Дед был казак, отец – сын казачий, а я… что выросло, то выросло
Ибо пред очами Господа пути человека,
и Он измеряет все стези его.
Ну, так вот, ближе к теме. Родом я из низовских казаков. Честно, подробно историю своего рода не помню, бабушка рассказывала, называла имена и места, но со временем всё это забылось, а спросить уже не у кого. Знаю, что были зажиточными, многодетными, имели добротные дома и отдельно свои хутора, куда уезжали на лето. Но с первой мировой войной и со всеми последующими вся эта крепость ушла никуда. Так уж повелось, дедушек у нас не было, деда воспитывал чужой, отца – тоже, и у меня деда тоже не было. Отцовская линия, возможно, была православной, а может «единоверной», не знаю. Со стороны матери – «никудышные». Конечно, и, к сожалению, мои родители не были верующими людьми, отец был номинальным коммунистом, работал на оборонке токарем, а мама была служащая, работала в обкоме профсоюза экономистом. Старшую сестру они смогли окрестить, а меня – нет: середина шестидесятых, за этим пристально смотрели. Так что пришлось жить полным «нехристем».
Жизнь моя была хорошей, у меня не было несчастного детства, отверженности. Меня любили, баловали, я мог покапризничать и повредничать, чем с удовольствием и занимался. Отец был очень хорошим и добрым человеком, из породы тех, кто даже голову курице отрубить не мог. В меру выпивал, редко скандалил, с мамой они жили практически душа в душу. Мама была доброй и нежной, но в тоже время достаточно властной, поэтому мне грозило вырасти маменькиным сынком, чего со мной чуть не случилось. Характер у меня своевольный и свободолюбивый, притом я сильно упёртый, ломом не перешибешь, если упрусь во что-то. И в подростковый период я полностью проявил свой характер, чтобы скинуть с себя «тяжесть родительского контроля».
Наверное, все беды в жизни из-за нашего характера. Понятно, что греховная натура даёт о себе знать, все пороки и наклонности идут от внешних факторов, окружения и из-за внутреннего конфликта. Но характер, если его вовремя не корректировать и не направлять, может принести много бед и самому и другим. Притом при всём, сам наш характер практически нейтрален, его Бог дал нам для определённой цели, а вот как мы используем этот характер, зависит уже от нас. Я сколько наблюдаю, столько и понимаю, что мало кто работает над своим характером. Бог нас прощает, Своей кровью омывает от всякого греха, даёт новое сердце, платяное. Оно способно чувствовать боль, остро переживать присутствие Бога, иметь сострадание. Но от нас зависит, сохраним мы его таким или нет; станет ли оно чёрствым и циничным, или останется чутким и трепетным. Вспомните Саула. Бог дал ему иное сердце, и он стал, как там написано, «иным человеком». Но его малодушие погубило всё. Бог забрал у него царство и отдал его другому, тому, кто был по сердцу Бога. Была ли у Саула возможность стать хорошим правителем? Была. Был ли у Саула потенциал исполнить волю Божью в своей жизни? Был. Что он с этим сделал, я думаю, вы знаете. Если нет, то краткая история такова. Когда народ Израиля захотел избрать для себя царя, Бог указал им Саула, и тот мог бы править достойно и укрепить за собой и своего рода царство. Но, завися от мнения других, он проявил малодушие и непослушание, что в итоге привело к отступничеству и гибели. Бог за его малодушие, непослушание и отступничество передал царство Давиду. Когда Бог нас создавал, Он дал нам таланты, способности и характер для того, чтобы мы могли в полной мере исполнить в этой жизни своё предназначение. Любая черта нашего характера может иметь, как созидательную, так и разрушительную силу. Всё зависит от того, как мы ее используем. Ваша непримиримость может быть хороша, когда вы непримиримы с грехом, когда вы противостоите ересям и отступникам, но она может стать разрушительной, когда кто-то не согласен с вашим мнением по тому или другому вопросу, когда можно найти не различия, а общность или просто уважать чужое мнение и не давить своим.
