Глава четвёртая
Миражи на пепелище
Глеб озабоченно нахмурился:
– А этот факел – над входом в пещеру – потухнет когда-нибудь? Я имею в виду, в ближайшее время?
– Потухнет, – успокоил Гарик. – Кислород лишь поддерживает эффективное горение. Когда сгорит топливо – деревья, кусты и трава – угли постепенно остынут, рассыпаясь на мелкие частички, и превратятся в обыкновенную золу. Всё на этом и закончится…. Утром выберемся наверх и отправимся к Деулино. Или же к чёрным и несимпатичным головешкам, оставшимся на месте сгоревшей деревни…. Кстати, перед пещерным поворотом я видел сухие ветки и поленья, сложенные в кучку. Запасливые спелеологи, очевидно, притащили с поверхности. Или же, например, «чёрные» археологи, ищущие древние клады-сокровища. Предлагаю развести небольшой костерок. Осмотрим Катину ногу, отдохнём, перекусим…. А посуду никто не догадался прихватить с собой? Ну, кастрюльку там, сковородку? Ладно, у меня есть две банки с тушёнкой. Откроем и разогреем.
– У меня в рюкзаке имеется рулон алюминиевой фольги! – сообщила Аля. – Выпотрошим пойманную рыбу и запечём её на углях. От чешуи можно не очищать. Жаль, соли нет…
Костёр, слегка потрескивая и плотоядно шипя, разгорелся почти мгновенно.
– Что там, за поворотом? – поинтересовалась сидящая у стены Екатерина, пристраивая вытянутую больную ногу на собственном пухлом рюкзаке.
– Гудит, и пышет жаром, – коротко ответил Глеб. – Давай-ка, красавица моя кустодиевская, я осмотрю твою белоснежную и стройную ножку…. Так больно? А, так?
– Ой! Не нажимай больше! Не надо, ради Бога!
– А, так?
– Садист чёртов! Ох, больно! Палач чернявый! Мордва деревенская…. Я тебе этого никогда не забуду! Посчитаемся потом, ужо…
Минуты через три-четыре Глеб – до невозможности важным и авторитетным голосом – вынес вердикт:
– Никакого перелома нет и в помине, дамы и господа! Обыкновенное растяжение икроножной мышцы. Сейчас пострадавшую ногу перетянем потуже какой-нибудь тряпицей, например, рукавом от моей старенькой футболки, к утру опухоль и рассосётся. То есть, спадёт…. Так что, уважаемая Екатерина Андреевна, серьёзного повода для беспокойства и отчаянья не наблюдается. Смастерим дельный костыль, потихоньку – с Божьей и моей помощью – доковыляешь до Деулино.
– А из чего ты, дорогой товарищ Петров, сделаешь костыль? Ведь, на земной поверхности, наверняка, всё выгорит – вплоть до последней щепочки…
– На дне реки лежат какие-то тёмные брёвнышки, – объяснил Глеб. – Я видел с моста. Нырну, достану и смастерю…. А можно, и не заморачиваться с плотницкими работами. Схожу в Деулино и возьму у бригадира Кузьмича напрокат Уазик…. Что это за подозрительный шум? Гарик, слышишь?
– Ерунда, летучие мыши. Их здесь, судя по всему, очень много.
– Это очень хорошо! Просто замечательно…
– Что же тут хорошего? – удивилась Катя. – Среди них, говорят, иногда встречаются самые настоящие вампиры, обожающие пить человеческую кровушку. Более того, точно известно, что именно летучие мыши являются самыми злостными разносчиками бешенства…. Так, а почему никто не потрошит пойманную рыбу? Игорь, лентяй записной, доставай-ка перочинный ножик! Не бойся, и я сейчас присоединюсь к тебе, не успеешь переработаться…. Итак, что же такого замечательного, Глебушка, ты нашёл в противных летучих мышах?
– Именно то, что их здесь много. То есть, от голода – случись какой-нибудь долгоиграющий катаклизм – мы теперь точно не умрём.
– Есть летучих мышей? – ужаснулась Аля. – Ни за что и никогда! Я даже и представить такого не могу.
