– 3 —
Но на следующий день Дмитрий не пришел. И на другой день тоже. Я выходила из дверей школы с надеждой, что встречу его, после музыкальной школы ходила к скамейке на берегу реки и ждала, что он появиться хотя бы там, но он не появлялся. После школы Дуняша учила меня печь пироги и уже по настоящему, а не как в прошлый раз. Она шутила, что из-за слез, которые капают в тесто, оно будет пересолено и успокаивала меня как могла.
Первые испеченные мною пирожки я сама с гордостью внесла в зал. Мама и папа смотрели на меня, улыбались и хвалили. Так же они стали нахваливать мои пирожки, когда стали их кушать. Я тоже взяла пирожок, понюхала сначала его и, улыбаясь, откусила. Но когда пожевала его немного, то моя улыбка стала медленно сходить с моего лица, а потом я выплюнула кусочек пирожка, который откусила.
– Зачем вы притворяетесь! – крикнула я, и вскочила со своего стула. – Они отвратительные!
Я заревела и бросилась в свою комнату, а когда забежала в нее кинулась на кровать. Все перемешалось во мне, обида на Диму, который перестал вдруг приходить, обман родителей, и то, что мои первые пирожки вышли такими невкусными. Я понимала, что они старались для меня, хотели таким образом подбодрить, и дать мне стимул действовать дальше, но пока обида брала верх над моим разумом.
– Доченька, – в комнату зашла мама, села возле меня на кровать, и стала поглаживать меня по спине. – Мы не хотели тебя обидеть, милая, и притом, твои пирожки вполне съедобные, просто не очень вкусные получились. Но самое главное это то, что ты сделала их сама, и папа и я мы оценили твой труд. Ты у нас такая умница, не плачь, прошу тебя. В каком ты виде пойдешь в музыкальную школу.
– Я не пойду, – пробурчала я.
– Милая, – мама вздохнула, – ты же сама все прекрасно понимаешь. Все, давай, вставай, вставай.
Она помогла мне встать с постели и обняла меня.
– Я люблю тебя доченька, – тихо сказала мама и поцеловала меня.
– Я тоже тебя люблю мамочка, – я обнимала маму в ответ. – И спасибо, что оценили мой труд.
После того, как я умылась и переоделась я побрела в музыкальную школу. Но на уроке музыки я взяла себя в руки, все хорошо отыграла, чем немало порадовала свою преподавательницу, а потом медленно пошла домой, постоянно оглядываясь. Когда я подходила к очередному углу дома, мое сердечко замирало в надежде, что сейчас из-за него выйдет Дима, и я снова врежусь в него, как это было в первый, да и во второй раз нашей с ним встречи. Но Дима так не появился, ни в этот мой путь до дому, и не в остальные несколько дней, которые я провела в ожидании, а перед тем как уснуть в слезах, потому что он понравился мне, и не просто понравился, а очень.
Он появился через неделю. Я вышла из школы и пошла домой, когда вдруг увидела его. Сначала я остановилась, и мое сердце радостно сжалось, но потом я вспомнила, сколько ждала его и плакала и обида снова всколыхнулась во мне. Поэтому я нахмурилась и продолжила свой путь, а когда подошла к нему, просто обошла его и пошла дальше.
– Ева, – позвал меня паренек. Но я не останавливалась, а упорно продолжала свой путь. – Ева, постой.
Я остановилась, и он подошел ко мне.
– Здравствуй, – сказал он.
– Привет, – сказала я и с вызовом посмотрела на него. – Зачем пришел?
– В смысле, – озадачился и нахмурился Дмитрий.
– Тебя столько времени не было, так почему пришел сейчас. Не нужно было, можешь идти туда, откуда пришел, – все еще злилась я.
