Глава 2
Когда Фира после окончания практических занятий вышла из больницы, рядом с ней остановилась голубая «Волга». Григорий вышел из машины, открыл дверцу и помог ей сесть. Она была смущена и немного волновалась. Григорий это почувствовал и вел себя легко и непринужденно, развлекал ее анекдотами. Фира, расслабившись, заливисто хохотала. Один анекдот, Григорий назвал его профессиональным, ей особенно понравился: «Доктор, а я умру?» – «А как же!» Анекдот простенький, но ведь рассказал его… Гриша. Она уже так называла его про себя…
Они стали встречаться. Фира все больше подпадала под мужское обаяние Григория, он становился ей все более необходим. Рядом с ним она чувствовала себя настоящей женщиной. Может быть, даже любимой. И… любящей.
Мама первой это заметила и поняла, что происходит с Фирой.
– Ты что, доченька, влюбилась?
– С чего ты взяла, мамуля? – лукаво улыбнулась Фира.
– Ты так похорошела в последнее время!
– Да, мамочка, я влюбилась. Влюбилась до кончиков пальцев.
– Очень образно, – мама усмехнулась. – А кто он?
– Врач, хирург. Он, мама, такой необыкновенный… – Фира помолчала. – И тоже хромает на правую ногу.
– А почему он хромает? – насторожилась мама. – Он болен?
– Я постеснялась спросить…
Об этом Фира так никогда и не узнала. Как и о многом другом.
Они встречались все чаще и чаще. Вскоре Фира узнала, что Григорий женат. Это ее не удивило и, в общем-то, не огорчило. Разве может быть холостым такой обаятельный мужчина?
У обаятельного мужчины оказалась и девятилетняя дочь. Как-то раз он забирал ее после занятий в музыкальной школе, и они вместе поужинали в кафе. Фиру это смутило. И при случае она спросила у Гриши:
– А если Юля расскажет маме, что с папой в кафе была другая женщина?
– Это не имеет никакого значения. Я уже давно не люблю свою жену. Просто все еще живем вместе, по инерции.
Ей вдруг стало больно за эту незнакомую женщину. Будто ее саму разлюбил такой необыкновенный мужчина.
Фира унаследовала от мамы умение мгновенно, под влиянием сердца, принимать решения. Она решила расстаться с Григорием. Мама, вздохнув, ее поддержала:
– Ты права, доченька. На чужом несчастье свое счастье не выстроишь.
Около недели Фира упорно уклонялась от встреч, ставших для нее такими нужными. Но когда Григорий в один прекрасный день встретил ее возле института с букетом роз, Фира так же мгновенно приняла другое решение, вновь отдалась своей страстной влюбленности.
Конечно, они стали любовниками. Гриша приводил Фиру в квартиру своих родителей – их все равно никогда не было дома. Здесь он нежно обучал новую подругу азбуке любви. Высокий, мускулистый, опытный, неотразимый… В его объятиях Фира достигала высшего блаженства. Он открыл ей мир любви – горячий, неистовый.
Григорий открыл для нее и другой мир. До близости с ним Фира общалась только с подругами по институту, причем с теми, кто больше думал об учебе, чем о развлечениях. С Григорием Фира окунулась совсем в иную среду. Он был душой многих веселых компаний, они все вместе ходили на концерты модных бардов, выставки, просмотры, ездили на пикники.
Так Фира познакомилась с друзьями Гриши. Это были совсем другие люди. Мужчины – легкие, раскованные и остроумные. Девушки – вызывающе веселые, модно и откровенно одетые; они курили, пили вино наравне с мужчинами, не стеснялись фривольных шуток. Фире очень хотелось стать такой же, как они, но что-то мешало ей изменить своей природе и воспитанию. К тому же со стороны новых подруг она чувствовала какое-то отторжение и не понимала, что это самые обычные зависть и ревность. Она не знала, не замечала, что в любой компании все мужские взгляды были прикованы к ней, словно в стайке серых воробышков появилась яркая необычная пташка с редкой красоты голосом.
