2
– Ну-с, как мы себя чувствуем, дорогой Матвей Петрович? – услышал он чей-то голос и попытался открыть глаза.
Снаружи и внутри него было необычайно темно и тихо. Никаких тебе чувств и ощущений, кроме отупляющего покоя.
– Что со мной, где я? – спросил он плоским, как телефонная мембрана голосом.
– С вами все в порядке. Да, да, теперь уж точно в порядке! Мы проверили ваш гетакрон – он надежен и благонадежен, а это значит, что теперь вы наш, и я с легким сердцем говорю вам: добро пожаловать в рай!
– Куда, куда?
– В рай, в рай! – вполне серьезно подтвердил голос. – Обожаю растерянное недоумение новопреставленных! Каждый раз, когда я несу им благую весть, я чувствую себя архангелом Гавриилом! Надеюсь, мне не придется ждать тридцать три года, пока до вас дойдет то, что я имею честь вам сообщить… -балагурил невидимый голос.
Пытаясь разглядеть собеседника, Матвей таращил глаза, но неживой мрак стеной заслонял от него белый свет.
"Какой странный сон…" – вяло подумал он.
– Ну, хорошо, не буду испытывать ваше терпение. В конце концов, это не последний сюрприз, который вас здесь ожидает… – произнес голос и, сделав паузу, торжественно объявил: – Итак, я счастлив вам сообщить, что сегодня, пятнадцатого июня одна тысяча девятьсот девяносто пятого года по христианскому летоисчислению вы завершили ваш земной путь, с чем я вас и поздравляю. Разрешите представиться: я – ваш Проводник, и моя обязанность – принять вас и подготовить к существованию в новых условиях.
– Я что – умер? – непозволительно равнодушно предположил Матвей.
– У нас так не говорят, у нас говорят – произошло Разделение. Это когда носитель остается там, а личность перемещается к нам.
"Какой, однако, неприятный сон!" – огорчился Матвей, пытаясь сообразить, кого он, почти не задумываясь, спрашивает, и кто ему так складно отвечает.
– Вы знаете, людские представления о… Разделении не совсем научны… -выдавил через силу Матвей.
– Скорее, совсем ненаучны, – энергично прервал его таинственный незнакомец. – Может, у вас есть какие-то вопросы, пожелания? Ну? Ну, право же, не стесняйтесь! Просто представьте, что вы перед вратами рая, и что я -апостол Петр. Очень добрый, очень приветливый, очень терпеливый апостол, способный удовлетворить любой ваш каприз. Ну, представили?
– Нет, ничего такого представить не могу, – отклонил предложение Матвей, не желая втягиваться в сонную игру.
– Вижу, вы испытываете большие сомнения по поводу моей материальности, -не давая паузе затянуться, продолжил голос. – Понимаю… Что ж, учитывая обстоятельства вашего появления у нас, это нормально. Так всегда бывает с неподготовленными. Все же, как глубока нора, в которой обитает страх смерти! Если его не дразнить, он остается там до конца жизни и выходит в положенный час не в черном балахоне и с косой, как в вашем случае, а в образе светлой сострадательной женщины. Она явится и напомнит о минутах счастья, которые вам довелось пережить, ибо назначение счастья – быть оппонентом смерти. Только счастливый человек, нося в себе мину замедленного действия, может оставаться беспечным. Разве можно оставить такого человека без воздаяния? Разве тот, кто способен полюбить облако не заслуживает рая? Будьте уверены – вы его заслужили, и мы вас не оставим!
Странный диалог, удивительное состояние, ничем не похожее ни на одно из тех, что ему доводилось переживать раньше! Он не напрягал память, мысли не роились в беспорядке, а возникали тогда, когда это было нужно. Его собственный и чужой голос, оба с легким отзвуком запоздалого эха, звучали, словно в пустом зале, о размерах которого невозможно было судить.
– Ну, хорошо. Тогда давайте для начала уточним ваши исходные позиции, -продолжал наседать на молчаливого Матвея тот, кто называл себя Проводником. – Начну с того, что "там" и "здесь" являются частями единого, хорошо продуманного целого. Чтобы было понятно, приведу пример: беседуя в данный момент, мы можем находиться в желудке какого-нибудь бродяги, но ни он, ни мы об этом не подозреваем.
