Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век. Н. М. Языков. 1803—1846 ( Коллектив авторов, 2010)

Скажу ль тебе, кого люблю я,

Куда летят мои мечты,

То унывая, то ликуя

Среди полночной темноты?

Она – души моей царица —

И своенравна и горда;

Но при очах ее денница —

Обыкновенная звезда.

На взоры страстные, на слезы

Она бесчувственно глядит;

Но пламенны младые розы

Ее застенчивых ланит.

Ее жестоко осуждают:

Она проста, она пуста;

Но эти перси и уста,—

Чего ж они не заменяют?

Любовь меня преобразила:

Я стал задумчив и уныл;

Я ночи бледные светила,

Я сумрак ночи полюбил.

Когда веселая зарница

Горит за дальнею горой,

И пар густеет над водой,

И смолкла вечера певица,

По скату сонных берегов

Брожу, тоскуя и мечтая,

И жду, когда между кустов

Мелькнет условленный покров

Или тропинка потайная

Зашепчет шорохом шагов.

Гори, прелестное светило,

Помедли, мрак, на лоне вод:

Она придет, мой ангел милый,

Любовь моя,– она придет!

Любовь, любовь! веселым днем

И мне, я помню, ты светила;

Ты мне восторги окрылила,

Ты назвала меня певцом.

Волшебна ты, когда впервые

В груди ликуешь молодой;

Стихи, внушенные тобой,

Звучат и блещут золотые!

Светлее зеркальных зыбей,

Звезды прелестнее рассветной,

Пышнее ленты огнецветной,

Повязки сладостных дождей,

Твои надежды; но умчится

Очаровательный их сон;

Зови его – не внемлет он,

И сердцу снова не приснится.

Ланит и персей жар и нега

И томный блеск твоих очей…

друг! ты Альфа и Омега

юбви возвышенной моей —

Ты вся полна очарованья!

Я твой! мои живые сны,

Мри кипучие желанья

Все на тебя устремлены.

Предайся ж мне: любви забавы

Я сладкозвучно воспою

окружу лучами славы

Младую голову твою!

А ты, кого душою страстной

Когда-то я боготворил,

Кому поэзии прекрасной

Я звуки первые дарил,

Прощай! Меня твоя измена

Иными чувствами зажгла:

Теперь вольна моя камена,

И горделива и смела!

Я отрекаюсь от закона

Твоих очей и томных уст

И отдаю тебя – на хлюст

Учебной роте Геликона!

Разгульна, светла и любовна

Душа веселится моя;

Да здравствует М<арья> П<етровна>,

И ножка, и ручка ея!

Как розы денницы живые,

Как ранние снеги нолей —

Ланиты ее молодые

И девственный бархат грудей.

Как звезды задумчивой ночи,

Как вешняя песнь соловья —

Ее восхитительны очи

И сладостен голос ее.

Блажен, кто, роскошно мечтая,

Зовет ее девой своей;

Блаженней избранников рая

Студент, полюбившийся ей!

Ты восхитительна! Ты пышно расцветаешь

И это чувствуешь – и гордо щеголяешь

Сапфирами твоих возвышенных очей,

И пурпуром ланит, и золотом кудрей,

И перлами зубов, и грудью лебединой,

И стана полнотой, и поступью павлиной.

Отчаянье подруг и чудо красоты!

Скажи, кого зовешь, чего желаешь ты

Порой, как в тишине благословеньем ночи

Смежаются твои лазоревые очи,

Как тайные мечты не дремлют – и любовь

Воспламеняет их и гасит вновь и вновь?

Я знаю: это он, младый и чернобровый,

Прекрасный девственник, надменный и суровый;

Им соблазнилась ты. Он манием руки

Смиряет конские разбеги и прыжки;

Он метко боевым булатом управляет,

И в час, как хладными лучами осыпает

Полночная луна недвижимый залив,

Он, смелые стопы железом окрилив,

Один, на звонком льду, меж сонными брегами,

Летает с края в край проворными кругами.

О нем мечтаешь ты; твой небезгрешный сон

То нежно скрашен им, то ярко возмущен:

Чело твое горит, и вздохи грудь волнуют,

И воздух – медленно уста твои целуют!

Язык души красноречивый,

Восторга пламенный полет,

Стихов и мыслей переливы

И силу их – она поймет;

Но велика ль ее награда

За вдохновение любви…

Порой два-три небесных взгляда,

И то при вас, друзья мои!

Влюблен я, дева-красота!

В твой разговор живой и страстный,

В твой голос ангельски-прекрасный,

В твои румяные уста!

Дай мне тобой налюбоваться,

Твоих наслушаться речей,

Упиться песнию твоей,

Твоим дыханьем надышаться!