– Совершенно напрасно, милая сеньорита! – назидательно усмехнулся Гарик, подбрасывая в костёр сухие ветки. – Мой отец однажды, когда ещё служил в советской армии, был командирован в Никарагуа, типа – на помощь тамошним прогрессивным повстанцам. Так вот, однажды американский спецназ загнал их партизанский отряд в древнее подземелье. Загнал, а вход в пещеру подло и коварно взорвал. Батя с товарищами почти три полновесные недели блуждали по подземным коридорам и галереям, ища другой выход на земную поверхность. И всё это время они питались летучими мышами, зажаренными на углях, и странной рыбой без глаз, пойманной в бурной подземной речке. Отец мне рассказывал, что мясо летучих мышей вполне съедобно и даже немного напоминает парную крольчатину.
– То есть, Игорёк, если я не буду вкушать летучую мышатину, ты меня не возьмёшь замуж? – насторожилась Алевтина. – Ну, я так не играю…
– Женюсь, конечно же…. Куда я денусь?
– Ха-ха-ха! – безудержно заржал Глеб. – Снаружи всё полыхает, как в самом натуральном аду, а они мечтают о женитьбе …
– И правильно делают! – стальным голосом заявила Екатерина. – Думать об этом важном деле – никогда не рано, да и не поздно никогда. На данную тему, милый мой Глеб Сергеевич, мы с тобой потом отдельно потолкуем. Причём, вдумчиво так, никуда не торопясь…. Что это ты глаза отводишь в сторону, морда поволжская?
– Дык, я ничего. Задумался немного…
– Смотри у меня, вертихвост легкомысленный! Шутки шутками, но, как известно, могут – случайно – и детишки образоваться. Готов, бродяга разговорчивый, стать счастливым папашей? То бишь, главой большой и шумной семьи? Да, не напрягайся ты так. Пошутила я, не более того…
– Схожу, пожалуй, за поворот, – поднялся на ноги Глеб.
– Зачем это?
– Я там приметил большую консервную банку. Пустую, понятное дело. Воды надо вскипятить, а то как-то холодает. Ты, Катенька, оденься, пожалуйста, потеплей. Простуда нам сейчас совершенно ни к чему, а здесь подземные сквозняки гуляют вовсю…. Смотрите, братья и сёстры! – указал рукой на стену пещеры, освещённую жёлто-оранжевыми всполохами костра. – Здесь изображено целое стадо мамонтов. Причём, на некоторых животных восседают люди. Странное дело…
Дрова постепенно перегорели на две трети. Артём умело завернул в фольгу выпотрошенных карасей и окуней, после чего выложил получившиеся аккуратные пакетики на плоский горячий камень и – с помощью длинной дощечки – завалил их ярко-малиновыми углями.
Вернулся Петров и, намочив в роднике носовой платок, принялся усердно, но с бесконечно-хмурым видом, оттирать внутреннюю поверхность жестяной литровой банки.
– Что такой смурной? – поинтересовался Гарик. – Голова заболела?
– Нет, просто…. Понимаешь, повернул я за поворот, а гул от пожара затих, то есть, совершенно. Более того, от входа в пещеру холодком повеяло. Наверное, пожар ушёл дальше, к Деулино. Подобрал я банку, а в ушах, вдруг, что-то застучало и запульсировало…
– Со мной – с сильного похмелья – такое тоже иногда случается, будто бы сердце стучит в голове.
– Вот-вот! А потом этот стук стал постепенно учащаться, сквозь него послышались людские голоса-фразы, произнесённые на каком-то незнакомом, очень гортанном языке…
– Это ты, наверное, надышался угарным газом, – предположила Катя. – Давай-ка, я тебе на затылок полью холодной родниковой воды? Говорят, что помогает.
– Спасибо, не надо, – отказался Глеб. – Действительно, всё это слегка напомнило мне…э-э-э, последствия от приёма сильнодействующего галлюциногена. Один раз, ещё на школьном выпускном вечере, я сдуру затянулся пару-тройку раз «травкой». Тогда тоже послышались странные, откровенно-нездешние голоса…. Что ты, Катенька, так подозрительно и осуждающе смотришь на меня? Клянусь, только один раз я пробовал анашу! Честное благородное слово! Что бы мне солнышка яркого больше не видеть никогда! Вот, слышите? Опять…. Стучит?
