту перед вылетом, купили. Купоны украинские остались, надо было потратить.
– Привлекательнее выглядишь, чем в джинсах. Прямо школьница.
Она засмеялась.
– Советуешь и на работу ходить в халате? Спасибо за комплимент. Ешь виноград, нечего на меня глазеть. На работе не насмотрелся?
– На студии совсем другая, не такая женственная и желанная.
Аннушка принесла початую бутылку крымского марочного портвейна, и Вадим не стал отказываться, ссылаясь, что за рулем. Появились яблоки, печения, конфеты. Аннушка достала бокалы, села напротив.
– Более существенной еды, сожалею, нет. Подождешь – сбегаю вниз в гастроном.
– Спасибо. Пригласила попробовать крымского вина и рассказать приключения с подружкой.
– Как хочешь. Мое дело предложить. Может, достать диктофон, включим? Меньше придется фантазировать. Мое имя, надеюсь, не станет фигурировать.
– Диктофон? Замечательно! Тащи и включай.
Она сходила в соседнюю комнату за диктофоном.
– По-книжному говорить, или как? – спросила, протягивая диктофон.
– Как сумеешь.
Она села, налила себе в бокал вина и заговорила.
– И, так. Стояли погожие теплые дни конца августа. День обещал быть солнечным. Когда мы добрались до пляжа, по небу бежали белые пушистые облака, они недолго закрывали солнце. Для купания погода великолепная – не жарко и не мерзнешь, вылезая из теплой воды. Каждое утро небольшой частный пароходик перевозил отдыхающих из Коктебеля в небольшую, закрытую со всех сторон бухту, где самостийно организовался нудистский пляж.
– Прямо как по писанному чешешь, если и дальше так, останется расшифровать запись, вставить готовый фрагмент и назвать автора.
– Не надо. Дарю сюжет вместе с эмоциями. Пусть моим вкладом в вашу книгу будет законченная новелла. В старости, если сяду за мемуары, об одном из отпусков напомнит ваша книга.
– Поехали дальше.
– И так, нудистский пляж. Кстати, купался когда-нибудь голяком?
– Ночью на рыбалке, чтобы не мочить трусов. Особого кайфа не помню, дрожал от холода.
– Ничего не понимаешь! Неповторимое блаженство купаться без ничего, в теплой морской воде. Ощущаешь свое тело свободным, не стесненным одеждой, наслаждаешься полным слиянием с природой… Продолжаю. Добраться сюда можно лишь по морю. Организованные любители купаться, в чем мать родила, приезжали на катере, отдыхающие дикарями, из заводского поселка Орджоникидзе, добирались вплавь, обогнув не очень длинную череду скал, ограждающих бухту от полосы обычных песчаных пляжей, которые заполнял, приезжающий на лето, люд. Пройти вдоль берега по воде, даже в тапочках, мешало острое каменистое дно; три стороны пляжа охраняли отвесные голые горы из вулканических пород.
Мы уже неделю приезжали сюда с Лилькой. Здешние старожилы – несколько компаний, общались лишь между собой, – играли в подкидного, еще в какие-то дурацкие игры, нас с Лилькой не замечали. Мы их не заинтересовали, или их гёрлз не решались конкурировать с нашими фигурами. Возможно, не принято знакомиться на нудистском пляже.
– Почему? Предварительно получаешь необходимую информацию. Оскорбились, никто не клеит?
– Можно и так сказать.
– Опиши подругу. Желаешь – приукрась. Кстати, её Лилей зовут?
– Не роман сочиняю, веду репортаж с места события. Рассказываю, как было. Помогаю представить картину.
Все курортные достопримечательности мы осмотрели в прошлый, приятный, полный волнующих приключений, сезон. В этот приезд уже совершили обязательный ритуал, – посетили музей Волошина, съездили в Феодосию к Айвазовскому, сходили на пароходике к Золотым воротам. Осталась экскурсия по Карадагскому заповеднику, где побыли прошлым летом. Вечера посвящали дискотекам и ресторану в надежде закадрить симпатичного поэта или просто интеллектуала. На серьезный роман ни я, ни Лилька не рассчитывали. Приехали отдохнуть, пофлиртовать, одним словом, – расслабиться. В прошлом году от мужчин не было отбоя, и мы выбирали. В этом – сплошная невезуха. И на ресторан в Доме творчества тратились, и сами проявляли инициативу, и все бестолку. Кого печатали, приезжали к морю с женами и любовницами, начинающие и неудачники сами искали, кто бы их облагодетельствовал. В завершение вечера с милой улыбкой извинялись, что со дня на день ждут перевода с гонораром, а пока разрешают расплатиться за них.
Лиля слабо разбирается в поэзии и всё, что читали ей ночью на берегу, воспринимала с восторгом, хвалила, искренне верила, настоящим поэтам пробиться нелегко. Я же часто уличала её поэтов в плагиате, и разочаровывала подругу. Особенно, когда пытались выдать за свои творения Бальмонта, Северянина, поэтов Серебряного века, к которым, как помнишь, не равнодушна.
