Вы здесь

Ева. Колыбельная для Титана. Глава 4 (И. А. Георгиева, 2014)

Глава 4

Проигрывать надо так достойно, чтобы победителю стало нестерпимо стыдно за свою позорную победу.

NNN

Ева Моргалис

Полина всегда говорила, что для взрослых настольных игр требуется только стол. Егор пошел дальше – у нас не было даже его. Вместо стола братец решил задействовать ковер в гостиной. Зажег камин, разбросал перед ним кучу подушек, притащил из подвала низкий круглый столик на одной ножке, такой древний, что за ним, кажется, еще Мария Антуанетта трапезничала, а затем выставил на нем шесть фужеров и одно широкое блюдо с нарезанными ломтиками сыра. Короче, сделал все, чтобы создать уютную и романтическую атмосферу. Мне было как-то даже неловко там присутствовать: ясно ведь, что Егор не для сестры с братьями старался.

– Сюда садись, вонючка, – с улыбкой взбивая лежащую подле него подушечку, пригласил брат.

Наташа сузила глаза:

– Я тебе сейчас с ноги врежу!

– А потом сядешь?

Полина закашлялась. Я мягко подтолкнула ее в противоположную сторону от Егора, которого «нимфа» как раз самозабвенного дубасила подушкой по голове, и прошептала:

– Честное слово, у них любовь!

– Да ты что? – изогнула бровь готесса. – Ни за что бы не поверила.

Вот чья бы корова мычала!

– Неужели тебе это ничего не напоминает? – уточнила ехидненько. Готесса бухнулась на ковер и с готовностью кивнула:

– Еще как! Смертельную схватку гризли, например.

Как там говорится про бревно в своем глазу? Полина только что позволила этой мудрости взлететь на новые высоты, проглядев в своих ясных и сильно подведенных очах не бревно, а целую дубовую рощу. Жаль, сказать этого я не успела – интересно было бы посмотреть, как она выкручивается, – в комнату вошли остальные братцы Соколовы.

– Наташка, – усмехнулся Алекс, ставя на пол тарелку с дольками почищенного ананаса. Судя по виду, с фруктом парень особо не церемонился, порубил топориком и выбросил как неликвид процентов семьдесят вкуснейшего содержимого, – хватит бить Егора по голове. Это его слабое место, и оно ему сегодня еще понадобится.

– Поддерживаю! – добавил Богдан. Этот притащил коробку шоколадных конфет и, хотя в сторону Полины не было брошено ни единого взгляда, мы все сразу поняли, кому они предназначены. – Только Егор знает, во что мы сейчас будем играть.

– А разве не в дурака? – тут же спросила готесса, и вид у нее при этом был такой, словно она оставила дома включенный утюг, но точно не уверена, и это ее очень терзает. Особенно напряженным стало лицо, когда Богдан все-таки скосил на нее глаза.

– Нет! – откликнулся Егор. – Это было бы слишком просто. Мы будем играть в другую игру.

Наташка оскалилась:

– Ты что удумал, кобелина?!

– Ничего особенного, вонючка! – хватая Игнатову за руку, честно-честно ответил Егор. – Игра называется «Верю – не верю». Кто-нибудь слышал?

Мы с Полиной переглянулись и синхронно покачали головами. Наташка, которую братец силой заставил-таки принять сидячее положение, тоже не выглядела слишком осведомленной.

– Ладно, я сейчас расскажу правила.

Я тут же скуксилась: очень не хотелось играть на желание в игру, о которой слышала впервые в жизни.

– Успокойся, сестренка, – заметил это Егор. – Правила настолько просты, что понять их сможет даже слаборазвитый моллюск, перенесший менингит. Объясняю вкратце: сейчас я поделю вот эту колоду, в которой, как вы видите, тридцать четыре карты…

– Тридцать шесть, – тихо поправил Богдан.

Егор запнулся, метнул в брата грозный взгляд, покосился на Алекса и, видимо, по лицу заклинателя понял, что таки – да, с бухгалтерией слегка промахнулся.

– Спасибо за подсказку, бро, – проскрежетал в ответ и продолжил уже для нас: – Итак, сейчас я раздам всю колоду по две карты…

Богдан поднял вверх пальцы на манер английской буквы V и тронул брата за плечо:

– Две – это вот столько, – сообщил с невинным видом.

Мне пришлось укусить себя за щеку, чтобы не заржать. Судя по лицам остальных, им тоже было трудно сдержаться.

– Итак! – с нажимом процедил Егор. – Карты сдаются по две до окончания колоды. Если кому-то достанется больше, чем другим, – не волнуйтесь, это нормально. Игра начинается с того, кто сидит следом за раздающим. Он или она должны понять, от каких карт будут избавляться в первую очередь, исходя из их числа и достоинства.

– Не красней! – шепотом сказала Поля мне на ухо. – В данном контексте достоинство – это масть и номер. Десятка там или валет.

Я вытаращилась на готессу:

– Ты меня совсем темной считаешь?!

Да мне бы и в голову не пришло иметь в виду что-то другое! Ну то есть до того как подруга влезла со своими объяснениями. Теперь-то на ум как раз только пошлые картинки и приходили.

– Блин, Полина! – рыкнула на хихикающую готессу и снова попыталась сконцентрироваться на правилах.

– Победителем в игре считается тот, кто первым избавится от своих карт, – он будет загадывать желание. Тот, кто окажется последним, – будет его исполнять.

– Логично, – согласились мы.

– Выбрасывать можно только по четыре карты одинакового достоинства. Например, всех дам или всех тузов. Причем, Алекс, выбрасывать – это не как в прошлый раз: махом в костер! Эта колода мне дорого обошлась. Видишь? Ручная работа!

– Правда? – Я приподнялась над подушками, чтобы лучше разглядеть. Карты действительно были яркими, крупными и с необычным рисунком. – Дорого, наверное, стоили?

– Ну, не то чтобы стоили, – поскреб в затылке Егор, с опаской поглядывая на Игнатову. – Это, скорее, подарок. Но мне пришлось здорово потрудиться, чтобы…

– Кобель! – тут же резюмировала «нимфа». Братец тяжко вздохнул.

– Короче, четыре карты откладываете в сторонку, – продолжил он. – Однако сначала их нужно добыть. То есть собрать. Этот момент объясню на примере. Допустим, у Евы есть дама. Чтобы от нее избавиться, ей нужно заполучить еще три штуки. Для этого она выбирает того, кто, по ее мнению, может этими картами обладать, и спрашивает: «Шурик, у тебя есть дамы?»

Я прыснула. Вообще-то мы все засмеялись, ну, кроме Алекса: так похоже меня изобразил наш пилот. И голос, и манеру речи, и даже имя, на которое вечно злился младший Соколов. Блин, не туда старшенький учиться пошел!

– Главное в этой игре – врать нельзя! – уже своим голосом предупредил Егор. – Если у Алекса нет дам, он об этом говорит прямо и честно. После чего Ева пропускает ход. Но если есть – он также должен в этом признаться. Тогда Ева спрашивает о количестве: одна, две, три – и тоже должна угадать. Алекс может отвечать только «да» или «нет». Если же Ева попала с числом, то она переходит к масти, и процедура угадывания повторяется. Любая ошибка – и ход переходит к следующему игроку, в данном случае к Полине. Если же Ева угадала и с числом, и с мастью и забрала у Алекса, допустим, даму пик, она задает те же вопросы другому игроку, начиная с первого: «Богдан, у тебя есть дамы?» И так до тех пор, пока не ошибется. Все понятно?

Мы переглянулись, и Наташка скосила на Соколова хищный взгляд:

– Дай уточню: ты сейчас интересуешься, нет ли среди нас моллюсков с записью о менингите в медкнижке?

– Понял! – быстро поднял обе руки вверх Егор. – Ошибся, исправлюсь. И глупых вопросов больше задавать не буду. Продолжим. Игра завершается, как только первый человек выбросит все свои карты. То есть соберет все четыре достоинства всех шести выданных ему в начале игры карт. Минус, естественно, те, которые у него заберут другие игроки. Допустим, повезло опять-таки Еве, и она аккуратно кладет на ковер последнюю собранную группу. В этот момент все остальные должны быстро сделать то же самое. Кто последним останется с картами на руках – тот проиграл. Так что, как видите, в этой игре побеждает либо самый проницательный, либо самый ловкий.