– Стучит! – обеспокоенно водя лучом карманного фонарика по своду и стенам пещеры, согласился Гарик. – Причём, всё громче и громче. Громче и громче…. Африканские тамтамы? Ага, вот, и человеческие голоса прорезались. Вернее, какие-то неясные вопли-вскрики…
Тамтамы стучали всё отчётливее, громче и яростней. Хриплые людские голоса слаженно и дружно скандировали:
– Ра! Ра! Ра! Ра! Ра!
– Откуда идут эти звуки? – испуганно моргая пушистыми ресницами, спросила Аля. – Никак не могу понять…
– Похоже, что со всех сторон сразу, – ответил Гарик, машинально вертя в ладонях раскрытый перочинный нож.
– Как-то неуютно стало на душе, – призналась Алевтина. – И, честно говоря, слегка страшновато…. Игорёк, прекращай вести себя, как маленький мальчик! Это я говорю про баловство с ножом. Порежешься ещё…
Неожиданно людские крики утонули в громком трубном звуке. Из глубин подземелья долетело-послышалось громкое заполошное хлопанье, и вскоре над головами незадачливых волонтёров стремительно пронеслась большая стая летучих мышей. Через минуту к выходу из пещеры проследовала вторая стая, за ней третья, четвёртая….
– Весь продуктовый запас сбежал, – огорчённо хмыкнул Гарик. – Так и не удалось отведать крылатой мышатины.
А потом в подземном коридоре установилась абсолютная, очень тревожная тишина, только изредка постреливали угольки костра.
– Не нравится мне всё это! – заявил Глеб. – Ещё не хватало, чтобы сбылось дурацкое пророчество Пал Палыча…
– О чём это ты, милый? – заинтересовалась Екатерина. – Что ещё за пророчество? И кто такой – Пал Палыч?
– Есть у нас с Гариком один хороший приятель. Вернее, товарищ-коллега по рыбной ловле. Он уже совсем старенький, в следующем году будет отмечать пятидесятилетие…. Раньше Пал Палыч физику и химию преподавал в питерском Университете, а потом «завязал» с этим неблагодарным делом и подался в идейные уфологи. Изучает всякие НЛО, снежного человека, инопланетян, интересуется «пробоями» во Временных потоках…
– Полусумасшедший и безобидный чудак?
– Что-то вроде того…. Так вот, как-то по прошедшей весне Палыч заявил, мол: – «Аномально-устойчивые антициклоны могут – чисто теоретически, понятное дело – сопровождаться «пробоями» во Времени. Причём, веерными и многоярусными «пробоями»…». Я и подумал между делом, что недавние людские голоса, сопровождаемые тамтамами и громким трубным рёвом, это он и есть – горячий привет из Прошлого, – секунд через пять-шесть непонятно уточнил: – Только, совсем не из того…
– А что это за зверь экзотический такой – «веерные и многоярусные «пробои» во Времени»? – спросила Аля, пропустив мимо ушей последнюю фразу Глеба.
– Бог его знает! В тот раз Пал Палыч принял «на грудь» лишнего и, так и не дорассказав своей теории до конца, заснул возле походного костра. А с утра начался бешеный клёв, этот разговор и забылся…. В любом случае, я не горю ни малейшим желанием – повстречаться с вышеупомянутыми таинственными «пробоями». Это Гарик у нас – записной и хронический авантюрист. Его, добра-молодца, хлебом не корми и пивом не пои, дай только вписаться в какую-нибудь сомнительную историю…. Кстати, орлы и орлицы любопытные! Вы, что же, забыли про рыбу? Не пригорела ли она, часом? Гарик, разгребай угли! У меня кишки от голода уже завязались классическим морским узлом…
Рыба, не смотря на отсутствие соли, получилась очень вкусной и ароматной.