Подруге придумаешь другое имя, мне удобнее рассказывать, называя все своими именами. И так, Лиля. Симпатичная молодая женщина 28 лет, еще в возрасте, когда гордятся своими формами и фигурой. Сложена великолепно. Высокая, но не слишком, как современные манекенщицы, длинные ноги, талия, естественный бюст. Богом обиженные, стремятся к такому, с помощью силикона.
– Нарисовала собственный портрет!
– Есть немного. Мы во многом похожи, ухажеры порой путают. Лилька чуть выше меня и красивее. Будешь перебивать, чего-нибудь пропущу, самому придется додумывать.
– Больше не буду. Портрет описала великолепно. Зримо представил – ты.
– Так вот, у Лили свои каштановые волосы, правильный нос, карие глаза и почти всегда улыбка на лице. Кто не видел её в домашней обстановке или в институте, где раньше работала, примет за неумную пустышку – хохотушку. И ошибется. Лиля кандидат наук, а держит продовольственный ларек на Центральном рынке. Их НИИ распался, и жизнь заставила выживать. Родители пенсионеры, неработающий брат, приходится крутиться. Ой, наверное, зря я все это подробно описала, к происшествию никакого отношения не имеет. Ладно, перехожу к главному, вижу, утомила.
– Все нормально, продолжай. – Вадим включил диктофон на воспроизведение и, убедившись, что все записывается, вновь поставил за запись. Аннушка продолжала.
– Облака, наконец, уплыли за гору, в Феодосию, и солнце зажарило вовсю. Умиротворённая жарой, я лежала на широкой красочной подстилке с рисунком льва, которым являюсь по знаку Зодиака, читала и заснула над книжкой. Лилька на половину стояла, на половину лежала, опираясь спиной на огромный скальный обломок, отполированный прибоем, и покрытый мягкой лежанкой. Выгнувшись почти пополам, некрасиво расставила ноги, открыла всю себя солнечным лучам, и тоже задремала. Соломенная шляпа с широкими загнутыми полями, почти ковбойская, закрывала лицо и оставалась единственным, что было на ней. Лежала лицом к солнцу, открыв незагорелые бедра, и то, что обычно прикрывают фиговым листком.
– И ты так подставляла себя солнцу?
– Не перебивай! Дай, доскажу, а то пройдет вдохновение. Я уже говорила, разморенная жарой, задремала. Долго ли продолжалась приятная полудрема, потом не вспомню. Проснулась я от душераздирающего Лилькиного крика. Повернулась к ней и обомлела. Огромный черный дог, положив лапы ей на плечи, навалился, припечатав к скале. Сама она потом рассказывала: «Открыла глаза и увидела страшную черную морду, она дышала в лицо гадким перегаром и скалила зубы, самое страшное – почувствовала, как что-то острое и горячее тыкалось в бедра, пыталось попасть между ног. Ужас сковал, и первое мгновение не могла пошевелиться, закричать. Я дрожала всем телом, а собачий пенис входил в меня… Прошло сколько-то секунд, показавшиеся вечностью, прежде чем я смогла оттолкнуть пса, приподняться и заорать. Пес снова бросился на меня, встал во весь рост, опустил лапы на плечи, и едва не повалил. Я отпрянула, и когти больно прошлись по груди, животу, оставив глубокие ссадины».
Вадим снова перебил ее.
– Рассказываешь, словно сама всё испытала. Пёс на тебя набросился? Признайся.
– Ну, тебя! Не веришь, сведу с Лилькой, спросишь. В ту минуту, я никак не могла врубиться, и позже, не сразу поверила. Ну, полезла собака ласкаться, не трахать же. Посчитала, от испуга Лильке всё померещилось. Как собака может трахнуть женщину? Хотя сама видела, как пес навалился на неё. На крик сбежался народ, и пес оставил Лильку, сел на песок, продолжая демонстрироваться свои мужские достоинства в полной боевой готовности. Женщины принялись утешать Лильку, кто-то принес туалетную воду, чтобы протереть ссадины, Лилька взвыла от боли.
– Потерпи, необходимо продезинфицировать раны, – утешала ее пожилая женщина с обвисшими грудями. В другой обстановке Лилька наверняка заметила бы «только с такими прелестями на нудистский пляж», сейчас, продолжая рыдать, благодарно принимала ее заботу. Плакала Лилька от боли и позора, который, казалось ей, все видели. На самом деле в тот момент лишь один молодой мужчина высказал предположение, что пес собирался трахать ее, все остальные восприняли происшествие как нападение глупого пса. Позже, однако, все, бывшие в те минуты на пляже, сошлись во мнении, что пес, действительно пытался изнасиловать девушку.
– Чья собака, уберите пса! – кричали в ужасе голые женщины. Пес скалил зубы, рычал, когда мужики махали на него, пытаясь отогнать подальше, вращал возбужденными глазами; красный отросток меж задних лап по-прежнему продолжал победно торчать. Женщины были в ужасе, вдруг пес кинется еще на кого-нибудь. Никому не приходило в голову, что нужна особая поза, чтобы собака поимела женщину. Лилькина поза оказалась удобной и спровоцировала пса.
