Часть вторая
Наши ощущения
Элементы восприятия
Когда Каспар Моссман учился в школе-интернате, по ночам он обычно привязывал себя к кровати. Ему даже приходилось использовать замок. Не делай он этого, он бы просыпался по утрам и, взглянув в зеркало, думал: «Боже, что я с собой сделал?» Его лицо и шея были бы красными от царапин, все еще зудящими в тех местах, где зуд не успел превратиться в боль.
Как и большинство людей с хроническим зудом, Моссман больше всего страдает по ночам. И хотя он постоянно коротко обстригает ногти, во сне он может так сильно исцарапать себя, что его кожа рвется. Каспар говорит, что тогда он выглядит так, будто прошелся по своей коже теркой для сыра.
Когда он был подростком, его больше всего беспокоило, что скажут его соседи по комнате. Однажды ночью один подвыпивший парень зашел к ним в комнату, по-видимому чтобы стрельнуть сигарету, и увидел Каспара, привязанного к кровати. Разумеется, он поступил как любой подросток: включил свет и позвал всех остальных, чтобы посмеяться над ним. После этого, вспоминает Моссман, «все считали, что я со странностями».
В настоящее время он чувствует себя намного комфортнее. «Мы все так эмоционально уязвимы в подростковом возрасте», – сказал мне Каспар – вдумчивый сорокадвухлетний специалист по коммуникациям в технологическом инкубаторе Калифорнийского университета. – Но, наверное, не стоит обобщать, – добавляет он. – Я был эмоционально уязвим. Как к тебе относятся? Ты силен? – думал я. – Привлекателен? Девчонкам ты точно не нравишься. А парни просто считают тебя больным. Ты прокаженный. Ты библейский прокаженный».
Анализируя восприятие в широком смысле, физиология традиционно полагается на философию. Понимание мира как совокупности ощущений – полученных за счет работы сложных сенсорных систем, благодаря которым мы испытываем зуд, боль, желание, отвращение, и нейронных путей, которые приводятся в движение, чтобы отреагировать на эти ощущения, прежде чем мы успеваем их осознать, – помогает мне смотреть на вещи с точки зрения перспективы. Мне кажется, это способствует эмпатии. И уж на худой конец по крайней мере может подавить инстинкт относиться друг к другу как к прокаженным.
Что такое зуд?
Хотя в жизни Каспара Моссмана, страдающего хроническим зудом, самые трудные годы пришлись на время обучения в школе-интернате и в университете, его мать вспоминает, что он с самого начала был «весь красный и орущий». Даже понимая, отчего все происходит, его родители время от времени теряли терпение и пытались применить дисциплинарный подход. Моссман явственно помнит, как отец усадил его и, смотря прямо в глаза, сказал: «Тебе просто нужно перестать чесаться. Ты должен себя контролировать».
По мнению Брайана Кима, специалиста по зуду из Университета Вашингтона в Сент-Луисе, представление о том, что с зудом можно справиться только простым самоконтролем, весьма распространено. В 2011 г. Центр изучения зуда в Сент-Луисе первым в мире занялся этой проблемой.
«Существует расхожее заблуждение о том, что у зуда всегда имеется поддающаяся лечению причина медицинского характера», – говорит учившийся на дерматолога Ким. Начав работать в качестве специалиста по зуду, он в итоге стал лечить людей, страдающих от обезображивающего, а иногда и подрывающего здоровье зуда, причину которого не удается установить. К нему на консультацию съезжаются люди со всего мира, потому что другие специалисты, к которым они обращались, лишь разводили руками. Брайан имеет дело и с некоторыми действительно загадочными случаями, и с пациентами, которые являются живым свидетельством того, насколько пренебрежительно люди относятся к проблеме зуда.
Одна женщина недавно совершила паломничество в Сент-Луис, чтобы попасть на прием к доктору Киму, полтора года промучившись от сильного зуда. Когда она вошла в его кабинет, он увидел, что кожа на ее теле содрана во многих местах. Она консультировалась у нескольких врачей, и, когда антигистаминные препараты не помогли, ей прописали целый набор психотропных. Такой подход был очень распространен: пометить страдающего зудом пациента ярлыком «психически больной» и относиться к нему соответствующим образом. Но когда она обратилась к Киму, он первым делом отправил ее на рентген грудной клетки: это является обязательным при первичном осмотре любого пациента с неясными причинами заболевания. Радиологи увидели в груди массу, которая оказалась лимфомой. Ким вспоминает, что, услышав диагноз, женщина будто бы вздохнула с облегчением. Так или иначе, ее жалобы оказались обоснованными.
«Это не значит, что мы должны предполагать, что зуд указывает на лимфому, вовсе нет! – объясняет Ким. – Я просто хотел привести пример распространенного заблуждения относительно зуда. Никто не верил, что она действительно больна, особенно учитывая, что она обошла столько врачей».
Чаще всего в Центре изучения зуда сталкиваются с неопределенными случаями, понять причину которых не помогают ни рентгенологическое исследование грудной клетки, ни все другие мыслимые обследования. У таких пациентов обычно отменное здоровье, но при этом – изнуряющий зуд неясного происхождения.
Ким называет его chronic idiopathic pruritis, или хроническим идиопатическим зудом (идиопатический = неясного происхождения). Он имеет тенденцию проявляться у взрослых людей. По различным оценкам, хронический зуд (продолжающийся более шести недель) затрагивает от 8 до 14 % мирового населения. Вместо того чтобы пропускать жалобы пациентов мимо ушей, Ким делает все возможное, чтобы понять их зуд.