– Натуральное объеденье! – нахваливала Аля. – Такой вкуснотищи даже в знаменитых парижских ресторанах не подают. А коричнево-золотистая корочка – Божественный восторг! Кипяток уже остыл? Дайте, пожалуйста, глотнуть…. А что мы будем делать дальше?
– Конечно же, спать, – устало откликнулся Гарик. – Костёр почти догорел, дров больше нет, угли остывают – прямо на глазах. Карманные фонарики желательно поберечь, чтобы не подсели батарейки. Сейчас соорудим из наших вещей некое подобие постелей и попробуем уснуть. Утро, как нас учит старинная народная присказка, всегда мудренее…. Так, кажется, опять застучало! Вот, и людские голоса зазвучали…
Тамтамы – с каждой прошедшей минутой – стучали всё громче и яростней. Хриплые людские голоса дружно и слаженно скандировали:
– Ра! Ра! Ра! Ра! Ра!
– Тьфу! – зло сплюнул в сторону Глеб. – Уснёшь тут, пожалуй…. Впрочем, ложиться надо всё равно. Катерина, подруга моя боевая, мы где, собственно, расположимся? Понял, сейчас сооружу уютное и удобное гнёздышко на две молодые персоны…
Странный подземный шум, наконец, затих, потом – минут через восемь-десять – вновь вернулся. Затих, вернулся, затих…. Тем не менее, усталые волонтёры очень быстро заснули, не обращая на эту странную звуковую какофонию ни малейшего внимания…
Гарик проснулся первым, сладко зевнул и мысленно удивился: – «Где это я, интересно, нахожусь? И почему вокруг так безысходно темно? Вернее, черным-черно? Ах, да! Наверху же полыхнул верховой пожар, москвичка Екатерина вывихнула ногу, и нам пришлось, спасаясь от огня, спрятаться в древней пещере…. А что такое лежит у меня на груди? Это же Алина голова! У нас с ней, в смысле, с Алевтиной, безумная взаимная любовь…. Так, а что дальше?».
Он, стараясь не делать резких движений, поднёс кисть левой руки к глазам и пристально всмотрелся в циферблат наручных часов, слегка светящийся всеми оттенками зелёного.
– Который час? – сонно пробормотала Аля. – И почему ты носишь часы на левой руке?
– Ты очень наблюдательная девушка.
– Ага, есть такое дело. И наблюдательная, и девушка. Ты, милый, так и не ответил на мои вопросы…
– Часы я ношу на левой руке потому, что являюсь правшой, – принялся сбивчиво объяснять Гарик. – То есть, правая рука гораздо чаще находится… м-м-м, в работе. Значит, и вибрация гораздо сильнее, часы, ненароком, могут сломаться…
– То есть, твой правый кулак – гораздо чаще, чем левый – прилетает в торец всяким разным уродам, гнидам и козлам?
– Можно и так сказать-объяснить…. А времени сейчас – двадцать пять минут десятого. Утра, естественно…
– Мы так долго спали? – поднимаясь на ноги, удивилась Аля. – Считаю, что нам надо – как можно быстрее, без промедлений – подниматься на поверхность и идти к Деулино. Наверняка, нас уже хватились. Не дай Бог, ещё посчитают сгоревшими в лесном пожаре и сообщат об этом родителям. А у моего папы полгода назад случился инфаркт, ему нельзя волноваться…. Подъём, соня двухметровая, подъём!
Тихонько щёлкнула кнопка карманного фонарика, по стенам пещеры беспорядочно забегал шустрый светло-жёлтый луч. Примерно через полторы минуты Аля обеспокоенно спросила:
– Где же Глеб и Катя? И их рюкзаки пропали куда-то. А чехлы с удочками, спиннингами и подсачником – на месте…
– Не беспокойся, моя коротко-стриженная нимфа, – зевнув в очередной раз, посоветовал Гарик. – Они, по-видимому, просто уединились. Видишь ли, очень похоже, что любовные отношения Глеба и Екатерины перешли, так сказать, в практическую плоскость. Это мы с тобой, скромница археологическая, тормозим и буксуем…
– Ничего, ещё догоним и перегоним. Потом, когда вернёмся к благам цивилизации. Подождёшь?
