Предисловие
У людей всегда было много тревог. Время от времени ими овладевало апокалипсическое ожидание конца света, который пошлет высшая разгневанная сила. Пошлет за грехи. Но теперь мы заговорили об угрозе гибели в результате собственной деятельности. Встал вопрос о выживании, означающий, по своей сути, что наше будущее действительно поставлено под вопрос. В подтверждение можно привести многочисленнее факты, указать на очевидные симптомы. Да о них все, кто хочет знать – знают. Как, однако, определить причину того, что теперь нам приходится думать не о жизни и ее процветаний, а о выживании? В чем корень глобальных, быть может, уже и роковых проблем человечества? Правильный диагноз опасности – условие правильной стратегии ее предупреждения, борьбы с ней или, по крайней мере, приспособления к ней.
Смысловым стержнем предлагаемой читателю книги является идея, что в XX веке на Земле образовалось две реальности, «два мира» – мир естественного и мир искусственного. С одной стороны сохраняется то, что может существовать без человека, растет и рождается, а с другой – приобрело невиданную значимость и собственные законы развития то, что им создано, функционирует и изобретается. Искусственное стало самостоятельным и его отношение с естественным определяет нынче содержание любой, сколько-нибудь серьезной проблемы. Если это отношение обострится до несовместимости, до полного взаимного отрицания, до того, что один из миров будет подавлен или поглощен другим, человек как таковой, как Homo sapiens обречен на исчезновение. Либо непосредственное, в результате биологической деградации и вымирания, либо в результате перерождения в иное состояние, возможно более «высокое», но уже нечеловеческое.
Борьба миров, которую Г. Уэллс описал в своем знаменитом романе как столкновение жителей Земли с инопланетными пришельцами, происходит сейчас среди самих землян.
Противоречие между естественным и искусственным возникло вместе с появлением человека. Он существо естественно-искусственное – преобразованная природа. Вместе с человеком оно и развивается. Палеолит, неолит, аграрные, индустриальные и постиндустриальные общества можно рассматривать как этапы изменения способов взаимодействия естественного с искусственным. Особенность нашего времени в том, что одна из сторон этого противоречия – естественное, находится в критическом положении и вот-вот рухнет под напором искусственного. Переживаемый экологический кризис вызван не просто загрязнением окружающей среды. С философской точки зрения проблема выглядит драматичнее: его причина в экспансии искусственного и вытеснении им естественных форм бытия, хотя бы последние были или будут «сверхчистыми». Антропологическая катастрофа, перед которой стоят люди, результат не просто нарастания их телесной слабости, а объективное следствие превращения собственно человеческой цивилизации в постчеловеческую (для начала – человеко-машинную). Образование ноосферы, на что многие уповают как на средство решения всех проблем, на практике предстает как образование на земле техносферы, обостряющей эти проблемы и т. д.
Выступая в разных облачениях, оппозиция между естественным и искусственным воспроизводится и в области знания. Естественное чаще всего отождествляется с природой, что в основном оправдано. Но природой, как известно, называют также «материю», «вселенную», «все существующее». Получается, что в нее входит и искусственное. В таком случае реальное противоречие между миром возникшим до и без человека, с миром им созданным, размывается, а слово «природа» утрачивает свой экологический смысл. Чтобы его сохранить и учесть влияние на человека техногенеза, более целесообразно использовать понятие естественного. «Контрагентом» природы в экологическом контексте чаще всего выступает общество. Обсуждают взаимодействие общества с природой, спорят о моделировании системы «природа – общество». Однако для характеристики того, что теперь воздействует на природу, понятие «общество» – перестает быть адекватным. Создаваемая человеком искусственная реальность, обретая возможность автономного функционирования, отчуждается не только от природы, но и от общества. Она выходит за пределы закономерностей его функционирования. Соответственно система «природа – общество» уже не отвечает задачам объяснения и решения возникающих глобальных проблем. В ней не улавливается специфика угрожающих человечеству опасностей.
