Глава 6
Вечером накануне свадьбы Самад приехал из гарнизона и до полуночи под разными предлогами несколько раз приходил к нам домой.
На следующий день за мной пришёл брат Иман. Он посадил меня в свой новый красный пикап. Хадиджа села со мной рядом. Я опустила голову, но из-под накинутой на лицо красной полупрозрачной чадры могла всё видеть. К машине с радостными криками бежали деревенские дети, а некоторые из них даже сумели устроиться сзади. От топота их ног и прыжков автомобиль весь трясся, словно за ним собралась и бежала вся деревенская детвора. Боясь за свой новый пикап, брат даже сказал: «Сейчас у машины дно провалится».
От нас до дома Самада нужно было проехать несколько улиц, то есть совсем не далеко, но всё было обставлено так, будто меня провожают в долгий путь.
Мать, провожая меня, от волнения не заметила, как я села в пикап, ведь ещё не все ритуалы были совершены. Читая молитвы, она помогла мне выйти из пикапа и, прощаясь, на счастье провела меня под Кораном. Отца нигде не было. В деревнях не принято, чтобы отец участвовал в свадебной церемонии, но мне очень хотелось видеть его в эти последние минуты перед свадьбой. Хадиджа помогла мне сесть обратно в машину. Мы с матерью разрыдались, потому как не хотели расставаться друг с другом. Увидев, что мы обе плачем, невестка тоже не выдержала. Наконец пикап тронулся и я покинула отчий дом. В дороге мы с Хадиджой не переставали плакать.
Родственники Самада нас уже ждали. Увидев машину, они вышли к нам навстречу, открыли дверь пикапа и помогли мне выйти. Весь переулок был в дыму от руты[8]. Один из родственников, обладавший благозвучным голосом, пел чудесные песни о пророке Мохаммаде под непрерывающиеся славословия посланнику Аллаха остальных присутствующих.
Самад поднялся на плоскую крышу дома и вместе со своими приятелями начал по традиции бросать на улицу плоды граната и сахар. Я испугалась, что сахар или гранат упадёт мне на голову, но Самад и не собирался ничего бросать в мою сторону. Затем для гостей, прибывших на свадьбу, накрыли праздничный стол. Вечером, когда все они разошлись, в доме остались только близкие родственники, и мы начали готовить ужин.
Первые два дня мы с Самадом стеснялись выходить из комнаты. Свекровь приносила нам завтрак, обед и ужин на подносе, который ставила на пол со словами: «Еда стоит у двери».
Мы выжидали какое-то время, чтобы убедиться, что за дверью никого нет, забирали поднос и приступали к трапезе.
Согласно обычаю вечером второго дня после свадьбы родственники жениха должны явиться в дом невесты. В тот вечер я не могла найти себе места. Я оделась и села в углу комнаты, желая показать, как сильно соскучилась по своим родителям, и поторопить со сборами остальных. Наконец мы поужинали и собрались идти.
Я была на седьмом небе от счастья. Хотелось бежать быстрее других, чтобы как можно раньше оказаться в родном доме, поэтому я всё время оказывалась впереди, а Самад время от времени догонял меня и тянул за чадру.
Добравшись до родительского дома, я чуть не сошла с ума от радости, а как только увидела отца, то бросилась ему в объятья и по обыкновению принялась его целовать: сначала – в оба глаза, потом – в обе щёки, в кончик носа и даже в оба уха. Мать стояла в сторонке и тихо плакала: «О Господи, доченька, будь счастлива».
Родственники Самада с удивлением наблюдали за этой сценой, ведь ни одна девушка в нашей деревне не осмелилась бы при всех так целовать своего отца. Погостив у родителей несколько часов, я почувствовала нечто новое, как будто только что появилась на свет. Я сидела рядом с отцом и, взяв его за руки, то прижимала их к своим глазам, то целовала. Несколько раз я подходила и садилась рядом с матерью, своей «дорогой Ширин», обнимала и говорила о том, как её люблю.
Наконец пришло время прощаться. Мне было очень тяжело расставаться с родителями. Я несколько раз подходила к двери, вновь возвращалась и, не переставая целовать отца, давала матери напутствие: «Дорогая мамочка, береги отца. Вручаю его тебе. Люблю вас больше всех на свете».
Обратно я шла очень медленно и совсем не так, как по дороге в дому родителей: ступала маленькими шажками и сильно отстала от остальных. Мне хотелось, чтобы никто не видел моих слёз. Самад шёл молча и следил за тем, чтобы я не упала, споткнувшись об один из ухабов узких деревенских улиц.
На следующий день Самад должен был уехать, потому как его армейская служба ещё не закончилась, а после отъезда мужа его дом превратился для меня в настоящую тюрьму. Мать Самада была на сносях. Если в родительском доме я не занималась домашними делами, то теперь в мои обязанности входило мыть посуду, подметать, готовить тесто на десять или двенадцать человек. Руки у меня были маленькие и слабые, поэтому я не могла замесить тесто так, чтобы оно превратилось в однородную массу. На дворе был ноябрь месяц. Стало холодно и двор занесло сухими желтыми листьями, так что мне приходилось часами сметать их в одну кучу.
Прошло две недели со дня моего замужества. Однажды свекровь решила навестить свою дочь и сказала мне: «Пойду к Шахле, а ты приготовь ужин».
За это время я выполняла любую работу по дому, но готовить не приходилось ни разу. Я пошла на кухню, которая была на первом этаже, разожгла примус, налила воду в кастрюлю и стала ждать, когда она закипит. Огонь в примусе был очень слабый и мне приходилось подкачивать воздух насосом. Наконец вода закипела. Я засыпала рис, который до этого успела перебрать и промыть. От волнения у меня немели руки. Я не знала, когда надо снимать кастрюлю с огня, но на помощь мне пришла золовка Кубра. Я просила Бога, чтобы рис хорошо проварился и чтобы мне не было стыдно за плохо приготовленный ужин, поэтому Господь послал мне её. Как только рис закипел, золовка сказала: «Пора снимать с огня».
Мы вдвоём подняли кастрюлю, слили воду и поставили рис томиться, после чего пожарили для плова картошку, мясо и лук.
Вечером вся семья собралась дома. Я отнесла приготовленную еду в столовую, а сама села в углу кухни и стала молиться, чтобы всё прошло хорошо. Кубра позвала меня, и я в смятении вошла в комнату. Свекровь сидела за столом. Тарелки уже были пустыми, и все родственники одобряли приготовленный ужин.
На следующий день в гости к свекрови пришла соседка. Я в это время подметала во дворе и слышала, как свекровь нахваливала ей мою стряпню: «Вы не представляете, какой вкусный ужин нам вчера приготовила Гадам! Она прекрасно готовит. Недаром дочь Ширин».
Только тогда я впервые почувствовала себя спокойно в доме мужа.