Глава 4
Время шло. Иногда Самад ненадолго появлялся, а иногда его не было целыми месяцами. В стране царил хаос: антишахские демонстрации докатились уже до деревни. Прошла весна, потом – лето, вслед за ним наступила и минула осень. Пришла зима, которая выдалась очень холодный в тот год.
Когда Самада не было, я его совсем не вспоминала, однако с его приездом всё менялось и у меня появилось предчувствие, что между нами вот-вот должно что-то произойти. Мысль об этом меня сильно беспокоила. Однако внимательность ко мне отца успокаивала меня, и я быстро забывала обо всех тревогах.
До наступления нового года оставалось несколько дней. Мать приготовила праздничный ужин и пригласила родственников, ведь она славилась своим гостеприимством на всю деревню. Никто во всём Каеше не умел так вкусно готовить. Все ценили её за добродушие и звали не иначе как «дорогая Ширин».
В тот день к нам пришли сёстры и невестки, чтобы помочь на кухне. Семью Самада мы тоже позвали в гости.
Вечером я заметила, что часть гостей поднимается на плоскую крышу над нашей комнатой и начинает там петь и танцевать. Посредине крыши было окошко, как во всех домах нашей деревни. В скором времени пришли ребята и сообщили, что Самад и его друзья собрались на крыше. Мы продолжали сидеть и слушать песни, как вдруг увидели, что через окошко на крыше по веревке спускается какой-то свёрток, свисая прямо над корен[5].
В тот вечер мы позвали в гости и нескольких моих подруг. Они захлопали в ладоши и начали кричать:
– Гадам, возьми свёрток!
Я не могла поверить, что Самад в качестве жениха устроил всё это представление для меня как для своей невесты, поэтому даже не сдвинулась с места и только сказала:
– Идите и возьмите сами.
Одна из моих подруг потянула меня за руку и сказала:
– Иди быстрее!
Делать было нечего. Я подошла, встала на корей, а Самад вздумал пошутить и потянул за верёвку, чтобы я не смогла ухватиться. Мне пришлось встать на цыпочки, но Самад ещё больше подтянул верёвку, и через отверстие в потолке я слышала, как он смеётся.
«Сейчас я тебя проучу», – подумала я про себя, нагнулась и, делая вид, что собираюсь спуститься с корей, поставила одну ногу на пол. Самад подумал, что мне надоело и я уже не буду пытаться ничего ловить, поэтому отпустил верёвку и подарок оказался прямо над моей головой. Тогда я быстро повернулась и ухватилась за него. Самад понял, что проиграл, и отпустил верёвку. Гости захлопали в ладоши, подошли ближе и отвязали свёрток. Затем они отнесли его на середину комнаты и развязали.
И на этот раз Самад не поскупился. Купил блузки, шаровары, юбки, платки: всё по последней моде, а ещё – дорогие ткани тончайшей работы. Все гости были в восторге. Мать тоже купила кое-что для Самада. Она принесла свои подарки и сложила их на тот кусок ткани, в который прежде были завёрнуты подарки для меня. Самаду полагались ботинки, бельё, носки, рубашка, ткань на брюки, мыло и кристаллический сахар.
Мать завернула подарки и прикрепила этот новый свёрток к верёвке, свисавшей с потолка, а потом сказала мне:
– Гадам, милая, попроси Самада потянуть за верёвку.
Я встала на стол-корси, но растерялась, не зная, как мне назвать Самада. Это было в первый раз, когда мне пришлось обратиться к нему. Сначала я несколько раз потянула за верёвку, но никакой реакции не последовало, потому что на крыше в это время все пели и танцевали. Из-за спины я услышала голос матери:
– Гадам! Быстрее. Попроси же его.
– Самад… Самад… Самад… – позвала я.
Я слышала сама, как дрожит мой голос. От стыда я не могла пошевелиться. Но ответа не последовало. Мне пришлось опять потянуть за верёвку и крикнуть:
– Самад! Самад!
Сердце сильно стучало в груди. Дыхание прерывалось. Услышав мой голос, Самад наклонился через проём и с удивлением смотрел на меня. Этот взгляд заставил моё сердце биться ещё быстрее. Я указала на свёрток. Самад радостно потянул за верёвку и поднял его наверх, пока друзья на крыше продолжали хлопать в ладоши и плясать. Затем они спустились вниз и прошли в комнату, где сидели мужчины. После ужина члены обеих семей начали обсуждать предстоящую свадьбу. На следующий день к нам пришла мать Самада и пригласила нас в гости.