«Зуд не принято считать заболеванием, – говорит Ким, который верит в то, что его центр приносит пользу пациентам уже хотя бы потому, что с уважением относится к их проблеме. – Он традиционно считался проявлением какой-то неполадки в организме, которую нужно исправить. Другими словами: лечите экзему и перестаньте рассказывать нам о зуде». В настоящее время единственный одобренный препарат, разработанный специально для лечения зуда, – это апоквел, но предназначен он только для собак.
(Если вы похожи на меня, то вы сейчас подумали: «А что может помешать мне принять лекарство для собак?» Часто и людей, и собак лечат одними и теми же средствами. Взять хотя бы собачий ксанакс – производное бензодиазепинов, которые всем прописывают в случае панических расстройств. Однако инструкция по применению препарата апоквел содержит неаппетитное предупреждение о том, что препарат может «увеличить шансы развития серьезных инфекций и усугубить имеющиеся паразитарные кожные инфекции или предраковые состояния».)
Ким и его команда специалистов по зуду используют целую серию препаратов, одобренных для применения человеком, но не следуют официальным предписаниям по их приему. Для начала Ким пытается остановить воспаление с помощью стероидов. Затем он использует активное увлажнение для восстановления кожного барьера. Потом он добавляет нейромодулирующие препараты, а иногда и антидепрессанты, такие как миртазапин и амитриптилин. Комплексный подход имеет решающее значение: «Мы знаем, что характер зуда не просто нейропатический или иммунологический и дело не просто в эпителиальном барьере, а, вероятно, в комбинации всех этих факторов».
В отличие от пациентов с идиопатическим зудом, у Каспара Моссмана диагностируют тяжелый атопический дерматит, более известный как экзема, которая является наиболее частой причиной хронического зуда. Как правило, этот диагноз ставят сразу, стоит врачу только увидеть покрасневшую и расцарапанную кожу. На самом же деле экзема представляет собой целый спектр расстройств организма, и эксперты напряженно работают над тем, чтобы детально охарактеризовать его. Для людей с этим заболеванием общим является то, что их кожа всегда, даже в нормальный период, немного похожа на пергамент, а в период обострения она покрывается красными пятнами, которые сильно зудят.
«Хуже всего, когда слышишь от какого-нибудь доброжелателя: “Эй, ты в курсе, что у тебя тут покраснение?” – делится со мной Моссман. – В курсе ли я? Разумеется, ведь я пытаюсь его спрятать, так что отвали! А потом они рассказывают тебе о целебной силе йоги или рыбьего жира. Даже благожелательно настроенные люди способны усугубить мое состояние. В плохие дни, когда кожа сильно воспалена, не хочется никого видеть. Бьюсь об заклад, большинство людей с экземой имеет репутацию несносного человека. Это становится особенностью твоего характера».
Международный консорциум экспертов все еще трудится над тем, чтобы разработать перечень критериев для оценки экземы и вызывающих ее факторов{40}. По данным некоторых исследований, «вспышки» экземы, вероятно, связаны с одним определенным геном, но это не значит, что причина кроется именно в нем. Найти причины экземы – задача непростая, учитывая, что нет стандартного определения для самого заболевания.
Моссману пришлось самому научиться справляться со своей кожей, избегая вещей, способных спровоцировать развитие экземы. К ним относятся, например, спиртные напитки и некоторые специи. Каспар говорит, что нет ничего хуже кайенского перца и твердых сыров. Высокая концентрация гистамина – того самого, что вырабатывается кожей при аллергической реакции, – содержится, например, в пармезане.
«Это выяснилось, когда в один прекрасный день я решил, что хочу стать ценителем сыров, – вспоминает Моссман. Он отправился в магазин, купил разные сыры и съел их. А ночью у него начался зуд, какого ему еще не доводилось испытывать. – Тогда я понял, что виноват пармезан».
Стресс также вызывает зуд. Период экзаменов всегда давался Моссману с особым трудом. Поэтому еще больше впечатляет тот факт, что Каспар упорно продолжал учиться, чтобы получить степень по биофизике в Беркли. Однако сам процесс он в итоге возненавидел. «Школа и институт – это такой идиотский способ учиться! Экзамены, курсовые, ты сидишь и зубришь до изнеможения, спать ложишься под утро, невероятный уровень стресса, тебя тошнит от количества информации, которая в итоге тебе никогда не пригодится».
Не один Моссман так считает, однако напряженная учеба гораздо тяжелее дается человеку, у которого любой стресс проявляется сразу, отражаясь и на внешности, и на самочувствии. Зуд – это не просто кожная реакция, а сложный продукт взаимодействия тела и ума, который принимает самые разные формы: от хронических высыпаний до изнурительной чесотки. Зуд заставляет нас задуматься о том, насколько плохо мы разбираемся в вопросах, затрагивающих дуализм между разумом и телом.
Немецкие профессора однажды продемонстрировали, что можно заставить людей чесаться, используя чисто словесные и визуальные стимулы{41}. Без ведома слушателей они разместили видеокамеры по периметру аудитории, где проводилась лекция под названием «Зуд: что за ним стоит?». Всю первую половину лекции активно использовались изображения и терминология, призванные вызвать зуд: клещи, блохи, слово «царапина» и т. д. Вторая половина лекции была нейтральной по содержанию. Камеры зарегистрировали тот факт, что во время первой части лекции слушатели почесывались значительно чаще.
Ну что, начал чесаться?
Перестань, пожалуйста. Кстати, а почему так приятно чесаться?