– Проницательный? – насмешливо переспросила Наташка, отбирая колоду и начиная яростно ее тасовать. – Тогда, считай, у тебя нет шансов!

Егор расплылся в самодовольной ухмылке и с выражением проурчал:

– Ты, видимо, не слышала о великой силе любви, которая способна творить чудеса?

Я почувствовала, как острый Полинкин подбородок ложится мне на плечо.

– Не знаю, как насчет игры, но наблюдать за этой парочкой уже весело, – тихо сказала она.

Я кивнула, жалея о том, что парни не притащили попкорна. Потому что шоу лучше всего смотреть именно с ним. Ну и ладно.

– Подай-ка мне бокал, – кивком указала на вино и подхватила свои первые шесть карт. Оценила перспективы, прикинула шансы на победу… еще и приз такой вкусный на кону. – Кто там первый ходит? Егор, раз Наташа тасовала?

– Да-да, – все еще глядя на свою Игнатову, кивнул Егор.

Я сделала большой глоток:

– Тогда начинай!

– Ага, – кивнула Поля, салютуя своим бокалом. – От винта!


На стороне Соколовых был опыт – они в эту странную игру резались с детства. На моей стороне самым неожиданным образом оказался шкаф. Вернее, его стеклянная передняя панель, в которой отражался весь шуриковский расклад. Богдан, Егор и Наташка, к сожалению, сидели слишком далеко, и в их карты заглянуть не получалось. Полина шифровалась так, что ей только надписи над головой не хватало: «Моя пре-е-лесть!» Но я решила, что это не столь важно, ведь выиграть мне хотелось именно у Алекса… другими словами, в тот момент я еще не слишком хорошо понимала смысл игры.

«Значит, так, – решительно заявила сама себе. – У Шурика два валета. Один красный, второй черный. Кажется, пика. Играем!»

«Рада за свои глаза, – ехидно процедила та часть мозга, которая была умнее. – Мы отлично видим. Только не пика, а креста. И с красненьким валетом у нас все равно ничего не получится. Нужно поконкретнее. А поконкретнее нам не разглядеть».

«Мы угадаем! – не менее твердо заявило первое, судя по тяге к воображению, правое полушарие. Хотя за то, что оно сейчас несло, его вполне можно было назвать полупопием. – Там всего два варианта».

«Молодца! – обрадовался его левый «аналитически» одаренный сосед. – Считать мы научились. И кстати, я бы проголосовало за бубну. Потому что раз мы все равно шаманим, то без бубна никак не обойтись».

«Еще чего! – эмоционально отрезало правое. – Мы за любовь! А значит, за сердечко».

«Ррррр… Ну, хрен с тобой! Пускай будет сердечко. Ты мне только одно скажи: на фига нам вообще эти валеты? У нас же ни одного нет!»

В мозгу случилось временно затишье. Этот вопрос был с подвохом, потому что остальные карты в шуриковской колоде оказались «цифрами», достоинство которых рассмотреть было очень сложно. А что еще у него запросить – я пока не придумала.

«Ну, дык… – задумчиво кашлянула правая часть мозга, которой по какой-то причине ну вот жуть как хотелось что-то у Шурика отобрать, и выдала: – Чтоб враги запутались!»

С этим не поспорить: моя стратегия способна была запутать кого угодно. Потому, когда подошла моя очередь, я обернулась к Алексу и, смело глядя ему в глаза, спросила:

– У тебя валеты есть?

– Да, – кивнул парень.

– Два?

Он с задумчивым видом скосил глаза на карточный «веер»:

– Мг.

– Один пиковый, а второй…

«Черва!» – услужливо подсказала правая половина.

– Бубна? – спросила я.

«Моя контролировать речь, хе-хе-хе!» – проскрежетало в голове с левой стороны. В ответ я красочно представила себя на костре из барабанов, скрипок, одного рояля и целого вороха здоровенных бубнов. Что не удивительно, ведь воображением заведовала обиженная правая часть мозга, но немного стремно в целом: от этой веселой ситуации мне начало становиться не по себе.

«Надо бы попросить у Поли какие-нибудь таблеточки для усмирения нейронов. Пока они у меня в голове Куликовскую битву не устроили…»

Но тут…

– Угадала, – не слишком весело отозвался Алекс, протягивая мне две карты.

«А может, и не надо», – быстро изменила я мнение, засовывая добычу в свою стопку. Стоит признать, легли валеты красиво: аккурат между дамами и десяткой. За что я тут же себя «похвалила», обозвав талантливым коллекционером.

– Умница, Евочка! – видя, как я улыбаюсь, подмигнул Егор и подсказал: – Теперь можешь ходить дальше.

Неуверенно покосилась на Шурика.

– Обращайся к любому из нас, – правильно расшифровал он мой вопросительный взгляд. – Не только ко мне.

– Ага… хорошо, – кивнула, найдя глазами Наташу. – У тебя… э…

«Давай! – подсказала правая половинка. – Рискуй, пока фартит! Видишь же, как к тебе карта идет!»

– …валеты есть?

– Нет, – улыбнулась Наташка.

«Ай, молодца-а! – язвительно протянула левая. – «Фартит» и «хорошее зрение» – две большие разницы, дурынды! Вы бы, прежде чем рисковать, хоть иногда у меня совета спрашивали! Я же, мать его, аналитик в этом теле!»

Дослушать нотацию мне не дали. Кровожадно улыбнувшись, ко мне повернулась Полина. Угадайте, что она спросила?

– Ева, у тебя валеты есть?

Заколдованные эти карты, что ли, раз их все так хотят?..

– Ага, – кивнула, понимая, что сейчас моя скромная победа перекочует к готессе.

– Три?

А может, и не перекочует:

– Нет!

Поля хлопнула ресничками, видимо не понимая, на фига я так старалась собрать карты, которых у меня изначально не было. Очень, наверное, удивилась. И остальные тоже. Особенно когда через два хода ко мне с каменным лицом обернулся Богдан:

– Ева, гони два валета.

– А откуда ты знаешь, что у меня их ровно столько? – хитро прищурившись, уточнила я.

Вместо ответа брат вытянул из своего «веера» две карты и бросил перед собой на ковер: пика и трефа. Валеты.

– Девушки, а вы точно поняли правила игры? – осторожно уточнил Егор. Мы с Полиной переглянулись и дружно кивнули. А Наташка тут же добавила (ну как она могла смолчать?):

– За собой следи, умник! Это была тактическая хитрость, правда, девушки?

– Конечно! – очень убедительно заявила Полина. Я не ответила, потому что в этот момент активно пыталась рассмотреть другие карты в шуриковской колоде.

«Кажется, видны девятки…» – заявил мозг. Вернее, его правая часть, которая в своей неудержимой фантазии до сих пор верила в успех этого дурацкого плана.

«А толку? – устало спросила вторая половинка, которая в план не верила с самого начала, но устала пытаться кого-то переубедить. – У нас же нет девяток».

«Ну, теперь будут!»

– Шурик, у тебя девятки есть?

Парень нахмурился, посмотрел в мое нахальное лицо, огляделся по сторонам, нашел глазами шкаф…

– Да, Ева, – сказал, складывая «веер» и пересаживаясь на одну подушку ближе к Богдану. – Есть!


Смешно, но как только шкаф перестал оказывать мне свои услуги, игра пошла веселее. В том смысле, что первую партию я выиграла. Богдан сказал: чудом. Потому что сама я ни одну группу карт так и не собрала, зато щедро проспонсировала остальных. И когда Наташка выхватила из моей руки пиковую шестерку, оказалось, что откладывать мне уже нечего.

Первым сориентировался Егор.

– Ты что, последнюю забрала? – спросил, подозрительно поглядывая на Наташку. Та оскалилась:

– А тебе жалко?!

Похоже, дело было не в этом: она еще договорить не успела, а парни уже пошвыряли на ковер свои «вееры». Наташка разжала пальцы чисто интуитивно. А вот Полина сообразить не успела, за что и поплатилась.