– А нельзя ли очутиться в более приятном месте? – неожиданно пожелал Матвей и поймал себя на том, что пытается придать разговору глуповатый характер, как делают, когда хотят избавиться от надоевшего собеседника и вернуться к прерванному занятию. – Мне всегда казалось, что душа после, как вы называете, Разделения, должна оказаться несколько выше!
– Можно и выше, – согласился голос. – Главное – находиться в Зоне Активации. Ведь по сути наш рай есть электромагнитное поле. Райское электромагнитное поле. Кстати, раз уж вы упомянули о душе, что вы об этом знаете?
Не напрягая память, Матвей перебрал все, что знал и ответил:
– Ничего, кроме христианской догмы.
– Тогда излагаю дальше, – продолжил самозваный изложенец. – Да будет вам известно, что человечество есть продукт грандиозного космического проекта. Когда-то давным-давно человеческий генотип был помещен в уже существующую биосферу Земли и подвергнут эволюционному процессу. Что из этого вышло, можете судить по себе. Предвижу ваши многочисленные вопросы и с удовольствием на них отвечу.
Вопросов не было. Матвей молчал, слушал и ничему не удивлялся. И не столько от того, что нечто подобное он уже где-то слышал, а от того, что происходящее все больше и больше походило на дурной сон. Он вдруг почувствовал, как в нем просыпается страх: он желал проснуться и не мог! Что он до этого знал о смерти? Во время чужих похорон он испытывал чувство непонятной тоски. Знавал Матвей и ощущение смертельной паники, два раза находясь на волосок от гибели. Кроме того, эти многочисленные свидетельства якобы попавших ТУДА через парадный тоннель и вернувшихся через черный ход, читая которые слегка напрягаешься. В остальное же время он, как и большинство людей, был убежден в личном бессмертии.
– Вы всех так встречаете, даже продавщиц и шоферов? – спросил он невпопад.
– Дельный вопрос! – одобрительно заметил голос. – Отвечаю: если вы о форме – то да. Если о содержании – то нет. Посудите сами: то что я сообщаю вам, вряд ли заинтересует названных вами лиц, а уж тем более людей верующих. Последним я, не мудрствуя лукаво, говорю… – Проводник умолк и вдруг прогудел густым распевным басом: – Добро пожаловать в Царство Божие! Во имя Отца, Сына и Святого духа… Аминь! – и дальше прежним голосом: – И этого достаточно, чтобы наполнить их священным трепетом. Почетным железнодорожникам я объявляю… – и насморочным женским голосом объявил: – "Граждане пассажиры, наш поезд прибыл на конечную станцию! Просьба не забывать в вагоне личные вещи!" Военным я сообщаю, что им предоставлен бессрочный отпуск, после чего командую: "Вольнаааа, ррррразойдись!", и они растворяются в трехмерных дебрях нашего гостеприимного пространства. Ну, и так далее. Словом, каждому свой рай: кесарю – кесарев, слесарю – слесарев, ну, а вам – прокураторов.
– Откуда вы знаете, какой рай мне нужен? – отозвался слегка уязвленный Матвей.
– Да уж поверьте, знаю! – усмехнулся голос, словно уличая Матвея в чем-то неприличном. – Только ради бога не подумайте, что я пристрастен! Я человек надконфессиональный и архилиберальный! Интересы моих подопечных – мои интересы! Вам же я скажу: не стоит бесплодным ожиданием питать надежду на возвращение, ибо с момента вашего Разделения прошло времени гораздо больше того, которое требуется самым опытным врачам, чтобы вернуть вас обратно. Так что устраивайтесь поудобнее – вы к нам, как говорится, всерьез и надолго. И не расстраивайтесь: вам здесь, ей-богу, понравится!
Это несерьезное "ей-богу" почему-то окончательно доконало Матвея. Страх, затаившийся внутри, внезапно охватил его, пригнул и потащил, закручивая, как в воронку. Он уже терял всякое соображение, но вдруг спокойствие странным и внезапным образом вернулось к нему.
– Все в порядке? – заботливо поинтересовался тот же голос. – Это оттого что вы перевозбудились. Поначалу с новенькими всегда такое случается, но это пройдет. Все пройдет! – значительно произнес Проводник.