Обучение управлению поведением является частью подхода к лечению острого зуда. Психологические механизмы гораздо сложнее, чем просто требование «Не чешись!». Это все равно что сказать человеку в состоянии тяжелой депрессии: «А ну, не хмурься!» Пренебрежительное отношение окружающих к его проблеме культивирует у Каспара чувство вины и внушает ему мысли о собственном безволии, отчего он тут же начинает чесаться. Мысли о зуде тут же будят желание почесаться. Мысли об его отсутствии тоже вызывают зуд.
Одного рассеянного почесывания достаточно, чтобы Моссмана захватил неудержимый вихрь зуда. И тогда Каспару уже не остановиться: он чешется, пока не расцарапает кожу до крови. Зуд превращается в боль, а кожа становится уязвимой для бактериальной инфекции. Она воспаляется и горит, и пройдет несколько дней, прежде чем все заживет и начнется по новой. Иногда зуд лишает человека сна, и уже это само по себе может спровоцировать дальнейшие вспышки – порочный круг замыкается.
Почесывание – одно из немногих занятий, когда мы умышленно раним себя и получаем от этого удовольствие. Даже те из нас, у кого нет экземы, чешутся и царапают себя по сто раз в день, причем просто так. Веский довод в пользу зуда с точки зрении эволюции заключается в его защитном потенциале, поэтому она закрывает глаза на его мучительные свойства. Мы испытываем зуд, чтобы иметь возможность вовремя заметить насекомых и избавиться от них прежде, чем они смогут проткнуть кожу и ввести возбудитель инфекции, который может оказаться малярией, желтой лихорадкой, онхоцеркозом («речной слепотой»), тифом, чумой или сонной болезнью. И по сей день самым опасным для человека животным является распространяющий малярию москит: эта болезнь ежегодно убивает сотни тысяч людей.
По этой причине наши сенсорные системы преуспели в том, чтобы вознаграждать нас приятными ощущениями, когда мы почесываемся, и привыкли перестраховываться, отправляя сигналы зуда при малейшей провокации, даже если вероятность появления рядом с вами москита очень невелика. Моссман описывает испытываемое им гедоническое наслаждение: «Мне кажется, я получаю от почесывания больше удовольствия, чем обычный человек, потому что мой зуд гораздо более сильный. Вероятно, это можно считать своего рода наркоманией». Эта идея подтверждается наличием чесоточного механизма среди представителей животного мира, о чем в изобилии свидетельствуют вирусные гифки и видеоролики типа: «17 животных, которые с удовольствием чешутся». Это значит, что некоторые из нас так любят чесаться, что им нравится смотреть, как это делают животные.
Самые смертоносные животные в мире{42}
Правильно функционирующий цикл «зуд – почесывание» описан в научной литературе, однако привычка чесаться отличается от ощущения зуда, оставаясь такой же загадочной, как и он. Реакцию на зуд нельзя назвать «рефлексом» в строгом понимании этого термина: когда организм по нервам передает некое ощущение спинному мозгу человека и, не теряя времени на согласование с головным мозгом, тут же преобразует его в немедленное действие. Рефлекс – это рвотный позыв, когда вы подавились, или непроизвольное подрагивание ноги, когда врач ударяет пластиковым молоточком по вашему колену. Человек, у которого отсутствует функция головного мозга, тоже выпрямит ногу, если по его надколенному сухожилию ударить молоточком, но он никогда не станет почесываться. Люди с ампутированными конечностями иногда испытывают «фантомный зуд», а это говорит о том, что зуд, как и боль, возникает в центральной нервной системе. Похожим образом наш мозг заполняет слепое пятно в сетчатке глаза, когда мы вдруг перестаем получать входящую сенсорную информацию. В этом случае мы, по существу, догадываемся, что это могло бы быть.
Профессор-нейробиолог из Университета Сан-Диего Вилейанур Рамачандран считает, что фантомные боли и зуд можно лечить, переориентируя фокус пространственного сознания человека. Он добился этого в экспериментах с использованием зеркал, создававших иллюзию наличия потерянной конечности. Зеркальный подход Рамачандрана, по существу, является попыткой перезагрузить процесс восприятия человеком собственного тела{43}.
Только в 2007 г. ученые окончательно закрепили тот факт, что механизмы возникновения боли и зуда связаны с принципиально разными проводящими путями спинного мозга. До этого существовало общепринятое мнение, что зуд является своего рода болью. В 1997 г. ученые обнаружили особые нервные окончания в коже, явно отвечающие за восприятие зуда, но все же по-прежнему считалось, что этот сигнал передается теми же путями, что и боль. Именно сотрудники Университета Вашингтона в Сент-Луисе, доктор Чжоу-Фен Чен и его коллеги, впервые объявили в журнале Nature, что им удалось обнаружить нейронный рецептор, который передает зуд, только зуд и ничего больше{44}. Он стал известен как гастрин – пептидный рецептор. В биографии Чена на интернет-странице Центра по изучению зуда под изображением выдающегося ученого на фоне стены из учебников говорится, что благодаря этому открытию «появились новые увлекательные возможности для расшифровки механизма и функции зуда».
В 2014 г. усилия докторов Кима и Чена были объединены благодаря профессору Хон-Чжэнь Ху (Hong-Zhen Hu) – неврологу, приехавшему в Сент-Луис из Хьюстона, поскольку он увидел возможность «интегрировать биологию на всех уровнях». Таким образом, зуд является показательным примером комплексного подхода к современным медицинским исследованиям. Ху специализируется на клетках кожи. Ким – на иммунных клетках. Чен работает с центральной нервной системой. Их коллега Цинь Лю занимается первичными сенсорными нейронами, а Кристина де Гузман Стронг работает над прикладной геномикой. Подобный междисциплинарный подход необходим для решения проблемы, которая в недавнем обширном научном обзоре была описана как «опосредованная взаимодействием между дисфункцией эпидермального барьера, активизированными иммунными каскадами и активацией структур в центральной нервной системе». В переводе на язык простых людей это означает: проблема сложная, и мы пока не все понимаем, но ее решение точно не ограничится выявлением всего лишь одной патологии.