– Итак, мое желание! – улыбнулась я, потирая руки. Вообще-то оно было заготовлен давно, просто я как-то не верила, что мне аж так повезет. – На следующее занятие ты отдаешь мне своего Шторма.

– Моего Шторма?! – ахнула готесса. Думаю, если бы я у нее Богдана на денечек попросила, реакция была бы такой же. – Да ты никак совсем страх потеряла!

Я скривилась: да-да, попугай ежа голым филеем. Как будто я Шторма не знаю! Он, конечно, не ангел – с этим спорить глупо, но и не моя вечно пээмэсящая кобыла с непредсказуемым нравом. Если все делать правильно, с таким конем очень даже можно работать (а не летать над изгородями – толчок у Шторма такой, что куда там той Нимфе). И вообще, он рядом с ней как крутой «порш» на фоне маленькой, но гордой «ауди»: тоже машинка, тоже ездит, но какой эффект!

– Полина, я все решила, – заявила категорическим тоном. – Так что хватит скрипеть зубами: в день «Xа» Шторм должен ждать меня на конюшне оседланный и готовый к подвигам. О'кей?

– А бубенчики тебе на коняшку не повесить? – мрачно уточнила готесса.

Я склонила голову к плечу и позволила губам растянуться в победоносной улыбке:

– Не стоит. Меня вполне устраивает его нынешний интерфейс.

Ребята с задумчивым видом покосились друг на друга.

– Бро, – с кривой ухмылкой позвал Алекс Егора, – на следующей неделе в «Иноходец» повезешь ее ты.

– Почему? – удивился старший Соколов. – Я думал, ты уже смирился с этой почетной еженедельной обязанностью.

– Кхе-кхе, – закашлялся Шурик, пытаясь быстро придумать отмазку. Мне лично на ум пришло только: «Потому что твой Rav-4 еще попробуй угрохать, а моя «мазда» и так битая», – но Алекс ведь хотел, чтобы Егор согласился. А значит, правду говорить было нельзя:

– У меня на следующие выходные планы!

Егор широко улыбнулся и подмигнул с видом очень веселого палача:

– А хочешь, расскажу какие?

– Не понял? – нахмурился Шурик, и я в который раз убедилась, как качественно у заклинателей работает интуиция.

– На следующие выходные мы всей семьей уезжаем из города, – обрадовал семью Егор. – Вонючка, ты тоже с нами!

– Да неужели?! – прорычала Наташа. Алекс, надо признать, тоже не выглядел слишком вдохновленным.

– А это не перебор? – спросил, выразительно поглядывая на Игнатову. Мог бы, кстати, и не коситься: мы все прекрасно понимали, для кого братец готовит очередной поход. Судя по всему, после нашего осеннего приключения Егор решил, что это прекрасный способ наладить отношения (хотя лично я считала, что в нашем случае все лавры должны достаться свинье).

– Алекс, Наташа скоро улетит обратно в Америку, – спокойно, но с нажимом принялся объяснять Егор. – И я хочу, чтобы перед возвращением она получила как можно больше положительных впечатлений о стране, где ей придется жить следующие три года. Потому на выходных мы поедем за город и прыгнем с парашютами.

– К-куда?! – вытаращилась на своего благодетеля Наташа, которая от избытка чувств не сразу вспомнила подходящее случаю наречие.

Егор скользнул по ней удивленным взглядом и честно ответил:

– Вниз. Можно, конечно, и в длину, но это не так феерично.

Я представила себя на высоте тысячи метров, от холода синюю как Аватар и без метлы, содрогнулась и сделала бровки домиком:

– Егорушка, мы все тебя поддерживаем, это правда, но, может, оставим парашюты на лето?

– Иначе я улечу в Америку не через неделю, а уже ближе к пятнице! – угрожающе добавила Наташка.

Братец приуныл. Меня бы он еще попытался уломать (и, кстати, не факт, что ему бы это не удалось), но что делать, если отказывается та, ради которой все замышляется?

Как ни странно, выход подсказал Богдан.

– Да, Егор, – кивнул он с видом умудренного жизнью аксакала, – парашют не для зимы. Для зимы – лыжи.

– Отличная, кстати, идея, – кивнул Шурик. – Ради этого я даже от своих планов откажусь.

«От своих только что выдуманных планов», – мысленно поправила я. – А у меня, между прочим, тренировка. Да еще на Шторме».

– Думаю, мы с Евой тоже можем перенести занятие, – тут же вставила Полина.

Нормально?!

Я сузила глаза:

– Даже не думай, что желание отменяется! Когда бы ни была эта следующая тренировка – Шторм мой!

– Ой, да как хочешь, мазохистка! – отмахнулась готесса: сейчас ее интересовали более животрепещущие вопросы. – Главное: на лыжах кататься я еду с вами.

– Правда? – изогнул бровь Богдан. – И кто же тебя приглашает?

Поля мягко улыбнулась в ответ:

– Я – Евин тренер. Она без меня не поедет. Правда, Евочка?

Я вздохнула, перевела взгляд с просящего лица Полины, которой не особенно были нужны лыжи, но вот перспектива остаться с Богданом в тесной обстановке выглядела соблазнительно, на не менее просящее лицо Егора, которому уже пообещала помощь с Наташкой – и ясно почувствовала себя между молотом и наковальней. К счастью, братец оказался сообразительным.

– Полина, – осклабившись, заявил он, – рад приветствовать тебя в нашей команде. Выезжаем в пятницу вечером. И можете не переживать – я все устрою.

– Кто бы сомневался, – ехидно протянула Игнатова. – А теперь, может, мы уже продолжим играть, пока ты еще чего-нибудь не придумал?

Предложение поддержали рьяными кивками: фантазия старшего Соколова порой и правда была способна подпортить настроение. Егор демонстративно закатил глаза и, перетасовав, раздал карты по новой. На сей раз я решила играть аккуратнее и по правилам, потому что так дико повезти могло только новичку, да и то – один раз. Еще и Шурик косился подозрительно. Как будто я смогла бы разглядеть его карты, когда он так далеко отполз!

– Эй, Ева! – позвал Богдан. Я встрепенулась. – Ты Алекса прямо сканируешь взглядом: мне с ним рядом сидеть страшно.

– Ой, прости, пожалуйста, – я поспешно опустила глаза. Ну, теперь понятно, почему он косился: когда на тебя таращатся таким плотоядным взглядом, хочется не просто отползти, а ломануться прочь, да с таким ускорением, чтобы в каменной кладке осталась дыра в форме человечка.

– Да ладно! – усмехнулся Егор. – Мужчине должно льстить, когда девушка на него смотрит с такой… кхм…

Кажется, он хотел сказать «страстью», но вовремя опомнился:

– Евочка, лучше и правда отвернись.

– Смотрите, кто заговорил! – обернулась к нему Наташка. – Наш главный блюститель нравственности. А скажи-ка, о досточтимый моралфаг, девятки у тебя есть?

У Егора появилось такое выражение на лице, что я реально испугалась, как бы он не скончался от передоза счастья: пожалуй, это была первая фраза Наташки за последние сутки, которую она сказала Соколову без вызова и без попытки его пришибить.

– О да, свет моих очей и услада моего носа, – проворковал он. – Есть.

– Одна? – уверенно спросила девушка. Похоже, она тоже подсматривала. Соколов кивнул. – Дай угадаю… – Наташка скорчила задумчивую физиономию. – Пиковая?

– А то! – как будто даже обрадовался Егор, протягивая карту.

«Нимфа» хлопнула ресничками и с невинным видом сунула добычу в стопку. Я пригляделась: наверное, в детстве Игнатова частенько играла в покер, потому что карты не держала «веером» перед собой, а прятала на коленях, сложенные вместе.

– Отлично, – улыбнулась она, продолжая разглядывать потерявшего всякую бдительность Егора. – А короли у тебя есть?

Парень бросил короткий взгляд на свой расклад.

– Есть, моя глазастенькая, – ответил, все еще не замечая подвоха.

– Два? – ласково уточнила Наташа. – Червочка и трефочка?