Мать велела мне: «Гадам, пойди к сёстрам и невесткам и скажи, что госпожа Гелии на завтра зовёт нас к себе». Я надела чадру и пошла, а на улице встретила Самада с корзиной на плечах. Увидев меня, он безумно обрадовался, рассмеялся и поставил корзину на землю. «Здравствуй», – сказал он. Только тогда я впервые ответила на его приветствие. Мне показалось в тот момент, что я совершила большой грех, и от этой мысли вся задрожала, а вслед за этим, как всегда, убежала.
Увидев одну из сестёр во дворе её дома, я сообщила ей о приглашении и попросила передать другим сёстрам и невесткам, а сама опрометью понеслась домой. Я знала, что Самад шёл за мной по переулкам. Мне не хотелось, чтобы он меня опять встретил, и поэтому следовало пробежать незамеченной.
По дороге я увидела своего дядю, который ехал на машине, и попросила его остановиться.
– Что случилось? Почему ты так побледнела? – спросил он.
– Ничего страшного. Я просто спешу. Хочу быстрее добраться до дома.
Дядя открыл дверь машины и сказал:
– Давай садись, подвезу.
Господь Бог меня услышал! Мы проехали несколько улиц. В зеркало заднего вида я увидела, как Самад, стоя в начале улицы, с удивлением смотрел на меня.
В скором времени наши родственники начали часто ходить друг к другу в гости, а спустя несколько месяцев отец купил барана, чтобы заколоть его. Он дал какой-то обет, который хотел исполнить, и мать пригласила в гости семью Самада, чтобы они тоже поучаствовали в этом.
Рано утром мы сели в микроавтобус, который отец взял напрокат. Положив барана в багажник, мы отправились в мечеть, к гробнице святого, на вершину горы. Машина ехала в гору очень медленно, и водитель сказал нам:
– Машине тяжело. Пусть несколько человек сойдут.
Я, мои сёстры и невестки вышли. Самад пошёл за нами и хотел воспользоваться случаем, чтобы поговорить со мной, но я нарочно шла впереди или среди сестёр и невесток, болтая с ними. Самад очень рассердился из-за этого.
Наконец мы добрались до гробницы святого. Барана зарезали, сняли шкуру, разделали тушу на несколько частей и раздали собравшимся там людям. Часть мяса оставили на обед и поставили варить суп. Рядом с гробницей был небольшой сад, принадлежавший мечети. Увидев спелую вишню, я захотела её попробовать. Самад стал обрывать ягоды. Он несколько раз позвал меня, чтобы я помогла ему, но я каждый раз делала вид, что очень занята. Увидев, как Самад обрывает ягоды, сёстры и невестки решили помочь ему, а тот набрал горсть и отдал сестре со словами: «Отнеси эти ягоды Гадам. Она от меня бегает. Я собрал это для неё. Она сама сказала, что ей хочется вишни».
До самого вчера я ни разу не обратила внимания на Самада, а после это случая тот стал реже навещать родных. «Увольнения закончились», – объясняла его мать.
Время от времени Самад приезжал в выходные по четвергам и пятницам, заглядывал к нам, и каждый раз меня шёл разыскивать его брат Саттар. Всякий раз Самад привозил что-нибудь в подарок, а однажды привёз мне золотые сережки. Они были очень красивыми, и я знала, что он потратил на них много денег.
В другой раз он привез мне наручные часы. Увидев этот подарок, отец сказал: «Поблагодари жениха и обращайся с часами аккуратно. Они дорогие, японские».
В скором времени начали говорить о свадьбе. По вечерам родственники обеих семей собирались вместе и обсуждали, как лучше всё организовать. Вплоть до того времени мы с Самадом ни разу даже толком и не поговорили.
Однажды Хадиджа пригласила к себе в гости меня и других невесток. Братья ушли на поливные работы и их жёны решили устроить посиделки. Когда пришло время ложиться спать, одна из невесток попросила меня принести постельное бельё из другой комнаты. Там было темно и свет падал лишь из двери соседнего помещения. Войдя внутрь, я начала снимать покрывало с постели, как вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. Дрожа от страха, я всё-таки подумала, что мне просто показалось, взяла покрывало и вдруг неожиданно заметила какое-то движение. От испуга сердце сильно забилось в груди.