Ведущим автором этой статьи был дерматолог и нейробиолог Гил Йосипович, который в 2012 г. основал второй в стране Центр зуда при Университете Темпл. Его называют «крестным отцом зуда»: именно так его представили не где-нибудь, а в передаче на National Public Radio (Национальном общественном радио) (сам себя он таковым не считает). Он, разумеется, в курсе, что его имя содержит слово «зуд»[6], и очень вежливо реагирует на подобные замечания, как я мог судить по моему личному опыту общения с ним. Йосипович опубликовал десятки статей о природе зуда в научных журналах, но он так же, как и Рамачандран, не против применения «нетрадиционной» терапии в рамках целостного подхода к лечению зуда. В одном безнадежном случае, когда молодого человека избили бейсбольной битой, в результате чего он получил черепно-мозговую травму, что впоследствии привело к хроническому зуду, Йосипович предложил ему пройти курс «терапевтическего прикосновения»: целители, занимающиеся этой сомнительной практикой, утверждают, что «манипулируют энергетическими полями», делая над телом пацента пассы руками по методике, изученной в течение одного уикенда в конференц-зале какого-нибудь отеля{45}. Йосипович предложил терапию в расчете на то, что сработает эффект плацебо и, возможно, у пациента произойдет некая перезагрузка ожиданий.
Йосипович признает, что мало кому из людей с хроническим зудом подходит лечение зеркалами. Действительно, у многих пациентов, таких как Моссман, отношения с зеркалами весьма натянутые. Решение отправить пациента к хилеру – это своеобразное признание Йосиповичем того, что он не может объяснить, как работает поврежденный мозг сильно избитого человека, и не знает, как ему помочь. Но люди хотят думать, что еще рано отчаиваться, хотят что-то делать. Крестный отец зуда, даже несмотря на наличие в своем распоряжении лучших биотехнологий, далеко не всегда добивается желаемого эффекта при лечении пациентов. Моссману он смог помочь, хоть и опосредованно: он привел Каспара в сообщество больных экземой.
Моссман впервые узнал о Йосиповиче и его работе с зудом, прочитав статью в New York Times. Статья начиналась с описания сложного положения людей с хроническим зудом. На взгляд Моссмана, в статье люди с тяжелой экземой выставлены так, «как будто они какие-то уроды». Зуду нужен свой собственный голос, решил Каспар и сделал то, что на его месте в 2010 г. сделал бы любой скромный калифорнийский технарь, – начал вести блог. Он заполнил страницы блога новостями о последних исследованиях и методах лечения в области зуда. Символом блога стал чертополох, поскольку Моссман хотел абстрактно проиллюстрировать экзему и колючки отлично передавали его ощущения от очередного приступа.
В пригородном торговом центре Сан-Рафаэля в Калифорнии, зажатый между школой вождения и поставщиком матрасов из экологически чистых материалов, располагается офис National Eczema Association (Национальной ассоциации экземы). Когда Моссман узнал об этой организации и о том, что она находится всего в тридцати минутах езды от дома, он тут же договорился о визите. На тот момент в штате ассоциации было два человека, а сегодня он уже вырос до шести. Ассоциация издает журнал, обложки которого менее изысканны, чем чертополох Моссмана. Цель группы – рассказать людям об экземе и регулярно собирать средства на исследования в области лечения. На их веб-сайте есть готовые формы, которые позволяют пожертвовать не только деньги, но и транспортные средства, акции и ценные бумаги и даже оставить на имя ассоциации завещание. (Хотите жить на завещанную вами недвижимость и тратить средства на излечение кожного заболевания, но не желаете иметь дело с бумагами? Просто впишите свое имя в нужную строчку.)
Национальная ассоциация экземы является источником пропаганды и информации, но, что еще важней для Моссмана, – единства. Раньше зуд изолировал, ведь страдающие им люди не любят показываться на публике и, вероятно, говорить о своих проблемах с посторонними. Обсуждая с товарищами по несчастью свой зуд, Моссман научился идти на обдуманный риск. Хотя алкоголь для него, как и для многих других больных, одна из тех вещей, что провоцируют вспышку экземы, Каспар любит выпить. Поэтому бывает и так, рассказывает он: «Допустим, я отправился развлечься и оказался там, где все пьют виски. Я тоже выпью. Пропущу парочку. А может, и все четыре шота. Я не алкоголик, просто не хочу себе отказывать. Мне хорошо, но я понимаю, что ночью проснусь с ужасным зудом. Я знаю все о моих личных триггерах экземы, но иногда так хочется на них наплевать. Надоедает лишать себя того, что можно всем остальным. Когда тебя накрывает зуд, ты им полностью поглощен и ненавидишь его изо всех сил. А когда отпускает, кажется, его никогда и не было, и тут же о нем забываешь».
Моссман не хочет показаться нытиком, когда рассказывает о своем состоянии, ведь все люди чешутся. Но когда ему говорят, что зуд – это нестрашно и такое бывает у каждого, Каспар чувствует, как у него подскакивает давление. «В моей жизни настал момент, когда мне все равно как я выгляжу. Я женат, у меня есть дети, мне больше не нужно искать себе пару». Но пренебрежительное отношение к симптомам экземы его по-прежнему задевает. «Надо же, оказывается, я зря мучился. Огорчает ли меня это? Ну да, есть немного. Но потом я оглядываюсь и вижу кого-нибудь в инвалидной коляске. Да, я болен, и это хреново. Наверное, это сказалось на моем характере и сделало меня таким несносным. Мне никогда не нравилось находиться среди людей. Но есть ведь люди с акне, им это тоже не нравится. У большинства людей что-то не в порядке. Просто это не всегда явно видно, как в случае с экземой».