– Подожду, без вопросов, сколько скажешь…. Ладно, будем умываться, справлять естественные нужды, приводить себя в порядок, завтракать. У нас, ведь, с ужина осталась запеченная рыба?
– Осталась, ещё и на обед хватит, – заверила Аля, рассеяно водя карманным фонариком из стороны в сторону. – Ну, позвать наших озабоченных практиков?
– Зови, конечно.
– Глеб Сергеевич! Екатерина Андреевна! Срочно идите сюда! Срочно! Свежие новости! Сюда!
Чуткое подземное эхо послушно подхватило эти слова, разнося их – призрачным гулом – в разные стороны. Вскоре со стороны подземного коридора, ведущей вглубь пещеры, приветливо замигал-замерцал светлый лучик фонарика, послушался тихий шорох чьих-то шагов.
– Что у вас за свежие новости? – насторожённо поинтересовалась Катя, подошедшая первой. – Хорошие? Плохие?
– Новости? – притворно удивилась Алевтина. – Безусловно, хорошие! Во-первых, мы не сгорели во вчерашнем страшном пожаре. Во-вторых, наступило утро. В-третьих, пропали все подозрительные звуки-стуки. Никто больше не стучит в барабаны и не орёт фанатичными голосами. В-четвёртых, у нас ещё осталось вдоволь вкусной и питательной рыбы…. Тебе мало? Кстати, подружка, ты почти не хромаешь. Помогли активные лечебно-оздоровительные процедуры? Какой-нибудь хитрый восточный массаж? Расскажешь потом?
– Маленькая ты ещё, Алька, для моих рассказов, – невозмутимо ответила Катерина. – Развратишься, не дай Бог. Начнёшь грязно приставать к Игорьку, а он не так поймёт, подумает о тебе – чёрт знает что, и – в конечном итоге – раздумает жениться…. А кипятка больше нет? Жаль! А то эта родниковая вода очень, уж, холодная. Б-р-р-р! Даже зубы ломит!
– Меньше слов, больше дел! – жизнерадостно и бодро объявил Глеб. – Давайте ваших печёных карасей и окуней! Перекусим по-быстрому и полезем на свежий воздух…
Навьючившись тяжеленными рюкзаками, волонтёры, освещая путь карманными фонариками, медленно и осторожно продвигались к выходу из пещеры.
– Очень сильно пахнет гарью, – занервничала Аля. – А ещё – практически с каждым шагом – становится жарче…. Может, пожар ещё только догорает? То есть, угли дотлевают?
– Совсем скоро узнаем, – неуверенно вздохнул Гарик. – Осталось прошагать метров тридцать-сорок. Отойди-ка, черноволосая красотка, за мою спину. Я пойду первым. Чисто на всякий случай…
Он, отчаянно щурясь и промаргиваясь, выбрался на земную поверхность и непроизвольно присвистнул:
– Картина маслом, мать его! Называется: – «Наконец-таки сбылась заветная мечта Казимира Малевича!»…
Всё было серо-чёрным: безысходно-серое небо и такие же воды пруда, абсолютно-чёрная земля, местами утыканная чёрными огрызками-пеньками сгоревших деревьев. Вокруг стояла мёртвая, чуть звенящая тишина.
– Серая вода? Это, наверное, на ней лежит очень толстый слой пепла, – предположила Аля. – Скорее всего, её сейчас нельзя пить. А жара-то стоит приличная, уже, явно, под сорок градусов. Ни ветерка. Скоро навалится колючая и безжалостная жажда.
– Ничего, я набрал во фляжку родниковой воды, – успокоил Гарик, смахивая со лба крупные капли пота. – Говоришь, что сейчас под сорок градусов? Не удивлюсь, если и больше…. Пекло натуральное! Смотри, над тем местом, где вчера располагался заброшенный хутор, к небу поднимается розоватое марево…. И на востоке – марево. Только с лёгким аметистовым оттенком…
Глеб же, расстроено выдохнув, сообщил – показательно-беззаботным голосом:
– А я, братцы мои, даже рад! Как это – чему? Тому, что вижу перед собой именно то, что и ожидал увидеть…
– Были какие-то сомнения? – вкрадчиво поинтересовалась Катя.