– О да! – выдохнул Егор так, что у меня покраснели щеки. – Сердце и крест. Возьми их все!

У меня дернулся глаз. И кажется, не только у меня.

– Бро, заканчивай! – прорычал Шурик.

Егор поднял на него удивленный взгляд:

– А что не так?

Отвечать Алекс не стал, но посмотрел о-очень выразительно. Правда, я уже не увидела, как в ответ скривился Егор, потому что в этот момент на меня в упор посмотрела Наташа. А потом одними глазами указала на ковер: там, одиноко и у самых ее колен, лежало две собранные группы. Игнатова закончила игру.

«Главное – не делать резких движений», – подумала я и медленно положила свои карты на пол. Почему-то больше всего хотелось, чтобы этого не заметил Егор. Полине, видимо, тоже, ведь, заметив мои манипуляции, она повторила их не менее аккуратно. А следом – и Богдан, и даже Алекс, до последнего отвлекавший Егора на себя (как он потом объяснил, действовал на благо дружбы и мира в семье, а вовсе не тупил, пока его не пнули).

Короче, минуты через полторы Егор с удивлением обнаружил, что сидит один-одинешенек с картами на руках. А Наташкин взгляд, только что такой добрый и ласковый, пытается проткнуть его насквозь.

– Значит, так! – грозно выдала она. – Мое желание такое: ты больше никогда! Слышишь? Никогда-никогда! Даже если небо будет падать на землю, а тебя вот-вот сожрет разъяренная выхухоль – ты не будешь называть меня «вонючкой»! Понял?!

– О не-эт! – патетично взвыл Егор. – Как ты можешь быть такой жестокой?!

– Ты меня понял?!! – сузила глаза девушка.

Парень тяжко вздохнул:

– Ну, раз это и есть твое желание – куда мне деваться? Карточный долг – долг чести. Больше ты не вонючка. С сегодняшнего дня нарекаю тебя скунсом.

Признаюсь: даже я не смогла удержаться. А ведь я Наташку отлично понимала: сама всегда страшно обижалась на клички. Но это было так смешно: его торжественный тон и булькающая от возмущения Игнатова, орущая:

– Я тебе сейчас нос сломаю!!! – и ее забавные попытки дотянуться до его горла.

– Кстати, нос она ему из этого положения сломала бы элементарно, – с видом знатока шепнула мне на ухо Полина. – Ничего. Я еще успею ее научить.

– Не смей! – так же тихо отрезала я. – Они поругаются, подерутся и помирятся. А нос у него будет кривым всегда.

– Да ладно! – возмутилась готесса. – Я же знахарка. Я его потом сама и вылечу!

– Тем более не смей, – уже спокойнее буркнула в ответ. – Знаю я тебя! С твоей любовью к носу с горбинкой. Сделаешь нам из Егора горячего южного парня. А он и так от них не сильно отличается, с его-то темпераментом… Слушай! – Я внимательно посмотрела на Полину. – А у меня идея! Может, его именно от этого и вылечить? Ну, чтобы верным был, вежливым…

Знахарка посмотрела на меня долгим тяжелым взглядом и покачала головой:

– М-да, Ева, представление о доброте у тебя сильно особенное. Прямо вот слушаю и не могу понять: сочувствовать Алексу или радоваться за него. Ну, у чувака реально к пятидесяти будет прекрасная семья, офигенские дети, прибыльный бизнес, а твоими стараниями – отличный психиатр, замечательный психотерапевт, профессионально подобранные антидепрессанты, групповая терапия три дня в неделю и уверенность в том, что когда-нибудь все обязательно наладится. Если он вообще доживет до пятидесяти, госпожа Хайм[7].

Я фыркнула и показала ей язык. Вечно она меня Франкенштейном пытается обозвать. А я ведь не прошу изменить Егора полностью – так только, слегка подлатать. Сделать чуточку смелее, что ли. Может, тогда он прекратил бы уже свои детские «страсти» и выяснил все с Игнатовой раз и навсегда. А то вон кривляется, за косички дергает… как бы портфелем по голове не врезал, от избытка чувств…


Часа через три игра начала надоедать. Два раза победа досталась Алексу. В результате Наташке пришлось пообещать, что она не покалечит (не сильно покалечит, как поправила формулировку Игнатова) старшего Соколова, а Богдан перестанет выращивать на подоконнике гостевой спальни, окна которой аккурат под лоджией Шурика, какую-то пахучую дрянь, особенно сильно развонявшуюся в последнее время. После чего Богдан подорвался на ноги и с воплем: «Мой кофеечек! Вот где я тебя оставил!» – убежал из гостиной. Один раз повезло Егору, и я дала честное слово, что весь следующий год буду прилежно учиться. И добавила про себя: «Если, конечно, к тому времени мы успеем решить проблему с Титанами».

А то зашлют опять в далекие дали, и увязну я в прогулах по самую макушку. Блин, скоро обычные школьные будни станут как праздники – редкими и достающимися тяжким трудом.

Полинке тоже удача разок улыбнулась. Собственно, именно это определило остаток нашего вечера.

– Сегодня, Ева, ровно в полночь мы будем гадать! – с предвкушением улыбнулась подруга.

– Гадать? – не поверила я своим ушам.

– Ну да! – подтвердила готесса мои худшие предположения. – На картах. Давненько я уже этим не занималась. Надо бы посмотреть, что они скажут.

– Я в деле! – тут же подключилась Наташка.

Егор закатил глаза, но так, чтобы девушка не заметила:

– А я, пожалуй, пойду спать. Да и вы не засиживайтесь. Завтра все-таки понедельник.

– Не занудствуй! – огрызнулась Игнатова и, подхватив карты, любовно провела по ним рукой. – Я знаю парочку интересных раскладов. А таким шикарным инструментом просто грех не воспользоваться.

Я улыбнулась: вот уж точно, стопроцентная смертная! Думает, что гадание заключается в правильной раскладке карт. Я вот тоже могу из них снежинку выложить – и что? Да чтение карт – это же как изучение иностранного языка! Много лет учиться нужно. Потому что любая карта в каждой отдельной ситуации, с каждым новым раскладом означает что-то другое. Мама рассказывала, что есть отдельная категория ведьм, которые действительно умеют гадать. Их называют шаманками, и своему искусству они обучаются всю жизнь. И далеко не каждая из них использует при гадании именно карты – будущее можно читать по костям, по кофейной гуще, по внутренностям животных и даже по птичьему помету! Но вот что забавно – ни одна шаманка не дает гарантию того, что все сбудется, как она сказала. Ибо «грядущее неведомо и изменчиво, а если что-то не нравится – на фиг пошел из моего салона!».

Так вот, мои познания в гадании (равно как и Полинкины) ограничивались исключительно раскладом. Что я и продемонстрировала несколькими часами спустя, когда парни ушли спать (особенно долго не хотел уходить Алекс, и в итоге его буквально силой утащил Егор, заявив, что в женские дела мужикам вход заказан), а Полина поставила перед камином стол с четырьмя длинными свечами по углам и зеркальцем в центре (до сих пор не знаю, зачем оно было нужно, мешалось только).

– Итак, Ева! – возбужденно подпрыгивая на подушке, потребовала готесса, когда карты легли-таки на стол. – Скажи, что ты видишь?

Я вздохнула.

– Ну… – поскребла в затылке, – вот шестерка пиковая. Она обычно означает дальнюю дорогу.

– Да при чем здесь дорога?! – воскликнула Полина. – Я и так знаю, что нас ждет рейд, после того как в Каире сама-знаешь-кто забрал у нас из-под носа сама-знаешь-что! Ты мне про короля расскажи: видишь, вот здесь лежит? Что мне судьба в отношении него готовит?

Я мысленно покачала головой: а ведь этот человек был лично знаком с Реммао, мистиком, который уже дважды объяснял, что будущее предсказать невозможно. Но Полина смотрела так требовательно да с такой надеждой, что мне не оставалось ничего другого, как опустить глаза на карты и хотя бы попытаться.

Ну да: вот он, король. Пиковый. Бородатый. Лежит рядом с шестеркой…

И это, пожалуй, все, что я могла о нем рассказать.