– Хорошо, – спокойно кивнул головой Дима, обошел меня и пошел в другую сторону. Я испугалась, расстроилась, закусила губу и пошла дальше по улице, опустив свою голову. Для меня было неожиданностью, что он так ответит, я надеялась, что он станет просить у меня прощения, или даже побегает за мной.
– Я сидел дома с больными мамой и братом! – громко сказал Дима, – но такой неженке как ты это, скорее всего, не знакомо!
Я остановилась, повернулась в его сторону, а потом быстрым шагом догнала его.
– Дима извини, прости меня, пожалуйста, я не знала, – попросила я его тихим голосом. – Просто я ждала…
Он остановился и посмотрел на меня, чуть прищуренными глазами.
– Тогда сначала выслушай, прежде чем судить, – сердито сказал он. Я стояла напротив него, виновато опустив свою голову.
Так мы постояли молча, какое-то время. Я не знала, что еще сказать и Дима тоже молчал.
– Ну что, – Дима заговорил первым, и я очень этому обрадовалась. – Научилась печь пирожки?
– Научилась, – ответила я и улыбнулась ему. – Хочешь попробовать?
– Не отказался бы, – он усмехнулся. – Торопился к тебе и не поел, – тихо сказал он. Мои щеки вспыхнули от его слов, мне стало так приятно, что хотелось прыгать петь и скакать.
– Пойдем, – сказала я как можно спокойнее, хотя сердце так и норовило выскочить из груди. Он протянул свою руку, и я отдала ему свой портфель. Мы пошли по улице, иногда поглядывая друг на друга.
– А чем болели твои мама и брат, – спросила я у него, что бы завязать разговор.
– Ангиной, – ответил мне Дима.
– А папа, как он себя чувствует. Ты говорил, что он тоже работает на железной дороге?
– Мой отец умер, – сказал Дима.
– Ох, прости, – я дотронулась до его руки, показывая ему свое соболезнование, но тут же быстро одернула ее.
– Ничего страшного, – Дима посмотрел на меня, – я уже привык. Да и дед еще жив. Вот он еще работает на железной дороге.
– А ты не мог бы мне как-нибудь показать свою работу, мне очень интересно.
– Как-нибудь покажу, – ответил он.
– О, мы уже пришли, – удивилась я. – Проходи, – с этими словами я открыла ему дверь, пропуская его вперед. Дима зашел, и стал оглядываться, а потом помог мне снять пальто.
– Детонька моя пришла, – в коридор вышла кухарка, чтобы по давней заведенной привычке снять с меня пальто. – Ой, – удивилась она, когда увидела Диму.
– Здравствуйте, – сказал Дима и протянул ей руку.
Дуняша застыла ненадолго, а потом тщательно вытерла свои руки об фартук и пожала Димину руку.
– Здравствуйте, – ответила она ему. – Так вот из-за кого тесто на пирожки у нас были пересолены, а, – сказала кухарка и подмигнула мне.
– Дуняша, – сказала я сердито. – Это Дуняша, – представила я ее Диме, – наша помощница. А это Дима, мой друг.
– Друг, а как же конечно друг, – засуетилась Дуняша.
– Я сейчас Диму в зал провожу и приду, помогу тебе, мои пирожки же еще остались? – спросила
– Остались, куда бы они делись, – с этими словами, кухарка убежала на кухню, а я повела Диму в зал. Он все оглядывал, ему было все интересно.
– Никогда не бывал в доме профессора, – сказал Дима.
– Ничего необычного, – пожала я плечами, – дом как дом. Ты осматривайся пока, а я пойду Дуняше помогу.
Дима ходил, смотрел на картины, развешанные по стенам, трогал фигурки, расставленные на небольших полочках.
– Вот эти салфетки она сама делала, – сказала Дуняша, когда заходила в зал с подносом, на котором стояли красивые чашки с чаем, вазочка с сахаром и небольшой кувшинчик с молоком. Сразу же за кухаркой зашла я, тоже с подносом в руках, на котором стояла ваза с моими пирожками. Я, довольно улыбаясь, поставила их на стол.