– Конечно же, были! Куда без них? Особенно, после громких ночных тамтамов и гортанных людских воплей. Опять же, эти дурацкие пророчества мечтательного уфолога Пал Палыча…. Вот, шагали мы к выходу из пещеры, а я всё сомневался, мол: – «Что мы сейчас увидим? Вдруг, древние доисторические джунгли, по которым разгуливают бесчисленные стада гигантских и кровожадных динозавров? Или же, к примеру, попадём во Времена Отечественной войны 1812-го года?»…. Что это вы, отважные соратники, усмехаетесь так недоверчиво? Пал Палыч, конечно, местами законченный чудак и отвязанный фантазёр, но иногда излагает и вполне разумные вещи. Хорошо, что на этот раз он ошибся…. Ура! Да здравствует родимый двадцать первый век! Одно только огорчает – очень, уж, жарко. Придётся опять раздеваться до плавок-купальников…
Гарик, хмуро покачав головой, посоветовал:
– Не торопись, дружище, радоваться раньше времени. Да и с раздеванием я бы не спешил.
– А, что такое?
– Похоже, что ты сглазил, и всё гораздо серьёзнее. Через левое плечо не плевал, по дереву не стучал, вот, судьба и повернулось к нам задницей…. Посмотри-ка на север.
В указанном направлении мелко-мелко подрагивало аметистовое марево, и сквозь его призрачную пелену отчётливо проступали силуэты высоких неизвестных гор. Отдельные покатые вершины были покрыты пышными белоснежными шапками, многочисленные заострённые чёрные пики поднимались высоко в небо, стыдливо прячась в серых облаках.
– Взгляните на пруд! – жалобно ойкнув, воскликнула Аля. – Этого же не может быть! Не может, но есть…
Там, где ещё совсем недавно наблюдались серые воды скромного деревенского пруда, покрытые толстым слоем пепла, величественно струилась широкая и полноводная река.
– Какая-то она…призрачная, – засомневалась Катерина. – Словно бы ненастоящая, берега размыты и слегка подрагивают. Каменные глыбы, расположенные на середине речного русла, просвечиваются насквозь. Водопад очень «медлительный». Струи воды падают с его высокого гребня очень плавно, с неправдоподобно-маленькой скоростью…
– Элементарные миражи, не более того! – презрительно и надменно передёрнул плечами Глеб. – Жара усиливается, вот, и миражи появились. Обычное, в общем, дело…. С каких таких пирожков нам, взрослым и образованным людям, опасаться миражей? Совершенно безобидное и чётко объяснимое физическое явление…. Предлагаю подойти к этой – так называемой – реке, и удостовериться в правоте моих слов. Вперёд, пугливые и недоверчивые бродяги!
Громко хрустя иссиня-черными углями и головешками, Гарик, шедший первым, прошагал по направлению к реке метров пятнадцать-двадцать, после чего резко остановился и болезненно замотал головой – впереди возникли полупрозрачные силуэты разнокалиберных гранитных валунов и молоденьких ёлочек-сосёнок.
– И чего ты застыл соляным столбом? – возмутился Глеб, подходя к ближайшему шарообразному валуну. – Перед нами – обыкновенные и тривиальные оптические обманки, – уверенно провёл рукой «через» каменную преграду. – Видишь, дурилка белобрысая? Очевидно, что эта конкретная каменюка, действительно, существует. Только располагается она за многие и многие сотни километров от Мещерского края. Например, на суровом Кольском полуострове…. Произошёл сильнейший пожар, жара перевалила за сорок градусов по Цельсию, вот, и оптические фокусы начались. То бишь, миражи…. За мной, к реке! Я ещё никогда не купался в «виртуальной воде»! – двинулся вперёд, уверенно проходя «через» валуны и хвойное редколесье…
Речной берег и всё, что находилось на нём и рядом с ним, тоже был призрачным и полупрозрачным, напоминая собой декорацию к световому голливудскому шоу. Воздух был густым и наполненным – до самых краёв – абсолютной тишиной.