В конечном счете самой большой загадкой остается то, как Моссман умудрялся привязывать себя к кровати. Тут его память, которая чрезвычайно остра, когда речь заходит о перенесенных оскорблениях и пережитых унижениях, неожиданно слабеет. Вроде бы его метод включал в себя сложную систему петель и скручивания. Нет, он не помнит, как и почему применялся замок.
Но помнит, что через год после того, как все узнали о его тайне, одноклассник заговорил об этом, когда рядом стояли девушки: «Эй, помнишь, ты однажды привязал себя к кровати, потому что не мог перестать чесаться?» Забияка ожидал какой-то реакции, но Каспар не доставил ему этого удовольствия. В тот момент он отчаянно хотел оказаться где угодно, лишь бы не здесь, но улыбнулся в ответ и сказал: «Да, хорошо тогда посмеялись».
Можно ли «взбодрить» свою иммунную систему? И вообще, что это за система такая, lol?
Роберт Галло, один из микробиологов, открывших ВИЧ, сказал мне на конференции по вирусологии в Гранаде, что наиболее опасной инфекционной болезнью вполне можно назвать грипп. Он, как и многие его коллеги, считают: велик шанс, что в недалеком будущем нас ждет еще одна вспышка гриппа, которая сможет конкурировать с пандемией 1918 г., в результате которой погибло около 50 000 000 человек. Даже сегодня болезнь, вызванная вирусом гриппа, является одной из ведущих причин смертности во многих странах.
Поэтому важно отметить, что сладкий напиток под названием Vitaminwater, произведенный компанией Coca-Cola, от гриппа не защищает. Так можно было бы подумать, если посмотреть на рекламу этого напитка: бутылка с суперъяркой жидкостью, а под ней слоган: «Прививки от гриппа уже не в моде!»{46}
В рекламе также упоминается «меньше сопливых носов» и «больше иммунитета». Здесь более интересным является не столько явно опасное утверждение о мнимой защите от гриппа, сколько сама идея улучшения иммунитета. Эта же идея лежит в основе быстро растущего числа продуктов, в большинстве своем относящихся к категории «пищевых добавок». Все они обещают что-то сделать с вашей иммунной системой. Часто используется слово «стимулировать», а иногда – «улучшить», «укрепить» или «повысить». В любом случае звучит это очень заманчиво, особенно если вы не знаете, что такое иммунная система и как работает витамин С.
Обещания повысить иммунитет обычно связаны с витамином С, или аскорбиновой кислотой – химическим веществом, которое легко добавить к чему угодно. Она поставляется в виде мельчайшего белого порошка, большая часть которого синтезируется в Китае. Полученный из глюкозы сорбит превращают в сорбозу, а затем генетически модифицированные бактерии превращают сорбозу в 2-кетоглюконовую кислоту. Добавьте немного соляной кислоты, и вот вам аскорбиновая кислота.
Само название «аскорбиновая» происходит от antiscorbutic, потому что витамин C был обнаружен как вещество, способное предотвратить ужасы цинги (по-латыни scorbutus – цинга). В XVIII в. около половины моряков, отправившихся в плавание за океан, умирали от цинги. Смерть сопровождалась кровотечением из слизистых: кровь шла из десен и глаз. В то время ученые еще не подозревали, что цинга связана с нарушением синтеза коллагена (как и буллёзный эпидермолиз Рафи). Наше тело состоит из белка, без него мы просто распадемся на части. Белок постоянно воспроизводится, поэтому нашему организму все время нужны поступления питательных веществ, необходимых для его строительства. Одним из них как раз и является аскорбиновая кислота.
За столетия до открытия аскорбиновой кислоты моряки, которые, как правило, в море не ели фрукты и овощи, заметили, что если взять с собой в плавание апельсины, лимоны или лаймы и время от времени их сосать, то можно избежать цинги. Какое-то вещество в плодах цитрусовых явно было противоцинготным. В 1933 г. открыли аскорбиновую кислоту и доказали ее эффективность для предотвращения цинги{47}. Достаточно было минимальной дозы.
Аскорбиновая кислота является коэнзимом – коферментом, который помогает ферментам ускорять химические реакции внутри нашего организма. Ее наличие в организме жизненно важно, как и присутствие других витаминов; иначе мы бы мучились от ужасных болезней. Роль аскорбиновой кислоты заключается в том, чтобы помочь преобразовать прекурсор в коллаген. Для этого достаточно микроскопической дозы. Если принять витамина С больше, чем необходимо, то дополнительного количества коллагена не образуется. Ваши почки просто будут выводить избыток витамина – как правило, без каких-либо осложнений.
Поскольку аскорбиновая кислота была одним из первых обнаруженных химических соединений, которое могло предотвратить ужасную болезнь – пораженные ею люди в буквальном смысле распадались на части, истекая кровью и испытывая мучительную боль, – было легко вообразить, что это чудо-соединение может победить многие болезни. Если витамин С смог явить одно конкретное чудо, каких еще чудес можно от него ждать?