Фира была по-настоящему счастлива. Но неумолимая судьба вновь напомнила ей мамин завет. И снова бедной кошке пришлось падать на все четыре лапки…
Это случилось на выставке фотографий Бориса Заславского, друга Гриши. Фира, с бокалом вина в руке, переходила от стенда к стенду. Гриша тем временем оживленно беседовал с пышной блондинкой в платье с большим декольте. Увлеченная снимками, Фира не заметила, как он вдруг исчез. Исчезла и блондинка. Обеспокоенная, Фира подошла к Борису.
– Как вам мои работы? – спросил он заинтересованно. – Понравились?
– Не все, – откровенно ответила она. Сейчас ее меньше всего интересовали пошлые фотографии. – Вы не видели Григория?
– Да он где-то здесь, – Борис отвел глаза.
Фира почувствовала холодок в сердце и боль в ноге: Борис явно что-то знает, но сказать не хочет.
– А вы его новая подруга? – Фотограф прищурился, разглядывая, словно оценивая, Фиру.
Она едва не выронила бокал, ее точно ледяной водой окатило. Все изменилось сразу! Значит, для всех в этой дружной веселой компании она лишь одна из любовниц красавца Григория… Очередная…
Прихрамывая, Фира еще раз обошла зал, не замечая насмешливых взглядов, – Григория нигде не было – и уехала домой.
И этот удар судьбы выдержала бедная Фира – только немножко лапки отбила. Помогло ей пережить его то, что начались госэкзамены. Несмотря на обиду и тоску, Фира сдала их на «отлично» и получила распределение (ординатором детской хирургии) в ту же больницу, где проходила практику и где работал Григорий. В первый же день она столкнулась с ним в ординаторской.
– Привет, красавица! – как ни в чем не бывало белозубо улыбнулся Григорий.
– Привет, – спокойно отозвалась Фира, вновь почувствовав, что не может жить без него…
Их отношения возобновились. Григорий оставил семью и переехал жить к Фире. Она простила его, не могла не простить – так сильна была ее любовь.
Были три чудесных «медовых» месяца, наполненных любимой работой днем и неуемной страстью ночью. Было безмерное счастье и были темные облака на его небосводе. Отец Фиры всячески избегал общения с Григорием. Правда, маме он нравился, особенно бесконечными обещаниями развестись и жениться на Фире.
А вот потом… Потом Григорий вдруг не пришел домой после ночного дежурства. Встревоженная Фира бросилась в больницу. Там ей спокойно объяснили, что Григорий неожиданно взял отпуск за свой счет. Что случилось? Куда он исчез? Почему? Никто не смог или не захотел ей ответить. Бедная Фира…
Прошла трудная неделя: в тревоге, предчувствиях трагических вестей, ожидании чего-то – страшно подумать – непоправимого. Фира не находила себе места, только работа помогала ей справиться с неведомой бедой, да еще мама: «Нагуляется – вернется», – успокаивала она дочь.
Папа молчал и только в конце тревожной недели мрачно пообещал:
– Если вернется, я его с лестницы спущу.
Буквально после этих слов позвонил фотограф Борис и назначил Фире встречу. Она примчалась в кафе, с растрепанными волосами, с распахнутыми глазами, а Борис, усмехнувшись, прямо спросил:
– Хочешь вернуть Гришку?
Фира, сжав пальцы, молча кивнула. Затаила дыхание. Что он скажет?
Борис внимательно оглядел ее опытным взглядом, прищурился, будто наводил на нее объектив фотоаппарата.
– Что с ним? – не выдержала Фира. – Где он?
Борис усмехнулся:
– Ты никогда не шла мне навстречу, но я не злопамятен. Помогу. Дело в том, что Гришка купил свою «Волгу» в долг. Долг не вернул. Сейчас прячется. Он должен серьезным людям кучу денег. Ты можешь ему помочь.
– Как? – Фира придвинулась к Борису. – У меня нет кучи денег.
Борис нервно облизал губы, будто они у него пересохли.
– Слушай меня: одна твоя фотография. На обложке журнальчика. Голенькой. И будет куча денег. И Гришка снова будет в твоей постели.
Фира откинулась на спинку стула. Перевела дыхание.
Конец ознакомительного фрагмента.