В целом, соотнося новые познавательные потребности с наличными категориями знания, можно сказать, что если проблема взаимодействия природы и общества является объектом исследования социальной экологии, то в свете философского взгляда на это взаимодействие, оно предстает как взаимодействие естественного и искусственного. Отношение естественного и искусственного является самым фундаментальным вопросом нашего выживания, а следовательно и своего рода основным вопросом философии. Благодаря такому ракурсу анализа, тематика экологии и глобалистики вводится внутрь процессов, ее порождающих – становления ноосферы, космизации земли, творчества, изменения представлений о реальности вообще. Они же, до сих пор отделявшиеся от конкретных забот о человеке, начинают рассматриваться сквозь призму его судьбы, приобретают философско-антропологическое измерение.
Подчеркивая эвристические возможности понятий естественного и искусственного в осознании сложившейся ситуации, мы не намерены увлекаться отслеживанием перипетий в их использовании разными авторами. Гораздо интереснее обсуждать непосредственно «бытийные» проблемы. Увидеть одну проблему в облике разных определений гораздо важнее, чем обсуждать, какое из определений обладает большими достоинствами. Во многих случаях речь вообще будет идти как бы про другое, например, о соотношении деятельности и общения, познания и понимания, истины и блага, но трактовка этих феноменов все равно обусловлена решением задач сохранения естественного человека в искусственной среде.
В предисловии не принято обсуждать содержательную сторону работы. Мы следуем этому правилу, за одним исключением; здесь же и сразу укажем на опасную тенденцию подмены естественного искусственным, наметившуюся в практике применения данных категорий. Она возникает, когда единственной сущностной чертой естественного считают «объективность»: естественно то, что развивается по законам, не зависящим от человека. Но поскольку в современном супериндустриальном мире искусственное начинает развиваться по собственным законам, то есть объективно, то получается, что его можно квалифицировать в качестве естественного. Различие субстратов – живого и неживого, рожденного и изобретенного – исчезает. Если робот выполняет функции человека, его можно признать человеком (знаменитый «критерий Тьюринга»). Все предстает естественным, хотя на самом деле все превращается в искусственное. При полной победе данного подхода дело может кончиться тем, что естественное будет казаться чем-то искусственным, так как для технической среды его наличие не является обязательным. Оно для нее «не объективно». Искусственной и необязательной оказывается природа – растения, животные, человек. А естественными, то есть «нормальными» начнут представать системы Искусственного интеллекта, виртуальные реальности и роботы. Провозвестников такого мировоззренческого переворота уже немало. Они критикуют «геоцентризм» в исследовании физических явлений, в том числе земных, «водно-углеродный шовинизм» в понимании жизни, «биологическую ограниченность» в трактовке разума и т. д. Осознавая, что за подобными терминологическими сдвигами стоят реальные процессы, все, берущиеся рассуждать или следовать за чужими рассуждениями об естественном и искусственном, должны ясно видеть и учитывать эту, навязываемую обстоятельствами, смысловую аберрацию.
Дух времени выражает себя во всех направлениях, сказываясь и на характере создаваемых текстов. Плюрализация и технизация жизни ведет к тому, что наиболее распространенный способ изложения мыслей – от общего к частному или наоборот, от частного к общему начинает ограничивать возможности их эффективного развертывания. Модель «древа идей», хорошо соответствовавшая монистическому видению мира, его «открытию», поискам объективной истины и единственно верного решения, перестает коррелировать с проблемной организацией знания, его коллективно-междисциплинарным функционированием, все активнее внедряющимся в практику теоретического творчества.
По мере превращения искусственного в окружающую среду при одновременном сохранении в ней фундаментальных естественных компонентов возникает потребность в построении текстов другого типа: в виде «ризомы» или «клипа». Ризома – группа кустов, зарослей травы, стебли которых объединяются одной корневой системой, иногда переплетаясь вверху, иногда пересекаясь посредине. Каждый стебель самостоятелен, но живет только в целом. Также и клип – отдельные картинки, сюжеты сами по себе может быть далекие друг от друга, а вместе и только вместе они приобретают специфическое единство, новый общий смысл. Наше исследование кризисных проблем современной цивилизации через призму естественного и искусственного структурируется именно по такой, «ризомно-клиповой» схеме.