Термин «иммунная система» был придуман датским исследователем Нильсом Джерне в 1967 г. В то время работу иммунитета пытались объяснить две конкурирующие теории: одна была основана на работе антител, другая – белых кровяных клеток. Концепция иммунной системы, предложенная Джерне, объединила различные пути, с помощью которых организм может защитить себя от болезни, нейтрализуя не только болезнетворных микробов, но и любое вещество, потенциально способное вызвать болезнь.
В современной медицине концепция иммунной системы является беспрецедентной. В отличие от сердечно-сосудистой, желудочно-кишечной или неврологической систем, которые традиционно включают в себя разрозненные элементы в определенных частях тела, иммунная система описывает функцию всего организма в целом. Она включает в себя и лимфу, которая курсирует по протокам, соединяющим лимфатические узлы, и селезенку, которая также фильтрует кровь и создает антитела, отвечающие за долгосрочный эффект иммунитета: благодаря ему кровь «запоминает» определенные инфекции и не позволяет нам снова пасть их жертвой. Иммунная система – это также и наши кости, производящие кровь. Она запоминает и поглощает или же, соответственно, игнорирует определенные соединения. Клетки крови действуют, вызывая воспаление и окисление и нейтрализуя воспаление и продукты окисления. Иммунная система – это и слизистая нашего рта, горла, легких, желудка и кишечника, всего, что вступает в контакт с внешним миром; и все выделяемые поверхностью слизистых клетки, которые умеют разрушать одни вещества, сохраняя другие. Иммунная система расположена и в коже, причем не только в виде физического барьера для защиты от болезнетворных микроорганизмов, находящихся снаружи, но и как активный орган, выделяющий молекулы, которые поддерживают популяцию собственных кожных микробов, защищающих нас от инфекций.
После завершения в 2013 г. первой фазы проекта «Микробиом человека», осуществляемого по международной инициативе и курируемого правительством США, стало очевидно, что в организме человека больше микробов, чем собственных клеток, и общеизвестная истина, что работа иммунной системы сводится к простому отделению «своих» от «чужих», оказалась чрезмерным упрощением. Состав нашего тела постоянно меняется, новые соединения всасываются через кишечник, кожу и воздух, меняется набор заполняющих его микробов. Поэтому основополагающий принцип «своих» и «чужих» становится несостоятельным. Нельзя сказать, что микробы способны сильно поменять иммунную систему, они – ее важная составляющая, равно как и вещества, попадающие в наш организм.
Иммунная система, по сути, это все наше тело целиком, включая микробов.
Когда в 1986 г. Галло и его коллеги обнаружили вирус иммунодефицита человека, термин «иммунная система», придуманный Джерне, быстро вошел в повседневную жизнь. По мере того как испуганной публике объясняли, что такое СПИД, ослабленная иммунная система стала казаться безусловным злом, подтверждением тому – ужасная пандемия, развернувшаяся на глазах у человечества. Значит, иммунную систему непременно нужно укреплять. Чем она крепче, тем, разумеется, лучше.
Некоторые заболевания, подрывающие иммунную систему, действительно смертельны. Но иммунная система не настолько однозначна, чтобы можно было наклеить на нее ярлык «хорошая» или «плохая». Кстати, похоже на то, что ряд болезней является результатом ее гиперактивности. Многие из заболеваний, известные как воспалительные, по-видимому, являются следствием деятельности давно исчезнувших из организма болезнетворных микроорганизмов. Болезнь Крона, целиакия и экзема – все они связаны с иммунным ответом.
В свою очередь, витамин С является коэнзимом, участвующим в реакциях по производству белков коллагена. Но он не способен предотвратить грипп или даже простуду. Это вредный вымысел, заставляющий людей тратить деньги на добавки, все действие которых сводится к тому, что создается впечатление, будто человек панически боится цинги.
Прежде чем вы решите вкладывать деньги в какие-либо продукты, «повышающие иммунитет», позвольте мне представить вам гарвардского исследователя в области неврологии Бет Стивенс. Ее работа проливает свет на то, как иммунная система участвует в процессе обучения. В головном мозге находятся клетки, называемые микроглиями, которые могут перемещаться и поглощать другие клетки. Микроглии являются частью иммунной системы в ее классическом понимании: давно известно, что они помогают очистить мозг от мусора и отходов, особенно после травмы. Однако недавно выяснилось, что с возрастом эти клетки также начинают разрушать связи между здоровыми, неповрежденными клетками.
Нейроны в мозгу новорожденного соединяются ветвящимися связями со многими соседними нейронами. Начиная с первых лет жизни эти ветви начинают исчезать, поскольку человек тренирует свой мозг следовать только определенными путями. У нас это называется обучением, у ученых – синаптическим прунингом[7]. Приобретая одни навыки, мы теряем способность учиться другим. Вот почему так легко учиться в молодом возрасте и так сложно в более позднем. По всей видимости, за обрезку наших синаптических деревьев отвечает наша иммунная система.
Если человеческий мозг представляет собой аккуратно подстриженную изгородь, не стоит забывать, что иногда можно отрезать слишком много. Один ген, известный как C4, кодирует белок, который отмечает клетки, подлежащие уничтожению. В 2016 г. Стивенс вместе с исследователями Асвином Секаром (Aswin Sekar) и Майклом Кэрроллом рассказали в своей статье в журнале Nature, что C4a, разновидность гена C4, сильно коррелирует с шизофренией{48}. Ген кодирует белок, который участвует в обычном процессе обучения, маркируя подлежащие обрезке нервные синапсы, расположенные в областях, отвечающих за познание и планирование. Маловероятно, что один-единственный ген может быть причиной столь сложного заболевания, как шизофрения, но гипотеза ученых вполне убедительна: «усиленная» иммунная система срезает лишние синапсы человека, следуя схеме, которую мы наблюдаем как развитие шизофрении.
