Глава 4
Саша. Появление красного черта – видимо, мутант
Маруся обиженно фыркнула и быстрым шагом отправилась догонять Афонина, воинственно размахивая пустым мешком в руках. «Странно! – мысленно хмыкнул я. – Он ей таких резких вещей наговорил, а злится она почему-то на меня! И вечно я оказываюсь у нее крайний! Ну да ладно! Перетерплю, не в первый раз! – успокоил я себя и стал рассуждать: – А ведь есть и еще одна странность: почему Тереза-Зараза вора не покусала, если не была привязана? Она существо вздорное и злобное, цапнуть кого-нибудь для нее ничего не стоит, а тут никаких человеческих воплей слышно не было. Почему? Не догнала? Но она сильная и молодая собака, да еще и здоровенная, никак не ниже дога в холке! Да один вид разгуливающей по двору такой зверюги должен был остановить супостата, но вот не остановил! Да-а-а! Непонятно все это!»
Я догнал шагавших впереди меня Куркуля и Марусю, но мы не разговаривали, потому что Афонин был озабочен мыслями о поимке и возвращении домой своих питомцев, а жена демонстрировала мне свою обиду.
Дорога к ближайшему леску, где вполне могла скрываться хотя бы часть кроликов-беглецов, шла через ворота нашего огражденного довольно приличным забором дачного кооператива. Но дойти до них мы не успели – на полпути встретили нашего сторожа, которого все звали просто Юрич. Этот бывший инженер оборонного завода устроился к нам только в начале этого лета и очень быстро стал если не всеобщим любимцем, то очень близко к этому, потому что был добрейшей души человек. Собеседник он был интереснейший, говорить с ним было одно удовольствие, а уж о его золотых руках впору было складывать легенды – он мог починить даже то, что уже по определению не подлежало ремонту. К тому же Юрич никогда никому не отказывал в помощи. К его единственной слабости – приверженности Бахусу – все давно привыкли, потому что окончательно пьяным его никто не видел, а состояние в полсвиста было для него нормальным, а точнее – рабочим, и никак не мешало его деятельности. Вот и сейчас он направлялся к нам в заляпанной красной краской спецовке с кистью в руках, распространяя вокруг себя запах дешевого вина – как ни странно, но он предпочитал именно что-то вроде «Анапы», чем здорово облегчал жизнь обращавшимся к нему за помощью людям, которые обычно расплачивались с ним «жидкой валютой» и готовы были потратиться и на марочный коньяк.
– Бог в помощь! – еще издали приветствовал он нас. Глаза у него блестели больше обычного, и вообще он был какой-то чересчур веселый и возбужденный.
– И тебе не болеть, Юрич! – отозвался Афонин.
– Здравствуйте! – ответили ему и мы женой, причем чуть ли не хором.
– Куда наладились? – с интересом спросил сторож.
– Кролей моих собирать! Разбежались, заразы! – объяснил Виктор Петрович и спросил: – А ты чего какой разноцветный?
– Да вот подрядился Максиму дом новый покрасить, – ответил Юрич.
– В красный цвет? – удивленно спросила Маруся.
– Так какую краску дали, такой и крашу, – развел руками сторож.
– Это, наверное, папаша его по старым связям прошелся и надыбал ту, которой пожарные машины красят, – хмыкнул Куркуль (отец Максима действительно в недавнем прошлом, до отставки, был начальником районной пожарной части).
– Все может быть, – пожал плечами Юрич. – Одно скажу: краска стойкая! Настоящая! Такая не один десяток лет держаться будет!
– Да уж! – рассмеялся я, глядя на видневшийся за забором ярко-красный дом Максима. – Будет теперь сиять здесь действительно как пожарная машина! Только спецсигналов не хватает!
– Пусть глаз радует! – занятый своими мыслями, махнул рукой Афонин.
– А я сегодня утром чертика видел! – радостно сообщил Юрич, и мы поняли, что именно ради этого он к нам и подошел, чтобы такой сногсшибательной новостью поделиться.
– Юрич, ты серьезно? – удивился я и начал демонстративно к нему принюхиваться. – Ты, видать, свою норму сегодня перевыполнил!
– Да вот те крест, видел! – перекрестился сторож.
– Ну, и как же он выглядел? – не удержавшись, рассмеялся я.
– А ты что, чертей, что ли, никогда не видел? – с обидой и недовольством, что ему не верят, спросил Юрич. – Как выглядел? Обычно он выглядел, как черту и положено! Небольшой такой, мохнатый, с хвостом, глаза злые, руки очень цепкие! Вот он какой был!
– Все ясно, Юрич! Ты уже до чертиков допился! – констатировал Афонин. – Странно только, что он у тебя был не зеленый!
– А вил-трезубца у него не было? – иронично поинтересовалась Маруся. – Или, например, сковородки, чтобы грешников жарить?
– А белые единороги тут не пробегали? – ехидно поинтересовался я.
– Зря не верите! – окончательно обиделся Юрич. – Думаете, если я выпиваю, так мне уже и веры нет? Напрасно! Я, конечно, человек не без слабости, но порядочный и просто так ничего говорить не буду. Зачем мне врать? Что видел, то и сказал!
– Ладно! Иди лови своего черта, а нам пора за дело браться, а то если мы моих кроликов не соберем, то на них другие охотники найдутся, – решительно заявил Куркуль.
– Ну, и идите! – неприязненно отозвался Юрич. – Мне и самому пора! Я там у Максима на кухне на плите сковороду с колбасой оставил, как бы не сгорела.
Не успел стихнуть звук его голоса, а мы – повернуться, чтобы идти прежней дорогой, как раздалось такое дикое животное завывание, что мы все на какой-то миг оцепенели!
– Юрич! Кто у тебя там так разоряется? – обалдело спросил я.
– А черт!..
Вероятно, он хотел ответить: «А черт его знает!» – но в это мгновение из открытого окна дома вылетела сковородка и упала к нашим ногам, а колбаса разлетелась в разные стороны. Сказать, что мы обалдели, значит ничего не сказать. Мы просто застыли памятниками самим себе! А в это время среди деревьев, за которыми стоял дома Максима, в ветвях промелькнуло что-то ярко-красное.
Первым пришел в себя я и, нагнувшись, хотел поднять сковородку, но едва я до нее дотронулся, как тут же выпустил из рук – она была раскаленная.
– Как я понимаю, накрылась твоя колбаса! – оторопело сказал Афонин, но тут же со словами: «Что же это за черти там завелись?» – решительно направился к дому, а мы дружно пошли за ним.
Картину мы там застали удручающую: стоявшие на скамье возле дома банки с краской были перевернуты и окрасили в веселенький алый цвет довольно приличный кусок земли, в кухне же царил настоящий погром, как будто там кутила банда петлюровцев: холодильник был открыт и его содержимое вывалено на пол и, кроме того, еще заляпано краской, а банки с консервами явно кто-то пытался открыть зубами, и они были довольно сильно покорежены. Пропало ли что-нибудь, Юрич сказать не мог, но вот следы свежей красной краски, причем явно не от кроличьих лап, а оставленные каким-то непонятным существом, вели на порог и потом резко обрывались.
– Неужели это действительно черт? – испуганно спросила Маруся.
– Дорогая! – с невыразимым ехидством сказал я. – Кто из нас читает всякую паранормальную галиматью, ты или я? Неужели в твоей любимой литературе ничего не сказано о том, что у чертей копытца? Да могла бы хоть «Ночь перед Рождеством» Гоголя вспомнить! Ну и где ты видишь здесь следы копыт?