– Ой, ты не так это делаешь! – поняв, что потерянность на моем лице не собирается трансформироваться в озарение, резким движением руки смела Наташа карты со стола. – Давайте я погадаю. Я умею!

– Правда? – в два голоса удивились мы.

– А то! – самодовольно улыбнулась Игнатова. – В Штатах это знаете как популярно? Гадания, хиромантия, некромантия…

– Чего?!!

– Нумерология то есть, – как ни в чем не бывало поправилась Наташа. – Короче, любой студент на моем потоке хоть раз да бывал в салоне у гадалки. И я своими глазами видела, как это работает. Смотрите и учитесь!

Она быстро и ловко перетасовала карты, трижды сплюнула через левое плечо (мы с Полей переглянулись, но промолчали), стукнула колодой о стол (Поля подхватила падающую свечу), резким движением разделила колоду на три части и, наугад выбрав из каждой по три карты, бросила их на стол:

– Значит, так, Ева! Это – твое будущее, настоящее и прошлое, – объяснила, глядя на меня с видом благодетеля, согласившегося открыть секреты гениев прорицания. – Начнем с последнего, – она перевернула первые три карты. – О-о-о!! – выдохнула так, будто увидела там зеленых человечков верхом на медведях. – Да я смотрю, судьбу твою легкой не назовешь! Бедная девочка, – и сокрушенно покачала головой.

Полина подняла на меня мрачный взгляд. В нем ясно читалось: «Моргалис, я о тебе чего-то не знаю?!»

В недоумении пожала плечами, а Наташа продолжила причитать:

– Вижу короля сердечного, страшным крестом перечеркнутого. И еще вижу сердце черное!

Я аж щеку рукой подперла, во все глаза глядя на этот спектакль. А Игнатова-то, оказывается, талант! Не в шаманстве, естественно, но вот для сцены она была прямо-таки рождена.

– Понимаю-понимаю, Евочка! – уже почти обливаясь слезами от трагичности собственноручно выдуманной истории, воскликнула Наташа. – Разбитое сердце – это так тяжело. Был ведь у тебя до Алекса парень, который совершил чудовищное злодеяние?!

Я изогнула бровь: разбитое сердце? Вот спасибо на добром слове!

– Не-а, не было.

– Э-э… – запнулась Игнатова. Внимательно посмотрела на карты, потом на меня, со спокойной рожей сидящую перед ней, и тут же придумала новую историю. – Прости, моя ошибка. Не разбитое у тебя было сердце. Каменное!

Спасибо еще раз.

– О да! Карты не врут!

Полина рядом уже просто покатывалась от смеха, правда зажимая себе рот ладонью. Видимо, чтобы своим хохотом не сбить Наташке настрой. А та все не унималась:

– Но ты не волнуйся, Евочка! Это когда было. Время все меняет. Видишь: настоящее у тебя играет яркими красками!

Я присмотрелась: действительно – семерка бубен, девятка крест и десятка червей. Ярко, как ни крути.

– Вижу, спокойно сейчас все в жизни твоей! – заливалась соловьем Игнатова.

Я с умным видом кивнула: конечно, спокойно, чё. Особенно Титаны – так мирно спят, аж будить не хочется.

– И сердечные дела не беспокоят.

Да-да, совсем не беспокоят. Алекс – он же вообще флегматичный до крайности. С ним всегда все так гладко и ровно получается, прямо не знаю, как расшевелить.

– А вот будущее… – Наташа перевернула последние три карты, – готовит тебе неприятности. Путь долгий и трудный. Ссора серьезная. И битва с врагом… мужского пола… рыжим. Но ты победишь!

И вот тут Поля все-таки не выдержала.

– Победа над рыжим врагом?! – повторила она сквозь хохот. – Ева, ты убьешь Кенни?!

– Тьфу! – с расстроенным лицом сгребла со стола карты Игнатова. – Чего ты ржешь, мисс скептик? Я всю правду рассказала, между прочим. Не веришь? Так я сейчас тебе погадаю, и посмотрим!

– Нет уж – дудки! – помотала головой Полина. – Теперь моя очередь. Давай сюда карты.

Наташка подозрительно сощурилась, но решила не спорить. С видом «кушайте – не обляпайтесь» передала колоду, и готесса, демонстративно закатав рукава, тут же разложила ее веером:

– Тяни!

Игнатова хмыкнула и достала наугад шесть карт, пока знахарка не сказала свое решительное «хватит!».

– Как ты там нас учила? – бросила она самодовольный взгляд на «нимфу». – С прошлого начинать? Ну так вот, смотри, что у тебя в далеком и не позабытом: семерка пиковая и валет червей. Какой, право, неожиданный расклад. Помнишь, Ева говорила, что шестерка означает дальнюю дорогу? Так вот семь – это целый переезд!

– Да быть того не может! – ехидно скривилась Игнатова.

Полина сделала круглые глаза:

– А ты сейчас зря ерничаешь. Сама же сказала, что карты врать не будут. А переезд: разве его не было?

– Ну, был.

– Вот! – обличающе кивнула готесса. – Был. И карты так показывают. А еще был валет. Светленький такой. Егорушкой звали. Добрый и милый мальчик.

– Так, стоп-стоп! – замахала руками Игнатова. – Тут ты что-то напутала. Белобрысый один, допустим, действительно имелся. Но вот то, что он был милым, – это чистая ложь. Ибо Егор всегда был идиотом. Это я тебе как знаток заявляю.

Ого, какая убежденность: мне за брата аж обидно стало.

– А может, он и не идиот вовсе? – спросила осторожно. – Может, он просто чувства свои выражать не умеет?

Наташа резко обернулась, и я по глазам поняла, что сейчас будет речь. Даже не так: РЕЧЬ! Монолог обиженной девушки, потратившей лучшие годы своей жизни на одного недостойного козла. К счастью, Полина, которая такие драматические исповеди ненавидела всей своей воинственной душой, сориентировалась быстрее.

– Отличный вопрос, Ева! – заявила она, переворачивая третью и четвертую карты. – И мы сейчас узнаем на него ответ. Итак, что здесь имеется? Да ты посмотри только, какая неожиданность: пиковая дама и… здравствуй, семерка бубен! Наташа, ты не поверишь: тебя ждет еще один переезд.

Игнатова выразительно фыркнула:

– Вот уж сюрприз так сюрприз. Ты мне лучше скажи: что означает вот эта дама в твоем раскладе?

Полина мягко улыбнулась:

– Так ведь это не мой расклад. Ты эту карту сама вытащила, своей рукой. А означает она, что кое-кто кое с кем слишком суров.

– Это ты сейчас кого имеешь в виду?! – напыжилась Наташка, и я поспешила встать на защиту их только начавшей зарождаться дружбы:

– А давайте мы лучше к будущему перейдем! Полина, что там осталось?

Готесса хмыкнула, но послушно перевернула последние карты.

– Джокер и туз червей, – ответила, показывая нам расклад.

Я присмотрелась:

– А разве джокер от этой колоды?

– Конечно!

– Но карта же меньше…

– Правда? – очень талантливо изобразила дурочку Полина. – Так джокеры всегда другого размера, но разве это сейчас имеет значение? Раз он так красноречиво говорит о будущем.

Мы с Наташей переглянулись.

– И что же он говорит? – спросила Игнатова таким тоном, будто ее совсем не интересовал ответ, но раз Полина все равно старалась и гадала, то ладно уж – пускай делится.

Я тоже навострила уши. Не знаю, как готесса это делала, подтасовывала карты или на ходу придумывала им нужные значения, но ее история все больше походила на очень удачное и, самое главное – правдивое гадание.

Знахарка кивнула и, подняв первую карту, с серьезным видом принялась объяснять:

– Туз червей означает великую любовь. А джокер, – она подняла вторую карту, – это препятствие на пути к ней. Помеха, которая может все испортить. И источник этой помехи кроется в тебе самой. Вот что говорят карты, Наташа. Не избавишься от джокера… – Полина со скорбным лицом вздохнула и, бросив тоскливый взгляд на туза, швырнула его в камин. Эдаким небрежным, но при этом преисполненным торжественного величия жестом.

