Глава 5
Евреи, деньги и община
Рассказывают, что как-то к рабби Леви-Ицхаку из Бердичева пришли его хасиды и сообщили, что в городе один еврей вместе со своей семьей умирает от голода.
– Что значит "умирает от голода"?! – возмутился рабби Леви-Ицхак. – А где же наши благотворительные фонды, почему никто до сих пор не оказал ему помощь?!
– Ребе, мы предлагали ему помощь, но он отказывается принимать ее ни едой, ни деньгами, – ответили хасиды.
– А, ну так бы и сказали, что он не от голода умирает, а от гордости! – промолвил рабби Леви-Ицхак. – Тут ему действительно никто не поможет…
В известном рассказе Исаака Башевиса-Зингера «Сын из Америки» герой, вернувшись в родное местечко проведать отца, спрашивает его о том, хватало ли тому денег, которые он присылал из Штатов. В ответ отец достает из тайника и передает сыну пачку долларов. Пересчитав ее, герой рассказа понимает, что за все эти годы отец не потратил ни цента из присланных ему денег. Как выясняется, ему это было просто не нужно – система взаимопомощи внутри еврейской общины была настолько развита, что у старого еврея не было необходимости прибегать к деньгам, присылаемым сыном.
В том, что описанные в рассказе события – не вымысел великого писателя, свидетельствуют многочисленные документы прошлого и позапрошлого столетий. Да, еврейские местечки нередко жили в крайней бедности, подчас – на грани нищеты, но при этом – странное дело! – в них никто никогда не умирал с голоду, ни один ребенок не оставался без начального образования, и даже невесты-сироты выходили замуж с приданным. Объяснялось это прежде всего самим сложившимся в течение тысячелетий образом жизни евреев, той системой еврейской взаимопомощи, которая завораживала, а подчас и вызывала черную зависть и ненависть у народов, среди которых волею истории пришлось евреям обретаться.
Истоки этого образа жизни следует опять-таки искать в Торе, в самых первых минутах рождения евреев как нации, когда они встали у горы Синай "как один человек с одним сердцем". Именно так – как "одного человека с одним сердцем" рассматривает иудаизм весь еврейский народ, подчёркивая, что "все евреи ответственны друг за друга". Этот принцип и лег в основу самого национального существования и не случайно тот же рабби Леви-Ицхак из Бердичева на вопрос о том, как отличить еврея от нееврея, отвечал: "Если человек слышит, что где-то, пусть и на другом конце земли евреи страдают от насилия, голода или какой-либо другой беды, и от этого известия у него начинает болеть сердце, а в голове возникает вопрос, чем он может этим евреям помочь – значит, этот человек – еврей".
Разумеется, система общинной жизни просто не могла не породить и особую систему финансовых отношений между каждым отдельным евреем и общиной в целом, не поняв которую нельзя понять и сам еврейский народ. И потому нам вновь не остается ничего другого, как ненадолго отправиться в прошлое, чтобы затем вернуться в наши дни и посмотреть, как обстоят у евреев дела с денежной взаимопомощью сегодня.
Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…
Принципы общинной жизни, как уже было сказано, вытекают из самой Торы, многие законы которой являются, по сути, законами такой жизни.
Во времена существования Иерусалимского храма и еврейского государства население каждого города и деревни рассматривалось как отдельная община, связанная общими обязанностями и одновременно входящее в единую, более крупную общину, называемую еврейским народом. Это ощущение сохранилось у евреев и после разрушения Первого Храма, когда они оказались разбросанными по различным странам древнего мира.
С одной стороны, каждая группа евреев в Персии, Вавилоне, Риме, Египте или в любой другой точке земного шара немедленно организовывала в этом месте общинную жизнь, призванную сохранить религии и традиции предков, а также обеспечить достойный уровень существования и не дать впасть в нищету каждому ее члену. С другой, каждая такая община продолжала чувствовать себя частью единого еврейского народа, связанной с землей Израиля и Иерусалимом; регулярно собирала предписанные Торой налоги и пожертвования на строительство, а затем и поддержание деятельности Второго Храма и евреев, живущих на исторической родине. Собранные суммы, ежегодно отправляемые еврейскими общинами в Иерусалим, а иногда и просто в другие страны, в качестве помощи живущим там еврейским общинам, были столь значительны, что постоянно вызывали ярость как у местного населения, так и у местных властей, отказывавшихся понимать, почему столь большая часть их национального богатства утекает куда-то за границу. Попытки запретить евреям собирать эти деньги, а также насильственная их экспроприация не давали никаких результатов – еврейские общины снова собирали требующуюся сумму и находили способ отправить ее по назначению.