– Приятного аппетита, – сказала Дуняша.
– Так может вы с нами? – предложил ей Дима.
– Я? Нет, нет, спасибо мил человек, – замахала руками кухарка, – я уже и чаю попила, и пирожков наелась, а вы кушайте, кушайте милые мои.
Она развернулась, и чуть ли не бегом выбежала из зала.
– Присаживайся, – я показала Диме на стол.
– А руки где можно помыть, – спросил меня Дима.
– Ой, что это я, действительно, – я засмеялась. – Иди за мной.
Я провела Диму в ванную комнату.
– Ого, – удивился он, когда зашел в нее, – ничего себе система, – он стал оглядывать трубы, которые вели к раковине и ванне. – А ванная какая белая.
– Вот полотенце, – сказала я, когда он тщательно вымыл руки.
Мы вернулись в зал, сели на наши места, я подала Диме чашку с чаем.
– Сахар? – спросила я у него и подала ему вазочку. Но он отрицательно покачал головой. – Тогда может быть молока? – я пыталась ухаживать за ним. Но Дима снова отказался.
– Я тоже не пью чай с сахаром или молоком, а папа рассказывал мне, что когда я была маленькая, то могла вот в такую чашку кинуть пять или даже шесть кусков сахара! – я рассмеялась над собой. – Представляешь? Пять или шесть!
Но Дима не разделял моего веселья.
– Я с братом видел сахар только на новый год, каждому по кусочку, и только когда отец был жив, – сказал он.
Я перестала смеяться, смутилась, опустила свою голову вниз и стала теребить свой фартук, как будто это я была в этом виновата.
– Какие вкусные у тебя пирожки, – Дима решил сменить тему, потому что понял, что немного перегнул палку. – И ты так быстро научилась их печь, всего за неделю.
От его похвалы щеки мои вспыхнули, я прижала к ним свои ладони и заулыбалась.
– Спасибо, – тихо сказала я, тоже взяла свой пирожок и откусила его. Но после этого я медленно его прожевала, проглотила и встала со своего стула.
– Дуняша! – громко крикнула я так, что Дима вздрогнул.
С кухни прибежала кухарка.
– Что, что детонька моя, что случилось, – она с беспокойством оглядывала меня.
– Это не мои пирожки! – снова громко сказала я, показывая ей пирожок, который держала в своей руке.
– Как же твои, твои, твои, а куда бы я их дела, – забеспокоилась кухарка.
– Где мои пирожки, – я стукнула по столу ладонью. – Эти пекла не я!
Было видно, что кухарка была растеряна. Она переминалась с ноги на ногу, постоянно вытирая свои руки об фартук.
– Их собака съела, – вдруг выпалила она.
– Собака? – я была сбита с толку. – Какая собака Дуняша, мои пирожки были с капустой. Говори не темни, давай!
– Их папа твой на работу взял, – сказала Дуняша, – я подумала ты со школы придешь, а пирожков нет, расстроишься, вот и напекла новых, только начинку перепутала.
Я рухнула на стул, потому что не знала, что делать в такой ситуации. Получалось, что я соврала Диме.
– Она училась, – Дуняша стала убеждать в этом Диму, – каждый день после школы, не ела не пила.
– Да я верю, верю, – Дима сидел, улыбался и внимательно смотрел на меня.
– Даже не знаю, зачем папа это сделал, – было видно, что я расстроилась.
– Да дочей своей похвастаться хотел, что и умница, и красавица, да еще и пирожки сама печь умеет.
– Да уж, сама, – я поморщилась, – все Дуняша иди.
– Я, правда, верю, – сказал Дима, – кушай. В следующий раз угостишь своими.
– И угощу, – нахмурилась я, взяла свой пирожок, который надкусила, и мы продолжили пить чай.
– Спасибо, – сказал Дима, когда мы поели.