– Кто там? – спросила я.
В комнате было темно, и как я ни старалась, ничего не могла разглядеть.
– Это я, – раздался голос. – Не бойся. Я хочу с тобой поговорить.
Это был Самад. Я хотела вернуться, но он рассердился:
– Снова хочешь убежать? Сядь, говорю тебе.
Я впервые видела его таким сердитым.
– Ради Бога, уходи. Не позорь меня! – взмолилась я, едва не плача.
– Мы не сделали ничего дурного. Я не хотел сюда приходить. Твои невестки в курсе. Меня пригласила сюда Хадиджа. Я пришёл поговорить с тобой. Нехорошо получается. Через месяц мы должны пожениться, но до сих пор не обмолвились и словом. Ты боишься меня, как огня. Мы должны поговорить друг с другом и обсудить всё самое важное ещё до свадьбы.
– Сейчас вернутся мои братья, – испуганно сказала я.
– Если придут твои, я сам с ними поговорю, – решительно ответил Самад. – А сейчас признавайся: ты меня любишь или нет?
От стыда я была готова провалиться сквозь землю. Что это вообще за вопрос? Слава Богу, в темноте я не видела лица Самада. Я молчала и тогда он снова спросил:
– Гадам, ты меня любишь или нет? Наверное, нет. Каждый раз ты убегаешь при нашей встрече. Скажи, может быть, ты любишь кого-нибудь другого?
– О Господи… нет, нет, честное слово. Что ты говоришь? Я никого не люблю, – ответила я.
– Послушай, Гадам, милая! – рассмеялся он. – Я тебя очень люблю и ты должна полюбить меня. Любовь может быть только взаимной. Я не хочу силой заставлять тебя стать моей женой. Если я тебе не нравлюсь, скажи честно. Поверь, ничего страшного не случится. Я просто положу конец всей этой истории.
Я стояла, по-прежнему не шевелясь, и только оперлась рукой о постель. Самад смотрел мне прямо в лицо.
– Никого не люблю, – призналась я. – Только… стесняюсь тебя.
– Ты меня любишь или нет? – со вздохом спросил он.
Я ничего не ответила.
– Знаю, что ты честная девушка. Мне нравится твоя честность и застенчивость. Нет ничего страшного в том, что мы разговариваем друг с другом. Если получится, мы сможем прожить вместе всю жизнь. Ты меня любишь или нет?
Я опять ничего не ответила.
– Заклинаю тебя твоим отцом. Ответь, ты любишь меня или нет? – повторил Самад свой вопрос.
– Да, – ответила я.
Казалось, он только и ждал этого ответа и сразу же начал признаваться в своих чувствах, а потом сказал:
– Скоро закончится моя срочная служба. Я хочу пойти работать. Купим землю и построим дом. Гадам, ты мне нужна! Ты должна стать мне опорой.
Затем, рассказывая о своих представлениях, он сказал, что рад жениться на такой верующей и скромной девушке, как я.
Самад всё очень красиво излагал, и я узнала от него много нового. В тот вечер мне подумалось, что другого такого мужчины, как он, в нашей деревне нет. Я не знала ни одного мужчину, который бы говорил женщине, что она должна стать его опорой.
Внимательно слушая Самада, я тоже иногда что-то говорила. Тот долго рассказывал о самом разном: о прошлом, о том, как я избегала его и как он от этого страдал, о том, что всякий раз с надеждой на взаимность приходил ко мне, а встречал только безразличие. Неожиданно, как будто вспомнив что-то, мой жених спросил у меня:
– Ты, кажется, пришла взять постельное бельё?
Он был прав. Я рассмеялась, взяла одеяло и ушла в другую комнату. Там я увидела, что, не дождавшись меня, Хадиджа заснула без одеяла и матраца. Другие невестки были во дворе. Они следили за тем, чтобы неожиданно не нагрянули братья и не застали нас врасплох.
Было уже четыре часа утра. Выйдя во двор, Самад поблагодарил невесток и сказал:
– Спасибо вам всем. Теперь я всё знаю и со спокойной душой буду готовиться к свадьбе.
Он попрощался, и я пошла провожать его до дверей. Так я проводила его в первый раз.