Заботясь о сохранении естественного в условиях агрессии искусственного, хотелось бы сохранить его представительство хотя бы – для начала – в собственных рассуждениях. Это значит, что мы намерены ориентироваться на философию духа, а не философию разума. Надо преодолевать обычное бездушие господствующего стиля познания, боязнь метафор, аналогий и сравнений, других прочувственных форм освоения окружающей действительности. Кто признаком истинно философского подхода считает голый интеллектуализм и сухой теоретизм, того уже можно признать жертвой искусственного. Он утратил способность к переживанию бытия и лишь осознает его. Это значит, что он утратил радость жизни, вспыхивающую прежде всего от встречи с явлением. Постижение образной сути мира есть самая глубокая предпосылка постижения его смысла, без которой его (смысла) нет, а есть только информация.
Для успешного общения автора с читателями целесообразно помнить, что слов существует больше (или меньше), чем терминов и категорий, терминов больше (или меньше), чем предметов. Следуя за нитью рассуждений, важно не соблазняться устаревшим или периферийным содержанием понятий. В обстановке непрерывного информационного шума, все более плотного экранирования первичной реальности и обрушивающихся на человека потоков социальной лжи, усмотрение существенного, исторически значимого в проблеме предполагает развитую способность к пониманию, которая, в отличие от чистой знательности, не определяется одним теоретическим усердием, чтением книг или даже всесторонним присутствием в культуре. Способность к пониманию, к диалогу друг с другом и миром результат непосредственной вовлеченности в повседневную жизнь, напряженного взаимодействия ума с сердцем. Она рождается в борьбе чувств и рассудка, естественного и искусственного начал нашего существа.
Два мира есть у человека:
Один, который нас творил,
Другой, который мы от века
Творим по мере наших сил
– писал поэт Н. Заболоцкий о современной цивилизации. Ее «двумирность» и «двумерность» стали очевидными. Но отношение к ним разное: как к тому, что порождает кризис и как к тому, что спасает от него, несет благо. В столь популярной сейчас ноосферной философии, начиная с русского космизма, эта двумирность обычно трактуется как этап на пути к полной победе искусственного, которую чают и приветствуют.
«Культурный человек, – противоположен естественному человеку, сыну природы, т. е. дикому человеку, и потребление этой дикости и есть социальный процесс или всемирная история человечества. Культура, образованность и есть та работа духа, которая естественную форму – природу – упраздняет, и потому дух и есть в абсолютной идее третье к логическому и природе, есть негация природы и цель, к которой она, природа, идет в своем изменении и потому в конце этого своего поступления исходит в дух.
…Этот бестелесный человеческий дух и есть сам Разум, или разумный Бог. Боги будете, сказано в Писании»[1].
Очень четкое и определенное видение направленности развития человечества, особенно удивительное, так как было явлено перед началом XX века. Конец века только подтверждает прозорливость его автора. Однако сейчас, большая часть людей, будучи свидетелями, объектами и субъектами происходящего «упразднения» окружающей, внешней и собственной, внутренней природы, громко, в кричит о гибели человечества, экологической и антропологической катастрофе. Не хотят быть Богами? Раньше хотели, теперь не хотят? Одни согласны, другие нет? В этом стоит разобраться. Для ясности объявим заранее: мы против такого «обожения» мира и весь пафос предлагаемой читателю работы в развенчании подобной идеологии. За ней кроется процесс технизации жизни, вытеснения людей робото-компьютерными системами. Мы против прогрессивно-иллюзорных утопий и поощрения безудержного роста искусственного. Надо вести себя так, чтобы естественная и искусственная реальности коэволюционировали, а не перетирали нас подобно жерновам. Но для этого надо прежде всего правильно понять факторы осложнения ситуации и постоянно вырабатывать механизмы их преодоления, купирования. Если первый мир свое дело сделал, то второй продолжает расширяться. Будем надеяться, что он не уничтожит своего творца. И даже если положение безнадежно, постараемся сделать все, чтобы его изменить.
Так продлимся…