Несколько секунд мы дружно смотрели, как карта полыхает ярким пламенем. Потом Игнатова задумчиво пробормотала:

– Егор нас убьет.

М-да, прямо, что называется, с языка сняла…

– Блин! – задумчиво выругалась готесса, которая, кажется, только сейчас, по нашим офигевшим лицам, поняла, что натворила. – А я-то всегда думала, что умру как герой. В какой-нибудь байкерской разборке, например.

– Да ладно… – промямлила я. – Егорушка добрый… он не станет сильно злиться.

– Злиться, может, и не станет, – громким шепотом возразила Игнатова, – но убытки компенсировать заставит наверняка. Причем счет выставит такой – мама не горюй! Знаю я этих Соколовых. Добренькие-добренькие, а на одесском рынке еврейскую бабулю смогут переторговать.

Мы с Полей содрогнулись.

– Кто знает, где найти мастера по изготовлению эксклюзивных игровых карт? – нервно спросила готесса. – Желательно работающего круглосуточно!

– Боюсь, такого найти можно только в сказке, – с глубоким вздохом ответила Наташа. – Но, как вариант, можно поискать того, который работает по будням с девяти до шести. Благо на это у нас есть целая неделя, аж до пятницы. В будни Егор вряд ли станет играть в карты. А вот в поезд колоду, скорее всего, возьмет. Так что пять дней – это наш лимит. Но, – тут она как-то очень загадочно улыбнулась, – у меня есть альтернативное предложение.

Я нахмурилась: весь ее вид говорил о том, что это предложение мне не понравится. Потому что с такой улыбкой предлагают ограбить казино или взорвать Пентагон. А я, знаете ли, не сторонник экстремальных развлечений. Но Полина всегда была смелее. Потому, подавшись вперед, она вперила в Наташку требовательный взгляд и заявила:

– Мы тебя внимательно слушаем!

Игнатова кивнула и выдала, пожалуй, то, что я была готова услышать меньше всего:

– Предлагаю обратиться за помощью к духам.

Честно говоря, не придумала ничего лучше, как вытаращиться в ответ. То есть надо было, конечно, объяснить, что это «обращение» ничего не даст, духи не помогут и не отзовутся (лучше бы, конечно, не отозвались, а то ведь и послать могут!) и что предложение в целом попахивает какой-то ересью, но меня хватило только на то, чтобы уронить челюсть на стол и во все глаза уставиться на Игнатову. Блин, ну как?! Как ей вообще могло такое в голову прийти?!

– Нет, вы только не смейтесь! – по-своему поняла она наше с Полинкой оцепенение (в этот конкретный момент мы были очень похожи: я, Казакова и тот манекен из подсобки биологички, на котором мы отрабатывали приемы искусственного дыхания). – Я понимаю, что это звучит как бред, но мы ведь ничего не теряем!

Ага, кроме здравого рассудка!

– И к тому же у нас все готово: свечи, ночь, зеркало…

Я бросила на Полину грозный взгляд: а ведь не притащи она свою дурацкую стекляшку, Наташке, может, и в голову бы не пришла эта «гениальная идея»!

– Ну хорошо, – явно чувствуя за собой вину, готесса решила задавить Игнатову аргументами. – Допустим, духа мы вызовем. А дальше что?

– Попросим его восстановить карту!

Я хмыкнула:

– Так нам для этого не дух нужен, а волшебная лампа Аладдина.

«Нимфа» поджала губы и посмотрела на меня, как на трехлетнего ребенка.

– Евочка, ну мы же не в сказке живем, – сказала поучительным тоном. – Джиннов не существует.

«О, ты была бы очень удивлена», – пронесся у меня в голове ехидный голос Алекса. А потом очень подробно: наполненный смыслом и экспрессией его же монолог, который обрушится на мою голову, если мы и правда умудримся вызвать какого-нибудь духа.

– Ну так что, дамы? – возбужденно потирая руки, подытожила Наташка. – Рискнем?

Испуганно помотала головой:

– Я понятия не имею, как вызывать духов! И учиться не хочу!

– Да не боись ты так! – решительно отмела мой главный козырь Игнатова. – Я сто раз видела, как это делается. Ты, главное, сиди в сторонке и не мешай. Я сама все сделаю.

– Но…

– Брось, Ева! – прикрывшись бокалом, прошептала мне на ухо Казакова. – Если духов она призывает так же, как гадает, – нам бояться нечего.

Я нахмурилась еще сильнее, так, что, казалось, еще чуть-чуть и брови у меня срастутся на переносице:

– А если ей тупо повезет?!

– Ева, она смертная! Тут умеючи – не уверен, что получится. У нее вообще шансов нет.

– Блин, – я уже почти рычала, понимая, что меня втравливают в очередную сомнительную авантюру, в которой я совершенно не хочу учувствовать, – ты тоже гадать не умеешь! Но при этом умудрилась рассказать ей что-то, очень похожее на правду.

Полина крякнула, подавившись глотком вина, и уставилась на меня глазами Сарумана, глядящего вслед улетающему на орле Гэндальфу:

– Моргалис, окстись! Я все выдумала. Немного фантазии, ловкость рук и никакого мошенничества! А здесь даже этого делать не придется. Пускай «колдует» на здоровье, если ей так уж сильно хочется.

Я обреченно вздохнула. Блин, ну почему ей всегда удается подбить меня на какую-то глупость? И ведь печенкой чувствовала, что эта затея ничем хорошим не кончится. Зачем? Ну зачем я согласилась?!

Короче, в представлении Наташки вызов духа выглядел следующим образом: улыбаясь так, что у меня кровь в жилах стыла (я с ужасом представляла, какого Ктулху потребовала бы пред свои ясные очи наша инициативная «нимфа», буде у нее возможность), Игнатова зажгла свечи (на фоне камина они смотрелись не очень эффектно, но все же), взяла в руки зеркало и, поднеся к лицу, внимательно вгляделась в свое отражение.

– Я знаю, что ты где-то рядом! – заявила громким шепотом и добавила, уже с подвыванием: – Зна-а-ю!

– К кому она обращается? – тихо уточнила я у Полины.

Та пожала плечами:

– Похоже, что к духу.

– А почему на себя при этом смотрит?

– Методика такая! – отрезала Игнатова, по всей видимости обладавшая куда лучшим слухом, чем мы ожидали. – И вообще – хватит болтать. Лучше слушайте! Дух вот-вот должен прийти, – и снова уткнулась взглядом в свое отражение. – Явись к нам! Яви-ись!

Она замолчала, глядя в зеркало уже даже с неким вызовом, будто дух вот-вот должен был полезть прямо оттуда. Мы тоже любознательно скосили на него глаза: ну мало ли? Всякое в жизни бывает. Но, наверное, для духов это был неподходящий день, потому что ничего нового в зеркале мы не разглядели. Минуты через две и до Наташи дошло, что дух сегодня ей попался какой-то несговорчивый и совсем не желающий себя проявлять. Она нахмурилась и пошла в атаку с решимостью русского мужика, прущего через минное поле, чтобы не обходить полтора гектара по дуге:

– Ты здесь! Ты рядом! Ты должен отозваться на мой зов! Приди! Приди! Приди-и-и… сволочь, – закончила совсем тихо, и Полина решила, что настал ее звездный час:

– Я все слы-ышал!.. – проворковала она тихим утробным голосом. Наташка вздрогнула и застыла, вжав голову в плечи. Я хрюкнула, а готесса продолжила: – Чего хочешь, сме-ертная-я?!

– Кто здесь?! – сипло выдохнула Игнатова. – Дух?!

Надо же, сколько удивления. А говорила, что верит!

– Ты звала меня-я! – продолжала гнусаво тянуть Казакова. – Заче-ем потревожила мой покой?!

– Беда у нас, – судорожно вертя головой в попытках отыскать новоявленное привидение, призналась «нимфа». – Карта сгорела. Нам бы ее из огня доста…

И осеклась. Потому что Полина до «Оскара» не дотянула, сорвавшись-таки на ржач.

– Ну как тебе не стыдно?! – воскликнула бедная американка. – Я же почти поверила! Зачем ты так?

– Прости, пожалуйста, – сквозь смех повинилась Полина. – Я не хотела тебя обидеть.