– Все пройдет… – эхом отозвался Матвей.
– А все потому что вы не даете мне сказать главное, – укоризненно заметил Проводник.
– Извините, – успокаиваясь, произнес Матвей.
– А вот вам и главное: то метафизическое нечто, что у вас принято называть душой и складировать там все, что не подвластно разуму, на самом деле не существует, – сообщил голос и многозначительно замолчал, словно давая Матвею возможность поразмыслить над услышанным.
"И всего-то?" – подумал Матвей.
С одной стороны, ему совершенно не хотелось спорить, а с другой – его, потомственного атеиста эта новость не особенно поразила. Его инженерное образование не располагало ранее к углубленным поискам ответа на вопрос, есть душа или нет. Да и где атеисту касаться этой темы, кроме как в мужском задушевном застолье, после бог знает какой по счету рюмки, когда уже не все его участники понимают, о чем речь, а среди тех, кто еще соображает, обязательно найдется один, который и поставит на место любознательных одной замечательной фразой: "Все там будем!", да еще и заставит за это выпить. И поскольку обладатель настырного голоса не переставал настаивать на том, что он, Матвей Петрович Ветхий, бесповоротно находится в его распоряжении, он решил ему не перечить, дабы не делать дурной сон еще более дурацким. И он бы промолчал, если бы не мысль, которая у него внезапно возникла.
– Интересно получается! Если, по-вашему, души нет, а Разделение есть, то что же тогда в данный момент есть Я? – с сонной иронией поинтересовался он.
– Вот! В самую точку! – воскликнул довольный Проводник. – Именно, именно: кто же вы теперь есть? Разумеется, я знаю и охотно отвечу, только вот боюсь, что мой ответ вас сильно огорчит: вы ведь до сих пор питаете надежду на, скажем так, обратимость вашего положения. Ведь так?
Матвей молчал. Конечно, во сне всякое случается, но так назойливо и умно с ним еще никто не говорил. Он поймал себя на том, что непроизвольно замер в ожидании ответа. И ответ последовал.
– Да, души в том дремучем смысле, как вы ее понимаете нет, но существует нечто иное. Дело в том, что создатели человеческого генотипа предусмотрели в его конструкции некий элемент, который регистрирует и накапливает всю информацию, циркулирующую внутри отдельного индивида в течение его жизни. Этот элемент, имея молекулярную структуру, неразрывен с человеческой конструкцией во время ее жизни и становится самостоятельным после ее смерти, когда и происходит то, что мы называем Разделением. По сути речь идет о точной копии личности. Мы зовем этот элемент "гетакрон", что означает: генотипный, автономный, командно-рессурсный носитель. Сам по себе гетакрон неактивен, как неактивна извлеченная из компьютера флэшка, и только оказавшись в Зоне Активации, он получает возможность продолжить свой Путь. Так вот, в данный момент вы – это ваш гетакрон, ваше, так сказать, эгоистичное, суверенное "Я" в чистом, читабельном виде.
И тут наступило настоящее молчание: если невидимый голос жаждал аплодисментов почтенной публики, то Матвею было не до пререканий – ему только что объявили приговор. Именно в этом месте и должен был накрыть его настоящий ужас, который бы вырвал его из нынешнего состояния и заставил открыть глаза. Но его не было! Слабые его попытки словно наталкивались на упругую стену, как будто кто-то не позволял ему прорваться внутрь, смять и уничтожить возможность общаться с его мучителем.
"Неужели это правда? Неужели ЭТО случилось со мной?" – было первое, что пришло Матвею в голову, или куда-то там еще.
– С каждым ЭТО рано или поздно происходит, – словно угадав его мысли, произнес безжалостный голос. – Знаю по опыту: после того, что вы сейчас услышали, мало у кого сохраняется желание продолжать беседу. Поэтому мы перейдем к процедуре, предусмотренной правилами Приема, которую можно условно назвать "Познай самого себя". Надеюсь, она окончательно убедит вас в реальности происходящего. Я по-прежнему в вашем распоряжении и готов комментировать все эпизоды и мизансцены того, что вы сейчас увидите. Вы готовы?
"К чему?"– хотел спросить Матвей, но тут внутри него вспыхнул яркий свет, и он увидел всю свою жизнь.