Итак. С чего начинается падение человека? С первой лжи? С первого непослушания или первого бунта против установленных порядков? Возможно. С первым грехопадением пра-пра-прародителей в жизнь человека вошла смерть. Говорят, что рождаемся мы один раз, всё остальное время мы медленно умираем. Каждая прожитая минута приближает нас к смерти. Отчасти, это верно, но у меня для вас есть новость, мы имеем возможность родиться ещё раз, и если вы дочитаете книгу до конца, то вы об этом узнаете. Так когда же начинается наше грехопадение? В тот момент, когда мы замечаем за родителями несоответствие их слов их поступкам и начинаем делать также, или когда начинаем перенимать их привычки и наклонности. Несовершенство нашего мира и его враждебность к любому духовному благочестию является непосильной ношей для молодой растущей личности. Чтобы выжить надо стать таким же. В генах каждого человека заложена память о первом грехе. Вы же замечали, что делать что-то плохое намного легче, чем хорошее. Достаточно легко взять понравившуюся чужую игрушку, но нелегко вернуть её обратно, еще и попросить прощение. Легко чуть-чуть пошалить и пошкодничать, и совсем нелегко исправить разрушенное. Я не знаю, в какой момент я стал, к примеру, врать. При моей развитой фантазии я врал очень вдохновенно. Я помню, когда пришло время идти в первый класс, мы с друзьями решили что мы уже взрослые. Каждый украл у своего отца и потом выкурил первую сигарету. Конечно, это было несерьёзно и не в затяжку, но это заложило привычку курить. И в четырнадцать лет курить, да впрочем, и пить мы стали уже по-настоящему. Можете себе представить, что такое юношеский алкоголизм? Как часто нужно пить человеку: раз в месяц или в неделю, чтобы его считать пьяницей? Мы в девятом и десятом классе регулярно выпивали по вторникам: это время, когда мы ходили на УПК. И – в два дня выходных: время, когда мы ходили на танцплощадки. Дни, проведённые в училище, вообще прошли в одних сплошных распитиях. Когда я пришёл на завод в бригаду, я был нормально «устаканенным» пацаном. А тут уже пили по-взрослому. А ещё представьте себе парнишку, для которого норма выпить только одна: упал, – значит, хватит. Спасало только одно – организм не справлялся, и я регулярно получал отравление, что значило пугать унитаз и невозможность не только похмелиться, но и вообще что-то съесть и выпить. Вы думаете, мы были такими только одни? В 80-х такое явление было повсеместным. С приходом перестройки и сухим законом стали пить ещё больше и, притом, всякий суррогат типа самогона и одеколона. И всё это было – НОРМА.
В каждого человека заложена мораль, понимание плохого и доброго, но подмена хороших стандартов на другие губительно влияет на нас. Каждый стоит перед выбором идти или нет на сделку со своими принципами, заложенным воспитанием и врождённым пониманием морали. Я с детства был влюбчивым, если влюблялся, то надолго, со страданиями и как-то безответно. А первый сексуальный опыт получил в пьяном угаре с не первой свежести девицей безгранично доступной для такого общения. Думаете, я считал, что поступил плохо? Да я ходил гордый и со всеми делился своей мужской «победой». Понятие большой и светлой любви подменилось обычным блудом и развратом. Одной из любимых была тогда поговорка «развращённого не развратишь».
А молодёжные драки? Знаете, когда у тебя зрение минус 6,5, то не до боёв. Я не был задиристым и безумно храбрым. Я считал, что лучший бой, это тот, который не начался. Но разогрев горячительными напитками и наличие друзей просто обязывало проявлять чудеса мужества. И приходилось своим носом искать кулак противника, чтобы угадать, где же он. Были ли у меня хорошие качества и достоинства? Конечно, и немало. Я был добрым малым, животных не мучил и маленьких не обижал. С детства любил читать, меня научили в пять лет, читал много и всё. Моя нелюбовь зимы и морозов способствовала к сидению дома, и я зачитывался разнообразной литературой. Знаете, какими персонажами я больше всего увлекался? Первыми, кто мне нравился, были бандиты и разного рода авантюристы, вторыми – христианские миссионеры и путешественники. Да, да, вы не ослышались. Это были два типа людей, которые, пускай с совершенно разной мотивацией и намерениями, шли и делали то, что другим было не под силу. Интересно, что пережил я то и другое. Ещё я терпеть не мог подлости и предательства, и где-то лет до двадцати шести я наивно думал, что все меня любят. И, когда столкнулся с первым предательством, то впал в шоковое состояние. Ещё я был очень вежливым молодым человеком, к старшим уважительно, на «вы», в присутствии девочек и женщин не допускал мата и грубых выражений, хотя в то же время мог материться как сто сапожников вместе. За полчаса ругани ты вы услышали только пару слов на русском. Меня даже специально выводили старшие ребята на соревнование со сторожем в детском саду. Тот считался специалистом по мату, но против меня, десяти-одиннадцатилетнего пацана, не мог выстоять. Так много противоречий в одном человеке.
Более-менее, каким я был, вы уже получили представление. Я думаю, не нужно описывать подробно события моего детства, учёбы, входа в рабочую взрослую жизнь. Она ничем не отличалась от жизни миллионов людей постсоветского пространства. Просто мне повезло больше. Повезло не в смысле суровости пройденных испытаний, многие пережили намного круче, чем я, а в том, как я вышел из всего того, что мне пришлось пережить. Давайте будем проходить по самым ключевым и, на мой взгляд, важным событиям моей жизни. Просто разобьём всё по главам.