Глава 4
Жанна хотела детей. Это всегда было ее личное, очень интимное переживание. Немудрено: красивая, состоявшаяся женщина должна и может стать мамой. Об этом желании знали только самые близкие люди. И этой мечтой (не истерикой, а именно спокойной уверенностью, что однажды всё так и случится) лучились ее глаза, и поэтому тоже она была так притягательна.
Жанна любила детей. Особенно она гордилась тем, что озвучила персонаж мультфильма «Тачки» – фиолетовую машинку по имени Холли Делюкс, о чем непременно собиралась рассказать Платону. С готовностью откликаясь на просьбы благотворительных фондов помощи детям, Жанна участвовала в концертах, навещала пациентов и просто тех, кто нуждался в тепле и поддержке. Она искренне обнимала каждого, дети же просто обожали ее. После выступления за фотографией и автографом у сцены выстраивалась очередь ребятни. Со стороны это всегда выглядело очень забавно: дети и растерянные, обомлевшие, восторженные мужчины. И никто не уходил без заветного снимка или ее специальной подписи для детей: вместо строгой замысловатой закорючки Жанна рисовала девочку в сарафане и бантами в косичках.
Помню, когда мы только начали встречаться, музыкальный телеканал записал видеопоздравление ко дню ее рождения, где один из друзей, среди прочего, пожелал ей ребеночка. Не могу сказать, что эти слова меня встревожили. Но что-то екнуло: что касается меня, я не планировал никаких детей. Впрочем, и встречу с Жанной я не планировал.
Я всегда считал, что ребенок должен появиться в свое время, когда два человека этого хотят, безо всяких условий и оговорок: хотят, и точка. Собственно, я и сейчас так считаю. Но размышления эти носили тогда исключительно теоретический характер. Иногда я произносил подобные речи в компаниях. Дети – тем более теоретические – очень светская тема.
В общем, если откровенно, то до встречи с Жанной я не хотел и даже не помышлял о детях. Дом, семья – всё это казалось мне чем-то из другой, чужой, не моей жизни. Но, встретив ее и узнав, спустя довольно короткое время, неожиданно для себя осознал: я не боюсь, а, наоборот, буду рад, если с этой, именно с этой женщиной у нас родится ребенок. Но вслух не признался.
Однако вся наша жизнь с Жанной с первого дня знакомства была пропитана пониманием – с полуслова и полувзгляда, нам никогда не было скучно, нам было хорошо даже просто молчать вдвоем. Это чувство покоя и благости в наших отношениях было даровано нам свыше. И к нам обоим пришло неявное, несформулированное и невысказанное понимание, что у этой любви должно, просто обязано появиться продолжение. Сейчас я вижу и в этом подарок судьбы: Жанна не могла не оставить светлое напоминание о себе в этом мире.
Ясным и теплым воскресным утром, таким похожим на саму Жанну, таким, какое бывает только в самом начале сентября, она разбудила меня и игриво, испытующе посмотрела в глаза.
– Что случилось?
Молчит и улыбается.
– Да?
– Да! – прошептала она. – Да-да-да! – И рассмеялась.
– Очень хорошо, – пробормотал я и, притворившись сонным, перевернулся на другой бок, чтобы посмешить ее.
Мы смеялись, как дети, узнавшие, что скоро будут аттракционы и мороженое, принялись делать смешные селфи, дурачиться на камеру, чтобы запомнить и сохранить этот счастливый для нас обоих момент: раннее сентябрьское утро, когда солнце за окном плавит первый осенний туман, а мы узнали, что нас теперь больше, чем двое.
С того дня мы не расставались с первой в жизни черно-белой фотографией Платона, на которой уже отчетливо виден курносый носик и крайне сосредоточенное, как нам казалось, выражение лица. Несколько недель этот секрет был только нашим с Жанной. Большинство узнали о грядущих переменах в нашей жизни не раньше третьего месяца. А некоторым и вовсе не говорили до последнего, чтобы до поры не растревожить вездесущую прессу, так досаждавшую нам уже тогда.
Жанна продолжала выступать. Беременность протекала практически идеально и удивительно шла ей. Мы были счастливы и спокойны. Кстати, мы оба хотели именно мальчика. Не помню, почему хотела Жанна, а я просто потому, что совершенно не понимал, что делать с девочкой. Оставаясь наедине, мы перебирали все возможные мужские имена. Иван, Данила, был даже Алан… Конечно, смеялись до колик и договорились, что остановимся только на том имени, которое устроит обоих. Так появился Платон. Мы начали обращаться к нему по имени, даже когда еще не было уверенности в том, что он может нас слышать. Более того, только ожидая рождения первенца, мы уже обсуждали второго ребенка – девочку. Но лучше еще одного мальчика. Но если все же девочка, то всенепременно Варя.
Только узнав о том, что станем родителями, мы принялись искать дом – нам хотелось своего уголка, для ребенка, для нас. Удивительно, как материнство на первых же неделях начало менять Жанну, – она просто бросилась на поиски. Никогда прежде не замечал за ней такой прыти. Спустя, наверное, год нам удалось найти и купить дом, о котором мы оба мечтали. Не слишком большой, не слишком маленький, в котором есть место только для нас троих и наших собак. Когда состоялась сделка, Жанна уже была больна. Но мы твердо решили: ни болезнь, ни обстоятельства не должны стоять у нас на пути – мы не собирались откладывать жизнь на потом.