Именно эта система общинной жизни, как считал Соломон Лурье, была одной из причин возникновения антисемитизма. Обособленность евреев, их стремление к максимальной духовной, финансовой, экономической и прочей автономии от тех народов, среди которых они поселились, отчетливая разница в их отношении к своим соплеменникам и к представителям других народов вызывали у этих народов, по меньшей мере, отчасти понятное раздражение и приводила к появлению самых омерзительных мифов о евреях, создателей которых уже ни понять, ни тем более оправдать никак нельзя.
Наиболее спокойное и вместе с тем все равно лживое свидетельство о евреях эпохи античности принадлежит римскому историку Тациту (середина 50-х – около 120 г. н. э.):
"В отношениях друг с другом они отличаются нерушимой верностью слову и живейшим милосердием. Но ко всем остальным людям они пылают враждой и ненавистью".
Лживой является здесь именно вторая часть фразы – никакой враждой и ненавистью ко всем остальным людям евреи не пылают, разве что за исключением случаев, когда эти люди явились причиной гибели и страданий еврейского народа. Но вот насчет "живейшего милосердия" по отношению друг к другу, готовности поделиться с другими евреями своим состоянием, даже если оно крайне невелико, Тацит, вне сомнения, подметил правильно.
«Мы никогда не видели и не слышали о еврейской общине, которая не имела бы кассу благотворительности», – писал РАМБАМ, и эти его слова подтверждаются многими историческими документами.
Непреложные исторические факты, свидетельствующие о том, что в еврейских общинах более обеспеченные граждане оказывали всемерную поддержку бедным – выдавали им беспроцентные ссуды, оплачивали обучение их детей, платили за них налоги, а нередко и просто брали их на содержание – в очередной раз опровергает ходячее мнение о якобы природной еврейской скупости.
Сама эта система жизни, незнакомая другим народам, была бы невозможна, если бы скупость была природной еврейской чертой – ведь она требует от еврея отдавать в пользу общины и своих менее обеспеченных соплеменников часть своего заработка. И отдавать не разово, а постоянно, из месяца в месяц, из года в год. И случаев, когда кто-либо из евреев возмутился подобным порядком вещей практически не зарегистрировано.
Если бы кто-то взялся написать историю еврейской благотворительности во всех ее формах и проявлениях на протяжении всех сорока веков истории, она составила бы несколько десятков увесистых томов. Каждая страница такого труда рябила бы от цифр, имен, цитат из исторических документов и прочей информации, в которой любой читатель рано или поздно безнадежно запутался и отказался бы от любых попыток что-либо запомнить.
Чем тяжелее жилось евреям, чем большие беды и лишения сваливались им на голову, тем более пышным цветом расцветала в еврейских общинах система взаимопомощи и взаимовыручки, приобретая с каждым столетием все больший размах и превращаясь постепенно поистине в глобальную, охватывающую весь еврейский мир систему. Но начиналось все именно с общины, и потому мы тоже начнем именно с нее.
От кагала до Джойнта
Пожалуй, трудно найти говорящего на русском языке человека, которому было бы не знакомо слово "кагал". Вот как определяется его значение в "Толковом словаре живого великорусского языка" В.И. Даля:
Кагал – собрание еврейских мирских старшин, род думы, правления; | вся жидовская община, громада, мир; || * шумная, крикливая толпа".
Обычно в современном русском языке слово "кагал" используется лишь в последнем значении этого слова, а между тем оно представляет собой искаженное ивритское слово "кегила", буквальный перевод которого означает не что иное как "община".
Кагал – это правление общины, руководившее всей ее жизнью. Кагал существовал в каждом городе, где жило сколь-нибудь значительное число евреев, и отвечал перед правительством и христианским населением за всю общину. Но главной задачей кагала обеспечением нормальной жизни евреев города, уплата за них всех налогов и управление общественного бюджета. Бюджет этот формировался за счет сбора денег со всех членов общины, за исключением самых бедных, которые уж совсем ничего не могли дать и сами нуждались в немедленной помощи. Затем старшины общины приступали к распределению этих денег в различные фонды общины, каждый из которых управлялся своей комиссией. Сама должность главы общины – "Парнаса" (от слова "парнаса" – заработок, "пропитание") и входящих в кагал старейшин, а также должности членов комиссий были общественными, то есть те, кто их занимал, не получали за это никакого жалованья. Что, впрочем, не мешало ожесточенной предвыборной борьбе за право их занимать. На выборы старейшин и членов комиссий собиралось все местечко. Проходили они необычайно бурно, а так как другим народам еще только предстояло познакомиться с известными евреям с древности принципами демократии, то и сами эти выборы вызывали немалое удивление у их нееврейских соседей. Поэтому слово "кагал" большинству людей и знакомо в значении "шумная, крикливая толпа".
Поначалу фондов в местечках было относительно немного.
