ПРЕДИСЛОВИЕ
В комнате было тепло. Оно исходило волнами от горящего в камине пламени. Огонь завораживал, невозможно было отвести от него взор. Его отблески играли и переливались на гранях хрустального бокала, отражаясь в вине. Я смотрел на них, а за моей спиной, во мраке комнаты бродили призраки. Одни из них улыбались, другие – злобно скалились… Они уже давно звали меня в свой мир – мир, откуда пока еще никто не возвращался…
Тихие шаги раздались в коридоре, чуть скрипнула, отворяясь, дверь, и тени метнулись прочь, оставив меня одного.
«Входи, дорогая! Посиди со стариком, коли тебя не ждёт за воротами красивый ухажёр!» – мягко произнес я. Она вошла, осторожно прикрыв за собою дверь. Села в кресло напротив, подобрав ноги, и с укором взглянула на меня. С улыбкой я отметил, что дочь по-прежнему носит на левой руке, вместе с обручальным, моё старое кольцо. То самое, что когда-то носил я, в своих тяжких скитаниях по западным краям (1).
«Не боишься злого рока этого кольца?» – спросил я, указывая на её нежные пальчики.
«Нет! А если он постигнет и меня и мне суждено отправиться в чужие земли, то я не страшусь. Лишь бы милый был рядом!» – ответила она с улыбкой.
– Знаю – знаю, милая, твой любимый вдали от тебя, а ты хранишь ему верность.
– Вы укоряете меня, отец?
– О, нет, дорогая! Наоборот, я горжусь тобой! И укоряю его.
– А вот это напрасно. Он вернётся. Обязательно. Конечно, даже каботажное плавание (2) сейчас небезопасно, но…
– О нём нет вестей уже давно…
– Да, отец, но я верю в чудо. Он непременно вернётся, вот увидите.
Я улыбнулся, вспоминая пылкие слова дочери, когда она впервые открылась мне и рассказала о своём возлюбленном. А потом он ушёл в каботажное плавание, и вот уже несколько месяцев от него не было вестей, но дочь по-прежнему верила, что её милый вернётся. Вместе с ней верил в это и я…
Я хотел ещё что-то добавить, но… вдруг дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась фигура высокого человека. В левой руке он держал пистолет, а в правой канделябр с горящими свечами. Это был Диего де Ранье. Тот самый человек, о котором мы только что говорили. Мы с дочерью одновременно вскрикнули от удивления. Человек торопливо пересёк комнату и поставил канделябр на каминную полку. Затем он опустился передо мной на одно колено и протянул мне пистолет вперёд рукоятью со словами: «Месье, наше судно из каботажного превратилось в саботажное. Мы уходим на Запад, туда, где ещё можно поживиться хотя бы чем-то. Я избран капитаном. И в Вашей воле – застрелить меня или отпустить со мной Вашу дочь! Решайте!» Я был поражён. Взяв из его рук пистолет, я протянул его дочери, прибавив: «Решай, Жизель!» Она в ответ рухнула на колени, рядом с Диего, шепча: «Я хочу отправиться с ним!»
«Что ж, дети мои, благословляю вас двоих. Берегите друг друга и да хранит вас Дьявол, ибо Господь откажется от вас в тот самый миг, как только вы ступите на путь порока, избранный вами!»
Я не знаю, как сложилась судьба моей дочери после того памятного вечера. Я больше никогда не видел ни её, ни Диего, но через год с Запада до меня дошли слухи о бесчинствах и подвигах одного новоявленного пирата. «Имя» его было – Демон ночи. Говорили о его великолепной бригантине, что ходит под золотыми парусами и о красавице-старпоме – его жене. И тогда я понял, что наследство моё не растрачено зря наследниками, а дело всей моей жизни не кануло в Лету (3)…