– Хочешь, покажу все комнаты? – мне хотелось, как то загладить этот неприятный для меня инцидент.
– С удовольствием бы посмотрел, – сказал Дима, и я повела его сначала в свою комнату.
– Это моя комната, – я подошла и быстро спрятала под подушку вязание, – я люблю чистоту, пока не разложу все по своим местам, уроки делать не сяду.
Дима ходил и внимательно все оглядывал, потом выглянул из окна, чтобы убедиться, что тот угол, где он стоял и наблюдал за мной из моей комнаты, не виден.
– Хорошо у тебя тут, уютно и красиво, – похвалил меня Дима. Я снова засмущалась.
– Пойдем, кабинет папы покажу, – я вдруг взяла его за руку и повела в кабинет отца.
– Ух, сколько книг, прямо как в библиотеке, – Дима стал брать книги с полки.
– Это художественные, это папины научные, мы с ним даже свой каталог сделали, я папе помогала, – я была довольна, что угодила Диме, ему понравилась моя комната, и восхитил кабинет отца.
– Молодец, – он снова похвалил меня. Мы потянулись за одной и той же книгой и наши руки соприкоснулись. Я вздрогнула и посмотрела на него. Дима притянул меня к себе за эту руку, нагнул свою голову и нежно поцеловал в губы. Я снова вздрогнула, мои глаза широко раскрылись.
Но тут мы услышали голос отца и тут же отпрянули друг от друга.
– Я слышал у нас тут гости, – говорил отец, когда заходил в кабинет.
– Да папочка, – я подбежала к нему, он обнял меня, а я поцеловала его. – Это Дима, он учиться на железнодорожника и работает на железной дороге одновременно.
– Даже так, – папа протянул руку Диме и тот пожал ее. – А я отец вот этой стрекозы.
– Папа, – тут же вскинулась я.
– Я же любя, – засмеялся мой отец, – что ж чай вы уже пили, может, не откажетесь за компанию, еще раз, а Ева как раз сходит, переоденется, ведь тебе скоро в музыкальную школу, если я не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – вздохнула я. Мы вышли из кабинета, а Дуняша уже накрывала на стол. Я пошла в свою комнату, а папа с Димой сели за стол. Отец стал расспрашивать его, об учебе, семье, работе. Дима отвечал коротко, но информативно, что очень понравилось моему отцу. При этом Дима не махал руками, чтобы помогать себе в своем рассказе, смотрел собеседнику прямо в глаза. Так же он выдержал папин экзамен по знанию литературы и по другим видам науки.
– Я готова, – выскочила я из комнаты уже в платье и с нотной папкой в руках.
Дима тут же встал, поблагодарил моего папу за чай и приятную беседу. В прихожей он подал мне пальто, я вся зарделась при этом, и пожал руку Дуняше, которая тоже тут же застеснялась, и поблагодарил ее за вкусные пирожки. Отец тоже пожал ему руку, сказал, что ему было приятно познакомиться с таким юношей, как Дима, и пригласил чаще заходить в гости. Молодой человек пообещал, что обязательно зайдет еще раз.
Мы вышли с ним на улицу, и пошли рядом.
– Ева извини, – сказал Дима, – до самой музыкальной школы я тебя проводить не смогу, мне нужно идти.
– Да конечно, ничего страшного, – улыбнулась я ему.
– Тогда до свидания, – было видно, что ему не хотелось уходить. – Мне очень понравился твой папа и дом, особенно твоя комната, – закончил он тихо.
Я засмеялась, а потом вдруг подскочила к нему, чмокнула его в щечку и побежала вверх по улице.
– До свидания Дима, до встречи! – крикнула я ему, обернувшись, и побежала дальше.
Дима стоял потрясенный. Он приложил руку к щеке и смотрел мне в след, пока я не скрылась за поворотом, а потом пошел в другую сторону, улыбаясь.