9
Мы с Лидией вечно ссорились. Она была вертихвосткой, и это меня раздражало. Когда мы выходили поесть, я был уверен, что она приглядывается к какому-нибудь мужику на другом краю ресторана. Когда заходили мои друзья и у меня была Лидия, я слышал, что разговаривает она все интимнее и сексуальнее. Она всегда специально подсаживалась к моим друзьям как можно ближе. Лидию же раздражало мое пьянство. Она любила секс, а мое пьянство мешало нам заниматься любовью.
– Либо ты слишком пьян, чтобы трахаться вечером, либо слишком болеешь, чтобы трахаться утром, – говорила она. Лидия впадала в ярость, если я хоть бутылку пива при ней выпивал. Мы с нею разбегались как минимум раз в неделю – «навсегда», – но вечно как-то умудрялись помириться. Она закончила лепить мою голову и подарила ее мне. Когда мы разбегались, я ставил голову в машину на переднее сиденье, вез к дому Лидии и оставлял у двери на крыльце. Потом шел к телефонной будке, звонил ей и говорил:
– Твоя чертова башка стоит за дверью! Так голова ездила туда и обратно.
Мы опять расстались, и я свалил с себя эту голову. Я пил: снова свободный человек. У меня имелся молодой приятель, Бобби, довольно никакой пацан, работавший в порнографической книжной лавке. На стороне он прирабатывал фотографией. Шил в паре кварталов от меня. Бобби было трудно и с самим собой, и с его женой Вэлери. Как-то вечером он позвонил и сказал, что хочет привезти ко мне Вэлери переночевать. Отличный план. Вэлери было 22, совершенно чудная, с длинными светлыми волосами, безумными голубыми глазами и красивым телом. Как и Лидия, она провела некоторое время в сумасшедшем доме. Немного погодя, я услышал, как они заехали на лужайку перед моим двором. Вэлери вышла. Я вспомнил, как Бобби рассказывал мне, что когда знакомил с Вэлери своих родителей, те заметили по поводу ее платья, что, мол, оно им нравится, а она ответила:
– Ara, a как насчет остальной меня? – И задрала платье на бедрах. Трусиков на ней не было.
Вэлери постучала. Я услышал, как Бобби отъехал. Я впустил ее в дом. Выглядела она прекрасно. Я налил два скотча с водой. Ни она, ни я ни о чем не говорили. Мы выпили, и я налил еще два. После этого сказал:
– Давай, поехали в бар.
Мы сели в мою машину. Бар «Агрегат для клея» находился прямо за углом. На той неделе, правда, мне там велели больше не наливать, но, когда мы вошли, никто даже не пикнул. Мы сели за столик и заказали выпить. По-прежнему не разговаривали. Я просто смотрел в эти безумные голубые глаза. Мы сидели рядом, и я ее поцеловал. Губы ее были прохладны и приоткрыты. Я поцеловал ее еще раз, и мы прижались друг к другу ногами. Славная у Бобби жена. Бобби ненормальный, что раздает ее налево и направо.
Мы решили поужинать. Заказали себе по бифштексу, пили и целовались, пока ждали. Барменша сказала:
– О, да вы влюблены! – и мы оба рассмеялись. Когда принесли бифштексы, Вэлери сказала:
– Я свой не хочу.
– Я свой тоже не хочу, – ответил я.
Мы пили еще часик, а потом решили вернуться ко мне. Подъезжая к передней лужайке, я увидел в проезде женщину. Лидия. В руке она держала конверт. Я вышел из машины с Вэлери, и Лидия посмотрела на нас.
– Кто это? – спросила Вэлери.
– Женщина, которую я люблю, – объяснил я.
– Кто эта сука? – завопила Лидия.
Вэлери повернулась и побежала по тротуару. Я слышал ее высокие каблучки по мостовой.
– Заходи давай, – сказал я Лидии. Она вошла в дом следом за мной.
– Я пришла сюда отдать тебе это письмо и, похоже, вовремя зашла. Кто это?
– Жена Бобби. Мы просто друзья.
– Ты ведь собирался ее выебать, правда?
– Но послушай, я же ей сказал, что люблю тебя.
– Ты ведь собирался ее выебать, правда?
– Но послушай, детка…
Вдруг она меня толкнула. Я стоял перед кофейным столиком, а тот стоял перед тахтой. Я рухнул спиной на столик, упал чуть ли не под тахту. Услышал, как хлопнула дверь. А когда поднимался, уже завелась машина. Лидия уехала.
Сукин сын, подумал я, то у тебя аж две бабы, а через минуту – уже ни одной.