Судя по всему, похожий процесс вызывает и болезнь Альцгеймера. Также в 2016 г. Стивенс и ее коллеги из Массачусетского технологического института и Стэнфордского университета опубликовали в журнале Science революционное исследование этого заболевания, доказав, что микроглиальные клетки действительно вызывают деменцию у мышей, систематически нацеливаясь на здоровые синапсы в мозге и «поедая» их{49}. Стивенс показала, что у животных с болезнью Альцгеймера больше белка, известного как C1q, и, что более важно, смогла блокировать этот белок, чтобы он не мог отмечать синапсы, которые должны быть уничтожены микроглиальными клетками.
Как и многие другие болезни, это, по-видимому, тот самый случай, когда естественный процесс пошел не тем путем. Если бы наш организм не умел обрезать синапсы, формируя четкие дорожки, мы бы не смогли учиться. Из нас не формировались бы личности с укоренившимися симпатиями, антипатиями и идеологиями. Но если увлечься и отрезать чуть больше, ничего хорошего не выйдет. Как написала Стивенс в журнале Science: «Вместо того чтобы аккуратно ощипывать синапсы, микроглия пожирает то, что не должна [трогать]».
Эти последствия воздействия на иммунную систему Vitaminwater не рекламирует.
Вероятно, даже неплохо, что нет вещества, способного усилить такую систему.
А вот прививки от гриппа, пусть и менее эффективные, чем хотелось бы, остаются одним из немногих способов предотвратить болезнь, ежегодно убивающую тысячи людей и держащую на прицеле миллионы. И когда рекламодатели вводят нас в заблуждение фразами типа «Прививки от гриппа уже не в моде» – это не просто безобидный рекламный текст. Менее громкие заявления со стороны торговцев витаминами, соками и тониками, якобы стимулирующими иммунную систему, тоже опасны, и не только потому, что предлагают нам несуществующие альтернативы, но и потому, что они закрепляют наше незнание о том, что такое иммунитет на самом деле. Поскольку «иммунная система» существует, вопрос управления ею будет в центре внимания медицинской науки в ближайшие десятилетия. Здесь есть потенциал для лечения и рака, и деменции, и исправления генетических аномалий. И скорее всего, лекарство вряд ли будет представлено нам в виде напитка.
Как работают вакцины?
Действие большинства вакцин зависит от токсоидов, или анатоксинов. Это пугающее слово всего лишь означает мертвую версию бактериального токсина. Анатоксины безобидны. Следовательно, они используются в вакцинах, которые представляют собой безопасный способ подвергнуть вас действию опасных веществ. Это все равно что преодолеть страх перед птицами, посмотрев документальный фильм о птицах, вместо того чтобы забраться в гнездо страуса и обижать его детенышей. Никто не любит документальные фильмы о птицах, но альтернатива еще хуже. Вирусные вакцины, подобно бактериальным, включают небольшое количество вируса (обычно в мертвой форме). Это позволяет иммунной системе узнать и запомнить потенциально опасных субъектов, чтобы позже не позволить им застать нас врасплох.
Продлевает ли жизнь кофеин? Я читал, что да
«Здоровье – это круто, но разве не круче чувствовать себя круто?»{50} В ответ толпа возликовала, хотя мне не слишком понравилось, что одно исключает другое. «К счастью, мне никто не запрещает рассказать вам, что мой кофе поможет вам чувствовать себя круто».
В 2014 г. в Сан-Диего на торговой конференции под названием «Долголетие сейчас» предприниматель Дэйв Эспри объяснял преимущества своего «улучшенного кофе», сокрушаясь по поводу ограничений, налагаемых на него правительством. Перед аудиторией в несколько сотен человек, стоя на сцене в камуфляжных штанах и в очках с красными стеклами, он сказал, что не может вдаваться в подробности, поскольку делать заявления о кофе и его влиянии на здоровье незаконно. В его конкретном случае это почти правда.
«Вот вы верите во что-то, создаете это, а законы страны не разрешают вам рассказать, как оно работает. Разве это не странно?» – продолжал он.
Действительно, существует мнение, что продавцы биологически активных добавок не должны информировать общественность о влиянии этих веществ на здоровье. Эспри с его чудесным кофе дал нам мастер-класс по рекламированию продукта в обход закона. Он назвал свой кофе Bulletproof – «Пуленепробиваемый» – и продает его через фирму с тем же названием. Слоган продукта гласит: «Пуленепробиваемый кофе: заряди тело! Обнови мозг! Стань пуленепробиваемым!» Формально такие заявления законны, поскольку Эспри не обещает вам поправить здоровье или вылечить конкретное заболевание. Производителям добавок разрешено давать обещания касательно действия их продукта, причем они не должны предоставлять никаких доказательств. Однако они не имеют права утверждать, например, что добавка предотвращает или лечит сердечные заболевания, они могут только сказать, что она «способствует здоровью сердца». Нельзя написать, что добавка предотвращает остеопороз, но можно – что она «укрепляет кости». Подобные обещания о «пользе для здоровья» изобилуют намеками, но потребитель все додумает самостоятельно.
