Вы здесь

Женщина, стоящая посреди. VI (М. П. Арцыбашев, 1912)

VI

Должно быть, где-то за лесом уже светало, потому что стволы сосен явственно выступили из мрака и промежутки между ними посерели.

На стенах дачи лежал синеватый свет. На дворе побелела трава, и откуда-то потянуло резким ветерком. Звезды как будто углубились в синеву побледневшего неба.

Луганович стоял перед калиткой и чутко прислушивался. Глаза у него вдруг стали зорки, слух тонок, движения быстры и ловки.

Он все еще не верил тому, что хотел сделать. Было страшно и стыдно, и казалось, что это совершенно невозможно. А вдруг она вовсе и не думала ничего подобного, и выйдет глупо и скверно?..

Но темное желание было уже сильнее голоса рассудка. Нина вдруг вылетела у него из головы, и навязчивое невыносимое представление о большом мягком теле и черных бесстыдных глазах одно стояло перед ним.

Чувствуя, как сладко ноет и слабеет у него под коленками, Луганович отворил калитку, на цыпочках пробежал весь двор и, как вор, юркнул за угол дома. Ему казалось, что со всех сторон видят и следят за ним. Сердце безумно колотилось.

По эту сторону дачи был садик, окруженный молодой фруктовой посадкой. За обвитым хмелем плетнем шли какие-то пустыри и огороды, а еще дальше виднелась холодная белая полоса утреннего тумана над рекой. Было как-то особенно пусто и светло.

На стене странно и неожиданно чернело открытое окно.

– Я всегда сплю с открытым окном!.. – вспомнил Луганович лукавый женский голос, в котором звучал откровенный и циничный намек.

Голова у него закружилась. Луганович подкрался к самому окну и прислушался. В комнате было тихо и темно, но студенту послышалось мерное дыхание. Может быть, это просто шумело у него в ушах.

– Раиса Владимировна!.. – прерывающимся шепотом проговорил он.

Никто не ответил, только какая-то птица шелохнулась на верхушке дерева.

– Раиса Владимировна!.. – громче повторил Луганович и облизал вдруг пересохшие губы. Что-то шевельнулось в комнате и затихло.

– Раиса Владимировна!.. – в третий раз позвал студент почти громко. Он уже не владел собою и был готов на все.

Шорох послышался сильнее, и сонный женский шепот что-то спросил из темноты. Луганович почувствовал, что от слабости у него подгибаются ноги. Он уже не видел ничего, кроме черного четырехугольника окна.

И вдруг мрак в окне заколебался: что-то белое выплыло в нем, и из темноты выступило красивое, странно бледное при неверном свете утра женское лицо с черными глазами и черными распущенными волосами.

Она с испугом смотрела на Лугановича, и студент ответил ей кривой нелепой улыбкой.

– Кто это?.. – спросила Раиса Владимировна тревожно и вдруг узнала его.

Мгновенно выражение глаз изменилось, и что-то порочное, насмешливое и обрадованное мелькнуло в них.

– Сумасшедший!.. – шепнула она. – Откуда вы?..

Он хотел ответить и не мог. Раиса Владимировна пытливо посмотрела на него, быстро оглянулась кругом и протянула руку.

Рука была совсем обнажена и слабо розовела в синеньком свете утра. Луганович схватил ее и жадно пополз губами по теплой бархатистой коже, туда, где у сгиба локтя неуловимо нежно голубела мягкая ямочка.

– Сумасшедший!.. – как бы в раздумье повторила она и опять оглянулась.

Студент с кривой, преступной улыбкой тянул ее руку к себе и не знал, что делать дальше. От этого движения свалилось что-то белое и обнажилось круглое голое плечо, по которому стекали черные спутанные волосы. Ей было неловко стоять так, и она невольно потянула руку к себе, но Луганович не пускал и все смотрел ей прямо в глаза с той же кривой, нелепой, умоляющей улыбкой.

– Пустите же!.. – прошептала она. – Увидят!..

Но студент вскочил на карниз и резко и грубо дернул ее к себе. Женщина пошатнулась и всем своим мягким и горячим телом прислонилась к нему. Он жадно искал губами, увидел близко черные, как-то странно внимательно смотревшие глаза, почувствовал упругую тяжесть ее груди и изо всех сил сжал ее в объятиях, внезапно озверев до потери сознания.

Раиса вырвалась, с пьяными глазами и странно улыбающимся ртом.

– Идите сюда… – прошептала она чуть слышно и, не выпуская его руки, отступила куда-то назад, в темноту.

Луганович неловко, помогая себе одной рукой, перевалился через подоконник и опустился в какую-то душную темную бездну, ничего не видя и не зная, где он.

Голые горячие руки нашли его и уверенно повлекли куда-то.