Один из них занимался созданием специальных бесплатных или очень дешевых столовых для бедных – "батей-тамхуй", а также на покупку и раздачу им продуктов питания. Другой – покупкой необходимой одежды для нуждающихся. Третий – выделением средств на оплату учебы детей в хедерах и талмуд-торе – школах, где они обучались Торе, чтению, письму и элементарной математике.
Четвертый – содержанием синагоги, оплатой труда главного раввина местечка и писаря религиозного суда и на ритуальные услуги для погребения, которые оказывало погребальное братство – Хеврат-кадиша.
Однако постепенно число таких специализированных фондов росло как по инициативе самих комиссий по распределению общинных денег, так и по желанию отдельных членов общины, жертвовавших или завещавших свои деньги на вполне конкретные цели.
Помимо хеврат-кадиша – братства, которое в итоге стало не только заниматься погребениями, но и щедро жертвовать деньги нуждающимся, – появились братства «Бикур холим» (буквально «Посещение больных»), выделявшее средства на оплату услуг врача, покупку лекарств и уход за больными; братство "сандаков" (тех, кто держит на коленях младенца во время обрезания), выдававшее деньги на проведение обряда обрезания и устройства праздничной трапезы в честь этого события; братство «Ахнасат каля» (буквально «Ведение невесты»), выделявшее деньги на приданное для невест-сирот и просто невест из малоимущих семей.
Кроме того, всюду, где существовала большая еврейская община, были так называемые «хекдеши» – ночлежки, в которых могли переночевать те евреи, у которых не было постоянной крыши над головой или просто евреи, приехавшие из других мест, и не имеющие в этом городе родственников и знакомых.
Как видим, благотворительность охватывала все стороны жизни еврея, и именно поэтому герой рассказа Зингера «Сын из Америки» вполне обходился тем, что имел, не тратя присланные ему сыном доллары.
Еще более крупным объединением, чем кагал был Ваад – в буквальном переводе с иврита последнее слово означает "комиссия". Ваад действовал на территории Польши и Литвы и решал межобщинные проблемы. Он был ответственен перед польскими властями за выплату налога со всех евреев, проживавших в Литве и Польше. Обычно правительство Польши назначало определенную сумму, которая должно было уплатить все еврейское население страны. Ваад обязан был уплатить все сполна и для этой цели рассылал по всей стране особых уполномоченных, который выясняли финансовое состояние каждой общины и определяли ту сумму, которая та должна уплатить.
В случае, если община была слишком бедна, за нее делали взнос другие общины. А так как еврейские общины все больше и больше нищали, то, чтобы сохранить платежеспособность общин, Ваад категорически запрещал покупать предметы роскоши – дорогие наряды и ювелирные украшения – даже обеспеченным евреям.
И все-таки (вот вам еще одно подтверждение еврейской непрактичности и фанатичности!) в одном вопросе в этом смысле делалось исключение: в оформлении интерьера синагог. Вот на это евреям почему-то никаких денег опять-таки было не жалко, и многие синагоги, особенно в Вильно, поражали тех, кто в них случайно заглядывал, своим поистине роскошным убранством.
В XVIII–XIX веках характер еврейской благотворительности начинает стремительно меняться, что связано с двумя основными факторами.
Во-первых, в различных странах мира появляются, наконец, евреи, обладающие столь значительными капиталами, что они с легкостью могут выделить и выделяют на благотворительные цели колоссальные суммы, равные или превышающие по своему размеру те, которые собирались в качестве цдаки всем еврейским местечком в течение года. Это позволяет им самостоятельно осуществлять масштабные благотворительные проекты – открывать на свои деньги новые школы, строить больницы и дома для сирот, субсидировать различные еврейские общества и т. д. Золотыми буквами вписаны в историю еврейской благотворительности фамилии Ротшильдов, Бродского, Гирша, Высоцкого и даже не сотен, а тысяч других еврейских банкиров и бизнесменов, которые порой тратили на помощь своим нуждающимся соплеменникам не предписанные Талмудом 20 % доходов, а до трети своего состояния.
Однако размах их филантропической деятельности невольно приводил к тому, что сбор цдаки самой общиной становилось делом второстепенным, и сама благотворительность все больше и больше превращалась в личное, частное дело каждого еврея.
Во-вторых, вопреки тому, что только что было сказано, рост еврейских общин и, одновременно, усиление гонений на евреев, исторические катаклизмы, из-за которых все больше и больше евреев оставались без крова и средств к существованию, а также нередко вынуждены были менять место жительства, приводили к необходимости консолидировать предназначенные для благотворительности деньги в одних руках, в мощных филантропических центрах. Это неминуемо вело к появлению крупных благотворительных организаций, деятельность которых поначалу распространялась на отдельные страны, а затем стала приобретать международных размах, способствуя укреплению связей между еврейскими общинами всего мира.
Конец ознакомительного фрагмента.