Те же правила применяются и к кофеину, поскольку юридически он не считается фармацевтическим препаратом, несмотря на тот факт, что это наиболее потребляемый стимулятор в мире. Кофе – продукт концентрации психоактивного химического вещества из зерна ягоды кофейного дерева. Вещество имитирует реакцию организма, обычно возникающую в стрессовых ситуациях. Когда мы ощущаем опасность, гипофиз активирует надпочечники, чтобы они выделили в кровь эпинефрин, больше известный как адреналин. Адреналин – это гормон, который вырабатывается, когда мы находимся в опасности и нуждаемся в дополнительной энергии, чтобы, скажем, убежать от медведя или сдвинуть валун, придавивший друга-альпиниста. (Он, наверное, уже умер, но попробовать стоит.) Кофеин также способен ненадолго повысить физические показатели: от высоты, на которую человек может прыгнуть, до скорости, с которой он может проплыть{51}.
Выброс гормона создает эффект возбуждения. Часть его нужна, чтобы поднять валун: это поток энергии, чтобы подпитывать наши мышцы. Но другая часть потока в то же время изменяет наше сознание так, что мы начинаем думать, что валун нам по силам. Как раз психоактивный компонент кофеина заставляет нас поверить, что все возможно, когда мы устраиваем очередной мозговой штурм, сидя в одном из современных опиумных притонов, которые мы называем кофейнями.
Как ни парадоксально, кофеин работает, блокируя связь между нейронами в мозге. Он тормозит действие химического вещества, называемого аденозином, которое через синапсы передает сигналы между нейронами. Аденозин замедляет нервную деятельность, позволяя нам расслабляться, отдыхать и спать (все это крайне мешает прогрессу). Можно сказать, что кофеин выводит из строя тормозную систему нашего организма.
В конце концов, если мы не будем позволять телу расслабиться, то возбуждение превратится в тревожность. Многие из нас искусственно стимулируют ту самую реакцию «бей или беги» не в исключительных ситуациях, когда наша жизнь подвергается опасности, а ежедневно: на работе, просто по привычке, для повышения производительности или от скуки. 85 % взрослого населения США потребляют кофеин в каком-либо виде почти каждый день, причем средняя суточная доза составляет 200 миллиграммов, это почти пол-литра кофе{52}.
Сегодня мы пьем столько кофеина, что в продаже появилось его противоядие. Рутакарпин – это вещество, которое, похоже, может ускорить метаболизм кофеина. (По крайней мере на накачанных кофеином лабораторных крыс он действовал именно так{53}.) Недостаток рутакарпина, по-видимому, заключается в том, что он накапливается в организме, его нужно принимать регулярно, и пройдет много времени, прежде чем он сработает. То есть вы сможете более эффективно расщеплять кофеин, но не тогда, когда хочется вам, а постоянно. Мне кажется, Данте именно так описал один из внешних кругов ада.
Улучшенный кофе Эспри смешан со сливочным маслом («без добавленной соли, от коров, которых кормили только сеном») и триглицеридом, полученным из кокосового масла. Последний из компонентов он продает как отдельный продукт под названием «Октановое масло для мозга», которое, по его утверждению, быстро обеспечит вас «зарядом энергии» всего за $23,5 за бутылку. Он уверяет, что масло «извлекают, очищают и разливают без использования агрессивных химических веществ». Хотя по закону Эспри не имеет права рекламировать свое «Октановое масло для мозга» как средство от потери памяти, никто не препятствует ему назвать масло «лучшим выбором для достижения максимальной производительности мозга».
«Мы не можем рассказать вам все, что мы хотим, потому что тогда нас обвинят, что мы пытаемся продавать их под видом лекарств», – закатывая глаза, говорит со сцены Эспри. После чего добавляет, что его улучшенный кофе повышает работоспособность, улучшает работу мозга и «наращивает мышцы».
Когда компании продают какое-то вещество не как лекарственное средство, а как «добавку» – как это делает, например, Эспри, – они могут выйти на рынок и заявить, что их продукт может улучшить любую функцию организма, которую бы вы ни пожелали. Им всего-то и требуется сообщить в Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) название своего продукта и указать адрес компании. Ведь если покупатели вдруг начнут писать жалобы или умирать, одному из 25 человек, работающих в этом федеральном агентстве, контролирующем миллионы таких добавок, может потребоваться выяснить, кто их произвел{54}.
Как и многие из тех, кто работает в индустрии пищевых добавок, оцениваемой в 33 миллиарда долларов, Эспри наловчился делать намеки, не нарушая запретов. «Люди, пьющие кофе, живут дольше, чем те, кто его не пьет. Неужели кофе – тот самый эликсир долголетия? – продолжал вещать он, повысив голос и добавив сарказма. – Шок! Сенсация!» Публика смеется. Всего за две минуты ему удалось переманить их на свою сторону. Он был уже не просто парень, пытающийся втюхать им кофе с маслом, – он освобождал их от тирании. Он был борцом за свободу, открывшим им глаза на информацию, которую власть имущие хотят от них скрыть. Я мысленно зааплодировал.
При этом у Эспри и других производителей биологических добавок есть возможность рассказывать о своих продуктах так, они считают нужным. Им просто необходимо, чтобы их заявления были проверены FDA. После этого их вещество будет регламентироваться не как добавка, а как лекарственное средство. Процесс занимает около десяти лет и стоит около миллиона долларов, и заявку могут отклонить, если сочтут ее необоснованной.
Таким образом мы и получили целую индустрию добавок.
В начале 1990-х, после серии смертей и осложнений у людей, принимавших добавки, правительство попыталось отрегулировать отрасль, чтобы обеспечить определенный уровень качества добавок и чистоты содержащихся в них веществ и даже удостовериться, что продукты действуют так, как было заявлено. Но, чтобы пресечь эту попытку, индустрия начала масштабную лобби-кампанию, включавшую телевизионную рекламу, в которой группа захвата задерживает Мела Гибсона в его собственном доме: правительство отбирает у него витамины.
Конец ознакомительного фрагмента.