– Да при чем здесь я?! – взмахнула зеркалом Игнатова. – Мы ведь духа вызываем: а они знаешь какие мнительные? Вдруг он должен был вот-вот прийти, а ты его спугнула?!

– Ну да, здесь я протупила, конечно, – не слишком правдоподобно раскаялась Поля. – С другой стороны, если бы твой дух действительно мог откликнуться на зов, неужели ты серьезно думаешь, что он пришел бы вот так, без предоплаты?

Игнатова в недоумении изогнула брови:

– Какой еще доплаты?

Казакова сделала задумчивое лицо, выразительно поскребла подбородок и на полном серьезе предложила:

– Ну, не знаю… на что обычно призраки ведутся? Можешь ему душу, например, предложить.

– Э… – вытаращилась я теперь уже на готессу. – Ты что несешь?!

– Нет, душу за карту – это как-то нерентабельно, – деловитым тоном пробормотала Наташа и додумалась до плана еще более потрясающего. – Я могу принести ему жертву!

Рукалицо! Я схватилась за голову:

– Да вы что, обе рехнулись?!

– Нет! – мотнула головой Игнатова. – Не рехнулись. Но ты сама подумай: раньше духам отдавали еду и скот. Жертвенной овцы у нас нет, так давайте ему хотя бы какой-нибудь окорок поджарим на огоньке? Вдруг этого будет достаточно?

– А если нет, – невинно закончила готесса, – я и сама от шашлычка не откажусь…

И выразительно покосилась на камин. Я несмотря на то, что все еще считала эту идею маразматичной, тоже. Воображение услужливо нарисовало баранью ляжку на вертеле… которая очень быстро была вытеснена другой картинкой, реальной и пострашнее. Медленно и почтенно из камина по воздуху «выплывала» наша почерневшая от копоти игральная карта. Туз червей.

Мгновение мы втроем молча на него таращились и пытались понять, что это за глюк и почему мы все его видим. А потом Наташка сделала то, что на ее месте сделал бы любой нормальный человек: заверещала и бросилась бежать. Тоже мне призывательница духов! Хозяйка позвала в дом гостей и дала деру, завидев их на пороге. Причем так дала – только пятки и засверкали! А следом – не знаю даже почему, то ли стадный инстинкт сработал, то ли просто мозг после полуночи функционирует в ограниченном режиме, унеслись из гостиной и мы с Полиной. Помню, я еще в дверях на мгновение обернулась, в последний раз понадеявшись на чудо (ну не могла смертная вызвать духа! Не могла!), но чертова карта летела следом. На почтительном расстоянии, неудержимая, как американский беспилотник.

– У-и-и! – пропищала я, добавляя ускорения и как мантру повторяя про себя: «Полтергейстов не существует!»

Сразу скажу, что в двенадцать ночи в трехэтажном доме ориентироваться сложно. Я там порой и при солнечном свете терялась, а уж в темноте, да с перепугу!.. В общем, бежали мы куда глаза глядят, периодически натыкаясь на стены, роняя кадки с цветами и пару раз едва не сверзившись с лестницы. Поняли, что это – конечный пункт спринта, когда оказались в подвале. Да и то лишь потому, что оттуда не было второго выхода. Хотя сам подвал у Соколовых такой, что там запросто можно навеки спрятать что-то очень габаритное. Например, носорога. Причем его даже связывать для верности не придется – бедняжка сам заплутает в поисках выхода: столько там было наставлено всякого хлама. Мне вот на пути повстречалась вешалка со старым широкоплечим пальто. Ну то есть я сначала налетела на тумбу, ударилась об угол стола и даже едва не вписалась в шкаф. А уже потом, когда нервы были на пределе, передо мной предстала эта чертова гардеробная стойка.

– Мама! – воскликнула я, шарахнулась в сторону и наотмашь ударила по вешалке электрическим зарядом. Блин, ну вы сами представьте: атмосфера и так накалена до предела, рядом – орущие подружки-потерпевшие, а тут он: здоровенный мужик в пальто. Еще и без головы.

В общем, молния получилась что надо. Сразу так светло стало. И совсем не страшно. Только дурно немножко. Особенно когда Наташа медленно обернулась, нашла меня совершенно круглыми глазами и прохрипела:

– Что это было, Ева?!!

«Уй-ё… – мысленно простонала я. – Да лучше бы Егор нас все-таки убил…»


Казакова очнулась первой. Вернее, она первой поняла, что это – тот самый момент, когда нужно врать. Причем красиво, выразительно и с фантазией, плюнув на карму и правила приличия. Стоять на своем, как стойкий оловянный солдатик, и с непоколебимой решимостью Джордано Бруно повторять:

– Фига себе, какое здесь мощное электромагнитное поле!

– Да-а! – выдохнула я, незаметно стряхивая с пальцев искрящиеся остатки того самого «поля».

– И еще сквозняки, – глядя на меня с выражением «давай, Ева! Прояви чудеса красноречия!», продолжала готесса. – Ужасные сквозняки!

– Тайфуны прямо, – кивнула, начиная догадываться, что Полина решила списать на природные аномалии все сегодняшние магические эффекты. Нет, ну а что? Вполне логично. Разве сильно наэлектризованное пальто не способно «выстрелить» молнией? Да, может, об него весь день соседская кошка терлась! А карта в воздухе? Да это же очевидно, что поток из дымохода поднял кусочек обгоревшей бумаги, и… вот, кстати, то, что он ее аж до подвала дотащил, не совсем вписывалось в общую теорию, но здесь главное – не отступать. Человек склонен верить в любой бред, лишь бы только он не ломал его шаблоны. По крайней мере, человек, который не бегает к гадалке по пять раз в год: здесь нам с Наташкой, конечно, не повезло.

– Девушки, это был не ветер! – резким движением она схватила меня за руку, словно боясь, что я сейчас брошусь прочь не дослушав. – Я почти уверена, что карту вытащил из камина дух!

– Да не-е-эт! – протянула я, аккуратно пытаясь освободиться из стального захвата «нимфы» – девчонка выглядела нежной фиалкой, но вцепилась так, что у меня уже запястье болело. – Быть того не может!

– Сама в шоке! – призналась Игнатова. – Никогда такого раньше не видела. Разве что по телевизору.

– В «Сабрине – маленькой ведьме»? – предположила Казакова. – А, нет! В «Гарри Поттере»?

Наташка засопела и скосила на нее раздраженный взгляд:

– Ничего подобного! Это был документальный фильм про колдовство, магию и призраков.

Готесса глубокомысленно покачала головой.

– О чем только сейчас документалку не снимают… – протянула со вздохом. – Я вот не так давно тоже смотрела одно любопытное кино. Практически руководство к действию, анимированная инструкция. И называется еще так… кричаще: «Чужой»! Четыре части, между прочим. Очень подробно изложенные материалы.

Игнатова поджала губы.

– И откуда ты взялась – такой скептик?! – почти прорычала она, еще раз дергая меня за кисть. – Ева! Ну хоть ты-то мне веришь?!

Блин, мне стало реально страшно ответить «нет»! Она же в меня как в последнюю надежду вцепилась – еще немного и просто руку оторвала бы. А тут еще Полина с другой стороны:

– Да, Ева! Скажи, что веришь в полтергейст! Только подожди: я сейчас в телефоне камеру настрою. Хочу зафиксировать этот исторический момент. А еще лучше… – тут она коварно улыбнулась и смерила меня слегка плотоядным взглядом. – Знаешь, Ева, а не пойти ли тебе проверить, что это за дух такой шляется по твоему дому?

– Чего?! – ахнула я, не веря своим ушам. – Почему именно мне?!

– Потому что если ты и правда обнаружишь там какое-нибудь неучтенное привидение, то поднимешься к Шурику, разбудишь его и скажешь: «Прикинь, а мы тут с девчонками духа призвали». Ну и послушаешь, что тебе ответит этот умный человек.