Мне ль позабыть огонь и живость

Твоих лазоревых очей,

Златистый шелк твоих кудрей

И беззаботную игривость

Души лирической твоей?

Всегда красой воспоминаний,

Предметом грусти, сладких снов

И гармонических стихов

Мне будет жар твоих лобзаний

И странный смысл прощальных слов.

Но я поэт – благоговею

Пред этим именем святым,

Пусть буду век тобой любим,

Пусть я зову тебя своею,

Ты назови меня своим!

В час, как деву молодую

Я зову на ложе сна

И ночному поцелую

Не противится она,

Грусть нежданного сомненья

Вдруг находит на меня —

И боюсь я пробужденья

И божественного дня.

Он сияет, день прекрасный,

В блеске розовых лучей;

В сенях леса сладкогласный

Свищет песню соловей;

Резвым плеском льются воды,

И цветут ковры долин…

То любовница природы,

То красавица годин.

О! счастлив, чья грудь младая

Силой чувств еще полна;

Жизнь ведет его, играя,

Как влюбленная, нежна;

И, веселая, ласкает,

И, пристрастная к нему,

И дарит и обещает

Все красавцу своему!

Есть любовь и наслажденья,

Небо есть и на земле;

Но могущество мгновенья,

Но грядущее во мгле.

О! друзья, что наша младость?

Чарка славного вина;

А забывчивая радость

Сразу пьет ее до дна!

Восхитительно играет

Драгоценное вино!

Снежной пеною вскипает,

Златом искрится оно!

Услаждающая влага

Оживит тебя всего:

Вспыхнут радость и отвага

Блеском взора твоего;

Самобытными мечтами

Загуляет голова,

И, как волны за волнами,

Из души польются сами

Вдохновенные слова;

Строен, пышен мир житейской

Развернется пред тобой…

Много силы чародейской

В этой влаге золотой!

И любовь развеселяет

Человека, и она

Животворно в нем играет,

Столь же сладостно-сильна:

В дни прекрасного расцвета

Поэтических забот

Ей деятельность поэта

Дани дивные несет;

Молодое сердце бьется,

То притихнет и дрожит,

То проснется, встрепенется,

Словно выпорхнет, взовьется

И куда-то улетит!

И послушно имя девы

Станет в лики звучных слов,

И сроднятся с ним напевы

Вечно-памятных стихов!

Дева-радость, величайся

Редкой славою любви,

Настоящему вверяйся

И мгновения лови!

Горделивый и свободный,

Чудно пьянствует поэт!

Кубок взял: душе угодны

Этот образ, этот цвет;

ел и налил; их ласкает

Взором, словом и рукой;

Сразу кубок выпивает

И высоко подымает,

И над буйной головой

Держит. Речь его струится

Безмятежно весела,

А в руке еще таится

Жребий бренного стекла!

Ее уж нет, но рай воспоминаний

Священных мне оставила она:

Вон чуждый брег и мирный храм познаний,

Каменами любимая страна;

Там, смелый гость свободы просвещенной,

Певец вина, и дружбы, и прохлад,

Настроил я, младый и вдохновенный,

Мои стихи на самобытный лад —

И вторились напевы удалые

При говоре фиалов круговых!

Там грудь моя наполнилась впервые

Волненьем чувств заветных и живых

И трепетом, томительным и страстным,

Божественной и сладостной любви.

Я счастлив был: мелькали дни мои

Летучим сном, заманчивым и ясным.

А вы, певца внимательные други,

Товарищи, как думаете вы?

Для вас я пел немецкие досуги,

Спесивый хмель ученой головы,

И праздник тот, шумящий ежегодно,

Там у пруда, на бархате лугов,

Где обогнул залив голубоводный

Зеленый скат лесистых берегов?

Луна взошла, древа благоухали,

Зефир весны струил ночную тень,

Костер пылал – мы долго пировали

И, бурные, приветствовали день!

Товарищи! не правда ли, на пире

Не рознил вам лирический поэт?

А этот пир не наобум воспет,

И вы моей порадовались лире!

Нет, не для вас! – Она меня хвалила,

Ей нравились: разгульный мой венок,

И младости заносчивая сила,

И пламенных восторгов кипяток;

Когда она игривыми мечтами,

Радушная, преследовала их;

Когда она веселыми устами

Мой счастливый произносила стих —

Торжественна, полна очарованья,

Свежа, – и где была душа моя!

О! прочь мои грядущие созданья,

О! горе мне, когда забуду я

Огонь ее приветливого взора,

И на челе избыток стройных дум,

И сладкий звук речей, и светлый ум

В лиющемся кристалле разговора.

Ее уж нет! Всё было в ней прекрасно!