Сразу после нового 2013 года мы улетели в Майами. Жанна любила этот город, проводила там много времени, хорошо его знала и чувствовала себя там своей. Я снял квартиру с огромными окнами у самого океана, и мы не спеша начали готовиться к появлению малыша. Еще из Москвы, собрав нужные рекомендации, мы назначили встречи с потенциальными врачами и уже через несколько дней отправились знакомиться. Роды в государственной или частной клинике, в ванной, бассейне, во сне… в общем, нам было что обсудить.
– Ок, если мы понимаем, что роды вот-вот начнутся, как быстро вы сможете приехать в госпиталь? – спрашиваем мы одного из докторов.
– Ну, это будет зависеть от того, во сколько закончится футбол по ТВ, – пытается шутить он.
Мы переглядываемся и вежливо прощаемся.
В итоге победу в нашем кастинге одержал эмигрант из Одессы, чрезвычайно востребованный в Майами доктор. Для Жанны было важно, чтобы во время родов она могла говорить с врачом по-русски. Для меня был важен фактор доверия. Для нас обоих имел значение его опыт. Всё это, а также его безотказное чувство юмора склонило нас в его пользу.
Конечно, дел было не так много, как нам тогда казалось, но все-таки – первый ребенок. У нас было достаточно времени, чтобы выбрать врача, госпиталь, купить одежду для новорожденного, кроватку, коляску и весь бесконечный список сопутствующего. Беременность была крайне бесхлопотной, Жанна чувствовала себя превосходно, врачи хвалили ее, мы были спокойны и счастливы.
Почти каждый день, когда поток туристов мельчал, мы приходили на Линкольн-роуд, чтобы заказать Жанне ее любимое мороженое – она не могла прожить без него ни дня. Я же в свободное время бегал по утрам и играл в теннис. Мы выходили завтракать во французское уличное кафе через дорогу, вечерами гуляли по набережной, смеялись, делали идиотские покупки, аккуратно путешествовали – в общем, жили. Жили рядом с местными и вдалеке от туристов и зевак. Мы настолько ценили наше уединение, что однажды очень расстроились, узнав, что в отеле по соседству остановился известный телевизионный «желтый» журналист. К счастью, мы с ним не встретились.
Это были самые долгие и беззаботные каникулы в моей жизни. Признаться, со временем я начал маяться от безделья и иногда улетал в Москву работать. Но для Жанны и будущего ребенка лучшей обстановки придумать было нельзя. Не было никаких сомнений: мы всё делаем правильно. Мы не посещали никаких специальных курсов для будущих родителей. Казалось, были совершенно готовы и без этого.
Сейчас, возвращаясь мысленно на несколько лет назад, я полагаю, что во всем, что происходило с нами, была какая-то закономерность. Судьба в это время словно бы оставляла нас в покое, давая тайм-аут, передышку, длинные каникулы, позволяющие втиснуть в два года сколько возможно эмоций и впечатлений, дать силы для дальнейших испытаний.
Когда я говорю, что нас было два плюс один, – это не совсем правда. Нас было больше. С собой из Москвы мы прихватили нашего пса.
Джек-рассел по кличке Лука был моей первой собакой за 28 лет. Даже не столько моей – его, четырехмесячного, подарили на Новый год Жанне. Вскоре после нашего с ней знакомства она улетела на долгие съемки в Мексику, а Лука переехал жить ко мне.
Выгуливать четыре раза в день, кормить по часам, купать и вычесывать, выбирать игрушки, приглашать кинолога, чтобы приучал выполнять команды, – так неожиданно, но с моего добровольного согласия изменилась моя жизнь. И мне это нравилось. Только потом, много позже, я понял, что пес подспудно был для меня репетицией перед рождением ребенка. Раньше мне вообще не приходилось ни о ком заботиться.
Терпение – главное, чему он меня научил. До чего же тяжело было совладать с собой и, скажем, не выбросить мерзавца в окно за то, что на белом домашнем диване лежит теплая свежая куча, а он невинно отводит глаза в сторону, как бы «ну это не я, нет». А ведь винить нужно только себя – все вопросы всегда к хозяину.
– Как там Лука? – иногда интересовалась Жанна.
– Ведет себя как маленький фюрер.
– Ты единственный, кого он слушается.
Он много путешествовал с нами. Как настоящий турист, со своим собачьим паспортом, прививками, дорожной сумкой. Да и вообще жил счастливой собачьей жизнью: я возил его на притравку (это когда собаке-охотнику позволяют загнать дикое животное), мы подбирали ему породистых подружек, баловали его сахарными косточками…
Так или иначе мы вместе и каждый по отдельности были готовы к рождению малыша и совершенно не боялись. Больше того, мы уже начали придумывать свою жизнь втроем – после того, как ребенок появится на свет: Жанна много говорила о том, как соскучилась по спорту, что мечтает снова, как до беременности, совершать пробежки вдоль океана, вновь ощутить легкость. А вот вернуться на сцену не спешила, желая насладиться долгожданным материнством.
Ближе к родам, когда я отлучался в Москву, приезжала погостить сестра Жанны, потом ее мать. Тогда я не думал, что, связывая свою судьбу с женщиной, я становлюсь связан с ее семьей. Удивительно, насколько чужими и разными людьми мы оказались, насколько другой и непохожей на своих родственников была моя Жанна.
Горе, словно океан, разделило нас. Но это всё потом.
А пока – океан из окон и океан счастья внутри, одежки размером с ладонь и трепет.