Видимо, в мире действительно все познается в сравнении. Потому что я представила его ответ и поняла, что призрак меня уже почти не пугает. Даже более того: я готова была лично сцепиться с ним в честном бою, лишь бы только заклинателя не будить. И потом, я уже не впервые сталкиваюсь с душами покойных. А один и сейчас живет с нами под одной крышей…

«Кондратий, падла! – красной нитью промелькнула в голове догадка. – Если это и правда твоих рук дело, считай, что ты… везунчик, раз уже мертв!»

– Ладно, – сказала, резким движением выдергивая руку из Наташкиных клешней. – Пойду посмотрю, кого мы умудрились призвать.

– Ты главное… – начала было Игнатова, но я только отмахнулась, на цыпочках пробираясь к двери:

– Знаю-знаю: буду очень осторожна.

– Вообще-то я хотела попросить, чтобы ты духа случайно не расстроила, – пробубнила в ответ «нимфа». – А то, не дай бог, еще мстить начнет. Они вообще падки на это дело. Но ты, конечно, тоже поберегись.

«Вот спасибо, добрая девочка», – буркнула я про себя и вышла в коридор.


Темно и страшно было той безлунной ночью. Окна зияли глубокими провалами, за каждой дверью чудились притаившиеся монстры (спасибо Полине за «Чужого» – нашла, блин, когда напомнить!), и я все время боялась пропустить нужный поворот. По лестнице вообще поднималась на ощупь, судорожно пытаясь определить себя в пространстве и сквозь зубы матерясь на бестолковую Наташку. Ну кто гадает при растущей луне? Правда, гадание и в полнолуние не особо полезно, но при растущей вообще чревато телесными повреждениями! И еще моральными травмами: случайно зацепив плечом дверцу шкафа, я словила на голову чью-то зимнюю шапку – так чуть не поседела от страха.

– Ну ладно, – громко дыша, обратилась сама к себе. – Успокойся, Ева. Не трясись. Ты привыкшая. Ты знаешь, что делать! Сейчас все будет хорошо, – и тихонько позвала, глядя куда-то в сторону лестницы: – Диплодок!

Повезло, что я дверь в спальню не закрыла – уже спустя пару секунд послышался тихий цокот, от которого у менее стрессоустойчивых жителей дома кровь застыла бы в жилах. А у меня всего лишь промелькнула в голове мысль о том, что когти псу пора бы постричь.

– Хороший малыш! – похвалила верного друга, который с разбегу попытался протаранить мне лбом бедро. – Умница моя ушастая! Сделай доброе дело: помоги найти одного утырка.

Пес поднял морду и вперился в меня внимательным взглядом.

– Ищи дядю Коню! – приказала, не слишком веря в успех миссии. Собственно, потому и добавила (обычно я не настолько кровожадная в отношении родственников): – Найдешь – куси!

Как ни странно, пес понял. И что еще хуже – бросился исполнять! Похоже, духи, невидимые не только для обычных смертных, но и для большинства магов, могли не только таскать в руках игральные карты, но и обладали каким-то запахом. Причем весьма характерным, раз Диплодок так быстро его отыскал.

– Р-р-р! – оскалился доберман, врываясь на кухню.

– Да ты никак спятила! – грозно выдохнул Кондратий, явно не ожидавший такого хамского отношения к своей могучей персоне. Ну что сказать? Я тоже не ожидала, однако же вот он – мой пес: рычит и готовится к броску. – Он не сможет меня ранить! – нервно добавил дядя. Видимо, потому, что когда на тебя смотрит оскаленная морда с набором белоснежных клыков в количестве сорока двух штук, не по себе становится даже уверенным в собственной неубиваемости призракам.

– Ну и ладно! – сквозь зубы отрезала я. – Не ранит, так хоть наиграется от души!

Коня демонстративно задрал нос, как бы намекая, что его нисколько не интересуют поступки моего глупого добермана, но тут Диплодок прыгнул, и лицо дяди из высокомерно-презрительного стало шокированным. Собственно, как и мое. Потому что пес, конечно, пролетел духа насквозь, но не просто так, а со световым эффектом: в месте их соприкосновения дядины прозрачные телеса на мгновение вспыхнули синим огнем.

– Ты что, наложила на пса чары?! – поднял он на меня убийственный взгляд.

Я испуганно сглотнула:

– Н-нет…

– А кто же тогда наложил?! – уже почти проорал призрак, шустро уворачиваясь от второго диплодоковского броска. – Заклинатель?! Ну, разумеется, он, змееныш! Кто еще способен запечатать на ошейнике руну Архаира?!

Я раскинула руки и, изловчившись, схватила пса за обозначенный ошейник. Пригляделась: действительно, на внутренней стороне кожаного «пояска» была выцарапана фигура. Но Архаир…

– Дядя, ты ошибаешься! – убежденно мотнула головой. – Алекс не стал бы призывать двенадцатого по силе демона в своей коллекции, чтобы защитить Диплодока. Даже от очень большой любви ко мне. Это было бы слишком энергоемко. Да и сам демон появляется в виде щита, которого я лично сейчас нигде не вижу…

– Это потому, что руна не вытаскивает демона в этот мир, дуреха! – огрызнулся Кондратий, разглядывая странные потертости на своем камзоле в месте, где сквозь него прыгнул Диплодок. – Она обращается к нему за грань и создает связь демона с предметом. Причем не постоянную, а событийную. В данном случае – только на время контакта твоего пса с магическим существом. В результате ошейник становится проводником демонической силы, а это, по сути, те же чары, только из другого источника. Потому твой пес меня и видит. А вообще, какого черта я тут перед тобой распинаюсь?! Задавай вопросы заклинателю, это точно его работа!

Я сузила глаза.

– Задам, можешь не сомневаться! – прорычала, представляя, как буду мутузить Алекса подушкой по слишком умной тыкве. А чего это он накладывает свою магию на моего пса, да еще без моего предварительного разрешения?! Я, кажется, ему ясно дала понять, что не желаю иметь с демонами ничего общего! Но нет же: этому человеку надо в каждую дыру сунуть свой любопытный шнобель! Сначала Азриэль – кудрявый черный ковер для мелких поручений, от которого ни спрятаться, ни скрыться; теперь Архаир на Диплодоке. А что завтра? Бестиар вместо привратника?! А если что-то пойдет не так и «щит» вырвется на свободу – Шурик подумал, сможет ли мой бедный пес ему противостоять?!

– Ты… это, – заметив, как опасно блестят мои глаза, кашлянул дядя. – Парня-то сразу не убивай. Он как лучше хотел. И я, кстати, тоже… – добавил, видя, что мой гнев сейчас отыщет себе другую жертву. Коня щелкнул пальцами, и мне в руку скользнул тот самый червовый туз, с потери которого все и началось. Правда, уже без ожогов: чистый и красивый, будто только что нарисованный.

– Вы так старались вызвать духа, – улыбнулся Кондратий. – И вот он я. Выслушал и повиновался. Один раз – на большее не рассчитывай. Но, согласись, оно того стоило!

– Стоило?! – с обреченным видом я хлопнула себя ладонью по лбу. – Дядя, Наташа ведь смертная! Как я ей вот это, – потрясла картой, – объяснять буду?

Коня скривился, мгновение о чем-то думал, а потом резко поменял тон.

– Сообразишь что-нибудь! – заявил с видом Прометея, презентовавшего людям огонь, который те осмелились не оценить. – Скажешь, что нашла мастера, который смог карту реставрировать! Разве вы не собирались его искать? Я столько времени и сил вам сэкономил! К магии ради тебя обратился! А она недовольна! Ну что за молодежь?!

И Кондратий с видом до глубины души оскорбленного достоинства шагнул в стену.

Я осталась стоять в комнате одна, если, конечно, не считать Диплодока. С картой в руках, чувством вины в сердце и в препоганом настроении. Черт, ну кто же знал, что Коня не просто издевается, а реально пытается помочь? Ищи его теперь, извиняйся… А извиняться придется, а то ведь на самом деле обидится, высокомерный маг, и покинет нашу дружную компанию. Не то чтобы от него была такая уж польза, но мама может и не простить. Да и карту, если уж совсем по-честному, он нам починил.

– Ладно, блин, – закатила глаза, хлопнула добермана по спине. – Диплодок, найди дядю еще раз. Только на этот раз не кусай.