И тайна в ней великая жила,

Что юношу стремило самовластно

На видный путь и чистые дела;

Он чувствовал: возвышенные блага

Есть на земле! Есть целый мир труда,

И в нем надежд и помыслов отвага,

И бытие привольное всегда!

Блажен, кого любовь ее ласкала,

Кто пел ее под небом лучших лет…

Она всегда поэта понимала —

И горд, и тих, и трепетен, поэт

Ей приносил свое боготворенье;

И радостно во имя божества

Сбирались в хор созвучные слова:

Как фимиам, горело вдохновенье!

Что мечты мои волнует

На привычном ложе сна?

На лицо и грудь мне дует

Свежим воздухом весна,

Тихо очи мне целует

Полуночная луна.

Ты ль, приют восторгам нежным,

Радость юности моей,

Ангел взором безмятежным,

Ангел прелестью очей,

Персей блеском белоснежным,

Мягких золотом кудрей!

Ты ли мне любви мечтами

Прогоняешь мирны сны?

Ты ли свежими устами

Навеваешь свет луны,

Скрыта легкими тенями

Соблазнительной весны?

Благодатное виденье,

Тихий ангел! успокой,

Усыпи души волненье,

Чувства жаркие напой

И даруй мне утомленье,

Освященное тобой!

В прозрачной мгле безмолвствует столица;

Лишь изредка на шум и глас ночной

Откликнется дремавший часовой,

Иль топнет конь, и быстро колесница

Продребезжит по звонкой мостовой.

Как я люблю приют мой одинокий!

Как здесь мила весенняя луна:

Сребристыми узорами она

Рассыпалась на пол его широкий

Во весь объем трехрамного окна!

Сей лунный свет, таинственный и нежный,

Сей полумрак, лелеющий мечты,

Исполнены соблазнов… Где же ты,

Как поцелуй насильный и мятежный,

Разгульная и чудо красоты?

Во мне душа трепещет и пылает,

Когда, к тебе склоняясь головой,

Я слушаю, как дивный голос твой,

Томительный – журчит и замирает,

Как он кипит – веселый и живой!

Или когда твои родные звуки

Тебя зовут – и, буйная, летишь,

Крутишь главой, сверкаешь и дрожишь,

И прыгаешь, и вскидываешь руки,

И топаешь, и свищешь, и визжишь!

Приди! Тебя улыбкой задушевной,

Объятьями восторга встречу я,

Желанная и добрая моя,

Мой лучший сон, мой ангел сладкопевный,

Поэзия московского житья!

Приди, утешь мое уединенье,

Счастливою рукой благослови

Труды и дни грядущие мои

На светлое, святое вдохновенье,

На праздники и шалости любви!

Да! как святыню берегу я

Сей перстень, данный мне тобой

За жар и силу поцелуя,

Тебя сличавшего со мной;

В тот час (забудь меня камена,

Когда его забуду я!),

Как на твои склонясь колена,

Глава покоилась моя,

Ты улыбалась мне и пела,

Ласкала сладостно меня;

Ты прямо в очи мне глядела

Очами, полными огня;

Но что ж? Так пылко, так глубоко,

Так вдохновенно полюбя

Тебя, мой ангел черноокой,

Одну тебя, одну тебя,—

Один ли я твой взор умильный

К себе привлек? На мне ль одном

Твои объятия так сильно

Живым свиваются кольцом?

Ах, нет! Но свято берегу я

Сей перстень, данный мне тобой,

Воспоминанье поцелуя,

Тебя сливавшего со мной!

Поэта пламенных созданий

Не бойся, дева; сила их

Не отучнит твоих желаний

И не понизит дум твоих.

Когда в воздушные соблазны

И безграничные мечты,

В тот мир, всегда разнообразный

И полный свежей красоты,

Тебя, из тягостного мира

Телесных мыслей и забот,

Его пророческая лира

На крыльях звуков унесет,

Ты беззаботно предавайся

Очарованью твоему,

Им сладострастно упивайся

И гордо радуйся ему:

В тот час, как ты вполне забылась

Сим творческим, высоким сном,

Ты в божество преобразилась,

Живешь небесным бытием!

Блажен, кто мог на ложе ночи

Тебя руками обогнуть;

Челом в чело, очами в очи,

Уста в уста и грудь на грудь!

Кто соблазнительный твой лепет

Лобзаньем пылким прерывал

И смуглых персей дикий трепет

То усыплял, то пробуждал!..

Но тот блаженней, дева ночи,

Кто в упоении любви

Глядит на огненные очи,

На брови дивные твои,

На свежесть уст твоих пурпурных,

На черноту младых кудрей,

Забыв и жар восторгов бурных,

И силы юности своей!