– Какое странное и необычное ощущение! – зачарованно сообщила Аля, скинув матерчатые летние туфли и заходя – по точёные щиколотки – в «виртуальную воду». – Слегка щекотно, словно бы к коже – нежно и очень осторожно – прикасаются струи прохладного тумана…, – неожиданно отчаянно завизжала: – Ой, мамочка моя! Вода стала настоящей! Честное слово, настоящей!
Оглядевшись по сторонам, Гарик вновь недоверчиво затряс головой: всё вокруг мгновенно и кардинально изменилось – цвета, оптические перспективы, запахи. Тихонько звенели-шелестели весёлые речные воды, ненароком встречаясь с прибрежными разноцветными камнями. В молодой рощице, состоящей из деревьев как хвойных, так и лиственных пород, беззаботно перепархивая с ветки на ветку, звонко перекликались пёстрые птички, похожие на обычных синичек и снегирей. Свежий и прохладный воздух был полон незнакомыми ароматами, напоминавшими о существовании безграничной свободы и первобытной дикости. Горный массив на севере визуально приблизился, представ во всей своей красе. Весь пейзаж – в целом – обещал скорые опасности, нешуточные трудности и серьёзные неприятности…
– Добро пожаловать – в Неизвестность, дорогие путники, – тихонько пробормотал Гарик.
Он медленно подошёл к стройной лохматой ёлочке и, неуверенно вытянув руку, осторожно потрогал ладонью тёмно-зелёную ветку. Хвоя была колючей, настоящёй и мокрой. А, ведь, ещё минуту назад ладонь, совершенно ничего не почувствовав, прошла бы «через» еловую лапу насквозь…
– Доигрались, добры молодцы и красны девицы! Накаркал-таки Пал Палыч, морда уфологическая! – зябко поёживаясь, объявил Глеб. – Кстати, значимо похолодало. Плюс двенадцать-четырнадцать градусов, не выше. Предлагаю незамедлительно утеплиться! Надеюсь, у всех в рюкзаках найдутся подходящие штаны, свитера, тёплые носки и кроссовки?
– Похоже, что систему слегка заглючило, – непонятно подытожила Катя. – Ладно, подождём, что будет дальше…
Когда процедура переодевания была завершена, Аля, расстроено шмыгая веснушчатым носом-кнопкой, поинтересовалась:
– И что мы теперь, храбрые путешественники, будем делать, а? Куда пойдём? На север? На юг? Чем будем питаться? У кого будем искать реальной помощи и поддержки?
– С точки зрения классической философии, всё достаточно просто, – попытался успокоить девушку Гарик. – Когда не знаешь, что делать дальше, надо успокоиться, расслабиться и старательно ждать…
– Чего, собственно, ждать?
– Подсказок со стороны окружающего тебя Мира. А ещё можно упрямо и целенаправленно, наплевав на всякие незначительные и пустяковые мелочи, верить в свою счастливую звезду. То есть, отдаться – целиком, полностью и безоговорочно – плавному течению судьбы, предначертанной кем-то Свыше…
Подсказка не заставила себя долго ждать. С противоположного берега реки раздался угрожающе-утробный трубный рёв.
– Что это? – испуганно прижала ладони к пышной груди Катерина. – Мне очень страшно! Глебушка, милый, сделай что-нибудь!
– Сейчас проясним ситуацию, – пообещал Глеб, ловко, словно молодой самец горной гориллы, забираясь на верхушку четырёхметрового валуна. – Ваша паника, мадам, преждевременна…
Через пять-шесть минут он спустился вниз и, тщательно отряхивая ладонями колени, хмуро сообщил:
– Сюда приближается нехилое стадо мамонтов. Настоящих мамонтов, очень больших и лохматых, со здоровенными бивнями. Судя по всему, они собираются – именно здесь – форсировать реку. Надо – в срочном порядке – отступать, пока нас в запарке не затоптали.
– А куда – отступать?
– Естественно, к нашей любимой пещере. Если, конечно, она не исчезла. Хотя, по логике вещей, не должна была…. Не вижу я, честно говоря, других дельных вариантов!