Мы, все собравшиеся вокруг Лильки, не заметили, когда из воды вышла женщина в купальнике и позвала:
– Акбар! Акбар, ко мне! Только теперь отдыхающие обратили на нее внимание. Пес нехотя поднялся на зов и медленно побрел в воду. Поняла ли женщина, из-за чего переполох и, потому, поспешила удалиться, или не входило в планы находиться среди голых людей, так и осталось не выясненным. Вскоре женщина и собака поплыли к выходу из бухты и скрылись за скалами, отгораживающими её. Я как могла, успокаивала Лильку, а она продолжала биться в истерике:
– Хороша игра, если суют и знают куда.
– Твое напуганное воображение. Перестань думать об этом! Иначе и впрямь поверишь черте чему.
– Догадываюсь, это французский крем. польской подделки для загара, привлек псину.
– Не говори глупости.
Лишь час спустя Лилька успокоилась от страха. Я потянула ее в воду. Царапины от соленой воды защипали дикой болью, и она снова заплакала уже от боли. Ей хотелось бежать с этого проклятого пляжа, от людей, которые видели ее невольный позор. Однако пришлось ждать катер.
Вечером весь Коктебель говорил о происшествии на нудистском пляже. Хорошо, если не показывали на Лильку. Одни верили, другие спорили, что такого не может быть, потому что не может быть. Разговоры о происшествии велись за ресторанными столиками и на дискотеке. Хихикали, обсуждая происшествие, влюбленные парочки в укромных уголках ночного пляжа.
– Любопытная история! Трудно поверить, что пес пожелал трахнуть женщину.
– Не веришь? Свидетельница всему! Бесспорно, пес пытался её трахнуть, а получилось бы? Поза у Лильки была удобная.
Где-то за стеной громко послышались позывные НТВ, начались ночные «Новости».
– Ого, одиннадцать! Пора сматываться, – сказал Вадим и, остановив диктофон, собрался вынуть кассету. После долгой внутренней борьбы, решился сдержать данное себе слово. «Как потом посмотрю в честные глаза Майки? Нет, не останусь. Всё! Достаточно! Хватит, коллекционировать женщин»!
– Включи диктофон, – прервала его колебания Анна. – Еще один казус с ней вышел. Тоже сюжет для вашей книжки. За несколько дней до отъезда мы познакомились с приятным юношей – москвичом, начинающим поэтом. Признаюсь, сама положила на него глаз, но Лилька уговорила уступить, тем более, меня в тот день клеил респектабельный новый русский.
– Выходит, роман был, а говоришь все неудачно.
– Не перебивай. Поэт оказался на несколько лет младше Лильки, но они чувствовали себя великолепно. Он красиво ухаживал, три раза на дню покупал цветы и мороженое. В ресторане заказывал дорогого «Черного доктора» и шампанское. Говорил постоянно стихами, чем совсем покорил подругу. Их бурный роман без постели длился два дня. Когда в третий вечер поэт снова пригласил её на ночную набережную, Лилька предложила пойти к нам в номер, благо я ушла. Поэт настоял на своем – ночное море, луна и звезды, шепот волн возбуждают больше, и повел на пляж. Они нашли укромное местечко, кем-то до них заботливо отгороженное лежаками, и сели на один из них, специально приготовленный для любовных утех. «В моем возрасте, конечно, приятнее мягкая постель, – рассказывала потом Лиля, – но подобной южной романтики не испытала и решила попробовать». Парень продолжал читать стихи, а бедная Лилька, возбуждаясь, все больше, ждала, когда же дойдет до цели. А он ласкал, целовал, продолжая читать стихи, и все не доходил до главного, все больше возбуждая её. Стихи, в конце концов, достали Лильку и, не выдержав, она спросила, не голубой ли он. Поэт удивился.
– Почему подумала? Не валю, не лезу в трусы?
В общем, парень, оказалось, после операции и пообещал наверстать упущенное позже, приехать к Лильке в Приволжск. На том и разошлись.
– Так образно, литературным слогом все представила, словно читала с листа, будто всё произошло с тобой. Готовый рассказ.
– Учусь работать без черновиков. Кстати, про собаку. Происшествие в красках расписали крымские газеты, вы будете не первыми, ничего?
– Думаешь, все читали крымские газеты? Я записываю со слов свидетеля и близкой подруги пострадавшей.
– Перед нашим отъездом, на следующую смену в пансионат приехала кухонная работница и рассказала, что в поселке Орджоникидзе, где она живет, знают даму, которая приезжает каждое лето отдыхать с собакой и трахается с ней. Местные жители засекли.
Вадим вынул кассету из диктофона.
– Готовая глава. Только знаки препинания расставить.
По реакции и поведению Вадима, Анна поняла, не останется, а намекала явно, что не против. На всякий случай, провожая, спросила, не рискует ли после выпивки садиться за руль, в квартире есть свободная комната.